Посланец из Эдема. Гл. 2-20. Обманутые надежды

               

       И дочь бедняка-горшечника полюбила сына хозяина-богача, полюбила всем сердцем, на свое несчастье, на свою беду. Да и какая девушка, у которой никем не заняты ум и сердце, не откроет их для нежных чувств к такому красавцу? Сердечко ее начинало, как сумасшедшее, сильно биться  при встрече с ним или упоминании его имени в разговорах среди слуг. Она догадывалась, что их тайна с Измаилом уже не тайна, потому что при её приближении прекращались разговоры. Она стала замкнутой и избегала всяких расспросов. 
       Перед  приходом  своего пылкого возлюбленного она  тщательно прибирала  свою комнату, в которую ее недавно  переселили.  Комната ее, как для горничной, была слишком  хороша и, кстати,  тоже была темой для обсуждения у прислуги. В ней имелись устаревшие, но добротные вещи и мебель.  На стене перед  кроватью висел средних размеров старый персидский ковер, яркая расцветка которого потускнела от времени и въевшейся пыли.  Имелся старинный инкрустированный комод, настенное зеркало и другие, устаревшие вещи. В этой комнате  некогда  жила дальняя родственница семьи. После смерти  старушки  комната долго пустовала, и Измаил, на правах хозяина,  велел  управляющему временно переселить в нее Стефанию, объясняя это тем, что она - лучше других справляется со своими обязанностями.
   
      Новое место для жилья девушке пришлось по душе, и она сразу стала наводить в нем порядок, чтобы Измаилу здесь нравилось. На комоде обязательно стояли пахучие цветы, которые своим видом и тонким приятным запахом придавали  уют  убранству комнаты. Незадолго до его прихода любимая горничная молодого хозяина  присаживалась на краешек кровати с уже разостланной постелью и прислушивалась с замиранием сердца  к шорохам за дверями, в волнующем и радостном ожидании услышать тихий стук в дверь.
      Как всегда, услышав  условный стук, она  бросалась к дверям и осторожно  отворяла их, впуская любимого.  Он же, закрыв за собою  дверь на крючок, начинал страстно  обнимать и целовать дорогую возлюбленную. Затем,  взяв на руки,  нес ее на подготовленную мягкую постель, где  предавался с ней любовным  утехам, осыпая ее  до изнеможения ласками, поцелуями и прикосновениями, подавляя в ней природную стыдливость.

       Так продолжалось около трех месяцев, пока отец однажды  за обедом не сказал ему, что, мол, пора тебе, сын, жениться, и обзаводиться наследником. Ты, мол, ни о чем не думаешь, и приходится ему, старику, об этом самому позаботиться. Скоро, мол, повезет его знакомить с будущей невестой, дочерью достаточно богатых и уважаемых людей. А понравится девушка, то и свадьбу можно вскоре сыграть.
      Это было для Измаила, как ведро холодной воды на голову. Но это оказалось не все. В ту же ночь Стефания, целуя его, сообщила, что  беременна, и что ему пора сдержать слово, которое он ей давал, то есть, жениться.
        - Откуда ты знаешь, что  беременна? - встревожился он.
        - Да уж знаю, - смущенно проговорила она. - Только почему тебя это пугает? Разве  от этого что-то изменится для нас? – ее обеспокоила непонятная реакция любимого.
       - Да. Теперь все изменится. Отец  сказал, что нашел мне невесту, и скоро мне предстоит жениться на ней, -  сдавленным голосом, смотря куда-то в сторону, произнес Измаил.

