Случай в ресторане

В городском ресторане, три монаха занявшие столик под пальмами, привлекали внимание.
- У вас выпить есть? – резко спросил у официанта, один монах.
- Естественно! – с достоинством, ответил официант и зачем-то добавил. – У нас порядочное заведение!
- Порядочное! – тут же фыркнул другой монах, с неприязнью, оглядывая любопытные лица, так и выглядывавшие с кухни и из-за барной стойки.
- Мы бы к вам сроду не зашли, - печально вздохнул третий, - но дорогое российское правительство в очередной раз выкинуло коленце и все питейные заведения, вроде родных рюмочных и забегаловок закрыли.
- Борьба с пьянством, знаете ли, - напомнил официант, внимательно следя за первым монахом, выбирающим блюда.
- Отвлекающий маневр, а не борьба с пьянством, - огрызнулся первый монах, - алкоголизм в стране наследственных пьяниц  лечить надобно, открывать психушки, как это было в государственные, то бишь, советские времена, а не рюмочные прикрывать! Вы еще скажите, что наше дорогое правительство о благе народа беспокоится.
Официант на это ничего не сказал, а метнувшись на кухню, скоро принес салаты и запотевший от холода, графин с водкой.
- За Сатану, не чокаясь! – предложил тост, первый монах.
- То-то, он будет рад! – с иронией в голосе, рассмеялся второй.
Третий просто выпил.
- А знаешь, отец Зиновий, - обратился первый монах к третьему, - ведь тебе расписание с четким графиком необходимо составить, а то выглядишь ты бестолковым, ленивым, неорганизованным!
- Признаю! – кивнул отец Зиновий.
- А тебе, отец Клавдий, - обратился первый ко второму и не договорил, потому что отец Зиновий наполнив доверху рюмки, предложил тост.
- За нас!
- Не чокаясь! – машинально добавил отец Клавдий.
Выпили. Закусили.
- А что отец Серафим, - обратился Клавдий к первому монаху, - та женщина, действительно ведьма?
Отец Серафим снял очки и начал протирать их клетчатым носовым платком. Посмотрел сквозь стекла очков на свет и осторожно водрузил их себе на нос.
- Ведьма – не ведьма, а гостей привечать не любит, - ответил отец Серафим, придирчиво рассматривая жареную рыбу, что официант принес на горячее, - а ежели кто снасильничает, прорвется к ней, в дом, достает из буфета самую худую посуду с отбитыми краями, потому как все равно выбрасывать. Всех гостей и родственников, без исключения, она считает поганцами и посуду, после их трапезы, выбрасывает на помойку.
- А все же непонятно, кто на нее нападает? – задал вопрос, отец Клавдий.
- Давит? – вставил слово, отец Зиновий.
- Как кто, вы так и не поняли? – удивился отец Серафим.
- Дьявол? – высказал идею, отец Зиновий.
Отец Серафим взглянул сердито:
- Столько лет в монашестве, а все сказочкам мерских верите? Ну на кой черт ему бы сдалась сумасшедшая баба?
- Кто же тогда? – задумался отец Клавдий.
- Один из ее предков!
- Покойник? – ахнул отец Зиновий.
- Скорее неупокойник!
- Чем же мы-то могли помочь? – недоумевал отец Клавдий. – Ведь на людей, кажется, крест и молитва не действует?!
- Правильно! – кивнул отец Серафим и жестом подозвал официанта. – Голубчик, ведь это ни на что не похоже, мы – люди русские, а не иноземцы какие, прости господи, а ты нам маленький графинчик водки принес, замени, будь милостив на большую посудину!
Официант кивнул, и быстренько смотавшись в кухонное пространство, принес запотевший от холода графин с водкой не в пример больше первого.
Монахи встретили графин с радостным воодушевлением.
Меж тем, в ресторан пожаловал хозяин. Неторопливой походкой барина, он проследовал к барной стойке и, поманив официанта, кивнул на монахов:
 - Много заказывают?
- Так уже на мою зарплату потянет! – бойко доложил официант.
- Пьют? – проследив, как ловко монахи опрокидывают водку из рюмок, спросил хозяин.
- Второй графин!
- Стало быть, гуляют! – потер руки в предвкушении наживы, хозяин.
- Да, есть ли у них деньги? – засомневался бармен, протирая и без того чистую стойку мягкой салфеточкой.
- Издеваешься? – ухмыльнулся хозяин. – Единственные, кто в нашей стране не заморачиваются на что хлеба завтра купить – это политики и святоши. Первые живут за счет того, что деньги у народа отнимают, а вторые жируют на так называемые пожертвования, что им несет народ, абсолютно добровольно!
И оглядел оценивающе троицу монахов:
- Батюшки не голодают, вон, какие брюха отрастили!
- И рясы у них новые! – вставил свое слово официант.
- А ботинки кожаные! – заметил официант.
- Пущай гуляют, - разрешил хозяин, - после, зайдешь, доложишь, на какую сумму раскошелились, мне любопытно!
Кивнул он официанту и отправился вглубь обеденного зала, где за звуконепроницаемой дверью у него был устроен кабинет с мягкими диванами, креслами и аквариумом с морскими рыбами. На стене висела широкая панель телевизора, однако, хозяин, даже не взглянув в сторону пульта небрежно валяющегося на столе, посреди документов и бумаг, поднял трубку телефонного аппарата, выполненного в стиле двадцатых годов прошлого века и, набрав номер, вслушался в продолжительные гудки:
 - Ну, бери трубку! – нетерпеливо велел он кому-то.
