Белое море, Чёрное море. часть 40-42

                40.Антон


      Элеонора приехала на квартиру к Антону уже вечером. Он ждал её около работы, но ему сказали, что библиотека закрыта и Элеонора уехала. Возвратившись домой, он застал её там.

      Эля с Всеволодом Ивановичем сидели на кухне, пили чай и о чём-то тихо беседовали. Павлушка делал уроки в гостиной, а вещи Элеоноры так и стояли в коридоре не распакованные. Антон почувствовал недоброе. К желудку подкатил ком страха, и Антон прошёл в кухню. Остановившись на пороге, он облокотился на косяк и чуть не упал, увидев глаза Элеоноры.

    В этих глазах смешалось так много всего и сразу: любовь, страх, грусть, сожаление. Она молча смотрела на Антона. Глаза были заплаканные, под глазами тёмные круги и руки… Дрожащие пальцы нервно постукивали по столу, словно выбивали прощальный «Марш славянки».

- Что?- у Антона замерло сердце.

- Глеб…

- Что с ним?

- Инфаркт. В субботу случился.

- Он… жив?

- Да, он в больнице. Его вовремя довезли. Врачи сумели справиться.

      Антон выдохнул с облегчением. Все понимали, что это уже перебор с несчастьями, но ничего не могли исправить. Всеволод Иванович молча встал и вышел из кухни, оставив их наедине. Элеонора тоже молчала. Но Антон всё понял и без слов. Он прекрасно знал Элеонору, знал, что она не сможет оставить мужа в беде, сама  наслаждаясь и купаясь в счастье. И Антон почувствовал, что теряет свою любовь, едва обретя это чувство снова. И тут он понял, кому предназначался этот прощальный марш.

    В этот вечер, так и не разобранные чемоданы, сделав полный круг, снова вернулись домой. Они так и не обрели нового места жительства, впрочем, как и их хозяйка. Этот круг замкнулся: несчастье – счастье – и обратно, словно загнанные лошади в манеже. И можно ли оттуда вырваться, разорвать его когда-нибудь?!

    Видно так не бывает, чтоб были счастливы  все. Всегда в мире действует закон равновесия: если кому-то хорошо, значит где-то кому-то плохо.


                41.Глеб


       Глеба перевели в палату. Он был очень слаб и за ним необходим был постоянный уход. Элеоноре пришлось нанять сиделку на половину дня, а самой приезжать по вечерам.

       В тот же день Элеонора сообщила Глебу о своем возвращении к нему. Нет, она не говорила ему, что любит. Она просто ухаживала за ним и сказала, что будет рядом. Глеб слабо протестовал, уверял, что справится сам, но вскоре понял всю свою беспомощность сейчас. Ни о какой самостоятельности речь идти не могла, и Глеб был рад, что за ним будет ухаживать родной человек.

      В глубине души он был даже счастлив такому исходу, что этот инфаркт помог ему вернуть Элеонору.  Было только одно условие: она не должна была видеться с Антоном.
 
     Это было справедливо, но она не могла этому радоваться. Элеонора разрывалась между долгом и любовью, между выпавшим счастьем и жалостью, смешанным с уважением. Она не роптала, она просто ждала, когда её шахматная королева опять попадет на белую полосу. Она защищала своих королей, как могла, как подсказывало ей её сердце. Но даже эта рокировка, её уход к Антону, не принесла ей счастья и не смогла переломить ход уже затянувшейся партии. В этой игре сейчас страдали все: кто душевно, а кто физически. И она, женщина, должна была оставаться самой сильной, среди всех мужчин, окружавших её.

      Суметь выдержать всё, вытерпеть и сберечь ещё одно существо, ещё не родившееся, но такое желанное. И такое любимое, что только ради него стоило быть сильной и не сметь опускать руки. У Элеоноры был, возможно, последний шанс родить ребёнка. И она дала себе слово сделать это, чего бы ей это не стоило.

