Ген материнства

Ген материнства
Фантастический рассказ
2004-2015

                Блиц.
      Двери черного куба автоматически закрылись. Тяжело вздохнув, Фролов плюхнулся в кресло и голосом человека, глубоко потрясенного увиденным, спросил.
      Не похоже на бюджетное финансирование! И почему Гарант не в курсе?
Амиго очнись! Отдать все ЭТО на откуп стареющего маразматика и его вороватых халдеев?!
      Искренне возмутился Шорпей.
      А денежные вопросы не мой конек. Хотя я знаю, что бухгалтерская цепочка начинается где-то на легальных скважинах в Сибири, и после пары оборотов вокруг экватора деньги оседают в институте. Наши пращуры смекали, что финансовая зависимость означает гибель проекта.
      Шорпей подошел к склонившему голову Александру и протянул небольшой пульт.
      Мы не соревнуемся с Создателем, Амиго! Но и Хоттабычей здесь нет.
      Спустя секунду образ политика растаял в едва видимой дымке.   
      Повращав в ладони брелок, Фролов решительно нажал на кнопку. В тоже мгновение, в районе солнечного сплетения он ощутил плавно нарастающее тепло. Как при неожиданном обмороке, уши заложил нестерпимо вибрирующий звон, но сознание совершенно не к стати сохранялось. Александр закрыл глаза и тут-же копившийся внутри него сгусток энергии разлился по всему телу. В месте с тем ему показалось, что он попал в тесное гнездо с семейством неугомонных ежей.         
      Взглянув на свои руки, Фролов с удивлением обнаружил как каждый электрон его материи неумолимо ускорял свое движение превращая атомы в подобие мыльных пузырей, переливающихся всеми цветами радуги. Александр дико запаниковал, но изменить, что-либо был уже не в силах. Увеличиваясь в объеме пузыри хаотично исчезали оставляя после себя сначала пустоту физическую, а затем эмоциональную.
      Омерзительный звон исчез, в вместе с ним исчезло все то, что Фролов считал собственным телом. Взамен стало появляться нечто такое, о чем может поведать только духовный первоисточник. Ощущение нарастающего счастья и безмерной любви ласково обняв, стало поднимать его все выше и выше. Едва разминувшись с черепицей крыши дома, Александр завороженно всмотрелся ввысь. То, что он созерцал и ощущал одновременно, было вовсе не звездным небом. Манящее сияние перекрывало все пространство, даря не столько свет, сколько тепло и радость. Он чувствовал себя частью этого огромного естества, осознавал его природу и главное понимал, что только там можно найти истину.   
      Плавящаяся из края в край палитра, то тут то там озарялась ослепительно белыми вспышками света. Каждая такая вспышка тонким лучом соединялась с чем-то позади него. Совершенно не желая того, Александр бросил взгляд на Землю. Синхронно с небесами где-то среди паутины ярко освещенных улиц города появлялись точно такие-же ослепительные вспышки. В эти мгновения приток блаженного умиротворения нарастал многократно, и если бы мог, Фролов плакал бы от счастья вместе с Творцом, встречая заблудшие души.
Ощущение бесконечного купания в неге прекращалось и теперь перемещение в пространстве скорее напоминало свободный полет. По пути, одно из зданий привлекло его внимание мерцающей бирюзой, свечение шло из каждого окна и сопровождалось криками младенцев, а невыносимая материнская боль тянула его как магнитом в низ, препятствуя получению удовольствий.
      Тем временем скорость стала нарастать в добавок прибавились необъяснимые барахтанья и вращения. Мелькающие внизу населенные пункты и соединяющая их сеть дорог не давали точного представление о том, где он в данную минуту находится, однако нелегальная эмиграция была очевидна. Осколки постепенно погружающегося во мрак разума, мучительно старались цепляться за ласковый свет, который с каждым новым мгновениям таял превращаясь в едва уловимую точку.
      Дикий крик отчаянья вернул Фролова в ненавистную действительность.
      Симулируешь оргазм - Амиго?!
