Обеденный перерыв

Дмитрий сидел за столом и, наблюдая через окно за мимо проходящим транспортом, вспоминал свои прежние поездки в Озёрский район и думал. Он любил думать о тех событиях, которые уже произошли с ним в прошлом, вновь и вновь их оценивал, анализировал результаты случившегося и свой полученный опыт. Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин сказал когда-то: «...И опыт – сын ошибок трудных...». С этим Дмитрий соглашался полностью. Уж чего-чего, а ошибок он насовершал достаточно, это точно.

Коротая обеденное время, Дмитрий расположился в кабинете инспекторов на втором этаже здания районной Госавтоинспекции, которое одновременно являлось и зданием поста ГАИ на трассе союзного значения, идущей на Иркутск.

Он, капитан милиции Дмитрий Авдеев, прибыл сюда в очередную командировку. Но если его предыдущие недавние визиты были краткосрочными, не более трёх-пяти дней, то нынешний его приезд был приурочен к проводимой в области уборочной кампании.


Каждый год, во время уборки урожая, большую часть офицерского состава аппарата управления ГАИ области, или как его по старинке привыкли называть облГАИ, командировали на весь сентябрь в районы, где был выращен богатый урожай. И ехали в эти урожайные районы так называемые кураторы.

Так распоряжением начальства облГАИ назывались офицеры управления. За каждым из них был закреплён район, в коллектив работников ГАИ которого куратор и должен был, так подразумевали областные начальники, привносить в ежедневную его деятельность политику вышестоящего органа.

Красивая конструкция, но, по мнению Дмитрия, была весьма утопической. И казалась она Дмитрию практически недееспособной. Почему? А потому что в аппарате облГАИ подавляющее большинство офицеров представляло собой армию «желторотых» юнцов, без году неделя как надевших на плечи лейтенантские погоны.

В последнее время этими «желторотиками» всё чаще становились сыновья каких-либо высокопоставленных областных чиновников, удачно пристроивших своих чад «по блату» во властные структуры ГУВД области, на хорошую зарплату. Благо эта зарплата стала действительно значительной, совсем не сравнить с той, которая была, когда он, Дмитрий, одел свои лейтенантские погоны.

Да, тогда, когда Дмитрий решил перейти на службу в ГАИ из автохозяйства огромного завода, на котором трудились все взрослые члены его семьи, и где его заработок был в два с лишним раза выше заработка сотрудника ГАИ, отец тогда обозвал его сумасшедшим. Но прошло время, слухи о том, что зарплату милиционерам значительно повысят, из разговоров всё-таки превратились в действительность. Вот тогда-то на офицерские должности в управление облГАИ и потянулись дети всевозможного чиновничьего начальства, причём не только сыновья, но даже и дочери.

От того, что они – сыновья и дочери высокопоставленных лиц, профессиональных знаний у них не прибавлялось. Если, конечно, сам новичок не пытался узнать для себя как можно больше, в том числе и путём общения с теми, кто трудился, что называется «на земле», то есть в районных отделах и отделениях ГАИ, а также со «старожилами» облГАИ.

Но, чаще всего, принадлежность к властным структурам, и своим высокопоставленным родителям, играло с ними дурную шутку. Любые попытки их общения с сотрудниками районных ГАИ с известной позиции «я – начальник, ты – дурак», вызывало в ответ вполне естественное сопротивление. Тут же так называемые подчинённые стремились «посадить в лужу» папенького или маменького сыночка, что чаще всего и происходило.

Поэтому и не давал «институт кураторства» начальству облГАИ ожидаемых положительных результатов – большинство районных ГАИ так и жили своей жизнью, а областные «желторотики» никакого влияния на них практически так и не оказывали.

Дмитрий считал, что главным достижением этого кураторства была лишь возможность у начальников облГАИ «отстрогать» того или иного своего подчинённого офицера, в случае, если в закреплённом за ним районе случалось какое-нибудь ЧП. Районный начальник ГАИ далеко, а этот «руководитель» тут, совсем рядом. Вот и получали «на орехи» лейтенанты каждый день, что называется, по очереди. Создавалась такая иллюзия, что вроде бы всё срабатывает, вроде бы как идёт сверху нормальное управление низами. Но чаще всего всё управление просто заканчивалось на «необстрелянной» молодёжи облГАИ.

Что не относилось к таким сотрудникам, как Дмитрий, который за десять лет службы уже успел достаточно «обмять» погоны капитана. Его влияние на курируемый район, конечно же, ощущалось. Его уже нельзя было «развести», как молодого «летёху». И он со своим опытом мог и научить работников ГАИ района многому, и помочь им во многом, что он всегда старался делать и делал это с удовольствием.


Сейчас, глядя в окно на проходящий мимо транспорт, Дмитрий просто убивал своё обеденное время. Его курируемые отправились на обед по домам, он же не захотел никуда ехать. Во-первых, он был без машины, а до районного центра Озёрское от поста ГАИ было почти три километра голого «безтротуарья». А во-вторых, если поехать с кем-нибудь в райцентр, а там пойти в какое-нибудь кафе или столовую, значит, после обеда предстоит «шарахаться» без цели по городу почти целый час, ожидая, что кто-то из гаишников, в конце концов, подберёт его и доставит обратно в ГАИ.

Для Дмитрия уже стало давней привычкой не обедать в обеденное время, поэтому никакой нервозности из-за отказа в обед принять пищу он, в отличие от других окружающих, не испытывал.

Сидя у окна и наблюдая за грузовиками, которые свозили в районный центр на элеватор зерно со всех хозяйств района, Дмитрий вдруг вспомнил себя в лейтенантских погонах, когда он впервые побывал здесь, в своём подшефном районе, на уборке.


Вспомнил, как мотался он по району с местными ребятами-гаишниками, пытаясь пунктуально следовать и добросовестно исполнять план-задание, разработанное штабом ГУВД для сотрудников, направляемых в районы области на уборку. Тогда этот план у Дмитрия не вызывал никаких возражений, казался весьма реальным. До той поры, пока Дмитрий сам не оказался в районе и не ощутил, что называется, на своей шкуре совершенно противоположное. Всё было очень просто – ни те, кто составлял этот план, ни те, кто с этим планом в районы ехал, реальной жизни «на земле» не знали и не ведали. Из городских кабинетов её, эту жизнь, не увидишь и не разглядишь. Это на бумаге фантазии могут превращаться в реалии.

Ну вот взять, к примеру, пункт плана о ежедневном анализе состояния дисциплины водителей, мобилизованных в район на уборку.

А кто скажет, как это состояние дисциплины определить? О том, что дисциплина «хромает» конечно же, можно понять, если есть достаточное количество свидетельств, что эту дисциплину кто-то нарушал. Другими словами, если имеются запротоколированные факты. Но вот если протоколов нет, означает ли это, что дисциплина отличная?

Зафиксировать нарушение водителя и составить об этом протокол – дело рук работников ГАИ и участковых инспекторов на своих участках. А в штате районной ГАИ всего-навсего-то три инспектора ДПС – дорожно-патрульной службы – на весь огромный район, на все его без малого пятьсот километров дорог. Как же тут поспеть за всеми мобилизованными в район из областного центра водителями. Тем более разбросали их по хозяйствам района, «размазали», как масло по бутерброду – туда три водителя, сюда два. Хозяйств в районе много, и всем нужно обязательно помочь – урожай-то богатый, быстрее бы собрать, пока дожди не зарядили.

А что касается участковых, то дай-то им бог справиться с теми нарушениями, которые напрямую связаны с извечно сложными отношениями, возникающими между местными жителями и приезжими «чужаками». Тут уж точно участковым не до нарушений правил движения, им бы уголовщины на своих участках не допустить.

Вот и анализируй тут. Ежедневно. Так что этот пункт рождённого в кабинете плана в сельских реалиях просто оказывается мёртвым.

Или другой пункт. Про профилактическую работу среди прикомандированных водителей – об обязательных лекциях на тему безопасности и о проверке технического состояния их автотранспорта. Это вообще, по мнению Дмитрия, была полная чушь. И убедить его в обратном никто и никогда вряд ли бы смог. В сталинские времена такие действия признали бы сродни вредительству, считал он.

Вот если взять и порассуждать. К примеру, вырастило хозяйство богатый урожай. А сил убрать его вовремя и без потерь у него не хватает. И, слава богу, что область решает помочь – присылает в район и транспорт, и водителей. Правда сколько стоит труда каждому председателю колхоза или директору совхоза доказать районному начальству свою нужду и выпросить у него в помощь в своё хозяйство пару-тройку грузовиков с экипажами водителей. Другой вопрос, как это удаётся сделать – тут у каждого из них своя, «отдельная песня». Кому-то светит успех, кому-то не очень. Чаще всего это зависит от взаимоотношений с начальством, а порою, всё-таки, и от объёмов выращенного урожая.

И вот, когда всё прекрасно складывается – и сил хватает, и комбайны, что удивительно, исправны и не ломаются, и погода стоит как на заказ, как говорится «шепчет», в самый что ни на есть разгар уборки, приезжает в хозяйство какой-то заезжий милиционер-гаишник и требует к себе прикомандированных шофёров. Причем не одних, а вместе с их транспортом. И это когда каждая секунда дорога. А он требует оторвать из-под комбайнов и людей, и машины, и устроить им непонятно зачем дежурную профилактику.

А ведь этих людей и этот транспорт уже серьёзно подготовили в своих автохозяйствах, и необходимую профилактику, в достаточной мере и более качественную, провели. Там у них в хозяйствах целые службы для этого созданы. А, кроме того, сами руководители автопредприятий понимают, что любой простой их транспорта на уборочной – это значит вредить очень важному общему делу. А за вред отвечать придётся.

Вот тут и возникает вопрос, зачем же заставлять командированного гаишника с помощью этих нереальных планов своими же руками вносить в уборочный процесс сумятицу, тем самым этому важному общему делу вредить?

