***

  День выдался на редкость дождливым. Едва я вышел из автобуса, на меня обрушились чудовищные потоки воды; в воздухе ощущалась та редкая морозная свежесть, что бывает при появлении первого снега. Тропинку, ведущую от остановки, затопило, стало скользко и грязно. Перебравшись через трамвайные пути, я пошёл вдоль проспекта по направлению к железнодорожной станции. Не прошло и минуты, как на одежде не осталось сухого места, а в ботинках противно захлюпала вода. Такая непогода даже мне была не по нраву, а дождь всё усиливался. Высокие берёзы у аллеи распускали листья по ветру, косой дождь не знал пощады. Дорога уходила влево и вела под мостом; проезжавший мимо автобус на полной скорости накрыл меня лавиной воды.

  И вновь путь под дождём.

  В вагон поезда я зашёл промокшим до нитки. Мне приглянулось свободное место в центре вагона, у окна. Я сел, и на меня опять посыпались капли дождя. В окне огромные щели, неспроста это место никто не занял. Я рассмеялся, и тут же закашлялся. Вытирать нос мокрым и пожелтевшим платком из кармана было тем более весело.

  На пороге появилась знакомая контролёрша, и выяснилось следующее: непромокаемая куртка дала слабину, билет в верхнем кармане намок и приклеился к пластиковой карте, печатные символы поблёкли и размазались. У других пассажиров билеты как новенькие, прямо загляденье, контролёрша после проверки ставила на них печать, но деваться некуда. Я протянул свой билет, как есть, примагниченный на карточке. Она долго на него смотрела, поднятая рука с печатью зависла в воздухе, напоминая позу известного кота в японской культуре. Итак? Как же быть? Контролёрша попыталась отодрать билет от карточки.

  …И её интерес стал последней каплей.

  — Господи, ну что вы с ним сделали!..