Лукоморье. Наброски. Глава 13

Обхватив колени, девушка сидела на каменном топчане и смотрела, не мигая, в одну точку на стене. Что она там видела было ведомо лишь ей одной. От камня тянуло холодом и одеяло, в которое она завернулась, не спасало нисколько.
Всё в этом узилище было каменным. Лежак, который при всей самой буйной людской фантазии нельзя было назвать кроватью или вошедшим относительно недавно, но уже ставшим модным, словом «диван». Топчан, да и то с очень большой натяжкой. Тоненькое одеяльце и свёрнутая в узел чья-то старая драная рубаха, которую можно было бы подложить под голову - вот и всё, что было под рукой, чтобы хоть чуточку было поуютнее, когда она устраивалась спать.
Каменный стол, возле которого расположился стул, тяжеленный, сдвинуть который было делом практически невозможным, сотворённый из такого же природного материала. Вот и всё, что было в этом подвале.
Хотя бы, кормили нормальной, пригодной для еды, пищей, а то кто знает, могли ведь в тарелку насыпать каменной крошки, раз тут жили такие любители камней. Пищу приносила древняя согбенная старуха, от одного вида которой охватывал необъяснимый страх. Вроде бы, ничем не примечательная внешность, но при её появлении ужас сковывал всё тело. А может быть, это был не только страх перед старой ведьмой, но и что-то ещё. Когда в давно несмазанном замке начинал поворачиваться ключ, непонятный и никак необъяснимый столбняк сковывал всё тело и только после того, как, поставив нехитрую пищу на стол, старуха удалялась, способность двигаться возвращалась к пленнице.
Девушка даже в самом страшном сне не могла предвидеть, что свой шестнадцатый день рождения она будет встречать вот так, сидя на каменном ложе, завернувшись в пропахшее мышами и пылью одеяло, страшась того момента, когда ненавистный скрип открываемой двери, раздастся вновь.
Наступил он или уже прошёл, сказать было невозможно, так как время здесь определить было почти нереально и сколько она просидела под замком она сказать не могла. Может быть - несколько дней, может недель, а возможно и месяцев. В этом каменном мешке нипочём нельзя было определить, что там, снаружи сейчас - день, ночь  и какое время года.
Ведь совсем недавно она мечтала о том, какой праздник устроят родители в день, когда она будет одной ногой уже во взрослой жизни. Конечно, шестнадцать лет, это ещё не тот возраст, когда ты становишься полностью взрослым в глазах других, в первую очередь - родителей, но это уже достаточно серьёзная веха для того, чтобы оглянуться назад, посмотреть вперёд и насладиться настоящим.
В шкафу уже висело платье, сшитое лучшей портнихой, рядом стояли туфельки, до того удобные, что дух захватывало, позволяющие протанцевать всю ночь напролёт. Приглашены гости, повара растапливают печи, чтобы начать подготовку к празднику, а тут...
Злая слезинка, предательски вытекла из глаза и побежала по девичьей щеке, но тут же решительно была остановлена кулачком, которым девушка вытерла лицо.
- Не дождётесь! - погрозила пленница так и неразжатым кулачком в сторону запертой двери и попыталась закутаться поплотнее в одеяльце не первой свежести. Стараясь согреться она сперва накинула на себя старую рубашку, неведомо кому ранее принадлежащую, а затем постаралась получше укутаться и драным одеялом. Теплее от этого не стало, но ничего другого, чем можно было бы укрыться, всё - равно не было.
В противоположном углу от того места, где расположилась пленница с потолка капала вода. К счастью, правда, весьма сомнительному, на полу она не скапливалась, а убегала в щель в полу. Если бы не это, то весь пол давно превратился бы в озеро.
Сперва звук постоянно капающей воды раздражал, но вскорости девушка к нему привыкла и перестала замечать. А что ей ещё оставалось делать? Хорошо ещё, что сидела не в полной темноте. В ржавом кольце у двери крепился факел, дающий какой-никакой, а свет. Только облегчения никакого это не приносило. Скорее, наоборот.
