Переполох, глава 11

 Генри листал утренние газеты, отмечая, что в последнее время там стали часто встречаться статьи о победах дипломатов при переговорах с галльским императором. Что там было выдающегося ему, знакомому не понаслышке о происходящем в недрах политических интриг, было сложно понять. Говорили о скором подписании мира, о закреплении в нём границ государства, с присоединением спорных областей, о скорой помолвке принцессы Изабеллы и Дофина. И очень незаметно, очень вскользь, упоминалось о появлении на южном побережье галльских шпионов.

 — Что пишут нового?

 Появившийся в курительной комнате Джеймс Кэмерон небрежно бросил на стол пачку свежих газет и взял со стола коробку с сигарами. Некоторое время было тихо, слышалось только щёлканье гильотинки, стук крышки, потом потянуло дымком.

 — Ничего, — наконец, ответил Генри. — Всё то же самое, переговоры, помолвка, шпионы…

 — Кстати, о них, — подхватил Джеймс. — Мне придётся уехать раньше, чем планировалось.

 — Срочный вызов?

 — Да, у берегов замечена шхуна под флагом Порты.

 — Порты? Король Сигизмунд союзник галлов.

 — Именно так, — согласился Джеймс. — Не говоря уже о том, что им нечего делать так далеко от собственных берегов. Подозрительнее всего, что завидев наши корабли, шхуна торопливо ушла в море и затерялась среди Капельных островов. Сам знаешь, какие там запутанные проливы, искать чужаков там можно годами.

 — Знаю. А от Дика донесения были?

 — Были, он нашел в Николаса в портовой таверне, проследил с кем он встретился и забрал записку.

 — Что там? — повернулся к другу Генри.

 — Я переслал записку в штаб, шифровальщики работают с неё, но результатов пока нет. Известно только что курьер, передавший записку всего лишь мелкая сошка. Его подпоили и аккуратно допросили, он ничего не знает, передаёт пакеты и записки за небольшую плату.

 — Уверен? А может, парень ловко маскируется?

 — Уверен, обычный городской парнишка, сын кухарки при таверне. Плохо то, что мы не знаем, кто помогает шпионам и даёт ему поручения. По словам мальчишки, встречи происходит ночью, в темноте, а собеседник носит плащ и широкополую шляпу.

 — Просто классика шпионского жанра, — усмехнулся Генри.

 — Нам от этого не легче.

 — Когда ты выезжаешь?

 — Утром.

 — А документы, что ты обещал?

 — Привезу, как только закончу с этим делом. Вам их всё равно не отдадут, появились новые обстоятельства.

 — Какие? Что там такого таинственного в прошлом опереточной певички?

 — Всё не так просто, как нам казалось, — ответил Джеймс, — и когда я получу все доказательства, твоего кузена будет ждать очень неприятный сюрприз.

 — И нас вместе с ним, — проворчал Генри, осознавая сколь тяжёлый удар по репутации семьи, нанесла неразумная помолвка кузена.

 — Мы поможем графине Виртен смягчить удар, — ответил Джеймс.

 — Спасибо, но такую информацию от репортёров скрыть вряд ли удастся. И про Энтони ты ничего мне не сказал.

 — Там тоже непросто, Генри. Дом, в который приходил твой жених, пользовался среди обывателей дурной славой. А уж после того, как там неожиданно умерла молодая девушка, многие жильцы просто съехали. Ходили слухи, что она покончила с собой, но подтверждения не было.

 — Кто эта несчастная?

 — А вот это, Генри, самое интересное. Девушку звали мисс Аманда Туссен, и была она младшей сестрой нашего знакомого, Николаса Туссен.

 — Постой, значит ли это, что в её смерти может быть виновен Энтони?

 — Доказательств нет, как ты понимаешь. Но, он явно замешан в этой истории, иначе, почему бы юноша так опасался именно этого человека? Думаю, что дело не обошлось только передачей пакетов по адресу, там всё гораздо более серьёзно.

