Контейнер

Клавдия РОТМАНОВА
К О Н Т Е Й Н Е Р
С Ц Е Н А  1.
На сцене абсолютно темно. В свете прожектора - окно. Рядом, на стене -телефон. ТАТЬЯНА тревожно вглядывается в заоконную темноту. Протягивает руку к трубке. Раздается звонок. Она хватает трубку.
МУЖСКОЙ ГОЛОС (вкрадчиво): Татьяна Григорьевна?
ТАТЬЯНА:  С кем я говорю?
М.Г. Это неважно. У меня для вас - информация к размышлению. И не кладите, пожалуйста, трубку. Это в ваших интересах,
ТАТЬЯНА: С анонимами я не разговариваю, (Хочет положить трубку).
М.Г. Я сказал: не кладите трубку. И выслушайте меня. Кажется, ваш сын еще не вернулся с тренировки? И сегодня у него -плавание. Так? В том самом бассейне, что возле леса. Так? Помните, прошлым лесом там, в лесочке, девочку убитую нашли. Еще весь город об этом говорил. Убийцу, знаете ли, так и не нашли. Конечно, знаете! Вы ж еще писали, что схватили, мол, первого попавшегося, мальчишку детдомовского. Помните?
ТАТЬЯНА: Откуда вы знаете про статью? Она же не была напечатана!
М.Г. А я много чего знаю! И про ваше боевое диссидентское прошлое. И про чрезвычайное ваше любопытство ко всему, что касается нашей армии здесь. Коллега ваш Виктор Петрович такой же любопытный был. Все домогался узнать, на какие шиши сынишка какого-то полковника валютный магазин открыл. И про какие-то связи с мафией болтал. Бумажки собирал. Так ведь повесился недавно. Не боитесь, Татьяна Григорьевна?
ТАТЬЯНА: А вы не боитесь, что я этот разговор сегодня же на радио "Свобода" передам? Уж наверняка вам изветно и то, что я имею возможность это сделать.
М.Г. Нет, не боюсь. Во-первых, у вас нет фактов. Телефонный разговор - не до-казательство. Во-вторых, если и пройдет - так что с того? Ну. получит кто-то свой гонорар. Но они - далеко. А вы - здесь. Стоите, небось, у окна. И ждете, когда сын ваш, Боря, с тренировки вернется. А ну, как однажды не вернется?! Подумайте, а?!
ТАТЬЯНА: Чего вы хотите от меня?
М.Г. Вот это уже деловой вопрос. Вы сегодня даже в почтовый ящик, кажется, не заглядывали. А зря! Вас там письмишко дожидается. Вам разрешен (многозначительно) – слышите, разрешен - въезд в Германию. На постоянное жительство. (Внезапно меняет интонацию) Так вот, собирай вещи. И чтоб через месяц - чтоб духу твоего тут не было. Все ясно? Нет - пеняй на себя! Больше предупреждать не будем!
(Короткие гудки "отбоя". За окном пьяные голоса поют:
Пьяная, помятая пионервожатая!
С кем гуляешь ты теперь, шлюха конопатая?
Доносится звон разбитого стекла. На лестнице -шум драки.)
ГОЛОС ЗИНЫ: Ублюдок! Все деньги пропил! На что мне детей кормить?!
ГОЛОС НИКОЛАЯ: Я тебе покажу ублюдка! Как врежу счас!
ГОЛОС ЗИНЫ: Ааааа!... Сволочь!...Да я сама тебя!.. (Звук падающего тела).
(Хлопает входная дверь. Вбегает БОРЯ. Включает свет. Перед нами -комната. Стол, на котором - пишущая машинка. Стулья, диванчик).
БОРЯ: Мам, привет! Ты чего в темноте сидишь?
ТАТЬЯНА: Тебя жду. Свет не включала, чтобы видеть, что там, за окном. Ты почему так поздно?
БОРЯ: Трамваев долго не было. Там водитель сознание потерял.  Потому что все деньги на квартплату отдавал. Боялся, чтоб не выселили. А на еду денег не хватало.
ТАТЬЯНА: Кто говорит?
БОРЯ: Люди в трамвае, они все знают.
ТАТЬЯНА: А что за грохот у нас на лестнице?
БОРЯ: А, это ничего! Тетя Зина опять дядю Колю с лестницы скинула. Он мне под ноги прямо кубарем скатился. Сейчас она его обратно в квартиру втаскива¬ет. Ну, знаешь, как всегда!
ТАТЬЯНА: Ладно, иди, мой руки и- ужинать! Уроки-то сделал?
БОРЯ: Нее, успею! (Уходит.)
(Хлопает входная дверь. Это Боря ушел за почтой. Приносит письмо.)
ТАТЬЯНА: Быстро, давай сюда! И иди к себе в комнату.
БОРЯ: О, толстое какое! Боишься, что взорвется?
ТАТЬЯНА: Все может быть! (Читает надписи на конверте). Нет, уже не боюсь. (Открывает конверт). Сын, нам пришло разрешение - в Германию. На посто¬янное жительство.
(Гаснет свет. Музыка. Стук колес.)

СЦЕНА II
(В луче прожектора - Татьяна в будке телефона-автомата.)
ТАТЬЯНА: Мамочка, здравствуй! Да-да, это я! Я уже приехала! Нет, не только что! Я уже тебе письмо написала. Да, и отправила. А телефон-автомат только сейчас разыскала. Как устроилась? На первое время - очень даже хорошо. У нас -комната. Да, с мебелью. Даже маленький холодильник есть. Представляешь, такое компактное устройство: снизу холодильник, на нем - электроплита, и тут же - водопровод - все в одном комплекте! За окном -луг. Кони пасутся. Нет, это в черте города. Соседи все по-русски говорят. Вроде даже и не в Германии. Как питаемся? Вкусно до неприличия - я уже написала об этом. Вот именно: не рабо¬таю, но ем. Борька? Он сейчас осматривает окрестности. И вполне доволен жиз¬нью. (Долгая паузя. Голос станосится жестким). Нет, мама, не жалею. Ты же знаешь, выбора у меня не было. Мама, ты представляешь, что ты говоришь? Чувства юмора у них нет. И жалости тоже. Здесь хоть Борю не изуродуют. (Мяг¬че). Конечно, скучает. И я скучаю. Когда-нибудь приеду, но -не скоро. Лучше ты ко мне приезжай! Все! У меня монетки кончаются. Только не плачь! Да не погиб¬ну я тут! Увидишь, со мной все будет в порядке! Целую! Пока!
