На вертолете

Лауреаты Клуба Слава Фонда

Ида Вагнер - http://www.proza.ru/avtor/ida100  - ЧЕТВЕРТОЕ МЕСТО в Тематическом Конкурсе "Он и Она" КЛУБА СЛАВА ФОНДА

Шурке Храбровой очень подходила ее фамилия. Крепкого телосложения, с гордой осанкой и пронзительными зелеными глазами. Ее вызывающий страстный взгляд и светлые волосы, подобранные кверху, придавали ей особый шарм и напущенную самоуверенность.
Никто не смел Шурке напомнить о ее лишнем весе, потому что было хорошо известно, как она могла отбрить за свои пышные формы завистниц и сухостойных кобыл.

Шурка жила в Подмосковном городке и в свои двадцать восемь лет имела приличную зарплату и однокомнатную квартиру в высотном скворечнике на берегу Оки.

Работала инженером и обожала ходить на планерки, где стоял дым коромыслом и десять-пятнадцать мужиков внимательно ее разглядывали и прислушивались к каждой ее реплике.
Когда Шурке надоедало сидеть на стуле, она поднималась и демонстративно, на высоких каблуках, виляя бедрами, подавала начальнику листочек с какими-нибудь цифрами или, наоборот, забирала его со стола. Мужики как по команде устремляли свои глаза на Шуркины прелести, ибо других женщин на планерки не приглашали.

Новый генеральный директор сразу заприметил Шурку и для себя определил, что, если бы ей сбросить десяток килограммов, она была бы неотразима. И он, не откладывая дел в дальний ящик, пригласил Шурку на свидание.
- Приходите, Александра Семенна, к памятнику Ленина, часам к шести. – И, сделав паузу, многозначительно на нее посмотрел.
Шурка съежилась от его предложения, как от осеннего дождя, но ответить отказом не посмела и нервной походкой направилась вон из кабинета.
Шурке не понаслышке было известно, чем заканчивается любовная связь с начальством. Если не угодишь, то или с работы выгонят, или зарплату и должность уменьшат до микроскопических размеров, или согнут в бараний рог, что ее совсем не устраивало.

Дома Шурка, как могла, развлекала себя телевизором, пирожками и телефонными разговорами, а в шесть часов вечера стала монотонно постукивать пяткой об пол и напевать дурацкую песенку.

В понедельник Шурка особенно тщательно накрасилась и надела свое праздничное платье, ослепительно зеленого цвета, с красными розочками, к тому же открытое, хотя стояла поздняя осень. "Надо начальство хотя бы не разочаровывать, или пиши пропало",- подумала Шурка

Утро началось с вызова к начальству.
Он смотрел на нее, сощурившись, и  Шурка  внезапно увидела  в его облике  разъяренного тигра.
Карасёв засыпал ее производственными вопросами и глазами-отвертками буравил Шуркину фигуру.
Шурка, как отличница, моментально отвечала, спокойно демонстрируя ему свою компетентность.
Наконец, Карасев умолк и, окинув ее котячьим взглядом, ласково спросил:
- А чо не пришла?  Я ждал два часа!
Шурка набрала полную грудь воздуха, увеличив и без того шикарный бюст, и невинно ответила:
- Ой, забыла! Голова уже не работает.
- А дай-ка мне, Шура, телефончик свой, я тебе напомню в другой раз.
Шурка записала телефон дрожащими пальцами и только собралась выходить, как Карасев ей сообщил:
- Сёдня, Шура! На том же месте в девятнадцать ноль-ноль, жду!
- Я не могу сегодня, -пролепетала Шурка,- мне к врачу зубному надо.
- Тогда завтра! - строго добавил шеф.

Шурка не пошла на свидание, на свой страх и риск ни завтра, и ни послезавтра.
Во-первых он ей не нравился. Высокий блондин тридцати восьми лет от роду, был хорошо сложен, но грубоватые манеры и слишком пристальное внимание к женщинам делали его в глазах Шурки породистым кобелем. А во-вторых, женатый, да еще начальник! А она мечтала не о таком мужчине.

Карасёв все не успокаивался и, хотя заводил интрижки с другими дамами, Шурку все время держал на прицеле.
Если он отправлялся в командировку, то ее непременно брал с собой, заказывая два номера в гостинице, по соседству.
А Шурка после рабочего дня возвращалась уставшая, но непокорённая. Она делала кислую гримасу и ссылалась то на высокое давление, то на боли в спине, на контакт не шла.
Так прошел год.