      Фролов с трудом открыл глаза, в дальнем углу черной комнаты на одиноком стуле сидел Шорпей, с интересом изучая болезненно вздрагивающее тело.
      Где мы?! Прохрипел Фролов.
      Только что, ты прошил пространство на три тысячи верст! Надеюсь ты заинтригован? И все-таки мы в начале пути…

                Дебют белых.
      Шикарный денек! Пал Владимирович
      Пророкотал молодой паренек, выходя из машины, и гарцующей походкой, направляясь к противоположной двери черной «Волги».
      Сейчас бы на рыбалку, ух я бы им там показал.
      Из автомобиля показалась довольно тучная фигура мужчины лет пятидесяти пяти невысокого роста, с надвинутыми на кончик носа очками.
      Знаю кому, и чего бы ты там показывал.
Пассажир наклонил голову и, с нескрываемым ехидством, взглянул поверх очков на парня
      Петруха ты бы лучше машиной занялся, а то, глядишь в один прекрасный момент заставишь меня на метро добираться, в моем возрасте и с моей комплекцией, метро - это катастрофа.
      Да ладно Вам Пал Владимирович прибедняться, а то смотрите, поедем вместе на рыбалку, заодно рыбки половим.
      Моей удочкой на мелководье только ершей гонять.
      Оба довольно расхохотались.
      Ну ладно, мне пора.
      Мужчина резко повернулся и, почти строевым, зашагал по алее парка.
      Местечко, куда прибыл автомобиль, принадлежало провинциальному городишке в глухом Подмосковье. Чуть поодаль уже красовалось с полдюжины иномарок разных фасонов. Петруха намеренно не стал парковаться среди них, зная, как пассажир не любит панибратских бесед с похлопыванием по плечу своих коллег.
В дальнем конце весьма редкого парка виднелось строение, в котором любой житель глубокого застоя безошибочно мог определить либо больницу, либо любое другое богоугодное заведение.
      Петруха смачно сплюнув, пнул колесо и, кряхтя, сел за руль. Он по опыту знал, что чем дальше они уезжают от столицы, тем дольше приходится ждать «доку». Так за глаза называли Павла Владимировича коллеги по родному институту. Поэтому ему ничего не оставалось делать, как достать из бардачка красочно иллюстрированный журнал «Досуг и не только» и с упоением приняться за его изучение, то и дело приговаривая.
      Ну, и коровы!
      Павел Владимирович продолжал идти к ветхому зданию, неожиданно позади себя он услышал хорошо знакомый ему бас:
      Ну, что, старая зануда, и тебя в эти дебри загнали?
      Дока от неожиданности вздрогнул, но постарался не подавать виду, и, не оборачиваясь, сделал движение рукой, которое вполне однозначно можно было расценить как «отстань».
      Шаги сзади неуклонно настигали.
      Паша, ну куда ты так спешишь, или ты думаешь, что там все шнобелевские премии без тебя раздадут?
      Профессор почувствовал, как чужая рука довольно бесцеремонно пытается протиснуться, обвивая его вокруг того, где раньше была таллия.
      Да стой ты, черт! Вот лихо! Неужели ты не хочешь поздороваться со старым другом.
      Павел Владимирович, слегка замедлив шаг, наконец обернулся.
      Ну, здравствуй, Аркадий, ты очевидно из музея приехал?
      Почему из музея?
      Удивленно вскинув брови, спросил Аркадий.
      Таким друзьям, как ты, самое место по музеям в качестве экспонатов выставляться, и желательно все больше по кунсткамерам, в разделах биологические аномалии.
      Аркадий, научный руководитель биологических проблем при отряде космонавтов, был вдоль и поперек соткан из сплошных противоречий, и, действительно апполлоновской красотой не отличался. Весьма сухопарую, словно на шарнирах, фигуру обрамляла непропорционально большая голова с рыжими всклокоченными бровями и волосами. Не смотря на все это, в отряде он пользовался глубочайшим уважением, и слыл как большая умница и провидец.