(Вешает трубку).
(Свет. На сцене - вход в общежитие. Рядом - скамейка. На скамейке -ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ. )
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Что, Танечка, домой звонили? Ну, как?
ТАТЬЯНА: Да. Грустно все! Мама плачет. Говорит, погибнешь, мол, как муха. 
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Известное дело! Здесь человек человеку - волк.
(Пытается встать. Ноги его не слушаются).
ТАТЬЯНА: Ну, да! А у нас – товарищ волк! Вам помочь?
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Мне, Танечка, помощница нужна - не под руку под-держивать, а жизнь дожить. Холодно на свете!
ТАТЬЯНА: Вам ли жаловаться? Жена у Вас - совсем молодая. И сыновья ваши - с вами. Тут ни душой, ни телом не замерзнешь!
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Ну как вы могли подумать! Томочка... с ней у нас честное деловое соглашение. Доступ к телу, увы, не предполагается. Просто девочке надо было помочь, И мы с моей супругой решили, что нельзя оставлять человека в беде.
ТАТЬЯНА: То есть, как – с супругой?
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Ну да, с моей женой. Она дома, на Украине, осталась. Продаст дом - приедет. А у Томы другого шанса в Германию перебраться не было. Чис¬тая славянка. Ну, вот! Мы там расписались, Кто ж думал, что здесь нам даже разные комнаты не дадут?! И мне, одинокому мужчине, приходится с такой красоткой жить под одной крышей. Черствые и бездушные чиновники!..
(За сценой слышен шум подъезжающей машины. Появляются Лева и Костик с двумя огромными баулами. Неторопливо расстилают на земле газеты, выставляют товар: продукты и книги. Вокруг уже собралась небольшая очередь. Григорий Миронович роется в карманах в поисках кошелька.)
ТАТЬЯНА: А это что за сельпо?
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Видите, Лева -русский магазин приехал. Он всегда в начале месяца приезжает - за пособием. А так больше дома, в Москве, сидит. Там у него тоже, говорят, свое дело есть и жена с ребенком.
ТАТЬЯНА: Еще одна жена? Он – мусульманин?
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Да, нет! Документы еврейские, а там, бог весть, кто он! Видите там женщину в шелковом халате? Это здешняя Левина жена, законная, Сима. Ну, вы с ней еще познакомитесь. А я за деньгами сбегаю. Извините.
(Уходит. Татьяна рассматривает привезенные товары: кульки и пакеты. Становится в очередь.)
(В одном из окон появляется полуголая Тамара.)
Голос ГРИГОРИЯ МИРОНОВИЧА: Томочка, прикройся! Люди смотрят!.
ТАМАРА Да отцепись ты, старый хрыч! Кто ты мне такой?!. (Кричит): Эй, чего привезли? Скумбрии нет - холодного копчения?
ЛЕВА: Кончилась! Только горячего осталась! (Подмигивает) Ну, оочень горячего!
ТАМАРА: А почем?
КОСТИК: Пять марок - штука. Только для вас.
ТАМАРА: Жила! В магазине - и то дешевле.
СИМА: Ну и покупай в магазине! Зато у нас все - настоящий рус¬ский дефицит! Тут на одну таможню разориться можно! Упаришься, пока привезешь! А она – «дешевле»!
ЛЕВА: Заткнись! Не устраивай базар! С твоей рекламой еще в "социал" настучат!
(Обиженная Сима уходит. Садится на скамейку. Курит. К ней подходит Марина с огромной сумкой, битком набитой вещами. На Марине - красная коф¬точка с люрексом, зеленая юбка. Желтый длинный шарф свешивается ниже колен).
МАРИНА: Серафимочка, здравствуйте! Как я вам нравлюсь?
СИМА: А, Мариша, привет! Кофточка на вас - прелесть! Остальное тоже. Натуральный баумволь, сразу видно! Где взяли?
МАРИНА: Как всегда, в Армии Спасения! Там сейчас шикарные шмотки дают. Правда, за деньги. Новую партию привезли. Все, что на мне, я за 10 марок купи¬ла. Классно, а?!
ТАМАРА (из окна): Эй, Маринка! Светофором служишь?
СИМА: Не обращайте внимания, Мариша! Этой курве - только бы в душу поря¬дочной женщине плюнуть.... В сумке у вас - тоже благотворительное?
МАРИНА: Ага! А это за бесплатно. Ну, как не взять?! Из "Каритаса". Я сегодня и туда успела. Постираю вот, поглажу - и сестре в Россию пошлю. Она там "Сэкэнд Ханд" открыла, продает подержанное, но только импорт. А я вот отсюда помогаю. Сумки (показывает на свой баул) -это так, мелочи. Крутимся! И поль¬зу своей покинутой родине приносим.
СИМА: Да, Маришенька, я вас очень понимаю. Как коллега - коллегу. Вы ведь тоже торговый работник?
МАРИНА: (обиженно) Ну, что вы! Я раньше в аппарате работала, в профсоюзе. По культур¬но-массовой работе. Потом -по жилью. Это уж потом, когда все развалилось, фирму открыла.
СИМА: И прогорели?
МАРИНА:  Нет, переквалифицировалась.

(На сцене появляется Сергей. В руке - огромный букет.)