Но однажды Карасёв ее все-таки поймал.
После праздничного застолья по случаю Дня Строителя,  Шурка тихо выплыла из конторы и направилась в сторону автобусной остановки.
Но Карасёв не дремал и перегородил ей путь на служебной "волге".
Шурка стояла как в западне, не решаясь пустить в ход запас из матерных слов.
Потом подумала, что в квартиру свою она его точно не впустит и села в машину.
Карасёв довез ее прямо до подъезда и быстро зашел следом.
"Ну и черт с тобой. Вот только тронь, расцарапаю всю физиономию",- думала Шурка.

Но когда они вошли в квартиру и Карасёв, скинув туфли, содрал с себя галстук, Шурка окаменела, от его  бесцеремонности  и нахальства.
И, включив всю женскую изворотливость, начала его усаживать за стол.
Она достала картофельное пюре с кислинкой, трехдневной давности, кинула на сковородку несколько котлет и поставила стаканы.
- Водочки выпьете, Николай Степанович?
И, налив ему полный двухсотграммовый стакан , с умиротворенной улыбкой села к столу.
Карасёв ел с аппетитом, а водку, к огромному Шуркину разочарованию, не тронул.
Шурка рассказывала ему случаи из детства, переходя урывками на политические новости и пытаясь Карасёва отвлечь от каких-то, только ему известных, мыслей...
Вся Шуркина сущность восставала против близости с Карасевым. Она готова была молить его о пощаде, только бы он оставил ее в покое.

Наконец, он поднялся из-за стола, сладко потянулся и сгреб Шурку вместе с чашками для чая. Бросить чашки от сервиза Шурке было смертельно жаль и поэтому Карасёв беспрепятственно, целуя губы и шею своей жертвы, повел ее к дивану.

-Чашки мои раздавите,- причитала Шурка.
И, Карасёв, сделал одолжение и быстрым движением  забрал у нее чашки, переставив  на стол, с твердой уверенностью, что мышеловка за Шуркой  захлопнулась.
Отчасти он был прав. ..
Но одолел ее он только к утру, когда Шурка окончательно выбилась из сил, а у Карасёва тело от шлепков и Шуркиных кулаков напоминало по цвету красного распаренного рака.
Оба от усталости не могли подняться и лежали молча.
Шурка от униженности и перенапряжения не хотела открывать глаза, а Карасёв думал о том, что эта Храброва теперь ЕГО баба! И его бульдозером с нее никакая сила не стащит.

Меньше всего Шурка хотела быть чьей-то любовницей, но кто-то свыше как будто распорядился за нее .

С того вечера, Карасёв приезжал к ней домой почти каждый день, а на работе у Шурки появилось множество льгот. Она могла опаздывать или уйти раньше с работы, ей начисляли повышенные премиальные, а сотрудники не смели ей перечить.

Через несколько месяцев Карасёв сделал Шуре предложение, пообещав развестись с женой.
Шурка наконец-то ликовала! Такого мужа отхватить, как Карасёв, все равно что лотерейный билет на миллион долларов выиграть. Он прекрасно к ней относился, возил в Москву, в дорогие магазины и театры, и взял некоторые Шуркины заботы на себя.

Но интуиция подсказывала Карасёву, что за Шуркой нужен глаз да глаз! Он не верил ей. Его удивляло Шуркино необъяснимое желание устраивать девичники или внезапно уезжать в Москву за шмотками. Но не пойман - не вор, и приближенных сотрудников он просил обо всем, что известно о Шурке, незамедлительно ему докладывать.

В субботу Шурка решила расслабиться и зашла в магазин купить венгерского сухого вина.  Неожиданно  она встретилась глазами с рабочим из строительной компании, в которой она работала. Саня ей улыбнулся и помахал рукой как старой знакомой. Шурка фыркнула! "Господи, что ему надо?!" -подумала она.
Саня был красавцем-мужчиной, чистокровный хохол с черными блестящими глазами, высокий, шикарный брюнет, лет тридцати с небольшим.
Шурка слышала, что Саня в разводе с женой и беспробудно пьет горькую.

- Александра Семенна, пожалуйста, выручите…
И Саня подошел вплотную к Шуре и посмотрел на нее искрящимися глазами, с чуть заметной улыбкой.
- А что вам нужно? - выдавила из себя Шура.
Мужчины-пьяницы для нее не существовали. Одновременно ей пришла в голову шальная мысль: "Эх, Саня, Саня, если бы ты не пил, от одного взгляда бросает в дрожь..."
- Да мне банку пустую нужно под пиво, а я далеко отсюда живу!
Шурке не жаль было банки, но не домой же его вести, к тому же ее выводило из себя ничем не оправданное пьянство. Ей не хотелось видеть этого, обжигающего глазами парня, нетрезвым.
- Нет у меня банок!
- Ну, Шур, а? Пожалуйста, Шурочка…
И так он тихо и проникновенно говорил, что каждое слово застревало в Шуркином сердце.
- Ладно! Пошли, поищу.
- И не надоело тебе пить, Саня? Посмотри на себя? Ради чего ты ее хлещешь? Ты что, жить не хочешь?!