      Хамите дедуля? Но я не обижаюсь. Признаю, не Делон, зато, душа!
      Аркадий сделал такое движение руками, будто пытался объять необъятное.
      Кстати говоря, уважаемый, именно в такую кунсткамеру мы и направляемся, я только краем уха слышал об этом институте, информация тщательно шифруется.
      Не очень-то похоже на то.
      Павел Владимирович с недоверием взглянул на совершенно непримечательный дом к которому приближался. Опытным, быстрым взглядом Павел Владимирович оценил прилегающую территорию, увиденная пустынная невзрачность еще большим скепсисом отразилась на его лице. Это не могло остаться незамеченным для Аркадия. Ухмыляясь он заметил.
      А вы, уважаемый, чего ждали? Три кольца озверевших автоматчиков и по снайперу на ветках этих раскудрявых березок, э нет, тут совсем другой уровень безопасности. Привыкли там у себя в Москве к бетонным заборам, колючке и пропускному режиму с просветкой. Мудрость русская гласит, если очень хочешь что-то спрятать, положи это на видное место и постарайся не привлекать внимание. А об уровне безопасности я могу только догадываться, давеча с Плисецкого запустили три новейших спутника, я совершенно случайно узнал их координаты.
      Павел Владимирович внимательно посмотрел на Аркадия, тот многозначительно поднял глаза к небу.
      Что все три?
      Аркадий утвердительно мотнул лохматой головой. До профессора стало доходить серьезность предстоящего «симпозиума». Учитывая, что в последнее время у нас мало что запускается, а в военных целях вообще мизер, тут сразу три спутника на один объект. Стоило призадуматься.
      Ну, вот и пришли.
      Аркадий широко распахнул дверь и с невероятной артистичностью присущей только одаренным личностям, глубоким реверансом пригласил попутчика войти.
      На лестнице и в холе их ждало такое же разочарование как снаружи. На обшарпанных стенах висели доморощенные плакаты, и рекламные буклеты о вреде алкоголизма и табакокурения, и что-то еще о профилактике новомодных болячек. То тут, то там сновали люди в затрапезного вида халатах с совершенно равнодушными лицами. Дока попытался было обратиться к одному из них за помощью.
      Милейший, а вы не могли бы...,
      Но, увидев брезгливое пренебрежение во взгляде местного эскулапа, осекся.
      Аркадий, сдается мне, нас тут не ждут.
      Ждут, уверяю тебя, еще как ждут, не будем торопить события и попытаемся разыскать регистратуру или приемный покой.
      Проходя по узкому, слабо освещенному коридору первого этажа, Павел Владимирович имел возможность более тщательно рассмотреть происходящее вокруг него, и то, что он отмечал для себя, повергало его в легкое недоумение. Нет обстановка не вызывала ни каких подозрений, стоящие в беспорядке капельницы, разбросанные на дежурном столике рецепты и направления, полностью соответствовали его представлениям о провинциальном стационаре. Но вот поведение персонала, для опытных глаз профессора показалось чересчур наигранным, неестественно вызывающим что ли. Между тем коллеги подошли к неожиданно ярко освещенной регистратуре, за окошком маячила фигурка весьма миловидной девушки в накрахмаленном колпаке и с сентиментальной заколкой в виде бабочки. Появление двух незнакомцев ничуть ее не смутило. Ее, по-голливудски открытая улыбка, обнажила ряд ослепительно белых зубов. Весь вид девушки говорил о готовности к любого рода услугам, а в глазах читалось: «добро пожаловать» Именно эта фраза слетела первой с ее чувственных губ. Но то, что последовало за этим, заставило попутчиков озадачено переглянуться.
      Добро пожаловать в районный центр психиатрии, чем могу вам помочь?
      Секундное замешательство коллег, отразилось в глазах медсестры соответствующим пониманием.
      Не тушуйтесь, господа вам здесь обязательно помогут.
      При этом взгляд приобрел сверлящее выражение умудренного опытом профессионала.
      Э, м...,
      Первым пришел в себя Аркадий.
