Рыбаки последнего побережья

Ужасный сон! Мальчик попробовал закричать, но из его едва раскрывшегося рта вышло еле слышное сипение. Он попытался пошевелить рукой, но та не поддалась ему – это испугало его еще сильнее. Ребенок не понимал, что внезапно пробудившийся разум не в состоянии подчинить себе еще спящее тело. Его веки медленно поднялись, и на белой радужке глаз отразилось ночное небо. Звезды прятались за мутно-зелеными облаками, чуть заметно улыбаясь мальчику. Сердце успокоилось, ребенку стало легче дышать, даже приятно. Рыбий Бог из ночного кошмара исчез за звездами под шум морских волн. Мальчик попытался снова заснуть, спрятавшись за одеялом и глубоким сном, но не вышло: много ворочался и в итоге просто замерз, спать расхотелось совсем — пришлось вставать. Подошвы больших ему кед ступили на холодный крупный песок. Ветер трепал его сахарно-белые волосы. Отец, приплыв в этот вечер намного позднее обычного, еще, естественно, спал. Естественно, без одеяла. Мальчик укрыл грязного, израненного и дрожащего мужчину своим теплым, но коротким одеяльцем — единственным, которое у них было. Отец моментально сжался, прижал колени к груди и скрылся под небольшим куском меха. Прошло несколько минут, его перестало знобить и он шумно засопел.

Ребенок подошел к мешку с уловом. Немного поколебавшись, он развязал крепкий узел и посмотрел внутрь, чтобы посмотреть на выловленную ночью рыбу. Ему вспомнился сон. От угроз Рыбьего Бога снова стало страшно, потому-то он и запустил руки внутрь.

Мужчина всегда просыпался вместе с солнцем. Неважно, когда его застал сон – глубокой ночью или ранним вечером, холодное морское солнце каждый день будило его в определенный час. Сегодня он встал чуть позже — светило полностью помещалось на небе, а не робко выглядывало из-за горизонта. Будучи недовольным этим событием , он подошел к мешку и посмотрел внутрь. «Странно, — думал он, — мне казалось, что я поймал больше рыбы». В тихой злобе он мог лишь буркнуть:
— Черт.

— Доброе утро, — мальчик удил, сидя на крыше наполовину утонувшей машины, прогнившей от коррозии.

— Здравствуй, Джеди, — отец, которого мы будем называть по имени (а звали его Мадлен), подошел к багажнику машины и раскрыл его, — Как спалось? Больше плохие сны не мучают?

Мадлен достал обрез.

— Я хорошо поспал, — парень лукавил, — Но я долго не мог заснуть, потому что ты опять задержался. Я волновался, — теперь парень говорил правду. Что-то дернулось на его крючке, он с любопытством поднял леску. На крючке был здоровенный сапог. Мальчик схватил его и приготовился бросить обратно в воду.

— Выкинь на берег, чтобы потом снова его вдруг не выловить, — после этих слов у ног Мадлена приземлился выловленный мусор.
"А вдруг?" — подумал он, поднял сапог и потряс. На песок вывалилась консервная баночка, ржавая и пустая, — «Ну и ладно».

— Почему ты так долго был в море? — голос Джеда выдавал его волнение и небольшую обиду: отец заставил его жить с мыслью о том, что он теперь один.

— Сом опять. Разогнал много рыбы, а потом ударил по лодке. Пришлось затаиться и скручивать сеть медленно, чтобы не разозлить его. Мы же не знаем, насколько эта тварь умна, верно? А вот насчет его силы сомневаться не приходится — я всегда падаю, когда он бьет по лодке.

Мадлен рассказал сыну очень много: о примерных размерах этого великана,о зловонии, которое чувствуется, когда тот рядом, как сом изорвал одну их сеть и чуть не пробил лодку. Джед сидел спиной к отцу, потому тот не увидел лица сына, застывшего в ужасе. Мальчик плакал, но ни одним звуком или движением себя не выдал.

— Он не даст нам жить, сын, — закончил Мадлен, зарядив обрез и закутавшись в патронташ из небольшой кучки патронов, — Либо я его убью, либо мы уйдем обратно в пустошь и умрем от голода. Между нами и ближайшим городом, Хабом, много-много миль. Без еды мы не пройдем, а еду у нас отобрал сом.

— Может... Попробуем просто уйти? Ты же видел его, — Джед выудил небольшую рыбешку и принялся снимать ее с крючка. Он говорил медленно и шмыгал носом, — Он запросто убьет тебя, и тогда я останусь один. Отец! — мальчик развернулся и увидел холодное, отрешенное лицо Мадлена, словно тот его не слышал, — Давай просто… уйдем. Мы уже долго шли с юга на север, давай попробуем еще! – голос мальчика надорвался, его речь ускорилась, — Пока не кончится еда! Вдруг нам повезет? Давай уйдем на север! Подальше отсюда!