Они вошли в Шуркину небольшую квартирку, где в углу стоял маленький диванчик, раскладывающийся в длину. Из мебели у Шурки была еще стенка, заставленная книгами, а посреди комнаты красовался яркий пушистый ковер.

Шурка отыскала банку, тщательно ее вымыла и вручила Сане. Саня взял ее и как-то странно покрутил в руках, как будто раздумывая, банка ли это...
Потом внезапно поставил банку на пол и задвинул ногой под стол.
Сильными руками привлек Шурку, чтобы поцеловать, но  она  взвилась от злости!
- Еще чего!? Бери банку и уходи!
Саня еще раз ее обнял, но Шурка толкнула его изо всей силы. Удивительно, но Саня даже не покачнулся и нежно притянул Шурку снова...
А потом включил какую-то пусковую кнопку, о которой Шурка даже не  догадовалась...
И Шурка полетела...

В Саниных руках она впервые почувствовала себя необычайно легкой и гибкой. Все косточки вдруг стали резиновыми, и Шурка гнулась в неимоверных позах, забыв о времени и пространстве. Она куда-то летела, неистово, красиво, наслаждаясь каждым мигом... Ей казалось, что она поднималась над Саней до потолка, а потом птицей падала в бездну... Сознание было отключено, и только Шуркины длинные светлые волосы щекотали ей шею, напоминая о связи с земным миром...
Они любили друг друга как в последний раз перед концом света.

Шурка очнулась в воскресение, на расстеленном диване, на белой простыне, в обнимку с Саней, когда солнце двигалось к полудню.

Блаженство постепенно уходило, и нарастал страх, что Карасёв в любую минуту может приехать. Не менять же ей успешного Карасёва на пьяницу Саню!
Она с нежностью смотрела на спящего ангельским сном мужчину, от которого была без ума...
- Саня! Доброе утро! - тихо прошептала она.
Но Саня спал так крепко, что Шурке было жаль его будить.
Будь, что будет! - подумала она.- Чему быть, того не миновать". И отправилась на кухню готовить обед.
Она подходила к Сане несколько раз, пытаясь его разбудить. Наконец, он чуть приоткрыл глаза и хриплым голосом сказал:
- Купи мне тапки! В чем я буду по дому ходить?
- Какие тапки, Саня?!
- Я от тебя не уйду! Разве ты не хочешь со мной жить? Посмотри мне в глаза?
И Шурка заплакала... От того что врала, от того что не может принять решение, и от того что по уши влюбилась  в Саню.
- Тебе было хорошо со мной?- тихо спросил он.
- Да! - заливаясь слезами, прошептала Шурка.
- Как на вертолете летала!
- Ну, вот! А каждый день на вертолете летать хочешь?
И Саня, улыбнувшись своей неподражаемой улыбкой, прижал Шуркину голову к груди!


Страх не уходил, и Шурка с ужасом думала о сцене, которая может разыграться с минуты на минуту. И она стала внушать Сане, что ей срочно нужно в Москву, что ей позарез надо к своей больной родственнице, а Саня должен покинуть их ковчег.
У него вдруг потухли глаза, и он стал медленно одеваться. Он остановился в дверях и, пристально посмотрев на Шуру, спросил:
- А когда вернешься?
- Не знаю! Скорее, Саня, мне некогда!
Он взял со стола Шуркину красную записную книжку и, положив в нагрудный карман, сказал:
- Телефон твой в ней есть? Буду звонить!
Шурка выскочила через пять минут из дома и, взяв такси до вокзала, уехала на электричке  в Москву   обдумать ситуацию, отоспаться и нареветься, потому что она не может жить без Сани и боится потерять Карасева, а еще больше боится его гнева...

Вечером она сама позвонила Карасёву и жалостливым голосом сообщила, что застряла у родственницы, совершенно разбитая и больная.
- Тебе прислать машину?- спросил Карасёв
- Нет, не надо, может, завтра мне будет легче, и я смогу приехать сама.
Карасёв был немало удивлен Шуркиной поездкой, и подозрение все сильнее охватывало его и не давало ему покоя.
"Где-то тут собака зарыта, крутит ведь, дрянь!"