Трубку сняли.
- Слушай, - быстро заговорил хозяин, - тебе горяченьких новостей подкинуть?
На том конце трубки согласно замычали.
- Так вот, - торжественно произнес хозяин, - у меня в ресторане три монаха пьют! Как, что?
Вспылил он и заорал, пугая полосатых рыб в аквариуме:
- Я тебе говорю, монахи и пьют! Приедешь? Молодец!
И он, сцепив руки за головой, принялся кружиться по кабинету, впрочем, его радость можно было понять.  Многие неудачники ненавидят лютой ненавистью более удачливых, а уж о неприятии к тем, кто не работает, но при том, не бедствует и говорить нечего…
Между тем, отец Серафим заказал третий графин водки.
Отец Клавдий тихонечко затянул богородичную, ему вторил отец Зиновий.
В ресторан быстрой походкой делового человека вошел человек. Не стесняясь, стал фотографировать пьяных монахов.
Отец Зиновий уже изрядно опьяневший, принялся отмахиваться от фотовспышек:
- Что это? Никак мухи сверкают? – бормотал он растерянно.
К фотографу подскочил официант.
- Нельзя! Фотографировать нельзя!
Фотограф встал, набычившись:
- Меня ваш хозяин пригласил!
- А-а, - отступил официант.
- Смотри-ка, сумасшедший! – громко воскликнул отец Серафим и пояснил своим товарищам так, что весь ресторан слышал. – Стоит прямо и неподвижно, лицо – застывшая маска, а в глазах лихорадочный огонь бьется!
- Все сумасшедшие одержимы Дьяволом! – категорично заявил отец Зиновий.
- Да на кой ляд ему мерские сдались? – возразил отец Серафим.
- Людишки! – добавил отец Клавдий.
Официант принес счет. Отец Серафим вытащил из-за пазухи кошелек, спокойно перелистал толстую пачку бумажных денег пальцами и извлек на свет божий четыре пятитысячных.
- Держи, красненькие, сдачи не надо!
Фотограф щелкнул.
Отец Серафим удивленно моргнул.
- Да ты никак нас срисовываешь?
- Монахи, а пьете? – с осуждением, проговорил фотограф.
- А ты выпей с нами! – предложил отец Клавдий и поднял кверху почти полный графин водки.
Фотограф засомневался.
- Человек! – гаркнул отец Серафим. – Чистую рюмку и стул!
Фотографу принесли рюмку, тарелку с вилкой, подвинули стул.
Выпив и закусив почти нетронутыми блюдами монахов, фотограф угрюмо поинтересовался причиной гульбы святых отцов.
- Не каждый день в ресторане монахов увидишь, - пояснил он.
- А мы Сатану пропиваем! – улыбнулся отец Клавдий.
- Истинно так! – подтвердил отец Зиновий.
- Пьем за него, не чокаясь! – поднял рюмку отец Серафим.
Фотограф ошалел от такого признания, а монахи продолжали гнуть свое:
- Нешто в монастыре можно его пропивать?
- Никак нельзя!
- Запрещено даже имя его упоминать, вот мы в ресторан и приперлись! – смеялся отец Серафим.
Фотограф  принимал откровения святых отцов за чистую монету.
После он, вторгшись в кабинет хозяина, лихорадочно строчил в записной книжке, чтобы наутро выдать статью для «желтой» газеты.
- Как тебе такой заголовок, - обращался он к хозяину ресторана, - Монашество пьет за здоровье Сатаны?!.
А монахи уже и думать забыли о кабаке и водке. Погрузившись на маленький теплоход, они оккупировали скамейки на верхней палубе и блаженно жмурились от солнечных бликов на воде.
Теплоход тихонько скользил мимо дачных поселков и поросших мхом столетних изб, едва живых деревень, мимо стаек веселых ребятишек, непременно машущих на прощание пассажирам теплохода, мимо собак заливающихся лаем.
- Куда путь держите, святые отцы? – спросил мужик, небольшое брюшко чуть заметно выпирало из-под белоснежной рубашки дополненной темным галстуком.
- В монастырь, - нехотя отозвался отец Серафим и назвал свою обитель.
- Помолитесь за молодых! Женился я! – попросил мужик и протянул монахам пятитысячную бумажку.
- Хорошее дело! Помолимся! – согласился отец Серафим, пряча деньгу в кошелек.
Мужик, бодро улыбаясь, спустился на нижнюю палубу, где его встретили радостным ревом свадебная свита и невеста, томно улыбаясь, потянулась обнять жениха.
А монахи, по сходням, сошли на песчаный берег, где их уже поджидал молоденький послушник.
- Батюшки, - отвесил он поясной поклон, - на отчитку бесноватую привезли. Родственники посулили большие деньги заплатить, лишь бы помогли!
- Может, хоть эта Дьяволом одержима? – с надеждой в голосе, спросил отец Клавдий.
- И не надейся с ним схлестнуться! – покачал головой отец Серафим. – Скорее всего, приволокли психическую!
- Или, как давеча, ездили отчитывать одержимую призраком! – вспомнил отец Зиновий.
- Поглядим!
И три экзорциста зашагали по утоптанной тропе, к темным древним стенам монастыря, окруженного, как в сказке, дремучими зарослями кустов и подпираемого корнями столетних дубов.