СЕРГЕЙ: Простите, я тут одну женщину ищу. Она недавно приехала с сыном. Мальчику двенадцать лет.
СИМА (строго): Как зовут?
СЕРГЕЙ: Ее -Татьяна. Мальчика, кажется, Боря.
СИМА: А, Борина мама - она вроде бы там в очереди стоит.
СЕРГЕЙ Где? А-а, спасибо! (Направляется к Татьяне. Молча наблюдает, как она выбирает товар.)
ТАТЬЯНА: А что у вас сколько стоит?
ЛЕВА: Всякий продукт - пять марок штука. Любая книжка - пятнадцать.
ТАТЬЯНА: Тогда мне -два кило гречки, селедку и пачку конфет «Коровка». (Расплачивается, забирает покупки.)
СЕРГЕЙ Таня!
ТАТЬЯНА: Ой, Сережка! (Внезапно осевшим голосом): Сереженька! (Покупки падают из рук. Букет каким-то образом оказывается у нее..)
(Обнимаются. И долго стоят неподвижно, обнявшись, посреди толпы.)
                ЗАНАВЕС

С Ц Е Н А     III               
(Занавес опущен. На авансцене Боря с велосипедом. Выходит Татьяна. Она принарядилась. Кого-то ждет).
БОРЯ: Мама, ты куда?
ТАТЬЯНА: Но делам. Сидеть в очередях и заполнять анкеты. (Замечает велосипед). А это у тебя откуда?
БОРЯ: Мартин из соседнего контейнера дал прокатиться. Он говорит, что, пред-ставляешь, он его на «шпермюле» нашел.
ТАТЬЯНА: Борька, не ругайся! На шпер... на чем Мартин, говоришь, велосипед нашел?
БОРЯ: Ну, это здесь раз в месяц всякие ненужные вещи на улицу выставляют. И кому надо, может их взять. Просто так, бесплатно.
ТАТЬЯНА: И такой велосипед был хозяевам не нужен?
БОРЯ: Я тоже спросил. Мартин говорит, что там седло было сломано. Так его папа починил. Хорошая штука!
ТАТЬЯНА: Велосипед?
БОРЯ: Нет, папа. Жаль, что у меня его нет. (Долгая пауза). Мам, извини! Ну, вот, у тебя настроение испортилось! (Татьяна не отвечает). Мам, а с кем это ты обнималась, когда Лева-русский магазин приезжал?
ТАТЬЯНА: Я... что я такое делала?
БОРЯ: Ну, в обнимку стояла. Я видел, только подходить не стал.
ТАТЬЯНА: Боренька, это мой очень давний друг. Мы познакомились, когда тебя еще и в помине не было.
БОРЯ: А почему я его никогда не видел?
ТАТЬЯНА: Мы с ним очень давно не виделись. Очень давно! Я...
БОРЯ: Мам, у тебя такое лицо!.. Ты любила его?
ТАТЬЯНА: Да, сын. И он меня очень любил. (Вспоминает). Когда он был рядом, все на свете имело смысл. И все было интересно: люди, книги, события в мире где-нибудь за тридевять земель. Было интересно мне -и я была интересна. Знаешь, сын, это тогда я по-настоящему почувствовала себя журналистом, хотя работала в то время всего лишь в заводской многотиражке. С ним все было вза¬правду. А он очень любил делать подарки и устраивать сюрпризы. У меня всю зиму простояла огромная кленовая ветка с янтарно-желтымн осенними листья¬ми - его подарок. Он как-то эту веткуу обработал, и листья не скручивались в тру¬бочку и не опадали. Потом ее кошка Лялька с подоконника сбросила прямо на улицу, вместе с вазой. Лялька - тоже была его подарок. Красивая была кошка, огненно-рыжая и пушистая. Ты ее не застал.
БОРЯ: Она умерла? Или сбежала?
ТАТЬЯНА: Нет, исчезла таинственным образом перед тем, как мы с ним расстались. Прихожу с работы - а ее нет. Все окна и двери закрыты, а кошки нет. Везде искала, так и не нашла. Как в воздухе растаяла. А потом мы с ним расстались. И тоже непонятно как-то.
БОРЯ: Вы поругались?
ТАТЬЯНА: Нет. Я не знаю до сих пор, что это было на самом деле. И я как будто выключилась. Все, что происходило потом, уже не имело значения.
БОРЯ: До тех пор, пока ты не встретила моего папу! Правильно?!
ТАТЬЯНА: Ладно, сын! Иди, погуляй! Только не уезжай далеко от контейнера и -осторожнее! Обед в холодильнике. Разогреешь, если меня еще не будет?
БОРЯ: Ага! Пока, мам! (Уезжает).
(Татьяна остается одна. Она нервно поглядывает на часы, оглядывается. Ждет Сергея. Вместо него появляется Марина, одетая по-походному; брюки, куртка, за спиной - рюкзак, громоздкий и очень тяжелый.)
МАРИНА: Здравствуйте, Таня! Не поможете мне?
ТАТЬЯНА: Вообще-то я тут одного человека жду. А что нужно сделать?
МАРИНА: Понимаете, мне домой позвонили, сказали, что меня Социаламт разыскивает. Письмо прислали, чтобы в течение месяца явилась.
ТАТЬЯНА: Куда позвонили?
МАРИНА: Ну, домой, в Ростов. Мы тут с одной фирмой сейчас выставку организу¬ем "Социалистический реализм в изобразительном и прикладном искусстве". Картины уже отправила, а прикладное с собой везти приходится. Ой, это ж просто золотое дно! Знаете, сколько богатые немцы дают за кудрявенького Ильича!.. А взять можно в любом клубе – за бесценок. Покараульте рюкзачок, а я в Социаламт быст¬ренько смотаюсь!
ТАТЬЯНА: Я же сказала, что жду одного человека. Он сейчас придет - и куда мы с вашим рюкзаком?
МАРИНА: Ну и ничего. Вместе меня подождете. Надо же думать не только о своих личных интересах!
