Кирпичики

1. "Неоднозначный шенген"

Боже мой, что творится! Русская рифма к орфографическому (и не только) корню в слове "Европа" при несложной перестановке букв начинает походить на неприличную в открытом тексте морфему.

Колонии арабов мигрируют на Европейский континент в надежде крышануть автозаправку, или подмести улицу. "Добропорядочная" моралистка Европа демонстрирует свою демократичность, принимая переселенцев.
Но вот, что я вам скажу: Европа - дама о-очень сомнительной нравственной репутации. Более того, её хвалёная историческая память склеротична! Она уже не помнит время, когда орденоносные псы-венецианцы ходили в крестовые походы на  восток не столько защищать Святую землю от сарацин, сколько грабить несметные богатства Византии. А зачем?

Бремя благосостояния и отсутствие совести царствуют в Европе. Простые человеческие чувства парижан и баварцев стали печальными вассалами размалёванного дяди Сэма, вернувшегося в Европу победителем всего, что можно победить, заплатив деньги. Наворованные его дедушками-рыцарями сокровища пленительной Византийской ойкумены и поныне умножаются в Венецианских банках.
До сих пор стоит на площади Сан-Марко в верхнем ригеле собора среди прочих краденных вещей квадрига Константина Великого*. Сжимается сердце: если вор украл такое, значит, возможно всё.

Я отправляюсь в Шенгенскую зону, наверное, с теми же мыслями, с какими чуть раньше уезжал из России Н.В.Гоголь: повялить, урча, на остывшем евромангале безликое и тронутое русской хандрой тело, пролить слезу по матушке России за бокалом мохито в каком-нибудь укромном римском ресторанчике. А пока мигранты не украли ноутбук, плотно заняться творчеством, списывая с себя самого тот, или иной персонаж автобиографического романа "Мёртвые души".
Однако, возвращаясь к главному, хочется воскликнуть на ломаном о чужие заборы чисто русском языке: "Виват, Россия!)))))))))))..."

*Квадрига с Константинопольского ипподрома, похищена венецианцами в 1204 г.



2. "Азбука вдохновения"

Расскажу вам способ простой и правильный, как ощутить вдохновение в теле:
попробуйте вымыть посуду в раковине, накопившуюся за последние три недели.
Втирая в прошлое катализатор "Ферри", будьте уверены: буря в стакане
утихнет, и любимая Мэри мелькнёт, отражаясь в водопроводном кране!
Если же, переколотив посуду, обматерив раковину, как запруду сердца,
Вы твёрдо скажете: "Сочинять буду - сегодня в небо открыта дверца!",
Поторопитесь - небо темнеет, зреет пора обнимать друг друга.
Слышите, к вам приближается Мэри?  Бегите, бегите - перо вам в руку!
 
Оставьте Мэри флакончик "Ферри", пусть Мэри делает с ним что угодно.
Помните, перед закрытой дверью, писАть в замочную щель неудобно!



3. "Старинный дом Литбеспросвет"

В старинный дом "Литбеспросвет"  по крохотным созвучьям речи вхожу. Пристенно тают свечи. Я поднимаюсь в кабинет начальника управделами. Нет никого, ни секретарш, ни самого. Немного страшно. В пёстрой раме висит портрет какой-то дамы. Взор, отдающий холодком, напоминает мне о том, что я здесь - гость, увы, незваный. Зачем явился я сюда? Отвечу, прикрывая двери (кто же просителю поверит?), что привела меня беда.
Да-да, беда стряслась со мною! Я жизнь свою решил вписать в палитру звуков, в поли-сад, в ростки ритмических алоэ!..

Однажды Муза мне явилась. Мизинцем рифму отсчитав, сказала: "Боря, ты не прав!"
Стряхнула счёт и удалилась. Так в брачный час марал не взвоет, как я вослед ей застонал, что в губы не поцеловал и дверь не заслонил собою!
Она же, рифмами играя, как на картине дама "Х", сверкнула холодом ресниц и вышла. Явится ль? - не знаю.
Я робко пробовал творить без вдохновения, но вскоре услышал тихий голос горя.
Его не смею повторить.

Уж осень. Лептами вдовиц по грудь усыпаны дороги. Осенних незнакомок ноги сверкают холодом ресниц.
Под притолокой паучок  плетёт удавку клейких кружев, мечтая пригласить на ужин  всех цокотух наперечёт!
В уловке замер кабинет.
Несложные этюды Черни играет клавикорд вечерний в особняке "Литбеспросвет"...