      Видите ли, красавица я не думаю, что нам с профессором требуется помощь такого рода. Мы по приглашению на симпозиум, однако, никак не ожидали попасть в психушку районного масштаба хоть и нашпигованную такими красотками.
      Девица, кокетливо опустила глаза, пытаясь сделать вид будто сомнительный комплимент Аркадия произвел на нее ошеломляющее впечатление.
      Вы не ошиблись, разрешите взглянуть на ваши приглашения?
      Голос медсестры неожиданно приобрел металлический оттенок.
      Только теперь Павел Владимирович краем глаза успел обратить внимание, протягивая небольшой лист бумаги, на едва заметные водяные знаки. Руки девицы не¬терпеливо выхватили приглашения и довольно долго манипулировали ими за стойкой, при этом ее вид стал напряженно вкрадчивым, как у скульптуры «Родина мать» и потерял всяческую доброжелательность. Спустя минуту прежняя голливудская улыбка сияла на ее лице.
      Все в порядке, я сейчас позову Артема Ивановича.
      Из дверей соседнего помещения появился мужчина довольно высокого роста с марлевой повязкой на лице и совершено бесцветным взглядом.
      Анюта, я надеюсь, документы в порядке?
      Обратился он к медсестре, даже не взглянув на посетителей.
      Так точно, товарищ майор.
      Девушка приняла стойку совершенно несвойственную для таких юных особ.  Наконец, майор повернулся и обратился скорее к Павлу Владимировичу, чем к Аркадию.
      Вами займутся через минуту, у меня только один вопрос - как давно вам делали рентген?
      Профессор пребывал в легком замешательстве от последних событий и смысл вопроса не сразу до него дошел.
      Ну..., протянут он, лет пять назад, может семь, а что?
      Майор не стал утруждать себя ответом, а на попытку что-то произнести Аркадием, резко оборвал.
      А о Вас, Аркадий Саввович, нам и так все досконально известно.
      Резко повернувшись, высокая фигура скрылась там, откуда появилась.
      За спиной Павла Владимировича послышалось нечленораздельное бормотание, ученый обернулся и остолбенел. По коридору, слегка пританцовывая, шагал совершенно ни кем неконтролируемый пациент, на лице которого блуждала вполне довольная улыбка совершенного идиота. Поравнявшись с регистратурой, он бросил в сторону медсестры воздушный поцелуи и напевая, что-то из репертуара Аллы Борисовны продолжил свой путь дальше по коридору.
      Вы можете быть совершенно спокойны!
      Предвосхищая возможные вопросы, заявила, медсестра.
      В основном, контингент у нас абсолютно безвредный, даже в каком-то смысле забавный, есть, правда, и буйные, только они изолированы на последних двух этажах, и нас туда совсем не пускают. А здесь некоторые просто душки.
Лицо девушки преобразилось, приняв выражение полного умиротворения Сикстинской мадонны, взирающей на грудного младенца. В тоже мгновение к стойке регистратуры подошел молодой человек в накинутом поверх камуфляжной формы белом халате. Его абсолютно открытая улыбка на широком лице сразу вызывала доверие и желание пообщаться.
      А вот и я!
      Приятным баском проговорил парень.
      Ань, разреши у тебя украсть этих двух господ, а чтобы ты не скучала я захватил для тебя свеженькую прессу.
      Молодой человек протянул медсестре журнал в яркой глянцевой обложке.    Подхватив под руки доку и Аркадия, парень довольно настойчиво заставил ученых последовать за собой.
      Меня зовут Сергей, я начальник охраны этой богадельни. Представился он.
      Моя задача проводить вас до лифта, и проследить, что бы по дороге с вами ничего не случилось.
      Его слова прозвучали совершенно спокойно, а на лице продолжала сиять все та же добродушная улыбка. Однако, Павел Владимирович почувствовал в ней скрытую угрозу, и, прежде чем он смог вымолвить хоть слово, шедший по правую руку от охранника Аркадий, резко остановился.
      Вы, что тут устраиваете цирк Шапито, вы представляете с кем имеете дело?