ТАТЬЯНА: Ну, знаете!..
(Выходит Сергей.)
СЕРГЕЙ Привет! Прости, что задержался! В "пробку" попал, полчаса стоял. А потом еще здесь мотался, пока припарковался. Поехали!
ТАТЬЯНА (весело): Ну, поехали! (Марине): Счастливо!
МАРИНА: А мой рюкзак?! (Вслед): Эгоистка! А еще интеллигентная женщина!
СЦЕНА IV.
(Парк перед зданием Социаламта. В здание входят Сима и Лева. Одеты в лохмотья. На пороге останавливаются.)
ЛЕВА: Бумаги все взяла?
СИМА: Ага! Вот ихнее письмо. Вот наше заявление. Как ты думаешь, сколько дадут – на одежду-то?
(Лева критически осматривает жену).
ЛЕВА: Цепочку сними и колье! Колье! Кто с брильянтами денег просить ходит?! Они же на все смотрят!
СИМА: Держи меня за что хочешь, но не за дуру! Это стекло с фломаркта. Колье - оно вот где. (Вытаскивает из-за пазухи маленький сверток).
ЛЕВА: Спрячь! (Поспешно забирает сверток). Потом отдам! И это барахло с шеи сними! (Сима послушно снимает колье, прячет. Уходит вместе с Левой. Выходит Марина. За ней следом с ее рюкзаком - Адольф Николаевич).
АДОЛЬФ НИКОЛАЕВИЧ: Ну, вот! Доставил! (Скидывает рюкзак). Тяжелый, зараза! Кирпичи там, что ли?
МАРИНА: Полегче, Адольф Иваныч! Побьется еще!
АДОЛЬФ НИКОЛАЕВИЧ: Николаич я, а не Иваныч!
МАРИНА: Ладно, Николаич! Посиди тут, я - скоро! Потом на бутылку полу¬чишь.
(Входят Григорий Миронович и Тамара).
ТАМАРА: Эй, Маринка, попляши! Письмо пришло!
МАРИНА: Мне много писем приходит. Откуда?
ТАМАРА: (смотрит на письмо) От любовника, небось. Какой-то Прошкевич Н.П.
МАРИНА: Это от сестры! Давай письмо, не дури! От Наташи письмо. С чего бы?
ГРИГОРИИ МИРОНОВИЧ: Томочка, у нас мало времени, прием кончается. А мы еще не все вопросы отрегулировали. Отдай ей письмо!
ТАМАРА: Ладно, бери!
(Отдает письмо. Марина быстро прячет его. Скрывается в дверях Социаламта. Входит Костик, садится на скамейку. Его не замечают).
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Значит, так! Я был у юриста и все узнал. Чтобы нам развестись, нужно в посольстве подать документы. А там потребуют доказать, что мы с тобой уже год, как минимум, не живем. Отдельные счета в банке у нас уже есть. Теперь нужно разъехаться. Будем просить для тебя другую комнату.
ТАМАРА: А ведь я тебе, Гришенька, развода не дам!
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: То есть как?! Мы же договаривались!
ТАМАРА: Может, у меня обстоятельства изменились? Может, я беременная? И ребеночку моему нужен законный папаша?
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Беременная? А... от кого, если не секрет?
ТАМАРА: Да от тебя же, золотко! Ты ж у меня теперь законный муж!
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Ты этим не шути! Я договор соблюдал честно, и ты меня до себя не допустила. Сама знаешь! И сыновья мои мне верят. И супруга моя - тоже.
ТАМАРА (издеваясь): Это - которая? Я же теперь твоя - это самое - супруга.
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Тома, у всего есть пределы! У моего терпения - тоже. Я могу стать невежливым!
ТАМАРА: Рыцарь трепаный! Я тебе ведь за все заплатила. Как липку, меня обо¬драл! Вывез, называется! Я тоже у юриста была. Меня же после развода отсюда в два счета выпрут, как не имеющую оснований для постоянного проживания в Германии.
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Ну, так уж и как липку! На счету-таки за ближайшей границей у тебя сумма лежит, что дай Бог нам всем так жить!
ТАМАРА: Считай свои деньги! Не твоя печаль - чужих детей качать!
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ (внезапно догадавшись): Тома, ты же умная женщи¬на! И детей никаких у тебя не предвидится. Это ты меня на пушку берешь!
ТАМАРА (смеется нервно. Смех переходит в истерику): Ну и беру, ну и беру! Тут даже тебя, старого хрена, за что хошь возьмешь! Куда мне возвращаться? Ты что, не помнишь? Они ж там до сих пор эти деньги ищут - и менты, и рэкет. Забыл уже? Я ж там просто секретаршей была -на меня и не подумал никто. А Вадиму моему голову проло¬мили - за то и не сидит, что ничего не соображает и под себя гадит. Нельзя мне назад! Убьют же!..
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Что ты такое говоришь?! Ты себе еще нем¬ца найдешь - зачем возвращаться?! И заступники у тебя - что надо! Вон, идет один! (Появляется Костик). Здравствуйте, Константин! Вы тут побеседуйте с Томочкой, а у меня дела. (Уходит).
КОСТИК: Привет, Томсик! Ты чего-то не в духе. И Гриша твой смылся как-то странно. (Тамара молчит). Ну, давай, колись! Вдвоем что-яибудь придумаем. (Она кивает. И они вместе уходят, о чем-то очень тихо разговаривая. Почти стал¬киваются с Татьяной и Сергеем, который читает стихи).
СЕРГЕЙ: Когда-нибудь все возвратится на круги своя!
Мы снова очнемся на старой заброшенной даче.
И песни мои оживут, засмеются, заплачут,
Когда мы вернемся, вернемся на круги своя.
(Смотрит вслед Костику и Тамаре).
ТАТЬЯНА: Ты помнишь еще мои старые стихи?