Вот существует такое выражение: «Терять связь с реальностью». Так и в отношении большинства пунктов злополучного плана-задания штаба ГУВД, по твёрдому убеждению Дмитрия, такой связи в них даже и не просматривалось.
Самое поразительное, отмечал для себя Дмитрий, вспоминая свою «лейтенантскую» уборку, что за годы его службы, прошедшие от лейтенанта до капитана, а ведь это, как он посчитал, никак не меньше семи лет, штабной план не изменился ни на йоту. Всё так же присутствуют в нём те же бестолковые пункты, что называется, перешедшие «под копирку» из прошлого.

А ещё планом предписывалось командированному обязательно выступить в средствах массовой информации. Это могло быть местное радио или местная газета. Рассказать населению района о выявленных на уборке «безобразиях».

Тогда, в первую свою уборку, Дмитрий в районной газете выступил. Очень, как ему казалось, двусмысленным было её название – «Путь Ильича». Понятно, конечно, какого на самом деле Ильича был этот путь, но многие местные жители произносили это название с многозначительной и лукавой улыбкой, с иронией намекая на отчество совсем другого главного в тот момент в стране человека – генсека партии.

Написал тогда Дмитрий преогромную, как ему казалось, почти на четверть газетного разворота статью чуть ли не в жанре фельетона.

Писал он тогда и про дорожные ямы и рытвины, вытряхивавшие из кузовов грузовиков на дорогу с таким огромным трудом собранное с полей зерно урожая. Писал и о разгильдяях-дорожниках, в ответственный момент уборочной кампании вдруг разломавших всю свою дорожную технику и выстроивших её вдоль забора своего предприятия, словно на ВДНХ – выставке достижений народного хозяйства. Писал о горе-руководителях колхозов и совхозов района, которые самоустранились от работы с водителями, частенько отмечавшимися в милицейских протоколах о нарушениях дорожных правил. Писал и о самих «особо отличившихся» водителях-нарушителях.

Навсегда запомнился Дмитрию один такой персонаж, о котором он тогда упомянул в своей газетной статье.

Это был молодой парень по фамилии Пушкин. И звали его, как ни странно, именно Александр Сергеевич, то есть полный тёзка великого русского поэта. Был этот тёзка водителем колхозного автобуса КаВЗ-685, и приходилось ему по утрам и после обеда возить в школу и обратно колхозных ребятишек-школьников. В посёлках колхоза школы не было. А до ближайшей, которая находилась в соседнем совхозе, было около шести километров.

И вот, изучая протоколы о нарушениях правил движения, выяснил Дмитрий, что задержали как-то однажды районные гаишники этого Пушкина за рулём своего автобуса в нетрезвом состоянии. Потом начальник ГАИ лишил его водительских прав. А Пушкин всё равно продолжал работать на автобусе, формально не имея теперь на то никакого права. В общем-то, банальный случай из сельской жизни. А вот Дмитрий взял и красочно расписал этот случай в статье, «притянув» сюда и председателя колхоза, и детишек, о безопасности которых председатель якобы совсем не желал думать.

А потом, когда статья уже была опубликована в газете, после какого-то совещания у председателя райисполкома подошёл к Дмитрию этот председатель и рассказал ему свою председательскую версию того, что же произошло с его Александром Сергеевичем Пушкиным.

К удивлению Дмитрия, стал председатель хвалить тогда своего водителя за его дисциплинированность и исполнительность. Мол, таких людей на селе трудно сыскать, а потому и решил он Александра в своё время выучить профессии водителя автобуса и выучил. Вот именно такому водителю можно и нужно поручать безопасность таких пассажиров, как детишки-школьники. А то, что случилось с этим его якобы нетрезвым состоянием – так это просто неудачное стечение обстоятельств.

И поведал Дмитрию председатель свой рассказ об этих самых обстоятельствах.

Случилась в колхозе свадьба – выходила замуж родная сестра Пушкина. И как же тут Александру отдохнуть от своего автобуса? Да никак. Везти-то гостей в райцентр в ЗАГС на бракосочетание сестры надо. Не в кузове же грузовика их везти, а в автобусе. Вот и пришлось Александру кататься. Сначала с гостями в райцентр, а потом назад, в колхоз.

Привёз Александр после ЗАГСа гостей в колхозную столовую, на свадебное пиршество, припарковал, как он думал до утра, свой автобус недалеко от столовой и вслед за всеми гостями, что называется, последним поспешил за свадебный стол.

А за столом уже вовсю свою торжественную речь-наставление держал председатель колхоза. Закончив свою речь, провозгласил он первый тост, и все гости выпили за семейное счастье молодых. Выпил бокал шампанского за счастье своей сестры и Александр. А поскольку не успел он из-за своих шофёрских обязанностей до начала застолья покурить, теперь уже спокойно вышел на улицу и, прикурив, стал прохаживаться вокруг своего автобуса, привычно оценивая состояние колёс, оконных стёкол и сигнальных фонарей.

Тут-то на крыльцо столовой и вышел председатель со своей небольшой свитой – парторгом и главным инженером колхоза. И, увидев Александра возле автобуса, председатель обратился к нему:

– Отвези-ка нас, Саш, в правление. Заодно и автобус в гараж поставишь, а то, как бы чего не вышло с ним здесь «средь шумного бала». А потом возвращайся и гуляй себе на здоровье. Да, а поскольку завтра суббота, а там и воскресенье, можешь про работу на эти дни забыть – сестру всё-таки замуж выдаёшь.

Не захотел тогда Александр отказывать председателю, скромно промолчал, что уже выпил бокал шампанского, посчитал, что ничего страшного не случится, если проехать каких-то пятьсот метров до правления, а затем и до гаража. Да и правильнее будет последовать совету председателя и увести автобус в гараж, подальше от свадебного пиршества.

Посадил он своих пассажиров в автобус и отвёз их в правление. А гараж располагался прямо за зданием правления. Но как только Александр вырулил из-за него к гаражу, то прямо перед автобусом, что называется «морда к морде», оказался ГАЗ-69 гаишников. Вот так А.С. Пушкин и «попался» – заставили его служивые тут же дуть в «дудку» – трубку контроля трезвости, она и позеленела.

А чего ты выпил, много или мало, для неё не важно – важно, что выпил спиртное. А значит протокол, а следом жди наказания. Не стал никому тогда говорить о своей беде Александр, не сказал об этом и председателю, а зря – возможно тот бы вовремя заступился за него, и отделался бы Александр пусть хоть и большим, но всё ж таки штрафом.

Начальник же ГАИ просто взял и лишил Пушкина прав управления на два года. А оно и не мудрено – и сам нарушитель не явился на разбор своего нарушения, и никто из начальников провинившегося каких-либо положительных характеристик и ходатайств-прошений не представил.

А через некоторое время пришло потом председателю по почте официальное уведомление из ГАИ о принятом в отношении бывшего водителя Пушкина Александра Сергеевича решении.

Стал тогда председатель спешно разбираться в случившемся, сначала «пытал» Пушкина, потом пытался начальника ГАИ уговорить вместо лишения выписать штраф нарушителю. Но поезд, как говорится, уже ушёл – информация о том, что лишён Пушкин водительских прав, уже была передана в информационный центр ГУВД области. Поэтому начальник ГАИ что-либо предпринимать попросту отказался.

Вот такую историю рассказал Дмитрию председатель колхоза. Упрекнул его в том, что несправедливо было выставлять в своей статье в очень негативном виде и водителя Пушкина, и председателя колхоза, нужно было разобраться в случившемся, изучив ситуацию со всех сторон.

Задумался тогда Дмитрий о справедливости. Если до конца правдив рассказ председателя, то тогда Дмитрий действительно оказался не прав. Но статья-то уже вышла в свет. О ней уже вовсю судачили в районе, Дмитрий сам это уже не раз слышал.

Мало того, статью уже увидели и областные начальники Дмитрия, дали ей высокую оценку. Статья стала чуть ли не «бестселлером». Её уже ставили в пример другим сотрудникам, упрекали штатное отделение пропаганды, что его сотрудники не могут написать что-то подобное, хотя и имеют, в отличие от Дмитрия, гуманитарное, а не техническое образование.

В общем, закрутилось «динамо» вовсю. А, в конце концов именно эта статья по окончанию командировки Дмитрия стала первопричиной вручения ему, совсем ещё «зелёному» сотруднику, высокой награды – почётной грамоты начальника ГУВД генерала Бабурина.

Тогда, после разговора с председателем колхоза, у Дмитрия, что называется, вдруг навсегда «отрезало» желание когда-либо и что-либо писать для средств массовой информации от имени представителя власти. Внутренне Дмитрию было мучительно стыдно сознавать, что поместил в газетную статью непроверенную информацию, выдал её в трактовке местных гаишников, а вот своей головой подумать не соизволил.

Никогда и никому он впоследствии не признавался в этом своём стыде. Но вот имя великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина, нечаянно услышанное или вдруг произнесённое самим Дмитрием, теперь тут же неприятно «царапалось» в его памяти, всегда напоминая о той злополучной статье в районной газете.

Конечно, вряд ли всё было так, как рассказал тогда Дмитрию председатель колхоза. Но вряд ли и местные гаишники донесли до Дмитрия истинную правду о том, как всё было на самом деле. Об этом, считал Дмитрий, можно рассуждать и много, и долго. А результат всегда будет один – у каждого своя правда.

Все зависит от восприятия каждым получаемой информации и от его способности эту информацию оценивать, анализировать.

А вот если взять и порассуждать об официальной информации. К примеру, о статистических данных, по которым судят об эффективности работы Государственной автомобильной инспекции – о состоянии аварийности.

Получают эту информацию простые обыватели и даже не задумываются о том, а насколько ли она правдива? Чаще всего безоговорочно ей верят. Но ведь эту информацию готовят люди. Они хоть и в милицейской форме, но люди. Индивидуумы, субъекты. И подход у них к информации субъективный, а порою основанный на заведомой подтасовке фактов, то есть обмане и жульничестве, как в карточной игре.