Саня ходил счастливый, в состоянии эйфории...Он был твердо уверен, что женится на Шуре.
И на следующий вечер опять отправился к ней.
Шура встретила его холодно и растерянно. Больше всего ее заботило, чтобы Карасёв ничего не узнал. А Саня никуда от нее не денется.
И она, против своей воли, начала ему объяснять, что у нее есть жених и что Саня - третий лишний...
Саня онемел от неожиданности. Он был уверен, что Шурка его женщина, самая милая, чистая, добрая...
Он пытался заставить Шурку не врать, но она была неумолима.

Для себя Саня решил, что Шурка в него не верит...И ему безумно, как никогда в жизни захотелось стать боссом, чертом, дьяволом, но чтобы Шурка его  зауважала...

Через неделю Шурка столкнулась с Саней на работе в темном, длинном коридоре.
Саня схватил Шурку за руки и прижал их к губам. Шурке хотелось прилипнуть к нему, врасти в него каждой клеточкой, но в любое время их могли застать вместе.
- Я уезжаю в командировку в Красноярск на два месяца! Заработаю на свадьбу! Выйдешь за меня?
И Шурка сказала:
- Да!
Она быстро поцеловала Саню и побежала в свой отдел.

Карасёв не сводил с Шурки бдительного ока, но никак не мог понять, что случилось с его Шурой. Он с таким трудом завоевывал ее. И только она стала нежной и покорной, как вдруг какая-то дикая перемена.
Она старалась не смотреть ему в глаза и, ссылаясь на недомогание, избегала свиданий.

Прошел месяц. Шурка ждала Саню и изредка встречалась с Карасёвым. Однажды утром она услышала тревожные голоса в коридоре. Карасёв разговаривал с рабочими из бригады, где работал Саня.
- Похороны послезавтра... Саня...
Шурка задохнулась от ужаса... Она схватилась за голову и стала раскачиваться из стороны в сторону...

Саня умер в Красноярской больнице от пневмонии. Несколько раз вызывали скорую, но, сделав укол, они уезжали, так как Санин возраст и обычная простуда хоть и с высокой температурой, не вызвали у врачей опасения. А когда он начал задыхаться, забрали в больницу, где оказывать серьезную помощь было некому. Был выходной...
И Сане позволили умереть.

Два дня Шурка ревела до такой степени, что глаза сузились в щелочки, а нос заложило так, что она едва могла дышать.
На похороны она пошла вместе со всеми сотрудниками.
Шурка держалась изо всех сил... В небольшой комнате, уставленной цветами, лежал в гробу ее Саня с потемневшим лицом, а вокруг него толпились плачущие женщины.
Карасёв подошел к матери Сани и выразил соболезнование. А Санин закадычный друг Генка, который был с ним в Красноярске, передал Шурке красную записную книжку со словами:
- Вот, возьмите, Саня передал. Он вас так любил... Все про какой-то вертолет говорил. Что вы должны с ним полететь на вертолете...
Санина мать обняла Шурку и женщины вместе зарыдали.

Карасёв, глядя на эту душераздирающую сцену, обмер от неожиданности и потрясения...
"Так вот в чем дело! Вот с кем я ее делил! Сука… А где были мои холуи!? Разве их вместе никто не видел!? Она меня втоптала в грязь..."

После похорон к Шурке подошел Карасёв и, едва сдерживаясь, сказал:
- Не плачь! Ты же не хотела, чтобы так все закончилось. Никогда никому не лги! Ничего хорошего из этого не выйдет. И, впервые не предложив Шурке сесть в машину, уехал.

Шурка брела в сторону дома, то и дело спотыкаясь. А в голове все время крутилась одна фраза: "На вертолете...» Она подняла лицо к небу, по которому плыли пушистые облака и откуда-то из глубины души вырвалось:
- Санечка! Прости меня, грешную...

Шурка не помнила, как пришла домой, голова гудела. Она случайно наткнулась на красную записную книжку, которую ей отдал Генка, и механически стала ее листать. На странице с буквой "Ш" был нарисован детский вертолетик, а внизу надпись: "Встретимся в облаках!.."
"Мистика! А ведь он прав! Встретимся, рано или поздно"- подумала Шура.

Кто-то позвонил в дверь, и Шурка пошла открывать. На пороге стоял Карасёв, не решаясь войти в квартиру.
И вдруг с ужасающей силой ударил Шурку...И, прикрыв за собой входную дверь, быстро спустился вниз по лестнице.

Шурка упала, ударившись затылком об угол стены и перед глазами поплыли белые пушистые облака, ей стало внезапно легко, и она стремительно понеслась вверх, догоняя последнее место встречи с Саней.