Мальчики

Свен смотрел на играющих мальчиков. Малыши придумали какую то новую игру и теперь носились по лужайке, то наскакивая друг на друга, то сообща кого то преследуя, то удирая с визгом от чего то воображаемого. Самые обычные мальчишки, ни в чем их не заподозришь, и слава богу!
     Он сидел в удобной выемке замшелого валуна, который лежал на краю поляны и с удовольствием наслаждался этим чудным днем. Осень на севере всегда хороша, сухо, нет мошкары, много ягод, грибов. Идти по лесу одно удовольствие.  Дни солнечные, ночи ясные, а восходы и закаты просто созданы для работы. Нигде так хорошо не работалось, разве что в горах. Правда потом настанет долгая ночь,  но она тоже не чета обычным  южным ночам,  эта ночь творения, созданная для работы. Север. Даже у далеких индусов остались о нем самые восторженные воспоминания,  а  какие  еще могут остаться о своей родине?  Но тем кто здесь не рожден, тут трудно жить.  Тело требует солнца в привычных дозах и не  желает  мириться  с красотами полярной ночи.  Летом ситуация обратная.  Но мальчики еще не выросли,  им легче перестроиться к необычному ритму. И потом последнее слово за ними.  Если Галь не успокоится,  придется идти дальше. Европу они уже прошли, Скандинавия последняя земля в ней где они еще не были. Дальше  наверное  придется пройти до Студеного Моря и по рекам начать спуск на юг, пересечь речные равнины и выйти к горам... А все-таки хорошо бы было, чтоб мальчикам здесь удержаться. Край во многом похож на родную Ирландию, что ж последнее слово за Галлем.
     - Дядя Свен,- раздалось совсем рядом,  - можно мы построим шалаш? Нам ведь надо где то ночевать,  а пещер поблизости нет. Мы сухими ветками обойдемся и лапник сухой возьмем, тараторили мальчишки.
     - Стройте мои дорогие,  стройте,  - сказал я им и в очередной раз подумал,  что  не отличить их от нормальных детей.  Никто не подумает, что Том видит все на несколько лиг вокруг с закрытыми  глазами  и  под землю тоже,  а Галь прозревает бездны времени.  Пока на Земле терпимое отношение к чародеям, но даже сейчас бывают яростные вспышки уничтожения  тех,  кто  не похож на большинство людей,  а в будущем видения не обещают ничего хорошего,  особенно в Европе.  Расселиться в безопасных местах, сохранить чудесные способности, вот что они делают сейчас. Север во многом тише,  здесь можно спокойно уходить в будущее и хотя его тоже не минуют войны и прочие напасти,  все-таки здесь чище. Я посмотрел как ребята строят. Общение друг с другом пошло на пользу, они научились многому, даже тому, чему я их еще не учил. А вот этого я сам не умею.  Том связывал сухие жерди сухими веточками,  как будто это  были веревочки,  Галь просто состыковывал ветки и они срастались.  Каркас был готов и мальчики стали покрывать его сухими ветками.  Я смотрел на них  с  любовью и думал,  что если бы увидел эту стройку кто-нибудь из крестьян,  то почтенное шушуканье сопровождало бы нас  всегда.  Это  в лучшем случае.  Никогда не могу предугадать какую реакцию мы вызовем у обычных людей.  Кажется все просто,  ты пришел, помог, они должны быть рады, но часто вместо радости жесткое озлобление именно того, кому помог.  Впрочем, человек очень любит, чтоб ему помогали, но очень не любит вспоминать о том, что ему помогли. Чаще всего он считает, что всего достиг сам.  Но если в случае со своими соплеменниками, убедить себя,  что  никакой помощи не было,  или что она ничего не изменила (я и сам бы все сделал) легко,  то вот когда помощь за пределами  понимания ее "присвоить" гораздо сложнее,  так как непонятно ее происхождение. А все непонятное вызывает отторжение. Иммунитет вида.
     - Дядя Свен,  давай разожжем костер, иди сюда. Мальчики закончили стройку и теперь на плоском камне перед шалашом сложили кучу  хвороста и  сухих  листьев.  Я подошел и сел так,  что мы образовали правильный треугольник. Ребята выпрямили спины, прикрыли глаза, мы легко соединились в одно и в центре вспыхнул огонь, сучья затрещали и огонь побежал лизать сухие веточки. Серьезность мигом слетела с ребят и они вскочили на ноги и радостно запрыгали и загалдели.  Том пошел собирать хворост, а Галь стал собирать грибы,  которых на поляне было вполне  достаточно для ужина. Он нанизывал их на прутики, которые втыкал в землю так чтоб они жарились в пламени костра. И сухие как порох веточки даже не думали  загораться  от яростного пламени,  которое их лизало.  Я подумал о том,  что Галь очень удивится,  когда увидит, что у другого человека в таком  случае вертел сгорит и он может быть тоже захочет научиться делать так.  А пока огонь ему подвластен и он не задумывается над  этим. Как  впрочем  и  над  тем,  что грибы будут готовы очень скоро и будут очень вкусные,  а ведь он их даже не солил.  Это самое трудное, сохранить  все эти способности и не попасться на ловушки обычного мира,  да еще живя среди людей не показывать своих способностей и при этом  развивать их.  Но это проще,  труднее не применить своих способностей для достижения благополучия.  Сколько уже у него было учеников и как  мало их прошло путь полностью.  Обычное дело,  пока они мальчишки им игра и дружба с учителем интереснее всего,  но потом они взрослеют их тянет к женщинам и тут уже может произойти все, что угодно.
     Том вернулся с вязанкой хвороста, положил ее и обрадованно втянул воздух: "А вкусно пахнет, я еще ягод соберу для чая" и он опять ушел в лес.
     Разгорался закат, пора было приступать к работе.
                ***
1989