Вот, к примеру, есть два календарных месяца – декабрь и январь. Чем они в нашей повседневности отличаются? Лишь названием и тем, что один месяц календарный год заканчивает, а другой его начинает. А если сравнивать их по погоде. Погода в дорожном движении один из главных факторов, влияющих на его безопасность. Так вот и декабрь, и январь практически одинаковые зимние месяцы. И морозы, и снега. И снежный покров с гололедицей на дороге. Для водителей нет разницы между 15 декабрём и 15 январём, если говорить о состоянии дорог. Тогда почему статистика дорожных происшествий так разнится? К примеру, если взять отдельный район, наподобие Озёрского, то ежегодно в январе в нём ГАИ регистрирует три-пять дорожных происшествий, а в декабре уже пятнадцать-двадцать. В чём же здесь причина?

А причина, считал Дмитрий, не лежит на поверхности, она заложена в самой системе учёта автоаварий.

Регистрирует автоаварии ГАИ, и учиняют спрос за состояние аварийности опять же с ГАИ. Меньше аварий – хорош начальник ГАИ, больше – никудышный начальник. Как же здесь не вспомнить нашего знаменитого писателя-сатирика Михаила Жванецкого: «Кто что охраняет, тот то и имеет»?

От этой «печки» все и «пляшут». Дают оценку работе ГАИ, сравнивая нынешний уровень аварийности с аналогичным периодом прошлого года. А потому зачем начальнику ГАИ показывать, что аварийность сильно растёт или сильно снижается? Спокойнее работается, когда цифры прошлого и текущего года остаются где-то на одинаковом уровне, что по итогам месяца, что по итогам целого года. Никто тогда строгий спрос учинять и не станет.

И как этого достичь? Довольно-таки просто. К примеру, в течение месяца наблюдается значительно меньше происшествий, чем в таком же месяце прошлого года. А значит стоит задача «подогнать ответ» под нужные цифры, как в детстве, в школьной тетрадке на уроке математики.

Разбегаются тут все сотрудники по больницам и ищут там по журналам обращений за медицинской помощью людей с характерными для дорожных происшествий травмами – переломами конечностей, сотрясениями головного мозга, ушибами и тому подобными.

И совершенно не важно, каковы обстоятельства получения этих травм, отмеченные в журналах. Главное – набрать «фактуру». А дальше требуется всего лишь умелый разговор с пострадавшими.

Вот упал по неосторожности человек с велосипеда или оступился нечаянно на лестнице, а результат – перелом или солидные ушибы. А тут вдруг к нему обращается с просьбой милиционер, законный представитель власти. Мол, как вы, уважаемый товарищ, отнесётесь к тому, если мы попросим вас написать объяснение, что получили вы свою травму не на велосипеде или лестнице, а упав с мотоцикла? Для вас это ничем не аукнется, даём вам стопроцентные гарантии, а нас вы выручите. И такие «выручатели» находятся. Которым всё по барабану, лишь бы им самим плохо не было. Обман, жульничество? Однозначно. Но в учётных данных появляется ещё одно или ещё несколько дорожных происшествий, якобы выявленных сотрудниками по больницам.

А если в течение месяца происходит больше происшествий, чем в таком же месяце прошлого года, то всё происходит с точностью «наоборот».

Информация о пострадавшем приходит из больницы в ГАИ сама, так положено по закону. И с пострадавшими сотрудники беседуют уже в совершенно другом ключе. Упал с мотоцикла? А водительские документы у вас, гражданин, имеются? А мотоцикл у вас в органах ГАИ зарегистрирован? А управляли вы в нормальном состоянии или были пьяны, ведь это легко проверить по анализу крови, который у вас брали? Сколько неудобных вопросов. И ответить пострадавшему на них, не боясь, что последует наказание, чаще всего не удаётся. И тут после нагнетания обстановки, милиция вдруг становится доброй и предлагает: «Ладно, пойдём вам навстречу, пишите объяснение, что упали вы с лестницы, не будем мы вас наказывать, сами вы себя уже вон как наказали». И в учёт автоаварий такое происшествие уже не попадает. Опять обман? А как же ещё можно назвать такое?

Возвращаясь к сравнению декабря с январём, в чём же их различие? Декабрь – месяц «закрытия года», и именно в нём стоит задача получить правильно «подогнанный» результат. Чаще всего большинству начальников ГАИ это удаётся. Если, конечно, не случаются в районе из ряда вон выходящие «громкие» дорожные происшествия, которые преподнести, к примеру, как массовое падение людей в погреб, никак не получится – никто и никогда этому просто не поверит.

И ещё у Дмитрия было своё весьма интересное наблюдение, связанное со странным поведением статистики аварийности.

Заключалось оно в том, что при назначении нового начальника районной ГАИ аварийность в районе, как правило, резко увеличивалась. Официальным объяснением этого, слышавшимся из уст всевозможных высоких начальников, служило одно – человек новый, не знает ещё местных особенностей, не наладил ещё горизонтальные связи с руководителями района всех уровней и тому подобное. Такое слышалось даже тогда, когда вместо уходившего по какой-либо причине прежнего начальника ГАИ на его место назначался человек, бывший до того много лет его правой рукой, занимая вторую по рангу должность во властной иерархии ГАИ района после начальника. Человек, который постоянно замещал своего начальника в периоды его отпусков и болезней. Человек, который имел и горизонтальные связи, и знавший все местные особенности района. А всё равно официальные лица долдонили, – человек, мол, новый. И это тоже было обманом. Фикцией.

Вступая в должность начальника, новый руководитель понимал, что спрос за состояние аварийности с него начнут не сразу, а только тогда, когда он «закроет» свой первый год, когда будет с чем сравнивать. А потому лучше сравнивать с цифрами, которые побольше, так будет легче их «снижать» в будущем, добиваясь тем самым «заслуженных успехов». Вот и идут в учёт у нового начальника происшествия, что называется все подряд. И не надо ему уговаривать людей отказываться от их падений с мотоциклов, и менять их на падения с крыш домов, деревьев или в погреба. Как, впрочем, и нелишним будет, обходя больницы, выявить тех, кто умышленно скрывал от милиции свои переломы и ушибы, полученные в автопроисшествиях, но замаскированные под простую «бытовуху».

Вот такая она, официально рождённая статистика о состоянии аварийности, последовательно складывающаяся из цифр аварийности по району, городу, области и в стране в целом. Дмитрий подумал так и усмехнулся, представив вдруг на мгновение, чем могло бы закончиться дело, если бы он такие свои умозаключения донёс до своего областного начальства. Или озвучил бы всё это в прессе, причём не в районной газете «Путь Ильича», а в центральной – в «Известиях» или даже в «Правде», а то и в общесоюзном сатирическом журнале «Крокодил» в жанре фельетона.

Выступать корреспондентом в журнале «Крокодил», как частному лицу, ему уже приходилось, причём дважды. С ним произошло два таких случая, которые он, в силу их анекдотичности, просто не смог просто так пропустить и написал о них в «Крокодил». А там его письма творчески переработали, и поместили в журнале в виде небольших заметок, и даже авторские гонорары за них прислали Дмитрию.

Первый случай был связан с бездействовавшим в маршрутном автобусе громкоговорителем. Тогда Дмитрий ехал этим автобусом из аэропорта своего родного города, когда возвращался из столицы, где он более месяца пробыл на учёбе.

Привыкнув за месяц к великолепному столичному сервису, насилу влез Дмитрий со своим чемоданом в переполненный маршрутный автобус, в котором ему предстояло около получаса добираться до центра города. Мало того, что автобус был переполнен, он ещё и не относился к разряду экспрессов, а потому собирал людей на каждой остановке. Был будний рабочий день, весна, пасмурно, но сухо и дождём «не пахло». Но вот автобус почему-то был снаружи такой грязный, как будто совсем недавно он попал под ливень, двигаясь по просёлочной грунтовой дороге. Стёкла его салона были так заляпаны грязью, что прозрачными их назвать было трудно, разве только матовыми, поскольку увидеть что-либо через них было просто невозможно – сквозь них мог пробиться лишь дневной свет. Проходы в автобусе, который имел в каждом ряду по четыре кресла, были узкими, рабочего люду в автобус набилось, что называется, «под завязку», причём некоторые не в «цивильной», а в обычной рабочей одежде.

Итак, люди спешат на работу, на какой остановке выходить из автобуса каждый, естественно, знает. И вот автобус делает очередную остановку, но в его окна ничего не видно. Где остановился автобус, никто, кроме водителя, определить не может. Шум, гам, ругань, люди в неведенье толкаются, и так слишком нервозная атмосфера всё больше и больше накаляется. А автобусное громкоговорящее устройство – АГУ молчит, то ли сломалось, то ли водитель просто «воды в рот набрал». Вот тогда, под впечатлением увиденного, и написал Дмитрий письмо в журнал «Крокодил» под заголовком «АГУ – ни гу-гу». Вот именно под таким заголовком и опубликовал всесоюзный сатирический журнал коротенькую заметку за подписью Дмитрия.

А второй случай был связан с форменными хромовыми сапогами Дмитрия. Пошёл как-то Дмитрий в отпуск. А поскольку каблуки его «хромочей» поизносились, в первый же день своего отпуска решил он сдать сапоги в ремонт.

Сапожная мастерская располагалась на первом этаже Дома быта, который был неподалеку от дома Дмитрия. В отсеке первого этажа под углом девяносто градусов друг к другу располагались приёмные окна – одно окно сапожников, второе – химчистки. Других объектов оказания услуг населению в отсеке не было.