      Голос Аркадия срывался почти до истерического крика.
      Да, что же случилось, Аркадий Саввович, почему Вы так разволновались?
      Лицо парня выражало искреннее удивление.
      И, по-моему, Шапито - это там, где звери, а мы имеем дело исключительно с людьми.
      Не он один волнуется.
      Стараясь не обращать внимания на сарказм Сергея, как можно спокойнее проговорил Павел Владимирович.
      Нам с коллегой кажется, что вы сопровождаете нас скорее из-за опасений, что мы пожелаем сбежать, нежели из желания сохранить наши бренные тела.
      Парень ухмыльнулся и, мотнув головой, подхватив под руку совсем ошалевшего Аркадия, практически потащил его к небольшой нише в стене, где, по предположению Павла Владимировича, и располагался лифт. Не оборачиваясь, охранник продолжал говорить.
      Поспешите, профессор, мне совершенно не хочется применять силу, вы же умный человек и понимаете, если бы мы желали вам и вашему другу навредить, абсолютно точно не стали бы Вас приглашать сюда. В столице достаточно материальных средств и подготовленных для этих целей людей. И потом, я в этой фирме уже третий год, и поверьте, система отлажена так, что уйти отсюда без нашего ведома, не представляется возможным.
      Последняя фраза прозвучала на столько убедительно и солидно, что доку невольно передернуло. Парень, с уже практически не сопротивляющимся Аркадием/остановились у лифта. Укоризненно взглянув на профессора Сергей покачал опущенной головой. Павел Владимирович, взвесив все «за» и «против», обречено махнул рукой, и совершенно несвойственной для себя походкой, слегка покачиваясь, побрел к лифту. Двери шахты лифта бесшумно распахнулись, через мгновение открылись двери кабины.
      Прошу вас, господа.
      Слегка наклонившись указывая рукой дальнейший маршрут движения, пригласил Сергей.
      Только после Вас! Простонал Аркадий.
      Должен Вас разочаровать, дальше вы проследуете самостоятельно
Аркадий и дока довольно неохотно вошли в кабину лифта, при этом Аркадий бросил взгляд куда-то поверх головы провожающего охранника. Его глаза излучали тоску больного кота перед смертельным уколом. Охранник понимающе потрепал Аркадия по плечу.
      Да, и последний совет, я понимаю, что это не легко, но все же постарайтесь, убедительно прощу, постарайтесь ничему не удивляться, и ничего не бойтесь. Остатки нервного тонуса вам еще очень пригодятся.
Последние слова Сергея стихли за герметично закрывающимися дверями кабины.
Лифт медленно начал движение наверх.
      Аркадий на тебя больно смотреть, ты ведь не собираешься рухнуть в обморок прямо здесь?
      Павел Владимирович по-отечески взял за плечи Аркадия и легонько встряхнул его. Голова бедного биолога напомнила профессору совершенно неуправляемого чертика, выскочившего из табакерки.
      Паша, я ничего не понимаю, ты же слышал, что сказала та девица в регистратуре, на последних двух этажах буйные!
      Едва дыша, прошептал Аркадий.
      Мы пока еще до них не доехали.
      Совершенно без уверенности в голосе попытался подбодрить коллегу профессор.
      Откуда ты...
      Аркадий не успел договорить. В этот момент лифт резко встал, но двери кабины не открылись, вместо этого яркий свет в помещении лифта сменился на тускло-красный, такой, каким пользуются фотографы при проявке отснятых пленок. В полнейшей тишине послышался ровно жужжащий звук, а в воздухе появился едва заметный запах озона.     Пару секунд спустя в кабине опять вспыхнуло яркое освещение.
      Паша — это рентген!
      Павел Владимирович обернулся на голос друга. Тело биолога медленно сползало по стене кабины. В туже секунду профессор ощутил состояние свободного падения и сопутствующее ему легкое головокружение. Кабина лифта с невероятным ускорением рванулась вниз.