       В груди  у бедняжки словно что-то оборвалось.
       - А как же я?  Что мне теперь делать прикажешь? Куда  мне с этим  идти?  Ведь  это плод  нашей с тобой  любви,- она приложила руку к пока еще плоскому  животу, в котором зародилась новая жизнь, и ее вдруг затошнило. Прикрыв ладонью рот, пошла в угол комнаты, где стояло ведро, и  закашлялась, стоя над ним.
        Увидев это, Измаил  задумался: «Да,.. Как все это некстати. Жалко,.. но ничего не поделаешь: не идти же мне против воли отца. А он ни за что не согласится на мой брак с неверной,  особенно сейчас, когда  нашел для меня невесту; даже нечего об этом  и думать». - Он  взглянул на возлюбленную - один выход:  уговорить  ее стать фиктивной наложницей отца, а уж с ним я сам договорюсь».

       Когда Стефании  стало лучше, она вернулась и села на постель, но  поодаль от Измаила:
       - И как же теперь ты со мной поступишь, мой господин?
       - Сама  понимаешь, отец не даст согласия жениться на тебе, но ты можешь стать его  наложницей. Не волнуйся, не настоящей. Мы так же будем встречаться, но тайно от моей будущей жены.  Все же это лучше в твоем положении.   
       Её вдруг охватил нервный смех. Она смеялась негромко, а по щекам ее катились  слезы.
       - Наложницей?! Никогда, слышишь, никогда  я не буду ничьей  наложницей! -  и закрыла лицо ладонями, разражаясь горьким, взахлеб, плачем.   
       -  Прости, но я ничего не могу изменить:  отец не позволит нам жениться. Да, я подлец... не сдержал слова, обманул, чтобы завладеть тобой. Но я люблю тебя и не хочу тебя прогонять, а предлагаю выход для всех нас - стать наложницей, и что в этом для тебя плохого? - он  хотел  обнять ее за  плечи, чтобы она хоть немного успокоилась.
 
        - Не тронь меня! - несчастная, но гордая, она  дернула плечом, сбрасывая его руку. - Решил стать моим благодетелем, спасти таким образом от позора?   Ничего мне от тебя теперь не надо. - и проговорила упавшим голосом: – Я сама виновата, что поверила тебе,  но только камень остался бы равнодушным  к твоим речам.  Ты столько сил и времени потратил на меня, и ради чего?..Чтобы  вдоволь натешиться, упиваясь победой над бедной девушкой?  Даже  крови своей не пожалел, чтобы я поверила, пожалела тебя. Бог тебе судья, дорогой!  Может быть, отольются тебе мои слезы... когда- нибудь. А теперь уходи! Я не принимаю твоего предложения.
        - Ты сама сделала свой выбор, дорогая, - произнес он сухо, выслушав ее. - Больше я ничем не могу тебе помочь, поэтому скажу отцу, чтобы он дал  тебе расчет.
     И тут раздался непонятный, но громкий треск. Стефания всем телом вздрогнула, да и мужчина замер на мгновение. Затем оба повернули голову, откуда донесся этот жуткий звук, и увидели, как на старом зеркале образовалась трещина, которая расколола его  на две неровные половины. Оба знали про эту недобрую примету.
  Ничего не сказав, Измаил вышел, закрыв за собой  дверь.

       Увы, уже  бывшая,  возлюбленная молодого хозяина  ничком упала на кровать и дала волю  слезам. Это была для неё самая длинная, самая кошмарная  ночь в жизни.  Словно огромная  грязная лавина  накрыла ее с головой, и она оказалась под толстым слоем грязи, из которой ей было не под силу выбраться.
       Бедной девушке  трудно было дышать от душивших ее слез. Она всем существом своим ощутила, какое горе свалилось на нее. Еще это треснувшее зеркало, будь оно неладно, предрекало скорое несчастье. А ведь подсознание ей подсказывало, что такое может случиться. И вот это произошло  как расплата за ее наивность, за ее грех. Только под утро сон её сморил.
       Встав на час позже обычного, она   приняла решение немедленно уйти отсюда и  обдумывала, какую причину для ухода назвать старому хозяину,  который принимал ее на работу. Неожиданно он сам  вызвал ее к себе в кабинет.
 
      

                продолжение http://proza.ru/2021/03/26/366