Сдав сапоги и получив информацию прийти за ними через три дня, Дмитрий отправился отдыхать – отпуск же. Но придя за сапогами в назначенное время, он увидел закрытое окно сапожной мастерской. Каких-либо объявлений о причине отсутствия работников Дмитрий на окне не обнаружил, а потому обратился в окно химчистки, пытаясь узнать, в чём же дело. Но в химчистке просто пожали плечами и ответили, что им об этом ничего не известно. Дмитрий пришёл на следующий день – картина та же, и ответ в химчистке тот же. Потом Дмитрий стал ходить в Дом быта реже – раз в три дня, затем раз – в неделю. Всё оставалось неизменно – сапожников нет, и никто о причине их отсутствия информацию дать не может. Вот уже и месяц прошёл, и отпуск почти позади – сегодня пятница, а в понедельник на работу. А где же сапоги? Приходит Дмитрий в Дом быта, заходит в отсек, где сапожная мастерская, видит ставшее уже привычным закрытое окно приёма заказов и, о чудо, на окне листок бумаги с какой-то информацией. Спешит Дмитрий ближе к окну, а там читает: «Химчистка про сапожников ничего не знает!» Анекдот, честное слово. Нервно хохотнул тогда Дмитрий, повернувшись в сторону окна химчистки, и… написал под этим заголовком письмо в «Крокодил».

Месяца через полтора получил он тогда назад свои сапоги. Увидел он свою заметку в свежем номере журнала, а через пару дней после этого в его почтовом ящике оказалось приглашение посетить Дом быта и получить свой заказ. Выдали ему его отремонтированные сапоги в том же самом окне, но совсем другие сапожники, почтительно извинившись за задержку в исполнении заказа. А через некоторое время в почтовом ящике Дмитрия лежало другое уведомление – о почтовом переводе ему его авторского гонорара.


«Вот интересно, – продолжая глядеть в окно, с усмешкой подумал Дмитрий. – А если написать в «Крокодил» обо всем том, что я тут в обеденное время понадумал, какое уведомление сунут мне в почтовый ящик – о почтовом переводе авторского гонорара или об увольнении из органов?»

Его внимание вдруг привлёк въезжающий на площадку перед ГАИ «Москвич-407», у которого отсутствовали переднее и заднее лобовые стёкла. На капоте и багажнике автомобиля поблёскивали мелкие осколки, на которые рассыпаются при ударе об них камней, отлетевших от проходивших мимо машин на щебёночных дорогах, так называемые закалённые «лобовики» у старых моделей отечественных автомобилей.

Из машины вышел весьма пожилой мужчина в телогрейке и кирзовых сапогах и, шаркая их подошвами о землю, направился в здание.

«Не повезло старичку», – подумал про себя Дмитрий.

А через несколько минут этот старичок постучал в дверь кабинета и вошёл внутрь. По его лицу от подбородка до лба тянулись несколько глубоких свежих царапин, из которых сочилась кровь.

– Что случилось, отец? – поднявшись из-за стола и направившись к посетителю, спросил его Авдеев. – Вам нужна медицинская помощь?

– Да какая там помощь? – замахал руками старичок. – Стёкла вот побил по дороге в Бор, вот это несчастье.

Дмитрий, тем не менее, подошёл к медицинской аптечке, висевшей на стене, и открыл её дверцу, намереваясь достать вату.


Услышав про дорогу в Бор, Дмитрий вспомнил этот щебёночный тракт, ведущий на север района к посёлку с этим коротким и строгим названием.

Уже дважды приходилось Дмитрию бывать в этом посёлке, расположенном прямо на границе перед самой настоящей сибирской тайгой.

Первый раз он проезжал через Бор вместе с местным автоинспектором Алексеем Берингом на его ГАЗ-69, когда тот пригласил посетить пасеку его родственника. Попили они тогда хмельной медовухи, поели свежего янтарного медку, макая хрустящую горбушку ещё горячего хлеба в металлическую миску с мёдом и запивая сладкий душистый мёд холодной родниковой водой.

Запомнилась Дмитрию тогда и неожиданная встреча, случившаяся прямо на дороге к посёлку. Посередине пути дорогу ГАЗику стал перебегать, тяжело передвигая своё толстое тело, лесной житель – барсук. Пока Алексей останавливал машину, пока они вдвоём, охваченные внезапной охотничьей «лихорадкой», выскакивали из машины, барсук благополучно пересёк проезжую часть и углубился в смешанный лес, идущий вдоль дороги. «Охотники», вооружённые одним на двоих табельным пистолетом Алексея, бросились в погоню за барсуком, но того и след простыл. С полчаса Алексей с Дмитрием пытались найти в лесу меж берёз и сосен след беглеца, но тот, видимо имел хорошо замаскированную нору, в которой он успешно схоронился от преследователей.

Пришлось тогда горе-охотникам продолжить свой путь в посёлок, что называется ни с чем.

Там, в посёлке Бор, красота первозданной и никем нетронутой природы очень восхитила Дмитрия. Располагался посёлок на правом равнинном берегу медленно текущей узенькой и мелкой речушки с чистой прозрачной водой. На левом берегу речки за её покрытой невысокой травой поймой метрах в сорока от воды поднимались холмы, на которых и начиналась сама тайга. Холмы были густо покрыты огромными устремлёнными ввысь величественными вековыми елями. По низам стволы этих темно-зелёных и голубых красавиц окутывали разноцветные кусты черёмухи, калины, рябины и боярышника, которые так замысловато переплели свои ветви, что пройти через них казалось делом просто невозможным.

Увидев эту прекрасную первозданность, Дмитрий, тем не менее, ощутил тогда, что вид этой таёжной красоты для него очень знаком, вспомнилось ему вдруг детство и то, как он уже однажды вместе с родителями побывал в тайге.

Вспомнил он, как также внезапно оборвалась перед ними прямо в посёлке дорога. Вспомнил, что за такой же узкой, может быть чуть более извилистой речушкой за равниной, на которой раскинулся посёлок, начинали громоздиться холмы с величественными таёжными елями. Правда тот посёлок был совсем в другом районе, Маслаковском, который, кстати, соседствовал с Озёрским, и назывался тот посёлок не так строго, а имел простое и тёплое название Матрёнки.

Тогда, в самом конце августа незадолго до начала нового учебного года, его родители и их друзья на двух своих «вездеходах» – «Москвичах-407», усадив в машины своих детей-мальчишек, которым тогда было по 13-16 лет, поехали в тайгу на сбор малины. Чтобы к началу суровой сибирской зимы иметь дома запас целебного варенья из этой лесной ягоды. И тринадцатилетний Дмитрий, по строгому приказанию матери, ходил тогда за отцом по тайге, как «ниточка за иголочкой», повесив, как и отец, на поясной ремень такое же большое эмалированное ведро, в которое он «доил» с кустов малины спелую таёжную ягоду.

И, несмотря на то, что был он всё время с отцом, натерпелся тогда Дмитрий страху вперёд на всю оставшуюся жизнь.

Сначала, досыта набродившись по тайге, где каждую минуту приходилось преодолевать высокую траву и «буреломом» поваленные деревья, решили они отдохнуть под толстой, в три обхвата, развесистой сосной. Уселись с отцом на травку под дерево, упёршись в могучий ствол сосны своими спинами. Но посидеть спокойно им не пришлось – сверху прямо им на головы с дерева почему-то падали тонкие пластинки сухой сосновой коры.

Поднявшись с травы, взглянули они тогда с отцом вверх, на ствол сосны. А там, на высоте отцовского роста, обхватив толстую корявую ветку дерева, расположилась большая и толстая черно-коричневая змея – гадюка. Отец в тайге всегда держал при себе огромный нож, сделанный им самим по типу охотничьего, и который он сам называл «кинжалом».

Мелькнули несколько резких движений отцовской правой руки с «кинжалом», и голова гадюки вместе с её хвостом и сгустками крови упали вниз на траву, прямо на то место, где Дмитрий с отцом только что отдыхали. Но на этом страшное зрелище не закончилось. Следом за головой змеи на землю стали падать живые и очень шустрые змеиные детёныши – гадючата. Оказывается, гадюка не просто так забралась на дерево, у неё случились роды. Пока Дмитрий с ужасом глазел на это зрелище, отец каблуками своих резиновых сапог уже давил это змеиное потомство, призывая и Дмитрия подобным образом помочь ему побыстрее избавиться от гадов.

Незабываемые впечатления получил тогда тринадцатилетний пацан. Впервые в жизни увидел он змей живьём, но чувство отвращения к ним поселилось тогда у него в душе навсегда. Лишь при упоминании о змеях, он тут же живо вспоминал ту сосну и представлял себе ужас того, как ядовитое змеиное потомство падает ему сверху на голову и, жаля, ползёт за воротник его куртки.

На этом таёжные приключения для Дмитрия и его отца тогда не закончились.

Набрели они на богатый спелой ягодой малиновый кустарник, расположенный на самом краю открытого солнечному свету пригорка. Сверху, с того места, где они находились с отцом, внизу хорошо просматривалась поляна, на которой не было больших деревьев, её покрывали густые заросли невысокого кустарника, отливавшего красным цветом. Это был малинник. Взглянув с пригорка вниз на этот ягодный «клондайк», отец подмигнул Дмитрию и произнёс:

– Ну, сейчас озолотимся.

Отступили вдруг куда-то воспоминания о встрече со змеями, они оба тщательно «доили» кусты. Их вёдра уже наполнились спелой ягодой до половины, а они ещё даже не начали спускаться с пригорка.

Отец был от Дмитрия слева, лишь иногда его ведро тихонечко поскрипывало, раскачиваясь на ремне, и тогда выдавало его местоположение. Но, как показалось Дмитрию, как-то быстро он обогнул тот же огромный куст, который «доил» Дмитрий, и оказался от него справа. Решил сын быть поближе к отцу, и, собирая ягоду, стал каждый раз раздвигать ветви кустарника, чтобы его увидеть. Шелест ветвей с правой стороны становился всё громче и ближе, но пока отца через кусты Дмитрий не видел, он только слышал его.

И вот, наконец, раздвинув в очередной раз ветви, Дмитрий увидел силуэт, но, к его огромному удивлению и страху, это оказался не отец, а... медведь, увлечённо уплетавший сладкую малину прямо с куста.