Постаравшись отвлечься, девушка мыслями перенеслась домой, во дворец, где всё было родным и понятным. Где были мама и папа, любившие так, что в этой любви можно было купаться.
Только от этих мыслей стало ещё тоскливее. Мама всегда учила, что в правильно поставленном вопросе уже присутствует часть ответа. Вот только на задаваемые самой себе вопросы ответов не находилось. Кто и зачем её похитил, где она, как долго ей предстоит пробыть здесь, как быстро её хватятся?
Из всех этих вопросов, к своему сожалению, она знала ответ только на один. А именно, на последний. Хватятся её быстро. Папа перевернёт весь дворец, а следом за ним и всё царство в поисках дочери. Не смотря на то, что она была маленькой, когда болела и не должна была бы многое помнить из того времени, но бессильные слёзы отца, тщательно скрываемые ото всех и видимые только ею, когда она в бреду, разметавшись на своей кроватке, балансировала над той бездной, что может быть пересечена лишь один раз, она помнила как он баюкал её, прижимал к себе, шептал что-то ласковое, перемежаемое молитвами. На всю жизнь врезалось в память как он до того, как за лечение взялась бабушка Яга, несколько суток просидел рядом с дочкой, не впуская в комнату никого, кроме жены. Отправляя Василису вздремнуть хотя бы на десять - двадцать - тридцать минут. Он, не смыкая глаз, сидел рядом с ней.
«Ох, папа - папочка, - подумала, борясь с влагой, стремившейся скатиться по щекам, девушка, - прости меня, дуру. Если бы я только могла сказать тебе как я тебя люблю. Мама! Мамочка!»
Больше девушка не смогла сдерживаться и разревелась в голос. Всё смешалось в этом плаче. И страх, и боязнь больше не увидеть родителей, бабушку Ягу, подружек и....
Девушка не успела додумать, так как в эту минуту раздался скрип - звук, который она успела возненавидеть больше всего в жизни. Невероятным усилием воли она постаралась взять себя в руки. Не пристало царской дочери встречать невзгоды слезами. Дудки Вам! Мы ещё поглядим!
В проёме показалась согбенная фигура старой ведьмы, как окрестила свою тюремщицу Настя. Одетая в старые, штопанные - перештопанные юбку и кофту, которыми и не каждое пугало огородное похвастаться смогло бы, она держала в руках платье, сшитое явно у дорого портного и смотревшееся здесь, в тёмном, мокром подземелье, особенно, на фоне седой, разлохмаченной старухи, чем-то инородным и где-то даже страшным.
- Надень его, - протягивая платье девушке, приказала старуха. Настя осторожно подошла к ней и послушно протянула руки. Она невероятно боялась эту старуху. Как же разительно она отличалась от бабушки Яги, всегда опрятной, чистенькой, причёсанной,  носящей в специальной кармашке на поясе небольшой гребешок. - Хозяин хочет поглядеть на тебя. - Девушка тут же отдёрнула руки, словно на её глазах платье превратилось в клубок ядовитых змей, щёлкающих пастями, из которых течёт яд.
- Не буду! - постаравшись придать голосу как можно больше крепости произнесла она. Правда, у неё это не слишком хорошо получилось, так как Настя это не проговорила, а скорее - пискнула.   
- Ах, ты, какая смелая девочка! - похлопала старуха девушке по щеке, но рука с длинными, обломанными ногтями тут же вцепилась Насте в волосы. - Будешь, ещё как будешь, как миленькая! Не зли меня! Сказано: переодевайся, значит - переодевайся. Здесь мамочки нет. Здесь только я.
- Твоё счастье, - борясь с болью, причиняемой старой ведьмой, прошипела Настя, - что моей мамы здесь нет. Ты бы прокляла бы тот день, когда родилась на свет. А вот будь здесь отец...
Но угрозы пленницы старухе были неинтересны. Она оттолкнула девушку, рассчитав так, чтобы та упала. Сверху бросила платье, накрывшее Настю с головой.
- Через пять минут вернусь, - тихо, но так, что мороз невольно прошёл по коже, сказала тюремщица, - чтобы была готова. И приведи себя в порядок. Не расстраивай меня.       