СЕРГЕЙ: Еще бы! Наверное, я дурак, но я повторял их, как. заклинание. Я знал, что мы встретимся. Твои стихи часто сбываются.
(Задумчиво смотрит туда, где только что проходили Костик и Тамара).
ТАТЬЯНА: Что с тобой? Привидение увидел?
СЕРГЕЙ Слушай, где-то я этого типа видел!
ТАТЬЯНА: Которого?
СЕРГЕЙ: Ну, этого, с женщиной! Только тогда у него усы были. И прическа другая. (Пауза). Нет, не может быть! Наверное, я ошибся.
ТАТЬЯНА: Конечно, ошибся! Таких лиц - тринадцать на дюжину попадается. Скажи лучше, как ты меня разыскал?
СЕРГЕЙ: Твоим старикам позвонил, хотел узнать твой новый адрес. А твой отец и говорит, мол, Танечка уехала в Германию. А потом они письмо от тебя получи¬ли. Ну, я и пришел. Сама видишь! (Целуются).
ТАТЬЯНА: Сережа, а что ты в Германии делаешь? У тебя командировка?
СЕРГЕЙ: Живу, уже пятый год. Помнишь Эльку из нашей лаборатория? Вот она меня и вытащила.
ТАТЬЯНА: Да-да, помню. Она еще рассказывала мне, как ее родителей из Поволжья вывозили. Я на всю жизнь запомнила. Ее старший брат тогда только родился. Так у крестьян даже за деньги нельзя было молока купить. Кричали: "Фашисты!" и камни в поезд кидали. Малыш в пути умер. А ей эту историю потом мать рассказала... Это она была твоя великая любовь, из-за которой мы тогда расстались? Помнишь, ты еще говорил...
СЕРГЕЙ (после долгой паузы): Нет, с Эльвирой мы сошлись позже, Мне было так худо! И чем дальше, тем хуже. Я же сам тогда все разрушил! Так надо было. И даже кошка наша, Лялька, смотрели на меня с презрением, - я видел. А Элька меня жалела я ни о чем не расспрашивала. Это здесь она от меня ушла.
ТАТЬЯНА: Подожди-подожди! Почему "так надо было"? И откуда взялась у тебя Лялька? Я ее так искала! Она пропала как раз перед нашей последней встречей.
СЕРГЕЙ: Танюш, прости! Помнишь, я приходил с таким огромным портфелем? Какие-то книги тебе отдавал. Так вот, уже на лестнице чувствую: что-то порт¬фель не полегчал. Заглядываю, а там Лялька сидит. Ну, значит, судьба! Кошка сама выбрала, у кого ей оставаться. А я уже тогда знал, что... что мы должны бу¬дем расстаться. И потом ты даже не позвонила, когда я Ляльку нечаянно унес. Я и решил, что тебе без нее лучше!
ТАТЬЯНА: Я и не заметила. Хватилась позже, когда с работы вернулась... Но по¬чему мы должны были расстаться? Кому "должны'1? Кому это "так надо было"? Ведь мы любили друг друга. И Борька уже должен был вот-вот родиться. Пом¬нишь, как мы ему имя выбирали, когда узнали, что у нас будет не дочка, а сын? И еще спорили, во что будем его одевать. А потом ты пришел - бледный, руки трясутся. Какую-то чушь несешь! Знаешь, я даже не поняла ничего. Даже не обиделась Это был какой-то дурной сон, театр теней!
СЕРГЕЙ: Только сына все же Михаилом не назвала, как мы договаривались! Помнишь, мы мечтали, что будет у нас Мишка, веселый и круглый сладкоежка!
ТАТЬЯНА: Ну, да! И получился бы Михаил Сергеевич - актуально и умилителъно! Я это потом только сообрааила.
(Подходит Адольф Николаевич. Роется в мусорнике. Извлекает две пус¬тые бутылки. Осматривает, одну отправляет обратно в мусорник).
АДОЛЬФ: Позвольте представиться! Адольф Николаевич Гребелкин! Не найдет¬ся ли у вас марки на булочку трудящему человеку? Кушать очень хочется! (Татьяна смеется. Сергей протягивает монету).
СЕРГЕЙ: А почему у вас такое имя странное?
АДОЛЬФ: А-а! Это меня отец в честь Адольфа Гитлера назвал!
ТАТЬЯНА (изумленно): То есть - как?
АДОЛЬФ: Во-во! Все удивляются. У меня жизнь такая, что хоть книжку пиши! Только я книжек писать не умею. А другие... Кого трясет чужое горе?
ТАТЬЯНА: А вы расскажите! Вдруг я напишу?
АДОЛЬФ: Ну, тогда – и на бутылочку пожалуйте! От будущих гонорариев!
СЕРГЕЙ Гонораров! (Достает монету). Вот вам пять марок! Больше все равно не будет!
АДОЛЬФ: Значит, родился я в 38-м. Батька председателем колхоза был. Так мы до войны и не бедствовали. Только был батька, отец, значит, мой сильно идей¬ный. А тогда была у нас, у Страны Советов, значит, большая дружба с Германи¬ей. Так я и получился Адольфом. А как война пришла, отец, конечно, - на фронт. Вернулся без руки. Но - без левой.  Его снова председателем поставили. И все было б хорошо, да у него возьми и заболи зуб! А дело в воскресенье было. Он и поехал в город, к частнику одному, еврею. А в то время у него в колхозе кто-то коровник поджег. Или не поджег, самовозгорание получилось. Ну, не в том дело! Коров спасли, а сено все дотла сгорело. Ну, машина приехала, взяли отца. Он им все сказал. И дом, где жил тот еврей, зубных дел мастер, пока¬зал. Ничего не помогло! Дали ему за вредительство пятнадцать лет. Только в 56-м вернулся. Без зубов, лысый. Все кровью харкал, а через два года помер.
ТАТЬЯНА: А как же вы, Адольф Николаевич, в Германию-то попали?