      В опустевшем коридоре первого этажа больницы воцарилась звенящая тишина.  Перед регистратурой больше никто не маячил, и медсестра, усевшись поудобнее, с большим интересом стала разглядывать принесенный Сергеем журнал. Сергей девушке нравился уже давно, но сблизится с ним в этой обстановке у нее не было никакой возможности. Поэтому, рассматривая иллюстрации журнала, в голове у Ани появлялись совершенно иные картинки романтических встреч и поцелуев. Свет перед регистратурой мягко поменялся на такой, как горел в остальном коридоре. Девушка подняла голову и огляделась, в коридорах царило все тоже запустение. Совершенно машинально медсестра включила настольную лампу. Прикусив большой пальчик левой руки, а правой отстукивая по крышке стола какой-то мотив, она продолжала придаваться сладостным грезам. Аня совершено не заметила, как к регистратуре подошел коротко стриженный, с едва заметной сединой, незнакомец средних лет.
      Аннушка, на сегодня это у вас были последние визитеры? - поинтересовался он.
      Его приятно обволакивающий голос прошелестел по пустынным коридорам, словно легкий ветерок, поэтому девушка совершенно не испугалась, и, взглянув на незнакомца слегка улыбнувшись, утвердительно кивнула.
      Аннушка, ну тогда нам пора Вас уже ждут этажом выше.
      Аня обиженно надула губки, и, не отводя от незнакомца глаз, изобразила нежелание подчиняться.
      Ну-ну, детка перестань упрямиться, ты же прекрасно знаешь процедуру.
      Голос мужчины продолжал струиться успокаивающим удовольствием. Медсестра отстранила журнал, спокойно поднялась и пошла вслед за незнакомцем.
      Только сторонний наблюдатель смог бы заметить меняющийся в процессе короткой беседы взгляд медсестры, ее глаза все больше и больше приобретали холодящее равнодушие, и совершенно непонятным образом стекленели. Двери лифта закрылись за вошедшей в него девушкой. Кабина тронулась по шахте вверх, и остановилась только на последнем этаже, Аню этот факт нисколько не удивил. Ее там уже ждали.
      Не более чем через полчаса на осиротевшем месте дежурной по регистратуре восседала не менее миловидная девица.

                Дебют черных.
      Над вечерней Москвой громыхнул раскатистый августовский гром. Старый «Жигуленок», припаркованный на заднем дворе института генетики, отреагировал на него нервным посвистыванием, а вслед за этим душераздирающим завыванием, сработавшей сигнализации. Как по команде высших сил, с неба хлынули потоки совершенно обезумевшей влаги. Крупные капли грибного дождя гулко барабанили по металлическим карнизам зданий. Собирающаяся на крышах вода, с шумом далекой Ниагары, спускалась по водосточным трубам и собиралась в провалах и разломах давно уже требующего ремонта асфальта.
      Дверь запасного выхода института с огромным нежеланием, что подтверждалось стонущим скрипом плохо смазанных петель, отпускала небольшие группки ученых мужей и лаборантов в надвигающиеся сумерки. Люди, повинуясь совершено непонятному, словно запрограммированному инстинкту, выходя на улицу, ежились, и первым делом вздымали головы к небесам. В глубине глаз читался первобытный страх и смиренная покорность. Через секунду каждый выполнял только ему свойственный обряд, соответствующий личному мировоззрению, подкрепленному возможностями кошелька. Кто-то чертыхался, и, не стесняясь в выражениях, вспоминал коммунальные службы, рысцой добирался до личного авто. При этом примечательно то, чем новее и роскошнее был железный конь, тем крепче и витиеватее изъяснялся его обладатель.  Кто-то смиренно раскрывал зонтики, и, не ропща на непогоду, старательно обходил собравшиеся лужи. Тем же, у кого под рукой не нашлось вожделенного предмета, способного укрыть от разбушевавшейся стихии, ничего не оставалось, как поплотнее обернув вокруг себя полы пиджаков и курток, кратчайшим путем двигаться по пустеющему двору.