Из под платья раздался звук, похожий на всхлипывание. Старуха, улыбнувшись так, что эту улыбку и ухмылкой, даже с очень большой натяжкой, нельзя было бы и назвать, подхватила платье, стянув его с головы царевны.
Настя не спеша стала вставать с пола. Обманчиво медленно она поднималась на ноги и крепко утвердившись на них, острым носком своего сапожка с какой-то потайной радостью, что было сил ударила мучительницу под коленку. Та охнула и чисто рефлекторно приподняла подол замызганной юбки. На месте удара на глазах разливалось иссиня - розовое пятно.
- Ух, ты! - восхищенно присвистнула девушка, оценив дело рук, точнее - ног, своих, - красотища какая!
- Ты чего? Сдурела? - от обиды у старухи на глазах навернулись слёзы. - Ну тебя! - всхлипнула она и развернувшись, вышла, забрав с собой платье.
Настя хмыкнула и пожала плечами. Во дела! Как трепать за волосы, так будьте любезны, подставляйте ваши косы, а как ответила, так сразу в амбицию! Ишь какая!
Девушка встряхнулась и настроение у неё сразу улучшилось. Вот теперь - мы поглядим! Если это пугало страхолюдное думало, что безнаказанно сможет драть царскую дочку за её гордость - волосы, с любовью отращиваемые вот уже много лет и встречающиеся с ножницами разве только для подравнивания чёлки и незначительных других штрижков, то очень сильно ошибалось. Если хочешь разбудить в девушке зверя - покусись на её красу.  В следующий раз, может и подумает, прежде чем свои хваталки распускать.  Она показала двери язык и пригладила ладошкой растрепавшиеся волосы.
- Небось, на чучело похожа? - сама себя спросила Настя. Больше здесь поговорить было не с кем, что очень угнетало общительную царевну. - Могли бы и зеркальце, хоть самое маленькое, самое завалящее, девушке, хотя бы одолжить. Было бы чем заняться.
Настя набросила на плечи одеяльце и стала прохаживаться по своему невольному обиталищу.
- Походим! - вскомандовала она и сама же старательно исполнила данную команду. - А то можно и бока отрастить. Я этим крыскам повода к радости не дам! - Кого имела в виду царевна, пусть останется её маленьким женским секретом, так как сама-то она отлично знала, к кому были обращены эти слова.
Проходя рядом с едва мерцающим факелом, Насте показалось что воздух в том месте, куда немного попадало света, тоскливо рассеивающещего малюсенькое пространство в радиусе нескольких шагов, едва заметно заискрился, образуя формой фигуру очень напоминающую человеческую. Девушка решила, что это отблески начавшего нервно подёргиваться горящего факела, в котором заканчивалось масло, и грозящего потухнуть в любой момент, сыграло с ней подобную шутку. Она закрыла глаза и потрясла головой. Открыв затем глаза, девушка никаких бликов уже не увидела.
- Что и требовалось доказать, - пробормотала она. - Да, вот уже и сама с собой болтаю, - вздохнула она. - А что делать, если и поговорить толком не с кем?! Ну не с этой же каргой по душам откровенничать?! - При этих словах девушке показалось, что не миг она вновь увидела свечение в воздухе, которое тут же, впрочем пропало. - Показалось! - Протёрла кулачки глаза девушка.
Продолжить эту увлекательную беседу с собой, Насте помешал звук заскрипевшего замка, в который с той стороны вставили ключ и начали поворачивать.
Поплотнее завернувшись в одеяло, Настя отошла к своему каменному лежаку.
- Эх, жаль под рукой чего потяжелее нет, - прошептала девушка себе под нос, - что б эта грымза лишний раз подумала бы прежде чем начать распускать руки.
Дверь открылась и Настя непроизвольно прикрыла глаза. Снаружи на протяжении всего длинного коридора ярко горели факелы.
- Вот жмоты! - проговорила Настя, чтобы её услышали, входящие, - а маслом поделиться  в голову не приходило? У Вас его, похоже, залейся.