АДОЛЬФ: Через жену. Она у меня еврейка была по материнской линии. Мир праху теши, Рахили Евсеевны! Хорошая была женщина, тихая такая. Я-то думал, что Маня моя тоже будет спокойной и домовитой, в мать. Просчитался малость! В доме всегда было полно народу, все норовили за мой счет пообедать. Я тогда уже начальником поезда работал. Получал неплохо, и левые деньги умел сделать. Тут что главное? Подход иметь.
СЕРГЕЙ К пассажиру?
АДОЛЬФ: И к нему тоже. А главное, к контролеру. У меня, бывало, за рейс их до пяти штук перебывает. И каждому - дай! Но ничего, себя тоже не обижал. И бригада меня любила. Одна беда! Тут без выпивки ни одно дело не решается!
ТАТЬЯНА: Сильно выпивать начали?
АДОЛЬФ (утвердительно): Ну! Я уж потом и лечился, и сам старался - все хоро¬шо до первой кружки пива! Да и скучно тверезому все время жить. А потом Маня моя надумала уезжать. Детей у нас не было. Развести бы нас - сразу бы раз¬вели, хоть мы и тридцать лет вместе прожили. Но зачем ехать-то? У нас дом был, сад. Правда, после Чернобыля там, говорят, радиация большая - Белорус¬сия ведь! Но всяко жили и еще жить можно было бы! Но Марья как с цепи сор¬валась. Продаем, говорит, дом, и уезжаем! А то раньше времени загнемся. Ну, мы и уехали. А здесь она я вовсе переменилась. Я запью, стукну ее – а она, дура, не молчит. И утром рассолу от нее не дождешься! Да и где его в Германии возьмешь, настоящего рассолу-то!.. А потом как-то утром просыпаюсь - нет ее. Записка лежит, мол, я бумаги все выправила, себе отдельную квартиру сняла. А ты - как хочешь! Мне тут же в комнату соседа подселили. Ну, я ничего, не обижаюсь! Ко¬му чего поднесу, починю - глядишь, на бутылку и заработаю! Другие, вон, и вов¬се под мостом живут.
(Выходит Марина. Оглядывается, ищет Адольфа).
МАРИНА: Так ты мои вещи сторожишь! Ну, пошли! Донесешь рюкзак - полу¬чишь на бутылку!
АДОЛЬФ: Видите, я же говорил! Иду, Марина, иду! (Уходит).
ЗАНАВЕС
C Ц Е Н А  V.
(Занавес опущен. Появляется Марина с письмом в руке).
МАРИНА: Странно, с чего б Наташка письмо писать стала! Недавно ж виделись! Опять контейнер старья хочет? Сама бы и доставала! А то нашла дуру – «по-родственному», задарма вкалывать! Только и проку, что мужик у нее – шишка на таможне! Ну-ка, поглядим! (Распечатывает конверт. Читает): "Здравствуй, дорогая сестра! Письмо это отправляю с оказией. Так что не беспокойся. У меня все нор-мально. Я кручусь, как всегда, в магазине. Муж пока тоже в порядке. Работает. Вижу его редко, но, сама понимаешь, голодные не сидим. А вот с твоим Димкой беда. Ему "счетчик включили". Еще неделю назад я могла б ему помочь, если б знала. А он только вчера, когда ему кафе спалили, рассказал все. Долги  у него уже более, чем за полгода, накопились! Он из дому не выходит и к телефону не подходит. А если к кон-цу месяца не отдаст, то (пауза) - Где ж такие деньги взять? - (читает дальше), -сама знаешь, что будет. Жаль племянника, но таких денег свободных у меня нет. Если б по-хорошему, так там еще можно было договориться. Но у них зуб на моего мужика. Он им еще в прошлом году лицензию не дал на вывоз чего-то. Помнишь, в цене не сошлись? Вот и догадывайся, что за кредитор у твоего сына! Может, ты к нему подход найдешь? Но я думаю, что проще найти деньги! На этом откланиваюсь. Целую тебя, твоя любящая сестра Наташа". (Марина смотрит на штемпель). Неделя осталась! Неужели уже не успеть?! (Закрывает лицо руками).
(Входит Костик).
КОСТИК: Что с вами, Марина? Вам плохо?
МАРИНА: Да! Только вы, Костя, мне не поможете.
КОСТИК: А что нужно?
МАРИНА: Деньги, Костик. Большие деньги. На любых условиях.
КОСТИК: Сколько?
МАРИНА: Пятьдесят тысяч долларов. На любых условиях!
КОСТИК: Для Вас это много. "Любые условия" вы не потянете, я ваш бизнес знаю. А что, долги?
МАРИНА: Не у меня. У сына. Там, дома. Через неделю может быть поздно, (С внезапной надеждой): Помогите, Костик! У меня будут деньги! Вот продам картины - и будут. Я на этот раз хорошую выставку привезла. Ну, еще месяц-дру¬гой - и верну всю сумму. С любыми процентами.
КОСТИК: Такие деньги, Марина, я при себе не ношу, - это во-первых А во-вто¬рых (многозначительно), деньга не просить надо, а зарабатывать. Подумайте, за что наши люди вам сами свои деньги принесут! Да еще просить будут, чтобы вы у них эти деньги взяли. А потом скажете мне спасибо за совет!
(Уходят вместе. Открывается занавес. Полсцены - вход в контейнер. Вто¬рая половина - кабинет. Стол, на нем компьютер. Рядом сейф. Кресла. Возле об¬щежития висит большое объявление. Выходят Лева и Григорий Миронович. Они продолжают разговор).
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: Нет, Лева, у меня претензий к тебе нет! И ко всем остальным тоже. Этого еще не хватало!
ЛЕВА: Понятно! Замнем для ясности. Только Симе не проболтайтесь, что я к Томке ходил. (Увидел объявление). А это что еще такое? (Читает): 'Только у нас! Нестандартное страхование на все случаи жизни! Доставка ценных грузов в рес-публики СНГ и в Германию! Сопровождение инвалидов и пожилых людей от бывшей границы СССР до любого города Германии! Нотариально заверенные копия любых документов из любой точки бывшего СССР! Быстро, дешево, удобно!"