4. "Ларец"

Давным давно, от одного новгородского мудреца услышал я притчу об отце и сыне. Помню её до сих пор.

...Жили отец и сын. Пришло время отцу помирать. Позвал он сына и говорит: «Хозяйство моё - теперь твоё, владей, да прими ларец. В нём две дверцы. Когда жизнь улыбнётся тебе, открой правую дверцу, достань конверт и прочитай мой наказ на светлые дни, а придёт лихо – открой левую, за ней я положил тебе наказ на дни лихие".
К вечеру отец умер, а река времени понесла свои воды дальше.
Сын приумножил наследство, выгодно и по любви женился. Льётся шампанское рекой - друзья, балы, людно, шумно!.. Как-то утром стал он разбираться в кабинете, и вдруг обнаружил в завалах бумаг старый отцовский ларец. Любопытно, какой же наказ оставил отец на лучшие дни? Открыл он правую дверцу, а там всего одна строчка: «Всё проходит, сын мой, пройдёт и это.»
Действительно. Скоро дела пошатнулись, за долги описали дом, ушла жена, отвернулись друзья… Сидит наш горемыка в сыром подвале и горько сетует на лукавую свою судьбу. Из вещей – одна котомка только-то и осталась.
Развязал он котомку и стал перебирать, может где корочка хлеба затаилась. Вдруг видит, среди сгнивших лоскутов одежды краешек резного предмета показался. «Ларец! – встрепенулся он, - отец, отец! - но тут же помрачнел, - впрочем, что теперь?»
Рассеяно, в память о батюшке открыл он левую дверцу и... заплакал.
В розовом конверте лежала записка всего в одну строчку: «Всё проходит, сын мой, пройдёт и это!»



5. "Фёдор"

Весна, весёлая сопливая красавица, носилась по двору, дразнила полусгнившие коричневые сугробы и щебетала по-птичьи «Чик-чирик-чирек-чирэк, тай-тай-тай под солнцем снег!..»
Фёдор, юноша четырнадцати лет, вышел из дома и направился на край деревни, где, как подбитые танки, ещё чернели ухабистые февральские заносы. Когда идти дальше стало невозможно, паренёк присел на оттаявшую из-под снега пустую бабИну электрокабеля и с грустью посмотрел на пластиковую бутылку, привязанную сборщиком сока к растущей рядом щупленькой берёзке.
«Ну что, больно?» - спросил Фёдор молодое дерево. «Очень!» - чуть колыхнулся в ответ студёный мартовский воздух. Такой ответ Фёдора озадачил и развеселил одновременно. «Так ты проснулась?!» - он спрыгнул с бабины и тут же  провалился по колено в мокрое студёное месиво. "Эка!" - рассмеялся Фёдор, набрал в лёгкие воздуха и крикнул: «Сволочи, ей же больно!». От его пронзительного, как у дельфина, крика в небо вспорхнула увесистая стая галок. Фёдор протаранил колкую плавь подтаявшей борозды, подобрался к берёзе и вытащил прут из расщелины ствола. Теперь предстояло вернуться к бабине, но все промятые следы уже заполнила зажора, а одеть высокие калоши, выбегая из дома, Фёдор запамятовал. «Ничего, скоро лето!» - крепился он, набирая с каждым шагом всё больше ледяной трясины в свои старые, дырявые валенки.
Вот и дом. Пока мать возилась на кухне, Фёдор прокрался через горницу за печку и там наконец разулся. Бросив леденящую обувь под лавку, юноша впорхнул на печь и закутался в тёплое стёганое одеяло. «Ты где был-то?» - спросила из кухни мать. «Да так, весну навещал» - ответил он и закрыл глаза. Томление тела возвращало к жизни сомкнутые холодом ступни ног. Фёдор почувствовал, что засыпает. Так уплывает в открытое море отвязавшаяся лодка, гонимая ветром. В тонком сне он различил молодую белоствольную саженку. Она шла рядом след в след по полю, прижавшись клейкой щекой к его щеке, и тихо шелестела «Спаси Бог, Федя, спаси Бог!*». Её голосок звучал, как дальний крик дельфина из фильма, который показывали по Культуре на прошлой неделе, когда Весна ещё спала и не бегала по проталинам, как сегодня.

"Спаси Бог" - церковно-славянское выражение,
  ставшее основой современного "спасибо"