Надежда

-Что это?
-Вино.
-Какое вино?
-Желтое искристое.
-Саймон, такого сорта не существует.
-В твоем мире нет. В моем да.Так тебе налить или нет?
-Ну налей. И что же, Саймон, твое желтое искристое продается в бутылках от » фанта»?
-Конечно, Рози. Существует множество разновидностей желтого. Но искристое- мое любимое.
-Хаха, Господи, Саймон, ты больной.
-Зато мне не нужно тратить сотню баксов, чтобы напиться. Мм… Ты чувствуешь этот вкус?
-Апельсинов?
-Нет же, удовольствия!
-Ты точно больной…
-Просто мне нельзя настоящее вино.
-Почему?!
-У меня аллергия. На любые алкогольные напитки. Даже от капли спирта все лицо опухает. И температура поднимается.
-Как так?
-Вот так вот, что за глупые вопросы? Я впервые понял это в пятнадцать, когда попробовал с друзьями водку. После того вечера я три дня лежал в больнице на грани жизни и смерти. Представляешь, как мне было обидно, когда все мои сверстники опустошали мини-бар, а мне приходилось пить яблочный сок?!
-Но ты справился и изобрел свой вид вина.
-Даа… Для детей и непьющих.
-И для непьющих детей!
-Хаха, в точку! Ладно, забыли. Если тебе не нравится мое вино, отдай назад. Кстати, можно я отхлебну из твоего бокала? Спасибо. Ты говорила, у тебя есть какие-то проблемы.
-Ну да… Можно и так сказать.
-И какие же? Или, ты думаешь, я поверю, что ты пришла ко мне в двенадцатом часу ночи пить желтое искристое и смотреть на звезды с балкона пятого этажа?
-О-очень смешно.
-Нет, ну серьезно.
-Меня просто все достало, Саймон. Достали эти дороги, эти дома, достали вечные неудачи, жизнь, достали люди вокруг…
-Даже я?
-Временами.
-Э-эй, это была шутка!
-Хахха, ну извини. И еще меня достало, что все вокруг считают меня ничтожеством. Хотя нет, еще больше меня бесит, что я на самом деле им являюсь.
-Это не так, Рози.
-Так.
-Все ясно, у тебя кризис среднего возраста.
-Мне двадцать два, какой средний возраст?
-Кризис среднего возраста первой трети среднего возраста. Довольна?
-Нет. Я устала, Саймон. Я больше не хочу…
-Жить?
-Да.
-И что же тебя держит?
-Ты.
-Эмм…Это не смешно, Рози.
-Нет-нет, ты неправильно понял. Хех, я не люблю тебя. Точнее люблю, но как друга. Точнее… Впрочем, не важно. Я просто смотрю на тебя и вижу, ощущаю, понимаю… Что ты живой. Рядом с тобой и я учусь жить и чувствовать. Рядом с тобой я понимаю, что человек. Что заставляет тебя жить, Саймон?
-Ты же сама сказала, я сумасшедший.
-Я сказала, что ты больной.
-Не суть. Посмотри вокруг: ты в моем доме. Скажи, что ты видишь?
-Ну… Я даже не знаю. Я вижу многое из того, чего не смогла бы оценить в одиночку. Вот, например, эти рисунки на стенах. Ты же сам их нарисовал, да?
— Да. Ты же знаешь, здесь все создано моими руками. И плетеные стулья, и стены, и стол я забрал на помойке, но перекрасил и немного подчинил… И кровать из папиного гаража. Это место похоже на комнату заядлого бомжа.
-Скорее на маленький рай. Так вот: эти картинки на стенах: я бы никогда не смогла понять затейливых квадратов, узоров, перекошенных линий… Без тебя. В этих стенах весь ТЫ, Саймон. Весь твой бунтарский нрав, необычность, свободолюбие, все твои улыбки, вечные нотации…Я смотрю по сторонам и вижу тебя, Саймон. Не кого-то, а именно тебя.
— А я вижу надежду, Рози. Именно она и помогает мне жить, и именно ее тебе и не хватает. Знаешь, мне двадцать пять и жизнь моя на удивление дерьмовая. Единственное мое имущество- эта крохотная комнатка, которая два года назад напоминала свалку или узел канализации.
-Но ты сделал из нее маленький рай.
-Ты это уже говорила.
-Я не устану повторять.
-Так вот, я-начинающий художник без высшего образования, который не может найти путь в жизни, а зарабатывает, раздавая листовки за скудную зарплату. У меня почти нет друзей, потому что я жутко странный. И время от времени на меня накатывают такие приступы меланхолии, что мне хочется спрыгнуть со своего балкона на пятом этаже. Прямо в объятия звезд. Но надежда не дает мне сорваться.
-Какая надежда? Откуда ты ее берешь?
— Я… У меня была чудесная мать, Рози. Но она умерла от волчанки. Это-очень противная болезнь. Туберкулез кожи с огромными язвами и узелками на пол-лица.
-О…
-Да. Ей было очень больно. Она кричала по ночам и вкалывала львиные дозы обезболивающего. Но все время болезни… Она улыбалась. Понимаешь, улыбалась? Она ни на минуту не потеряла надежды, ни на секунду не усомнилась и, даже умирая, не плакала и не боялась. Тогда мне было тринадцать. Она подозвала меня к своей постели и сказала…
-Поплачь, Саймон. Тебе станет легче.
-Я… Нет, пожалуй нет. Но, спасибо. Она сказала, что жизнь ни у кого не бывает легкой, что в ней будет много трещин и ухабов. Но я не должен сдаваться, слышишь Рози? Она сказала, что в трудные минуты со мной всегда будет надежда- женщина в прозрачных одеяниях с ярко-голубыми глазами. И эта надежда никогда не бросит меня на произвол судьбы, главное просто в нее верить. Верить, и тогда она мне поможет. И, знаешь, каждый раз, когда я нахожусь на грани и уже мечтаю сорваться, у меня перед глазами встает этот образ: мама… С яркими голубыми глазами и в прозрачных одеяниях. А в голове звучит ее голос. Она шепчет мне: » Не надо, дорогой, не делай этого… Я люблю тебя. У моего мальчика еще вся жизнь впереди!» Она моя надежда, Рози. Только благодаря ей я и живу.
-Ты плачешь…
-Да. Не удержался. ты слишком прямолинейна, подруга. Просто поверь, найди свою надежду. И увидишь смысл жизни.
-А если мне не нужна надежда?
-Надежда нужна всегда. Как ни крути, Рози Блэк. Как ни крути.