До медведя было метров десять-двенадцать. Руки как-то сами расстегнули ремень, на котором болталось наполовину наполненное ягодой ведро. Ведро ещё не коснулось земли, а Дмитрий уже ломанулся, не оглядываясь, сквозь заросли и валежник в противоположную от медведя сторону, пытаясь, насколько это было возможно и хватало сил, бежать, а вернее быстрее двигаться. Дмитрий понял, что медведь сел ему сзади «на хвост», поскольку отчетливо слышал треск ломающихся ветвей кустарника и шелест высокой травы, которые сопровождали двигающегося за ним преследователя.

Но через пять минут движения сквозь заросли и «бурелом» силы Дмитрия иссякли, и он, обессиленный, в отчаянии остановился и, весь дрожа от страха, оглянулся.

К его огромной радости преследователем оказался не медведь, а отец, который быстро двигался за сыном и, оберегая лицо, отсекал встающую перед ним высокую траву своим «кинжалом».

– Ты чего рванул-то? – поравнявшись с сыном, задыхаясь, спросил он.

– Так медведь там.

– Медведь. Да мишка сам, увидев нас и напугавшись, скатился кубарем с пригорка и ломанулся наутёк через кусты в другую от нас сторону. Я своими глазами видел.

– А ты тогда чего ломанулся?

– Так за тобой, заблудишься ещё.

– А ведро тогда чего бросил? – еле дыша, промолвил Дмитрий, уже расплываясь в улыбке.

– Без него тебя удобнее догонять, – хохотнул отец и, обхватив левой рукой сына за шею, на мгновение прижал его голову к своей груди. – Ладно, давай немного отдышимся, пойдём соберём потихонечку вёдра и к машинам. Мишка-то небольшой, медвежонок ещё, мамаша может где-то с ним рядом. Лучше бы нам ей на глаза не попадаться.

Они вернулись, найдя свои вёдра, тихо собрали просыпавшуюся из них на землю ягоду и вернулись к машинам.

Там, готовясь пообедать и расстилая на земле одеяла под импровизированный обеденный стол, отец с присущим ему юмором стал рассказывать всем собравшимся о его с младшим сыном приключениях.

Когда рассказ дошёл до подробностей бегства от медведя, все уже улыбались и посмеивались.

Но тут по тайге разнёсся грозный медвежий рык. И это явно был рык «не мальчика, но мужа». Улыбок как не бывало. Не сговариваясь, все повскакивали с мест, углы одеял моментально были собраны вместе, образовав своеобразные мешки с провизией, которые тут же были заброшены в багажники. Все, как в том знаменитом советском фильме «Полосатый рейс», мигом оказались в салонах машин. Взревели моторы, и два «москвичонка», отчаянно сигналя, рванули в сторону деревни Матрёнки по рытвинам и ухабам таёжной просеки, проложенной совсем не для легковушек, а для тягачей лесорубов.

Второй раз побывать в посёлке Бор, а заодно и второй раз в тайге, пришлось Дмитрию уже вместе с высоким милицейским начальством. И опять он получил на всю жизнь незабываемые впечатления, но уже не от встречи с таёжными жителями, а от знакомства с традициями поведения высоких начальников.

Шёл пятый год службы Дмитрия Авдеева в органах ГАИ. На его погонах уже давно красовалось по три звёздочки старше-лейтенантского милицейского звания. Он в достаточной мере зарекомендовал себя в облГАИ знающим специалистом, и, видимо поэтому, взял его однажды к себе в помощники в одну из своих командировок начальник облГАИ полковник Волдырьков Севастьян Александрович.

Эта командировка предполагала двухдневный автомобильный вояж «шефа» с инспектированием хозяйств двух районов области, одним из которых был Мухинский, а вторым – подопечный Дмитрию и граничащий с Мухинским Озёрский район.

Высокому начальству предстояло в этих двух районах проинспектировать выполнение совместного постановления облГАИ и областного совета профсоюзов – облсовпрофа – по вопросам обеспечения безопасности людей при их работе на автотранспорте в период уборочных работ. А потому в состав экипажа милицейского автомобиля УАЗ-469 кроме Волдырькова, его водителя Евгения и Дмитрия, вошёл еще один человек, высокопоставленный чиновник – председатель облсовпрофа Кошкин.

На календаре значилась середина сентября, очередная уборочная кампания в области была в самом разгаре.

Расстояние от границы областного центра до Мухинского района было совсем небольшим, всего 15-20 километров, его преодолели быстро. У дорожного указателя, обозначавшего начало Мухинского района, встретил их на таком же УАЗике начальник местной ГАИ. Чтобы успеть за рабочий день охватить побольше хозяйств, инспектирующие решили разделиться на два экипажа. Расположение дорог в районе позволяло, что называется взять его «в клещи», то есть двигаться экипажам навстречу друг другу, попутно проводя инспектирование. А встречу назначили ближе к вечеру недалеко от районного центра в лесу, чтобы успеть поужинать у костра, а уж потом направиться на ночёвку в соседний Озёрский район.

Начальник облГАИ откомандировал Дмитрия в экипаж из Мухино, дал необходимые устные наставления, на что обращать внимание при инспектировании, и экипажи разъехались в разные стороны, чтобы в конце дня в назначенное время встретиться.

И что же можно было проверить при том складывающемся дефиците времени, остающимся до встречи экипажей? Как оказалось практически ничего. Времени хватило только на преодоление назначенного каждому экипажу расстояния. Всё, что можно было наблюдать в процессе движения по маршруту, это была дорога, её состояние, колхозные и совхозные поля, раскинувшиеся вдоль дороги и работающая на них уборочная техника.

А ещё можно было любоваться красотой осенней природы, жёлтыми берёзовыми околками, опушёнными невысоким кустарником с переливающейся разноцветием, от светло-коричневого до ярко-красного, листвой.

В пути повстречался им и потревоженный шумом работающей на полях техники лесной житель – лось. Этот величественный зверь передвигался в попутном направлении вдоль дороги между её насыпью и раскинувшимися вдоль дороги хлебными нивами. Гордо запрокинув свою увенчанную огромными рогами голову, он двигался по высокой, достигающей его груди, траве, высоко поднимая свои «мосластые» ноги. И, глядя на его бег, почему-то казалось, что смотришь кадры замедленной видеосъёмки.

Разговорились тогда путники об этом звере, о его неимоверной силе, которую воспевают в своих «байках» охотники, передавая легенды о силе лося из уст в уста.

Сначала выслушали они рассказ водителя их автомобиля о том, как его знакомый якобы стал свидетелем, как лось одним ударом своих задних ног положил на бок легковушку с водителем и четырьмя пассажирами.

Дмитрий же вспомнил и озвучил другую историю, рассказанную ему однажды его знакомым шофёром Юрием, с которым он вместе работал ещё до службы в милиции.

Не был Юрий охотником. Но так получилось, что взял его как-то раз на охоту, на лося, старший брат.

Собралась тогда большая компания мужиков-охотников. В смешанном лесу, в который они приехали, больших деревьев было сравнительно мало. Основную массу густых зарослей составляли осины со стволом в диаметре сантиметров в пять-семь.

Разобрались охотники по «номерам», хотя в этом Юрий ничего не соображал. Назначили ему его «номер», дали в руки карабин, подвели к большому старому дереву, склонившему к земле три своих развесистых ствола, растущих от одного корня, и сказали, что лось выйдет прямо на него, и надо стрельнуть ему точно в лоб между его глаз. Стрелял Юрий неплохо, поэтому всё для него было понятно. В лоб, так в лоб. Расположился он у старого дерева на своём «номере» и стал ждать.

Слышал он потом далёкие выстрелы, крики охотников, звуки и треск дудок и трещоток, которыми обычно спортивные фанаты-болельщики подбадривают на стадионе себя и обожаемых ими спортсменов.

Но через некоторое время услышал он и совсем другой треск – так трещат падающие деревья, когда их под себя подминает проходящий по лесу гусеничный вездеход или трактор-бульдозер.

Треск и шум падающих деревьев быстро приближался, и Юрию вскоре показалось, что ломится через густые заросли даже не бульдозер, а целое стадо слонов. В страхе, совсем забыв и про охоту, и про карабин, который оставался прислонённым к одному из стволов его дерева-прикрытия, не помня как, вскарабкался Юрий вверх по одному из его стволов и притаился, пытаясь замаскироваться в листве, пользуясь раскраской своего военного комбинезона.

Сверху он увидел, что прошло мимо его дерева не стадо слонов, а огромный лось. Создавалось впечатление, что лосю было лень крутить своей головой, чтобы протиснуться между густыми зарослями молодых деревьев, поэтому его огромные лопасти-рога просто задевали их стволы своими отростками, а молодые осины, ломаясь, как спички, отлетали в сторону, освобождая путь этому исполину.

А через некоторое время по этой своеобразной просеке, оставленной после себя лосем, вышли на Юрия остальные охотники. Досталось тогда ему от них, выслушал таких «матюгов» за своё бездействие. Но он тогда нисколько не расстроился и, улыбаясь во всю физиономию, восхищенный увиденным, отвечал им:

– Слава богу, живой остался, а вы мне: «Чего не стрелял?.. Карабин-карабин... В лоб-в лоб...». Видели бы вы этот танк, у него же не лоб, а броня! Какой тут к чёрту карабин?

Так, пересказывая охотничьи «байки» и разговаривая ни о чём, добрался экипаж Дмитрия в назначенное время до районного центра Мухино. Недалеко от райцентра в берёзовом перелеске на берегу рукотворного пруда, где выращивали зеркального карпа, закончился этот захват района «в клещи» вечерним костром, великолепной ухой из свежего карпа, вкуснейшим шашлыком из молодого барашка и холодной водкой, дожидавшейся уставших путников в пруду в рыбацком подсадке с длинной ручкой.

Обмена мнений об увиденном, как же обстоят дела с обеспечением безопасности людей, использующих автотранспорт во время уборочных работ, Дмитрий тогда так и не услышал.