 — Постой, Джеймс, каких пакетов? О чём ты?

 — Ох, прости, Генри, — повинился Кэмерон, — я не сказал тебе, что Энтони видели, как он передавал письма и пакеты разным лицам. И, по крайней мере, двое точно замечены в связях с галлами.

 — И вы до сих пор не арестовали их?

 — Зачем? — удивился Джеймс. — Пока мы знаем о шпионах, мы можем следить за ними.

 — Интересно, а сам Энтони… — пробормотал Генри, боясь озвучить возникшие подозрения.

 — Скорее всего, нет.

 — Господи милостивый, а я-то думал, что юноша всего лишь имел любовника!
 — Жаль тебя огорчать, Генри, но дело тут не в этом. Да и история с самоубийством мисс Туссен тоже дурно пахнет.

 — Пожалуй, я хочу ещё больше узнать, в чём именно замешан Энтони.

 — Разорвёшь помолвку? — прищурился Джеймс.

 — Нет, пожалуй. Разве что юноша окажется убийцей, но тут уж ничего не поделаешь, его тогда просто осудят.

 Кэмерон промолчал, зная, что друг тоже не ангел во плоти, да и кто мог им оставаться, окунувшись в политику?



 ***

 — Привёз? — этим словом встретил Патрика у порога Николас Туссен.

 — Вот, — на стол лёг тощий бумажник.

 — И всё?

 — А ты хотел больше? — осклабился Патрик. — Пока я снабжаю тебя деньгами, а ты остаёшься чистеньким.

 — Заткнись, идиот. Если бы я не запугал мальчишку, чёрта лысого ты бы получил.

 — Ненадолго его хватило.

 — О чём это ты?

 — Да всё о том же! Ты там хотел леди взять в жёны? Так опоздал, она выходи замуж за мальчишку Грея, а младший, наш любимый Энтони помолвлен с Генри Олбрайтом.

 — Откуда знаешь?

 — Так во всех местных газетах написано. Свадьба будет двойная, на Пасху. Так что, всё, закончились наши денежки. Муж возьмёт на себя все проблемы щенка, и ты умоешься,— заржал Патрик.

 — Ничего, я что-нибудь придумаю.

 — И ты мне теперь денежки должен, — Патрик кивнул на бумажник. — Когда отдашь?

 — Как только получу, так сразу и отдам.

 — Ты мне срок назови, я ведь долго ждать не буду.

 — И что сделаешь? — прищурился Николас.

 — А вот хоть расскажу, отчего на самом деле померла твоя сестра. Вот смеху-то будет, когда щенок узнает всю правду!

 — Заткнись, скотина!

 — Не затыкай! Как шантажировать, так сходи, Патрик, припугни мальчишку. А как долг отдавать, так сразу затыкаешь? Ты язык-то придержи, а то я много про тебя рассказать могу…

 Патрик наклонился к самому лицу Николаса и выразительно посмотрел в его глаза, намекая на многие неблаговидные дела.

 — Ладно тебе, отдам я долг, да ещё и с лихвой, — примирительно пробормотал Николас.

 — Другое дело. Ну, прощевай пока.

 Николас смотрел ему вслед и мрачнел с каждой минутой. Он ещё раньше думал, что не стоит связываться с простолюдином, хорошим это не закончится, и вот теперь убедился в этом окончательно. Нужно было что-то решать, ведь начав угрожать, Патрик не остановится на этом, а рисковать тем делом, ради которого Туссен приехал на побережье, было нельзя. Он опустился в кресло, побарабанил пальцами по подлокотнику. Под руки попались нитки дешевой обивки, и Николас брезгливо стряхнул их.

 — Значит, говоришь, готов рассказать? — пробормотал он. — Ну, что ж… Эх, жаль, что сейчас у меня дела, придётся отложить решение этой проблемы.