      Антон тоже страдал. Видеться с Элеонорой они стали очень редко, только когда она навещала Павлушку. Она не хотела лишний раз травмировать своих мужчин, мучить себя переживаниями, и старалась жить теперь по принципу: «Делай, что дОлжно, и будь, что будет». А дОлжно было ухаживать за Глебом и сохранить свою беременность.

     Глеба выписали через месяц, состояние его улучшилось, но оставить его одного всё равно было нельзя. Лекарства, поездки к врачам, постоянный уход – всё требовало её присутствия. Каждый вечер они выходили вместе гулять по военному городку, а затем пили чай с печеньем. Пили молча, каждый думал о своем, о сокровенном. Да и вообще, в последнее время у них совсем не осталось общих тем для разговоров, они всё еще жили вместе, но были так одиноки друг с другом.
 
     Вскоре стал виден живот Элеоноры, и, утихшие было сплетни и слухи после её возвращения, возобновились с новой силы. Все гадали, чей же это ребенок? Глеб говорил, что его, Элеонора поддерживала этот обман, и они всё ещё пытались изображать счастливую семейную пару, ждущую пополнение.

      Они и на самом деле пытались что-то склеить в своей жизни. Но то ли клей был плох, то ли две поверхности никак не хотели больше притягиваться друг к другу, и притяжения не происходило. Они устали от сплетен, отгораживались от любопытных взглядов и замыкались каждый в себе. Они понимали, что семья их дала не просто трещину, а разверзлась уже целая пропасть.
 
Антон часто звонил Элеоноре на работу, узнавал о её здоровье, состоянии  Глеба, ребёнка. Много раз просил её опять вернуться, говорил, что любит, что Павлушка скучает, просил её увидеться, но Элеонора была непреклонна. Она не могла позволить себе лишних волнений, хотя бы из-за ребенка. Она должна была сохранить его, и она делала  всё возможное и невозможное.
 
Беременность протекала нормально, даже токсикоза в этот раз не было, как будто разумное дитя затаилось в чреве, стараясь хотя бы самому не приносить лишних неприятностей. И Элеонора была ему очень благодарна. Она не знала кто там, мальчик или девочка. Она специально просила врачей не говорить ей об этом, не хотела заранее привыкать к кому-нибудь. Для неё это было просто любимое дитя, и Элеонора старалась очень бережно его носить.

Глеб шёл на поправку. Его уже выписали на работу, хотя лекарства он всё ещё постоянно принимал. Но он уже подумывал о выходе на пенсию. Он её уже давно выслужил и имел полное право уйти. Но теперь он должен был думать не только о себе. Элеонора помогла ему вылечиться, и теперь, когда она собиралась уйти в декретный отпуск, он должен был позаботиться о них. Поэтому, Глеб каждый день ходил на службу, а Элеонора вязала маленькие носочки и шапочки, разговаривала с животиком, гладила его и ждала…


                42. Элеонора


    Опять наступило лето. Павлушка закончил учиться и они с дедушкой переехали на Белое море, на дачу.  Элеонора вышла в декретный отпуск, и почти всё время проводила теперь дома.  Тяжело ходила и всё больше лежала, как требовали врачи. Они уже неоднократно советовали ей провести этот месяц в роддоме на сохранении, но она всё оттягивала.

Этим летом Тёма заканчивал Нахимовское училище, сдал экзамены, причём все предметы на отлично, и готовился к получению диплома. Элеонора с Глебом должны были ехать к Артёму на выпускной, но Элеонора боялась, и Глеб поехал один. Элеонору всё-таки уговорили лечь в больницу, под присмотр врачей, на всякий случай. К счастью, всё шло хорошо.