Все разговоры у костра велись вокруг совершенно другой темы, кулинарной. Наверное, никогда в жизни ни до, ни после этой встречи на берегу мухинского пруда, Дмитрий не едал такой вкуснейшей ухи, такого ароматного карпа, сваренного в ухе целиком. Двумя длинными вилками с раздвоенными острыми концами повар ловко доставал рыбин из огромного двухведёрного котла. Выкладывал он их на специально приготовленные узкие и тщательно отструганные деревянные дощечки, похожие на разделочные. Размеры дощечек соответствовали длине и ширине варёного карпа, и их было очень удобно держать одной рукой. Каждому выдавался небольшой нож, с помощью которого надрезалась спинка карпа повдоль его спинного плавника. Разрез тут же сам широко распадался, вверх поднимался чудный ароматный пар. Рыба по разрезу густо посыпалась крупной солью, ножом или пальцами отщипывались кусочки и... они таяли во рту – вкуснятина неимоверная.

То же самое можно было сказать и о шашлыке, который остался у Дмитрия в памяти как самый вкусный шашлык в мире из тех, кои он когда-либо едал как до, так и после.

Огромные куски мяса, которые вряд ли могли влезть в ладонь, были нанизаны на шампуры, сделанные из круглой и толстой проволоки. Глядючи на поданный поваром шампур с шашлыком, тут же возникал вопрос, а как же справиться с мясом, начать его кусать, или сразу начать резать тем небольшим ножичком, которым ты только что резал мягкую рыбу, и острота которого оставляла желать лучшего? Но, решившись вонзить в мясо зубы, вдруг ощущал такую мягкость мяса, как будто бы ты кусаешь обычную рубленую котлету. Мясо барашка таяло во рту так же, как перед этим таяла рыба. А находившиеся рядом в специальных бутылках с отверстиями уксусно-перечные и томатные приправы, коими с огромным удовольствием ты густо приправлял свой шашлык, просто насильно заставляли тебя ещё и ещё тащить зубами с шампура новые кусочки мяса.

А уж холодная водка, периодически «вылавливаемая» сачком из пруда, только прибавляла аппетит.

В общем, объелись тогда «до отвала» путники вкуснейших блюд, приготовленных поваром. А поваром был небольшого роста пожилой худощавый человек родом из Закавказья, как потом выяснилось, армянин. Он вместе со своим взрослым сыном-помощником скромно и незаметно искусно выполняли свою работу.

Ближе к полуночи путники, попрощавшись с гостеприимным начальником Мухинской ГАИ, продолжили свой путь в сторону Озёрского района. И уже далеко за полночь у того самого поста ГАИ, где сейчас находился и предавался своим воспоминаниям Дмитрий, встретил их начальник Озёрской ГАИ.

А встретив гостей, повёз их на ночлег в военный городок, расположенный на северной окраине райцентра. Именно от него брала своё начало автодорога, ведущая к посёлку Бор, к таёжным угодьям.

В гостинице городка, на первом этаже кирпичной двухэтажной «хрущёвки», в обычной трёхкомнатной квартире жилого дома офицеров воинской части, гости провели ночь, а чуть забрезжил рассвет, были разбужены громким стуком во входную дверь квартиры.

Посетителем оказался начальник Озёрской милиции майор Почуфаров Николай Викторович, который с прибаутками о том, что «подъём и труба зовёт», бесцеремонно по пути растолкав в постели Дмитрия, направился в комнату, где ночевали полковник Волдырьков и председатель облсовпрофа Кошкин, и через секунду оттуда уже доносился громкий многоголосый хохот.

Начальник РОВД майор Почуфаров был человеком весьма весёлым и любил пошутить. Что же касается службы, то молва о его строгости и жёсткости ходила не только в районе и областном центре, но даже в соседней области, с которой граничил Озёрский район. Так же как и легенда о причине его физического недостатка, случившегося вдруг у Почуфарова с его лицом и отразившегося на его речи.

А легенда была следующей. Устроил как-то Почуфаров выселение из своего района цыган, перекочевавших на электричках из соседней области. Объявил он в райцентре «облаву» на них, силами своего райотдела собрал он их всех на железнодорожной станции, насильно усадил со всем цыганским скарбом в электричку и отправил обратно в соседнюю область, откуда они недавно к нему в район пожаловали. Вот тогда, якобы, одна старая цыганка и высказала ему в лицо проклятие:

– Чтоб тебя перекосило!

И совсем скоро после этого события случился вдруг у Николая Викторовича инсульт, в результате которого и перекосило у него лицо и, как следствие этого, заметно изменилась речь. Как же после того не поверить в проклятие старой цыганки? Отсюда и пошла легенда, а начальник Озёрского РОВД стал легендарной личностью.

Дмитрий воспользовался тем, что начальство занято разговорами, быстро оказался в ванной комнате и с огромным удовольствием умылся проточной холодной водой. Он не выспался, его довольно прилично «штормило» после вчерашней водки и холодные водные процедуры для его лица были весьма кстати.

Так получилось, что в гостиничном номере не оказалось полотенец, и Дмитрий, выйдя из ванны и остановившись в коридоре у зеркала, вынужден был воспользоваться своим носовым платком, чтобы вытереть мокрое лицо и руки.

Тут-то и пристыдил его полковник, направлявшийся в этот момент к умывальнику:

– Сударь, а вы, как я понимаю, в армии не служили? – язвительно вопрошая, обратился он к Дмитрию. – Придётся вас поучить уму-разуму, как при умывании обойтись без полотенца. Вот смотрите, – потянул он за собой Дмитрия за руку обратно в ванную комнату.

– Включаем холодную воду, – начал он свой «урок». – Верхние фаланги указательного и среднего пальцев правой руки омываются струёй воды. Вот так. Затем эти два мокрых пальца прикладываются к векам глаз у переносицы, а потом делается скользящее движение обоих пальцев вниз через уголки глаз. Всё, умывание закончено, и глаза смотрят, и пальцы сухие, и полотенца не нужно.

Под громкий смех майора, наблюдавшего за «уроком», полковник проделал озвученную им процедуру, и, сказав Дмитрию:

– Вот так вот, сударь, учитесь, – быстро направился в комнату за кителем, застёгивая на ходу сзади под воротником рубашки свой форменный галстук.

Через несколько минут автомобиль с экипажем из пяти человек уже двигался в направлении посёлка Бор. Там, по словам начальника РОВД майора Почуфарова, должна была состояться встреча областных начальников с главным начальником районным – председателем райисполкома.

По пути в Бор беседа опять ни разу не коснулась совместного постановления облГАИ и облсовпрофа. Разговор в основном шёл о том, созрела ли в тайге кедровая шишка и есть ли сейчас в тайге грибы.

Почуфаров при этом со смехом отвечал:

– А на кой тогда Почуфаров увязался с вами, а, Севастьян Саныч? Начальник милиции тайгу в районе знает – так что и шишек, и опят наберём, можете не беспокоиться.

Путники благополучно добрались до посёлка Бор и остановились у поселковой столовой.

– Сейчас позавтракаем и в тайгу, – вылезая из машины и потирая руки, проговорил майор. Он первым взбежал на высокое крыльцо столовой и, открыв дверь, гостеприимным жестом пригласил всех проходить внутрь. Внутри он опередил всех и повёл гостей в отдельное от общего зала столовой помещение. Это была небольшая комната в углу здания, посередине которой стоял стол, покрытый белой клеёнкой с голубыми узорами, с расставленной на нём бело-голубой, в унисон клеёнке, посудой.

Не успели гости сесть за стол, как увидели в окно, что к столовой подкатил еще один УАЗик.

– А вот и Пётр Павлович, – сказал Почуфаров и мигом удалился, чтобы встретить председателя райисполкома.

Председатель быстро вошёл в комнату, поздоровался со всеми за руку и, бросая дежурные фразы о погоде, интересуясь здоровьем Волдырькова и Кошкина, а также тем, как им понравилась дорога в район, первым сел за стол, приглашая и остальных занять свои места.

В комнату зашла старушка в белом халате и марлевой косынке на голове, внесла в комнату огромную и тяжелую невысокую кастрюлю, поставив её в центре стола.

Пётр Павлович приоткрыл крышку кастрюли и, держа её правой рукой на весу, потянулся лицом к кастрюле. Там плотненько лежали аппетитно выглядевшие котлеты, на половину залитые таким же аппетитным соусом.

– Ты это чего такое притащила? – недовольно пробурчал председатель райисполкома, обращаясь к старушке, которая по возрасту определенно годилась ему в матери. – Жёваное мясо? Ну-ка забирай эту кастрюлю назад и быстренько тащи сюда гуляш. Ишь, удумала что. Настоящие мужики должны сами мясо пережёвывать.

Старушка молча забрала у председателя крышку, накрыла кастрюлю и вместе с ней тихо покинула комнату. А через пару минут возвратилась с такой же кастрюлей, где и вправду был гуляш.

– Вот это другое дело, – радостно констатировал перемену Пётр Павлович, и все приступили к завтраку. В углу комнаты стоял накрытый белым полотенцем ящик, как оказалось, полный бутылок армянского коньяка. Почуфаров прямо из-за стола легко дотянулся до ящика, вынул первую бутылку, и его рука стала ловко разливать янтарную жидкость в гранённые стограммовые стаканчики гостей, исключая стаканчики водителей.

Пока длился завтрак, рука майора ещё дважды «выуживала» из ящика очередную непочатую бутылку. Когда все уже объелись вкусно приготовленного мяса, хорошо «подогретый» председатель райисполкома скомандовал своему водителю Михаилу, мужчине лет шестидесяти, нести кастрюлю с гуляшом, хлеб, ложки, стаканы и ящик с коньяком в багажник его машины. Евгений, водитель полковника, тут же взялся помогать своему пожилому коллеге. И через пять минут они уже освободили задний борт УАЗика председателя от брезентового тента, а Михаил соорудил из откидного заднего борта автомобиля своеобразный походный стол, на который из багажника могла легко и быстро «выезжать» кастрюля с закуской и все соответствующие ей принадлежности.