ГРИГОРИЙ МИРОНОВИЧ: И телефон внизу! А у меня как раз жена приезжает! Очень это все кстати получается!
ЛЕВА: Угу! Похоже, и у меня к ним дело будет! (Уходят).
(В кабинете появляется Марина. Зажигает свет. Садится в кресло. Звонит телефон).
МАРИНА: Да, слушаю! Ах, по нашему объявлению? Очень приятно! Вы не ошиблись! Действительно, на все случаи... Нет, по телефону мы ничего обсуж¬дать не будем. Только при личной встрече. Да-да, приходите! Всего хорошего! (Кладет трубку). Уже клюнули! Постучим по дереву,-чтоб не сглазить! (Стучит по крышке стола. Как бы в ответ - стук в дверь).
МАРИНА: Входите!
(Входит Тамара).
ТАМАРА: Ну, привет! Значит, это ты контору открыла? Оно и лучше - со знако¬мым человеком говорить!
МАРИНА: Добрый день, Тамара! Чем могу быть полезна?
ТАМАРА: Правда, что можешь достать копию любой справки (показывает многозначительно) оттуда? Написано: "из любой точки".
МАРИНА: Раз написано - значит, так оно и есть. А что нужно?
ТАМАРА: Что бабушка моя, Мария Петровна Кузьменко, в 1915 году зарегист¬рирована в синагоге. И что ее девичья фамилия, например, Рабинович.
МАРИНА: Почему "например"?
ТАМАРА: А то я знаю, какая у ней фамилия была! Мать-то у меня - детдомовская. Записали в войну Кузьменкой, и все. И отец  – нормальный русский человек. Иванов -его фамилия. Так во всех анкетах н записано.
МАРИНА: Зачем тебе такая справка? У тебя ж муж еврей, как понимаю. Ты и приехала по еврейской линии.
ТАМАРА: Мы разводимся. Он уже свою благоверную сюда выписал. И заявле¬ние на развод подал. А мне - что? Обратно убираться, как не имеющей основа¬ний для постоянного проживания здесь? Очень справка нужна!
МАРИНА (медленно): Но это будет стоить...
ТАМАРА: Ясно, не за красивые глазки!... Только мне поскорее надо.
МАРИНА: Через полтора месяца.
ТАМАРА: А раньше?
МАРИНА: Через две неделю -устроит? Только это на пятьдесят процентов доро¬же. Сама понимаешь, за срочность. И деньги - вперед.
ТАМАРА: Ладно, предоплата - так предоплата. А сколько?
МАРИНА: Стандарт, как у других.
ТАМАРА: (Расплачивается). Устраивает? (Марина утвердительно кивает). Расписку дашь?
МАРИНА: Не расписку, а квитанцию. (Выписывает квитанцию. Отдает). На, вот! Придешь ровно через две недели. До свидания!
ТАМАРА: Пока. (Уходит).
(Стук в дверь. Появляется Сима).
СИМА: Мариночка, здравствуйте! Вы тут нестандартную страховку объявили. Так я у вас хочу мужа застраховать.
МАРИНА: Эта самая уж, что ни на есть, стандартная. (Деловито): На случай смерти, болезни, увечий? Или -ущерба третьим лицам?
СИМА: За этим я бы обратилась не к вам. Мне нужно - на случай внезапного исчезновения. Ну, сами понимаете, какая у него работа! Был человек -и нету. Ни здесь, ни там, ни в пути.
МАРИНА: Вы что, убрать его надумали? Или телика насмотрелись?!
СИМА (испуганно): Что вы, упаси Бог! Убрать - какие слова говорите!! Случись что с Левушкой, я ж пропаду! Все деньги, все счета - у него. А уезжает - прячет куда-то. Куда -даже мне не говорит. Мол, меньше знать будешь - дольше про¬живешь. А случись с ним что? У меня, кроме "социала", и жить-то не на что. И потом, если его застраховать обычным образом, так мне в любом случае, если что, в полицию обращаться надо. А я, знаете, жить хочу... А вот если у вас есть какие-то другие, неофициальные, возможности розыска?..
МАРИНА: Если подумать, то я это найдется. Но это уже совсем недешево. И если мы его найдем живым я невредимым, то тогда все расходы - за ваш счет. Устраивает? Тогда будем оформлять страховку.
СИМА: Ах, да, конечно! Только я должна еще кое-что обдумать. Я позже приду.
МАРИНА: Пожалуйста-пожалуйста, всегда рады вам помочь! До свидания, Сима!
СИМА,- Всего хорошего, Мариночка! (Уходит).
МАРИНА: Ну, вот! Похоже, и эта клюнула. Если так пойдет и дальше - через два дня можно сматываться! (Стук в дверь). Да-да, прошу!
(Входит Лева).
МАРИНА: О, кого я вижу?! Здравствуйте, Левушка! Садитесь, пожалуйста! С чем пожаловали?
ЛЕВА (садятся, оглядывает помещение): Ну, как у вас тут?
МАРИНА (смеясь): У нас тут (разводит руками) - так.
ЛЕВА: Что тут делала моя жена?
МАРИНА: Хотела застраховать самое ценное, что у нее есть.
ЛЕВА: Это, что ли? (Вытаскивает сверток. Показывает колье).
МАРИНА (рассматривает колье): О-о! Брильянты -что надо! Старинное колье, если не подделка.
ЛЕВА: Настоящее. Девятнадцатый век. Фаберже.
МАРИНА: Так и таскаете его при себе?
ЛЕВА: А что делать, если она с ним в Социаламт поперлась? Разглядят - так не то, что на одежду не дадут, но и вовсе с социала снимут. Заставят колье продать и деньги проесть! Так что она тут хотела застра¬ховать? (Аккуратно упаковывает и прячет колье).