— Во-первых, успокойся. Мысли мужчины должны быть взвешены и очищены от паник и жалких истерик. Во-вторых, нет, — Мадлен положил обрез в сумку и понес ее к своему шлюпу, продолжая говорить на ходу; мальчик смотрел ему в спину, — И еще раз нет. Нам повезло найти уцелевшую лодку, нам повезло, что мы научились ей пользоваться, но на севере нам делать нечего. Сом идет за нашими сетями уже четыре месяца. К тому же, совсем недавно к нам подходил странник, помнишь?

— В голубом костюме? – Джеду запомнился больше костюм и цифра «13» на спине этого мужчины, чем его лицо или голос, словно их и не было.

— Да. Он сказал, что ищет великанов. Огромных, зеленых, живучих, тупых и опасных. Он предупредил нас, — Мадлен бросил сумку, достал сети и принялся их распутывать, — Они идут с севера. Я верю ему. Верю всем сильным людям, они искренние. Научись определять человеческую силу.
Джед лишь выдохнул и попытался успокоиться по наставлению отца. Именно в такие моменты он сомневался в том, что человек, который относится к нему с таким холодом и безразличием, может быть его отцом. Это он и сказал страннику во время разговора. По секрету.

Их день прошел в суете: отец тренировался, чистил оружие и сети, сын ловил рыбу удочкой и дистиллировал воду. Они редко разговаривали. Мадлен взвешивал шансы, выбирая из двух зол. Какова вероятность того, что они пройдут через пустыню? А каковы его шансы выжить и победить битве с сомом? Умереть вместе в пустошах или оставить сына одного? И какие тогда будут у него шансы? Мало. Везде слишком мало. В итоге он решил, что убить сома все же более вероятно. К тому же, за эти несколько месяцев Мадлен так возненавидел сома (которого прозвал Вонючкой), что его злоба переросла в нечто личное. А в пустыне помимо голода их могли встретить работорговцы и налетчики, стальные рыцари и монстры. Возможно, те самые, которых искал странник. Сын тоже взвешивал шансы. И ему казалось, что он может их повысить. Нужно лишь подождать, пока отец отдаст швартовы. И потом выполнить приказ Рыбьего Бога. Ведь тот обещал, когда приходил во сне, спасение от смерти в своем чреве. Мальчик задрожал и почувствовал холод.

Вечером Мадлен поднял парус и ушел в море. Он расставил сети на закате, проверил их, собрал скудный улов и снова расставил ближе к полуночи. Прождав полтора часа, он снова стал поднимать сети. Мадлен дышал ровно и глубоко, чтобы замедлить сердцебиение. Неплохо вышло — так, что он смог считать удары в висках и груди. Один. Волна подняла лодку. Два. Лодка опустилась. Три. Задул ветер. Четыре. Лодка поднялась. Пять. Опустилась. Шесть. Удар под лодкой, семь, еще один, десять, тринадцать, восемнадцать. Мадлен сбился. Лодку начало расшатывать из стороны в сторону. Он схватил копье и всмотрелся. У кормы показалось темное пятно. Через несколько секунд оно выросло, и над водой вырос горб монстра. Мадлен замахнулся и ударил по нему. Кремень разбился, а по рукам прошла такая сильная дрожь, что мужчина выронил копье. Древко упало в воду и сразу же утонуло.

Шлюп продолжил шататься на волнах. Мадлен перестал слышать какие-либо звуки, тишина стала давить на него, голова закружилась. Он ударил себя по щеке, зарычал и принялся заряжать обрез новым патроном. Лодку что-то сильно ударило снизу, Мадлена подбросило, он свалился на скамейку и больно ударился ребром. Шлюп резко накренился вперед и зачерпнул воду. Мадлен нашел обрез дрожащими руками на ощупь, смутно видя в лихорадке, и, крепко схватив его, злобно улыбнулся. В носовой части шлюпа стоял сом. Впервые он предстал в полный рост перед рыбаком, встав на задние лапы. Склизкий, толстый, огромный, в блестящем при луне хитине, с мерзкими рваными плавниками на горбу. Мадлен, которому в нос ударил запах гнилой рыбы, крикнул: «А ну иди ко мне!»

Сом медленно пошел к Мадлену, переваливаясь из стороны в сторону и раскачивая этим лодку. Слышно было лишь скрип досок да тихий морской ветер. Из беззубой пасти сома выливалось что-то прозрачное и стекало по длинным усам. Подойдя к единственной мачте, он, не видя ее, ударился о нее головой. Его огромные мутные глаза налились багровым, он ударил по мачте плечом. Мадлен встал и медленно пошел к мачте, стараясь удержать равновесие. "Спокойно. Глубоко дыши. Не дрожи. Спокойно"... Сом ударил мачту еще раз, отчего та треснула. Мадлен упал на колени и пополз на четвереньках. Монстр ударил мачту головой. «А ну прекрати рушить эту балку!». Мачта отломилась и, скрипя, медленно свалилась на сома, врезала ему по горбу, послышался хруст. Сом упал на живот. Мадлен встал и быстро подошел к сому. Он не мог выстрелить — спина вся была покрыта хитином, однако небольшой участок на шее был не защищен. Он выхватил нож, ударил сома в толстую шею и отпрянул. Лезвие вошло в склизкую плоть и легко вышло, оставив мостик из темной слизи от края лезвия до раны. Монстр завыл и попытался встать, путаясь в парусе. Мадлен, дрожа от страха, сделал рывок вперед. Сом изворачивался и взывал — его голос был похож на низкий детский плач, смешанный с руганью озлобленной собаки. Мадлен проскочил мимо толстой лапы и понял, что стоит лицом к его животу — единственному незащищенному хитином месте. Он выстрелил дуплетом.