После этого провизия была задвинута назад в багажник, борт был поднят в походное положение и зафиксирован бортовыми запорами. Экипаж Петра Павловича пополнился полковником Волдырьковым и председателем облсовпрофа Кошкиным. В экипаж второй машины кроме водителя Евгения вошли майор Почуфаров и старший лейтенант Дмитрий Авдеев.

Двигаясь «гуськом», вездеходы быстро преодолели вброд узкую речушку, отделяющую посёлок от таёжного массива, и по извилистой и крайне неровной дороге углубились в тайгу. Дмитрию, весьма захмелевшему от выпитого за завтраком коньяка, показалось тогда, что остановки их «таёжного каравана» были очень частыми, буквально через каждые двести-триста метров. Автомобили останавливались, водитель Михаил первым выскакивал из машины, быстро откидывал задний борт, превращая его в походный стол. Выдвигалась выпивка, закуска, и застолье продолжалось буквально на ходу. Путники выпивали очередные сто грамм, закусывали мясом, кастрюля задвигалась обратно, борт закрывался на запоры, все грузились в салон и «караван» продолжал движение дальше.

Уже на второй остановке Дмитрий, у которого с непривычки стал немного заплетаться язык и закрываться глаза, отказался от приёма спиртного и закуски, мотивируя это тем, что у него уже нет места в желудке. Полковник Волдырьков в шуточно-презрительной форме тут же отреагировал и, взглянув в глаза Дмитрию, произнёс:

– Слабак! – После чего жестом руки указал Дмитрию в сторону своего УАЗика.

Дмитрий тут же ретировался на заднее сидение автомобиля, откуда сквозь дремоту стал наблюдать, как его высокопоставленные попутчики на каждой остановке продолжали опустошать кастрюлю из-под гуляша, запивая блюдо крепким и ароматным армянским напитком.

Движение вглубь тайги продолжалось часа полтора с учётом частых остановок для выпивки и закуски. В полдень машины въехали на небольшую поляну, где в её центре зияло пустотой место под костровище. Дмитрий вместе с водителями быстро соорудили костёр, специально добавляя в огонь зелёной травы, чтобы костёр побольше дымил и отпугивал комариное племя. Четыре же высоких начальника продолжали оживлённо беседовать за откинутым бортом председательского УАЗика, уничтожая запасы коньяка и съестного.

Отойдя с поляны вглубь леса, Дмитрий обнаружил, что многочисленные пеньки и небольшие пригорки сплошь покрыты грибами – опятами. Тут же они втроём вместе с водителями устроили сбор таёжного урожая и за полчаса «нарубили» три огромных бумажных мешка, заблаговременно запасённых перед поездкой водителем полковника Евгением.

Когда они грузили это таёжное богатство в багажник машины полковника, от компании оживлённо и громко беседовавших начальников отделился майор Почуфаров. Он, подойдя к Дмитрию, позвал его следовать за ним, направившись опять в те же самые места, где Дмитрий с водителями только что «косили» опят. Дмитрий попытался объяснить майору, что они только что там были. Однако майор взмахом руки показал старшему лейтенанту, что грибы его вовсе не интересуют.

Среди «буреломных» залежей стволов и веток, валявшихся на земле, майор выбрал кусок ствола упавшего дерева диаметром сантиметров в пятнадцать и длиною около двух метров. Еле приподняв его, он предложил Дмитрию помочь ему и взяться за тонкий конец этого брёвнышка, а сам взялся за более толстый.

Держа бревно, майор стал смотреть вверх, разглядывая вершины окружавших их деревьев, и вдруг двинулся к одному из них, потянув за собой будто на прицепе и Дмитрия.

– Ну-ка давай долбанём, – предложил он Дмитрию, когда они подошли к дереву, которое Дмитрий сначала принял за стройную сосну со стволом диаметром сантиметров в двадцать – двадцать пять.

Но это была не сосна. Как оказалось, это был царь сибирской тайги – кедр.

Раскачав свою тяжёлую ношу, майор и старший лейтенант дважды с размаху ударили тупым толстым концом бревна в ствол кедра. На третий удар у них уже просто не хватило сил, и бревно выпало из их рук на землю. И вдруг Дмитрий услышал, что сверху с кедровой кроны, задевая ветви, стало что-то падать. «Шишки», – подумал он, и на траву вокруг них действительно упали несколько кедровых плодов, пропитанных пахучей и липкой кедровой смолой. Одна из шишек умудрилась упасть прямо на голову Почуфарову, на его лысую «под Ленина» прическу, в ответ на падение которой майор в очередной раз съюморил, как бы обращаясь к кедру:

–  Ах ты, подлец, ты, что же это, начальника милиции не узнаёшь?

К «промысловикам» присоединились Михаил с Евгением, и примерно за час очередной бумажный мешок был доверху наполнен таёжным кедровым богатством.

Время неумолимо текло, и в тайге постепенно стало темнеть. Багажник машины гостей был заполнен до отказа таёжными гостинцами, которые Почуфаров пообещал добыть в тайге Волдырькову. Поэтому майор посчитал, что пора покидать тайгу, и громко скомандовал:

– По коням!

Достав из машин лопаты, водители быстро разгребли догоравший костёр и, вскопав вокруг костровища землю, забросали огонь сырой землёй. Оставшаяся провизия вновь была задвинута в багажник, экипажи заняли свои места в машинах, и «караван» тронулся в обратный путь.

Добравшись до посёлка Бор и оставив его позади, машины ещё некоторое время двигались по дороге к райцентру вместе. Но вот на одной из развилок головная машина председателя райисполкома остановилась. Здесь дороги путников расходились – председателю райисполкома с начальником милиции зачем-то нужно было ехать в другой посёлок района, а путь гостей, прибывших «из области» лежал «домой» – через Озёрское на трассу в областной центр. Однако простым прощальным рукопожатием высокие начальники отделываться не пожелали. Машины, чтобы их не было видно с дороги, съехали с неё и по скошенному полю спрятались за берёзовый околок, расположенный недалеко от развилки дорог.

Кастрюля к тому времени уже была пуста, но оставался ещё коньяк с хлебом. В одном месте на опушке околка находилась поваленная берёза и несколько пеньков вокруг неё. Туда и направились районные и областные начальники с очередной непочатой бутылкой, стаканами и хлебом, чтобы, что называется, выпить «на посошок».

«Посошок» продлился не менее часа, пока практически полностью не стемнело. Дмитрий и водители терпеливо ожидали, беседуя у машин. Вдруг от сидевших на пнях отделилась одна фигура и тяжелой моряцкой поступью направилась к стоявшим машинам. Когда этот человек подошёл поближе, все разглядели в нём председателя облсовпрофа Кошкина. Тот уже никого не видел перед собой, а видел лишь автомобили и, выбрав для себя автомобиль председателя райисполкома, пристроился к правому заднему колесу, безуспешно пытаясь расстегнуть брюки. Времени его замешательства хватило на то, чтобы Михаил смог понять намерения подошедшего и громким зычным голосом успел крикнуть:

– А ну-ка быстро отошёл от машины. Что, другого места в лесу нет, где можно было бы отлить? Давай проваливай в лес. – Свой окрик он тут же сопроводил действием, взяв провинившегося за шиворот и, отведя его подальше от машины, легонько подтолкнул к деревьям.

– Почему вся эта пьянь обязательно норовит помочиться на колесо? – возвращаясь назад к машине, ворчал Михаил. – Ну, прям, как кобели, ещё бы ногу подымали.

Весьма молчаливого Михаила вдруг понесло:

– И что самое противное, это случается почти каждый день, как уборочная начинается. Такие «застолья» как сегодня у нас ведь происходят почти ежедневно, уж вы мне поверьте. То кто-то из облисполкома, то из всевозможных областных инспекций, то какие-нибудь партийные боссы. У меня уже все запоры и навесы заднего борта расшатались за время уборки так, что скоро борт отвалится – не будет им походного столика. Сколько уже ящиков коньяка приговорили, а гуляша не одну такую кастрюлю-таки слопали. Куда только влазит? Я бы уже давно боты загнул бы, столько пить и жрать. А им хоть бы хны...

Всё-таки, наконец, «хоть бы хны» закончилось. С огромным трудом полковнику Волдырькову удалось погрузить Кошкина на заднее сидение рядом с Дмитрием, уместившимся там, в левом его уголке за водителем. И автомобиль с группой, успешно закончившей инспектирование выполнения требований совместного постановления облГАИ и облсовпрофа, тронулся в обратный путь.

Обратный путь тогда запомнился Дмитрию неспокойным поведением председателя облсовпрофа Кошкина, все время пытавшегося принять горизонтальное положение и пристроить свою голову на коленях у Дмитрия. Это не давало Дмитрию возможности спокойно дремать. Он, пользуясь темнотой в салоне, отчаянно сопротивлялся этому, безуспешно пытаясь вернуть Кошкина в сидячее положение, и весь обратный путь только и занимался этой «борьбой».

Авдееву предстояло первым покинуть экипаж, поскольку его дом находился недалеко от въезда в областной центр. И рядом со своим домом он буквально выскочил из остановившейся на пустынной ночной улице машины. Ему поскорее хотелось покинуть эту компанию сильно захмелевших и полностью потерявших человеческий образ мужиков. Он даже «пожертвовал» причитавшейся, как ему казалось, долей оставшихся в багажнике УАЗика «таёжных гостинцев», которыми он так мечтал угостить своё семейство.