      Старый институт засыпал. Поочередно гасли огни верхних этажей. В путаных коридорах стоял тяжелый запах свежевыкрашенных стен. Повсеместно шел, созревающий уже более четверти века, ремонт. То тут, то там сновали всезнающие прорабы и рабочие. Под воздействием внешних обстоятельств и нескончаемых переездов, люди перемешивались в стенах родного учреждения, разделяя квадратные метры родных лабораторий с малознакомыми коллегами. Поначалу создаваемая неразбериха забавляла местных обитателей, отвлекаться от монотонной и не всегда интересной работы.  Однако, по окончании третьего месяца сумасшедшей суеты, свойственная ученому люду, любовь к покою и уединению начинала брать свое. Нервозность, нередко переходящая границы хамства, повисала в воздухе.
      Светлана Сергеевна, старший научный сотрудник отдела перспективной генетики, обернулась, манипулируя с замком собственного кабинета. В дальнем конце темного коридора виднелся луч света, просочившийся сквозь неплотно прикрытую дверь.   Светлана недовольно мотнула головой.
      Не знала, что в институте завелся трудоголик.
Едва слышно проговорила она, поднимая полупустую, хозяйственную сумку. Тихо подойдя к незапертой двери и, постучав скорее машинально, чем из вежливости,  Светлана заглянула в помещение.
      Кто здесь?
      Вопрос ученой прозвучал с требовательностью опытного руководителя. Из-под стола заваленного стопками книг и документации, туго перевязанных бечевками, показалась фигура молодой и весьма привлекательной девушки. Поднимаясь, она тщательно отряхнула слегка испачканную блузку.
      Извините, Светлана Сергеевна, Вы меня застали врасплох и, по правде говоря, немного напугали. Я не знала, что кроме меня на этаже кто-нибудь есть.
Явно стесняясь собственного вида, девушка потупила взгляд.
Разве мы знакомы? - женщина старательно вглядывалась в лицо незнакомки.
Не думаю, я только первый день, здесь. Это уже третий мой переезд за последних полтора месяца.
      Светлана Сергеевна оглядела помещение и понимающе покачала головой.
      И все-таки вы меня знаете, а я о вас нечего.
      Отряхнув пыльный стул, девушка любезно предложила присесть Светлане.
      Я психолог. Обратив внимание на нескрываемое удивление собеседницы, девушка продолжала
      Точнее говоря, пару месяцев назад на базе вашего института было принято решение организовать экспериментальную комнату психологической разгрузки для сотрудников.
      Переварив полученную информацию, Светлана рассмеялась.
      Лучшего времени для таких экспериментов и придумать нельзя было, а то мои девчонки скоро друг другу носы поотгрызают. Этот бедлам никому покоя не дает, вот и Вы в начале своей карьеры попали под весьма запоздалую перестройку э... - она осеклась.
      Поняв причину возникшей паузы, девушка, наконец, представилась
      Ирина Витальевна, можно просто Ира. Вы знаете, мне не привыкать, к такого рода потрясениям, как переезд. Пять лет мытарств по гарнизонам с бывшим мужем, приучили меня стоически переносить команду «Подъем-Сбор».
      После последних слов девушки в ее глазах Светлана прочла потревоженную, основательно забытую тоску.
      Знаете, что Ириш, у меня сегодня местечковый праздник, в отпуск ухожу, и поэтому случаю припасено хорошее сухое вино, не разделите со мной компанию? - неожиданно для самой себя предложила Светлана.
      Пошуршав в открытой сумке упаковочной бумагой, она протянула девушке красиво оформленную тару. Ирина поначалу растеряно улыбнулась, и слегка помедлив, утвердительно кивнула.
      Мне, как хозяйке немного неловко принимать гостей в такой обстановке. Она окинула брезгливым взглядом окружающую ее разруху.
Это не беда, если у вас найдутся два проверенных временем бокала, то небольшой девичник нам гарантирован.
      Когда два граненых стакана были наполнены и были сделаны первые глотки слегка терпкого вина за знакомство, женщины углубились в привычную для таких случаев беседу. Разговор шел не о чем и обо всем сразу. Обе абсолютно искренне делились своими неудачами и проблемами, и с истовым пониманием выслушивали длинные тирады, изобилующие красочными подробностями.