Лицо Мадлена забрызгало слизью и вонючей кровью, на палубу вывалились внутренности монстра. По всему морю пронесся отчаянный вопль. Высокий, неприятный, отвратительный, пугающий и истеричный. Мадлену ударило в ухо что-то звонкое, от боли он закричал, но не услышал своего голоса. Из его ушей полились тонкие струйки крови, он пал на колени и, видя одним лишь глазом, повторяя "спокойно", вставил еще два патрона, прицелился, выждал момент и снова выстрелил.

Сом развернулся, забрызгав кровью всю корму, и упал шеей на разломанное основание мачты. Из его пасти вытекла кровь вперемешку со слизью. Жалобно подвывая, он приподнял голову. Мадлен обошел его. Сом смотрел ему в грудь несколько секунд, а после его глаза помутнели.

Мадлен не слышал завывания ветра, не видел теплого света луны. Радость сменилась страхом – как он вернется к берегу? От этой мысли ему стало душно, усталость, накопившаяся за несколько месяцев, придавила его к палубе, он упал и слабо стукнулся головой. Этого удара хватило, чтобы он потерял сознание.

Мужчина всегда просыпался вместе с солнцем. Однако сегодня его будили не ранний утренний свет, а холодная вода и зловоние. Под собой он обнаружил мокрую палубу, его рука лежала в воде – мужчина приподнял ее и шлепнул по луже. Услышав звук, он приободрился. Мадлен выбрался из посудины и понял, что его прибило к берегу, который напоминал невысокую бухту, окруженную холмами. Мадлен узнал это место: такая же бухта была неподалеку от их лагеря, всего в паре сотен метров севернее. Она была узкая, а бока ее были отсечены скалами, от углов которых отражался лунный свет. За одним из холмов он обнаружил слабый свет костра. Схватив покрепче обрез с почти наверняка отсыревшими патронами, он поднялся на холм.

Его сын сидел на коленях перед небольшим очагом. За костром из камней был выложен небольшой стол, на котором была разложена выпотрошенная рыба. Мадлену нетрудно было догадаться, что это простенький алтарь, но намного сложнее поверить в то, что его сын создал это. Мальчик еле слышно просил о пощаде, вымаливая жизнь отцу. Его рука была в порезах, и самая большая рыбина была окроплена детской кровью.

Мадлен почувствовал себя очень старым. Он медленно подошел к алтарю и спросил у сына: «Что ты делаешь?»

Мальчик замер. В его белых глазах водил танец огонь. Он резко обернулся и, увидев своего отца, искренне засмеялся. «Отец! Ты жив! Он тебя помиловал!» Отец, чтобы не смотреть на сына сверху вниз, присел рядом.

— Что здесь происходит?

— А ты?.. ты не понимаешь? – Джед растерялся, — Рыбий Бог пощадил тебя. Потому что я замолил его рыбой, как он приказал. И это помогло, верно? Ты вернулся! Теперь ты понимаешь, что нужно просто уйти, ведь он…

— Ты думаешь, что сом – это какое-то божество? – Джед кивнул, — Я убил твоего бога, сын.

Для Джеда эти слова прозвучали, как гул в пустой ржавой бочке, если по ней ударить. В нем все перемешалось: радость, смятение, невероятный стыд и другие подобные чувства. Неудивительно, что у мальчика началась истерика. Мадлен схватил сына за плечи и прижал к себе. Все звуки утихли, различимы были лишь хруст костра и шепот волн.

— Научись бесстрашно смотреть в глаза страху, иначе он тебя обездвижит и поставит на колени. А человек пресмыкающийся, не важно пред чем — страхом, деньгами, другим человеком, — ничтожен. Грош цена людям, потерявших свою честь в слабости. Черпай в себе силу, сын. Ты можешь больше, чем любой из выдуманных и не выдуманных богов.

Отец раскрыл объятия и выпустил сына. В белых глазах больше не было сомнений. Мальчик обошел костер и стал кидать камни с холма. Последние он пнул, и они покатились вниз, поднимая много пыли и шума, а затем, где-то далеко, в конце обрыва, шлепнулись в воду.

Этот урок мальчик запомнил надолго.