Последнее, что запомнил тогда Дмитрий, закрывая за собой дверь автомобиля, был спящий и похрапывающий Кошкин, лежавший на заднем сидении горизонтально, и чья голова покоилась на том самом месте, где только что сидел Дмитрий, и чуть повёрнутая в сторону Дмитрия голова полковника Волдырькова, сидевшего на переднем сидении справа от водителя и издававшего какие-то нечленораздельные звуки. Возможно он предлагал Дмитрию забрать из машины причитавшуюся ему часть шишек и грибов, хотя что-либо разобрать из того, что пытался сказать полковник, было невозможно.

Такое пристрастие к спиртному, в конце концов, сыграло впоследствии злую шутку с полковником. Как-то однажды в выходной день, находясь в здании облГАИ на дежурстве, Авдеев неожиданно был вызван полковником в его кабинет. Когда он поднимался по лестнице, его догнал дежуривший по батальону ДПС капитан Тычков, которого тоже вызвал к себе полковник. Авдеев и Тычков, вместе зайдя в кабинет начальника, увидели как-то странно стоявшего между письменным столом и подоконником окна Волдырькова. Он держался правой рукой за стол, а левой за подоконник и внимательно смотрел на свою левую ногу. Потом он поднял лицо к вошедшим и вкрадчиво произнёс:

– Мужики, а нога-то моя не шевелится...

Это был инсульт. И была срочно вызвана карета скорой помощи, и были носилки, на которых Авдеев с Тычковым несли полковника из кабинета в машину, и был юмор полковника, который шуточно-назидательно сказал тогда офицерам:

– Вы, смотрите, меня головой вперёд выносите, а не вперёд ногами!

Слава богу, полковник «оклемался». Но его выздоровление заняло почти полгода, и его комиссовали, отправив в отставку на заслуженный отдых – благо за плечами полковника было почти тридцать лет службы.

А в ту ночь, когда Дмитрий подобно пробке из бутылки выскочил из машины на пустынную ночную улицу, видя в каком «экзотическом» виде возвращается из инспекторской проверки «экипаж машины боевой», членом которого ему по долгу службы пришлось стать, он желал лишь одного – побыстрее оказаться дома. А что будет дальше с его попутчиками, его уже попросту не интересовало.

А что же, всё-таки, с ними произошло далее? Об этих своих ночных приключениях Евгений подробно рассказал Дмитрию через пару дней, в понедельник, поскольку вернулись они из поездки в Мухинский и Озёрский районы в ночь с пятницы на субботу, то есть уже в наступивший выходной.

С полковником было всё просто и ясно – Евгений довёз его до дома, успешно сопроводил до квартиры, выгрузив туда полковничью долю «таёжных даров».

А вот с товарищем Кошкиным, другим членом инспекторского экипажа, Евгению пришлось намного труднее.

Всю ночь возил Евгений Кошкина по городу, безуспешно пытаясь узнать адрес его местожительства. Дважды он вытаскивал Кошкина из машины и, практически погрузив профсоюзного босса себе на плечо, затаскивал его в очередной указанный мутным взглядом Кошкина подъезд дома. Но оба раза и подъезд вдруг оказывался не тот, и дом вдруг становился не похож на тот, который был нужен. До пяти утра возился Евгений с Кошкиным, пока председатель облсовпрофа немного не протрезвел и смог, наконец, правильно указать свой адрес.

Да, тяжела она, служба, у водителей начальников.


Пока Дмитрий доставал из аптечки вату, все эти воспоминания о прежних его приключениях, связанных каким-либо образом с таёжной темой, при одном лишь упоминании этим старичком с пораненным лицом о дороге на посёлок Бор, быстро промелькнули в его памяти.

Оторвав от общего клубка ваты солидный кляп, и подойдя к посетителю, Дмитрий положил его на глубокую царапину на лбу пострадавшего, из которой всё ещё продолжала сочиться кровь прямо на его правую бровь.

– Ну, рассказывайте, отец, что же с вами произошло? – задал свой вопрос капитан Авдеев. – А то может быть вам действительно надо скорую помощь вызывать, и травма ваша возможно посерьёзней будет, чем она сразу после аварии кажется. Так бывает в дорожных происшествиях, вы уж мне поверьте.

– Да какая там серьёзная? Я вам сейчас расскажу, какое происшествие, какой анекдот со мной приключился, вы хохотать будете. Мне и самому в какой-то мере смеяться над собой хочется, если бы вот не эти два разбитых стекла.

Дмитрий пригласил старичка сесть и начать свой рассказ.

– Вы же знаете дорогу на Бор? – спросил он Дмитрия. Авдеев утвердительно кивнул головой.

– Вот по ней мы с моей старухой и ехали. Едем, а тут вдруг вдалеке видим впереди кто-то сидит прямо на дороге, какая-то большая птица.

Дмитрий улыбнулся, вспомнив вдруг опять «их» с Алексеем Берингом барсука на дороге в Бор и их неудачную «охоту».

А старичок продолжал свой рассказ:

– Мы ближе, а птица всё сидит. Мой тарантас тарахтит, как ведро с гайками, а ей хоть бы что – сидит себе. Повернулась к нам хвостом и даже башку в нашу сторону не поворачивает. Мы уже совсем близко и разглядели, наконец, кто это. Глухарь. Здоровый такой петух. Хвост свой чёрный в крапинку распушил веером, вот и не видит из-за него ни хрена, а слышать и не слышит – глухарь, он и есть глухарь. «Дави его, Коля!», – тихо так моя говорит мне на ухо. «Как это дави?», – спрашиваю. «Как, как? Буфером», – рявкнула она мне в ухо. Схватила меня обеими руками за правую руку, глаза горят, ноздри раздуваются, как у жеребца племенного. В общем, и меня забрало. Надавил я на гашетку. Думаю, чем скорость больше, тем сильнее удар бампером будет. И вот когда я к нему почти докатил, он возьми и взлети. Скорость-то у него оказалась меньше, чем моя, а взлетел он выше капота машины. Вот тут он со всего маху и долбанулся мне в лобовое стекло. Стекло вдребезги, а глухарь нет, чтобы в салон упасть, он возьми и пролети его весь, и бах, в заднее стекло. То тоже вдребезги. Казалось бы, хватило глухарю со всей скорости башкой-то несколько раз биться. Ан нет, я смотрю в зеркало заднего вида, а он даже земли не коснулся, когда вылетел из машины. Своими крылами мах-мах и выше деревьев взлетел. И полетел с дороги в сторону леса, а там за деревьями и скрылся. А я когда в зеркало смотрел, свою рожу-то окровавленную там и увидал. Он, собака, когда лобовик расшиб и мимо меня пролетал по салону, своими когтями рожу-то мне и содрал. Слава богу, что глаза не выцарапал. А моей стерве, млин, хоть бы что. Нет, чтобы язык её паршивый зацепить. Так нет, ни царапины. Вот кому надо было бы рожу поцарапать, ей, а не мне. «Дави», мля. Ой, вы уж извините меня, товарищ капитан, что-то я тут разошёлся.

Авдеев с трудом сдерживал смех, пока старичок вёл свой рассказ. Пришлось даже Дмитрию симулировать кашель и почёсывать свой нос, чтобы хотя бы как-то закрывать рукой свою физиономию, где так не вовремя всё время появлялась улыбка. Не только сам случай был анекдотичен, но и рассказчик вовсе не был лишён чувства юмора и так красочно всё описывал, что Дмитрию даже показалось, что всё это он видел своими глазами, наблюдая со стороны за этой необычной «охотой» на глухаря.

– Ну да ладно, царапины мои зарастут как на собаке, а вот стёкла в моём «москвичке» вставлять надо. Стёкла-то я куплю, как-то раз видел, что в автомагазине они есть. А вот вставить я их сам вряд ли смогу – надо в автомастерскую ехать. А там справку из ГАИ потребуют. Что я о своём происшествии заявлял.

– Вы правы, есть такой порядок.

– Так вот я за справкой и приехал.

– Придётся вам, отец, подождать минут двадцать, пока местные гаишники с обеда возвратятся. Я-то не местный, я из областного центра, а потому справку вам выдать не смогу.

– А я так и подумал, – улыбнулся старичок. – Я местных в лицо всех знаю, а с Берингом Алексеем хорошо знаком – соседи мы. А тут вас увидел, подумал, а вдруг вы новый начальник ГАИ, ну и решил познакомиться, рассказать про свою беду.

– Вот и познакомились, – с улыбкой ответил Авдеев.

– Ладно, пойду я к своей, там посижу, подожду, – сказал старичок и, уже взявшись за ручку двери и собираясь выйти из кабинета, вдруг повернулся обратно и спросил капитана:

– А скажите, товарищ капитан, вот случись с вами такая оказия, ну, сидел бы перед вами на дороге вот такой глухарь, что бы вы сделали?

Дмитрий на секунду задумался и ответил посетителю вопросом на вопрос:

– А вот когда перед вами курица или кошка дорогу перебегает, вы притормаживаете или прибавляете газу?

– Торможу.

– Вот видите, и это вполне естественно, нормально и правильно. А жена, если рядом, как на это реагирует?

– Да вместе с ней на пару ругаем этих безмозглых куриц да кошек сумасшедших.

– Ну, так вот вам мой ответ на ваш вопрос – я бы притормозил и дал бы глухарю улететь, – сказал Дмитрий и, помедлив мгновение, улыбнувшись, лукаво добавил:

– Если бы был без жены.

Старичок прыснул негромким заразительным смехом:

– Вот правильно, все беды от них, от жён этих. Спасибо, товарищ капитан, на добром слове, пойду-ка я свою повоспитываю, пока ребята ваши с обеда вернутся.

Он вышел из кабинета, придерживая правой рукой вату на лбу, и плотно прикрыл за собою дверь. А через минуту в кабинет долетел гулкий звук каблуков его кирзовых сапог. Судя по звуку, старичок медленно спускался вниз по неудобной крутой межэтажной деревянной лестнице, осторожно ступая по её узким ступеням.


Капитан Авдеев взглянул на часы – почти два часа пополудни. Минутная стрелка часов вплотную приблизилась к цифре двенадцать. Обеденное время заканчивалось…



1989 г. – сентябрь 2015 г.