 Туссен некоторое время ещё размышлял, сосредоточенно глядя на картину. Такие рисовали уличные художники и бедные студенты, щедро добавляя ярких красок в изображения ангелочков, улыбающихся девушек и кошечек с собачками. Настенные часы гулко пробили шесть часов пополудни, и мужчина вздрогнул, вырванный звонкими ударами молоточка из своих дум.



 ***


 — Энтони! Завтра я уезжаю на побережье, по делам. А сегодня хотел бы пригласить тебя на прогулку. На воздухе свежо, но к вечеру ветер стих.

 — Спасибо…

 Энтони понял, зачем жених приглашает его в парк — пришло время держать ответ за содеянное. Оставалось только надеяться, что лорд Олбрайт не ужаснётся его рассказу и не вызовет полицию, чтобы наказать по закону.

 Под ногами хрустел чуть подмороженный снег, с веток сыпался легкая ледяная пыль — утром их украшали пушистые иглы инея, а мужчины неторопливо шли по дорожке, перебрасываясь ничего не значащими словами.

 Аллея плавно изгибалась, спускаясь к пруду. Тёмная поверхность воды не замерзала в течение всей зимы, только у берега чуть подёргиваясь тонким ледком. Дикие утки и лебеди не улетали, прячась в холодные ночи в небольших деревянных домиках, где для них были устроены гнёзда из соломы. По приказу леди Валентайн их каждую осень обновляли и ставили вдоль берега. Посередине стояла беседка, к которой вёл каменный мостик с ажурными столбиками. Туда Генри и повёл жениха — судя по бледному лицу, юноша готовился к самому худшему.

 — Садись, Энтони. И рассказывай, какую тайну ты хранишь.

 Юноша опустил голову, собираясь с мыслями и начал:

 — Я познакомился с мисс Амандой Туссен на городском балу. Она сразу мне понравилась, очень красивая, непохожая на других. Суждения… такие… Она самостоятельная была, на общественное мнение не обращала внимания. Резкие слова, высмеивала ханжество и вульгарность, мечты девушек об удачном замужестве, говорила, что хочет оставаться свободной.

 — Это тебе понравилось?

 — Нет. Да. Она была очень красивой, тёмные кудри, большие глаза, кожа, будто светилась! — мечтательно проговорил Энтони, и Генри стало его жаль — для первой влюблённости был выбран очень неподобающий объект.

 — Что же потом?

 — Потом я стал вхож в её дом, меня приглашали на вечера, на чай, на прогулки. Нет-нет, — заторопился Энтони, — вы не подумайте, всё было очень пристойно, с нами всегда были друзья, гувернантка мисс Туссен, иногда нас сопровождал сэр Николас, её брат. Но мы не оставались наедине.

 — Никогда?

 — Сначала не оставались. Но… я полюбил мисс Аманду.

 Энтони помолчал ещё немного и продолжил свой рассказ. Лорд Олбрайт слушал историю первой любви чистого невинного юноши, попавшего в сети опытной соблазнительницы. Он слушал, как Энтони выполнял поручения своей любимой, сначала простые: передать записку, пакет, потом более сложные, как опутывали его сетями, готовя к работе на Галлию, пока вслепую. Но что-то пошло не так и мальчик «сорвался с крючка», как говорят агенты. И сейчас лорд Олбрайт узнал причину этого. И когда услышал всё, ужаснулся наивности бедняги и тому, что Энтони пришлось пережить.

 — Вот так всё и получилось…

 — Энтони, ты не должен винить себя в произошедшем. Мисс Туссен не была невинной девушкой, она понимала, что делает и полностью несет ответственность за свои действия. Ещё раз повторю, ты не виноват.

 — Нет?

 Генри видел, какой надеждой вспыхнули глаза жениха, и подтвердил:

 — Нет! Ты не виноват. И если кто-то будет говорить обратное, не верь ему. Это вина самой мисс Аманды и никого более. Запомнил?

 — Да… Да!