Антон, испугавшись, что её домашний телефон не отвечает, разыскал её в роддоме. Она вышла к нему в холл, где они наконец то встретились, спустя долгих несколько месяцев. Антон увидел отяжелевшую Элеонору, с тёмными кругами под глазами, но такую родную, любимую. Они так соскучились, что встретившись, долго не могли оторваться друг от друга,   так и стояли молча, обнявшись, с застилавшими от слёз глазами. Слова были им не нужны, они чувствовали друг друга сердцем, а разговаривали душой. Антон и Элеонора уселись на кожаный диванчик в холле и, не выпуская её руки, Антон сказал тихо и очень грустно:

- Эля, я больше так не могу. Я не хочу больше жить без тебя, без ребенка, понимаешь? Я хочу, чтобы родившись, он увидел отца, настоящего. Я ведь есть, я люблю тебя, я люблю его, почему мы не вместе? Но… может быть, ты меня… разлюбила?

- Нет, Антон, я по-прежнему очень сильно люблю тебя, я страдаю без тебя,- она помедлила,- и я несчастлива без тебя.
 
Антон обнял её и прижал к себе.
 
- Всё, ты выполнила свой долг перед Глебом. Ты не оставила его, когда ему было плохо. Я терпеливо и долго ждал, когда ты поставишь его на ноги, но теперь он здоров – может сам о себе позаботиться. И я больше тебя, вернее, вас двоих, никому не отдам. Когда ты родишь – я заберу вас домой. Навсегда. Ты согласна?

- Я очень этого хочу, Антон. Но боюсь, что у Глеба опять случится инфаркт, что его сердце не выдержит.

- Эля! Так нельзя, родная моя! Ты не можешь всегда и всех жалеть. Настало время, когда помощь и жалость необходима тебе. Загляни в свои глаза – там бесконечная грусть. Загляни в свое сердце – там пустота. Ты должна, ты просто обязана быть счастлива. Ты стольким людям помогла, помоги же себе стать счастливой. Ты заслуживаешь этого.

- Антон, ты мучаешь меня сейчас.

- Нет, Элечка, ты сама себя мучаешь. Ты любишь и любима мной. Очень любима, поверь. И нельзя так просто взять и отказаться от своего счастья в угоду долгу. К тому же, ты его уже выполнила, сполна. Подумай теперь о себе и о нашем ребенке. Если у него будет несчастная мать и несчастный отец – он тоже вырастет несчастным!

      Элеонора молчала. Она была согласна с каждым  словом Антона,  она любила каждый  его взгляд и готова была отдать ему каждый свой вздох.  Она чувствовала его любовь всеми частичками своего сердца. И каждая клеточка её души рыдала.
 
Срок был всё ближе, оставалось всего несколько дней до родов и Элеонора, конечно, хотела, чтобы её ребенок рос счастливым, среди любящих родителей. Но Элеонора боялась, что Глеб может умереть из-за неё. Она не хотела этого, поэтому решительно ответила:

-Я не могу снова оставить Глеба. Я останусь с ним. Прости меня, Антон. О ребёнке не беспокойся. Глеб сказал, что примет его, как своего.
 
- Элечка, ты любишь его?

- Нет Антон, я люблю только тебя. И Глеб знает об этом. Но это ничего не меняет. Я останусь с ним.

- Так ты остаёшься с ним только из-за чувства долга?! Ты ломаешь свою жизнь!- всё еще надеясь переубедить её, закричал Антон.- А если он не сможет принять и полюбить моего ребенка, то ты сломаешь жизнь еще и невинному дитя! Подумай об этом, еще не поздно.

- Тише, Антон, не кричи. Я уже всё решила.

     Элеонора была непреклонна. Но Антон тоже не хотел отступать - он решил бороться за свою любовь до конца.

- Я тоже всё решил. Павлушка, ты и наш ребенок – самое дорогое, что у меня есть в жизни. И я  никому, слышишь? Никому тебя не отдам.

С этими словами Антон встал, поцеловал Элеонору и решительно направился к выходу. Он решил, что больше нет смысла убеждать беременную женщину стать решительной, она и так отдала уже все свои физические и душевные силы, а они ей ещё понадобятся. Он не хотел её лишний раз волновать, и решил действовать по своему сценарию.


Продолжение следует...