- Вот и познакомились, - вкрадчиво проговорил незнакомый голос.  Но и у меня с маслом возникают проблемы, - признался незнакомец, перешагивая порог. За его спиной стояло ещё несколько человек.
- Что - то слабо в это верится, - проворчала тихо Настя. Но незнакомец её услышал.
- Тем не менее, это так, - проговорил он.
Вошедший в царевнин каземат был одет в длинный чёрный балахон.
- Вот стульчик, мой господин! - словно из ниоткуда, таща в руках тяжеленный, обитый кожей стул, и пыхтя при этом, в проёме появилась старуха. Она поставила этот предмет мебели рядом с человеком, лица которого было не видно. Оно скрылось за наглухо надвинутом капюшоном. На руки были натянуты чёрные перчатки.
Старуха наклонилась к стулу, сдула с него невидимую пылинку, протёрла подолом длинной юбки и снова сдула лишь ей одной видимую соринку.
- Присаживайтесь, господин! - раболепно проговорила она. Девушка с удивлением воззрилась на неё, а затем на таинственного хозяина. Это кем же нужно быть, чтобы его боялась, что сразу бросается в глаза, эта ведьма?
Фигура в таинственном и в то же время довольно жутковатом наряде продолжала стоять, игнорируя стелющуюся перед ним старую каргу. Хоть его лицо было не видно, оставаясь в тени накинутого капюшона, Настя чувствовала как незнакомец внимательно изучает её, стараясь угадать самые потаённые её мысли. Почему девушка так решила она и сама не смогла бы ответить, но казалось, что именно это и происходит.  Чувство это не понравилось Насте и она с вызовом посмотрела туда, где по её мнению должны были находиться глаза того, кто спрятался от окружающего мира за чёрной тканью своего балахона.
- Сегодня же принеси ей нормальную постель и обеспечь нормальное питание, - чуть повернувшись в сторону старухи проговорил таинственный хозяин, - и вдоволь давай ей масла. Поняла, старая?
- Конечно, господин, - почти до самой земли закланялась та.
- И если тронешь её хоть пальцем, - не повышая голоса проговорил хозяин, - отрублю руку. Лично.
Старая карга побледнела. В этот самый момент пламя дёрнулось в надежде найти хоть что-то смогущее подпитать его, но выгоревшее масло оказалось глухим к его попытке продлить своё существование хоть на миг. Но Настя успела увидеть как затряслось лицо её тюремщицы. И тряслось оно от ужаса. Значит, хозяин не бросал слов на ветер и та прекрасно знала, что он может запросто воплотить наяву свою угрозу.
- Масло! Быстро! - приказала она и меньше, чем через пол-минуту сама заправляла масло, наливая его щедро во встроенную в факел маслёнку. Впервые за долгое время топлива  там было вдосталь.
Не смотря на то, что огонь весело заиграл в одном углу, от этого не стало намного светлее в других. Это также не укрылось и от хозяина.
- Сегодня же установите ещё пару светильников, - приказал он стоящему рядом с ним недвижно стражнику.
Тот кивнул, не проронив ни слова. Его повелитель никак не отреагировал на такое непочтение и остался спокоен, словно так оно и должно быть.
Человек в чёрном балахоне ещё раз окинул беглым взглядом это невесёлое  помещение и, резко развернувшись, вышел. Полы его одежд взметнулись, на миг обнажив домашние тапочки красного цвета с помпончиками. Но тёмные одеяния быстро вернулись на место и заскользили по полу. За хозяином последовали все остальные. В дверях снова заскрежетал давно не смазанный замок.
Настя не смогла удержаться и хихикнула. Казалось бы, что весёлого можно было найти в её положении, но девушка нашла. Яркие помпончики как-то плохо контрастировали с тем антуражем глубокого погружения во зло, которым старался окружить себя её истинный пленитель. Уж, всяко, не во воле этой старой кошёлки, так старающейся во всём угодить своему господину, она оказалась здесь. Вот только с появлением этой странной фигуры всё в мыслях девушки запутывалось ещё больше. Кто это и что здесь происходит?