МАРИНА: Вас, вас, Левушка!
ЛЁВА: Меня? А на какой предмет?!
МАРИНА: А это вы ее спросите! Она расскажет. А вас-то что ко мне привело?
ЛЕВА: Тоже страховка нужна. И тоже нестандартная. (Медленно): На случай возможного ущерба при таможенном осмотре. У вас там, кажется, родственник на ответственном посту служит?
МАРИНА: Ну, это особый случай!.. Вы что ж, гречху-селедку, что сюда возите, застраховать хотите?
ЛЕВА: Там уже все прикормлено, На этот раз - другое. И плачу как раз, чтоб воп¬росов не задавали. Но сейчас – особый случай. Нужен контакт с Вашим родственником.
МАРИНА: То есть?
ЛЕВА: Да пустяки! Всего лишь один саквояжик надо в самолет пронести без проверки. Саквояжик не имеет права «засветиться».
МАРИНА: Там что-то радиоактивное? За такое он не возьмется!
ЛЕВА: Да нет! Всего лишь золотишко и камушки с приисков надо привезти сюда. Но стоит это целое состояние... или много лет тюрьмы. Вы получите хороший процент!
МАРИНА: Сколько?
(Лева вытаскивает банковскую пачку  купюр).
ЛЕВА: Это аванс. Остальное - по возвращении. Только ехать нужно сейчас. И раз Вы, Марина, в курсе дела, то поедете с нами! Нельзя Вас тут оставлять!
МАРИНА: То есть как - сейчас? У меня здесь куча дел. Я же бюро только что от¬крыла!
ЛЕВА: А вы повесьте табличку, что «в связи с болезнью...» ну, и так далее. Через десять дней вернетесь!
МАРИНА: А переодеться?! И потом - я сегодня даже не завтракала.
ЛЕВА: Так пообедаем в пути! Поехали!
МАРИНА: Хорошо, поехали! Только табличку на дверь повешу. (Берет листок бумаги и пишет, диктуя себе): "Инвентаризация. Закрыто до..." Какое у нас число будет?.. Ага. вот так! Ну, поехали! Заодно и дома побываю!

(Марина и Лева уходят. А тем временем возле контейнера уже давно поя¬вились Татьяна и Сергей. Они стоят, обнявшись, и тихо о чем-то разговаривают. Им хорошо вместе. И никого вокруг они не замечают).
СЕРГЕЙ: Танюш, перебирайтесь ко мне сегодня же!
ТАТЬЯНА: Да... Вот Борька рад будет! По-моему, он уже догадывается.
СЕРГЕЙ: А ты ему еще не сказала?
ТАТЬЯНА: Пока нет. Он думает, что ты погиб в автомобильной катастрофе.
СЕРГЕЙ Ну, спасибо!
ТАТЬЯНА: Не обижайся! Что я могла ему сказать?.. А мы и вправду, как после смерти встретились. В другой жизни. Ты очень изменился.
СЕРГЕЙ: А ты - нет. И даже родинка - вот здесь – она... знаешь, она мне по ночам снилась. Именно не лицо, а родинка на груди!
ТАТЬЯНА: Серьезно? (Смеется) Хорошо, что не прищ от простуды!
(Выходит Костик. Одет по-дорожному. Спешит. Кого-то ищет).
КОСТИК Простите, вы Леву не видели?
ТАТЬЯНА (смущенно): Мы тут никого не видели.
КОСТИК: Понятно! (Внимательно, с усмешкой смотрит на Сергея). Что, не узнаете, Сергей Антонович?
СЕРГЕЙ: Да, то есть - нет. А Вы даже мое отчество помните.
КОСТИК: Профессия обязывает. Хотя мы с вами всего раз-то и виделись. У меня в кабинете тринадцать лет назад.
СЕРГЕЙ: Теперь помню. Пойдем отсюда, Танюша!
КОСТИК: Да-да, о ней-то мы и беседовали!
СЕРГЕЙ (зло): Послушайте, а вы не боитесь?
КОСТИК Чего? Что вы пойдете и расскажете, где я служил тринадцать лет назад? Не боюсь. Все, что надо, туда я давно сообщил. А вы...
СЕРГЕЙ Таня, пойдем же!
ТАТЬЯНА: Подожди. Мне становится интересно. (Костику): Это вы вызывали его тогда по поводу дорожно-транспортного происшествия?
КОСТИК: Угадали! Никакого ДТП там, конечно, не было. Но как прикажете было вас, Татьяна Григорьевна, вернуть в отчие пенаты, чтоб в столицах не безобразили?
СЕРГЕЙ: А что я мог сделать?! Вы велели, чтоб ее духу в моем доме не было. Вы так сказали, именно так!!
КОСТИК Не велели, а посоветовали. Очень было интересно за вами наблюдать, Сергей Антонович! Честно, я даже не думал, что вы так просто возьмете и согласитесь!
СЕРГЕЙ: Вы меня шантажировали! Я же должен был в Финляндию в командировку ехать. А вы...
КОСТИК Вот-вот! Каждый выбирает сам согласно своей шкале ценностей... (смотрит на часы). Похоже, Леву я уже прозевал. Ладно, догоню его в пути! Будьте здоровы! (Уходит)
(Татьяна я Сергей садятся на скамейку. Долго сидят молча. Слышно, как неподалеку проехала машина. Сергей кладет Татьяне руку на плечо. Она тихо освобождается).
ТАТЬЯНА: Я устала. Пойду домой. Борька заждался.
СЕРГЕЙ Я - с тобой?
ТАТЬЯНА: Нет, Сережа! Не провожай меня. И приходить не надо. Мне надо подумать. Я сама позвоню... когда-нибудь. (Уходит. Сергей хочет пойти следом. Она оглядывается). Только, пожалуйста, не надо меня провожать.
ЗАНАВЕС