      Знаете, Ирина, мне показалось довольно странным, что несмотря на ваше образование и хорошее знание людей, вы не смогли устроить свою собственную судьбу.
      Девушка скептически улыбнулась.
      Парадокс моей профессии заключается в том, что чем больше я узнаю о людях, их поступках и о том, что ими движет, тем нетерпимее начинаю относиться к человеческим слабостям и подлости. И потом, по большому счету у меня все есть, моя дочурка, она прелестный человечек, и я ее обожаю. Мама, с которой я готова разговаривать бесконечно. Интересная работа. Ирина, улыбаясь, сделала движение ладонями, указывая на собеседницу. А разбавлять давно сформировавшееся счастье сомнительными романами с неопределенной концовкой, терзать душу, рыдая по ночам, я не готова.
      При этом решительность в голосе Ирины была непоколебима.
      Как знать, как знать, задумчиво и с нескрываемым интересом, всматриваясь в открытые глаза девушки. Мягко произнесла Светлана. Не мне Вас учить, но могу Вам сказать, как любящая мать и неплохая жена в прошлом, любовь, если это настоящее чувство, делает нас, женщин, безумными, возможно даже парадоксальными. Но что может быть лучше ощущения отдаваемого и получаемого взамен тепла любящего тебя человека. А когда его рядом нет сводящего ощущения тоски, где-то у самого сердца. И ничто не в состоянии заменить это. Любовь нас окрыля....
Ирина неожиданно резко прервала монолог собеседницы, продолжив за нее. Любовь нас, окрыляя, возносит до небес, а потом безжалостно, с размаху опрокидывает на жесткую и жестокую землю, совершено не обращая внимание на то, что с нами после этого сталось.
      Во всем виде девушки, в ее глазах кипел неподдельный гнев. С трудом совладав со своими эмоциями, она извиняющимся голосом произнесла.
Вот видите, рядовые психологи самые обычные люди, и простецкие постулаты дедушки Фрейда обойти, увы, даже мы не в состоянии.
      Мне кажется, что Вы торопитесь и делаете очень поспешные выводы. Вы молоды и хороши собой, а загоняете себя в рамки, как вы это сказали, сформировавшегося счастья. При этом мне показалось, что вы совершенно не уверенны, а сформировалось ли оно в принципе это самое счастье.
      Светлана говорила плавно и размеренно, словно убаюкивая непослушную дочь.  Ирина опустила взгляд, но было видно, как ее глаза заметно увлажнились.
      Извините, это, наверное, вино, оно меня расслабляет, и я теряю выдержку. Вы знаете, а из Вас получился очень хороший психотерапевт, говорю Вам, как профессионал.
      Лихорадочно стирая скопившиеся слезы, она постаралась улыбнуться, но улыбка получалась вымученной и совершено неестественной.
      Ириша, знаете, вы по-настоящему еще ничего не теряли, просто потому, что ничего стоящего до сих пор, не находили.
      Задумчиво глядя в темнеющее Зазеркалье окна, философски подытожила Светлана. Разговор продолжался еще добрых полтора часа, и Светлана Сергеевна все чаще ловила себя на мысли о том насколько много общего у них с Ириной. Задавая вопросы, она практически сразу знала, какой получит ответ, при этом искренность девушки не вызывала ни малейших сомнений. Беседа шла ровно и размерено, не прерываясь на неловкие паузы, в которых обычно собеседники лихорадочно пытаются найти новую тему, натужено морща лоб и забавно ища хоть какое-нибудь применение собственным рукам. Словом, было ощущение уж никак не меньше тысячелетнего знакомства с этим человеком.
      Когда стрелки настенных часов коснулись деления с цифрой восемь, Светлана засобиралась.
      Вы знаете, Ириша, мне было очень приятно с вами познакомиться и пообщаться, редко удается найти родственную душу. К сожалению; мне пора, электричка ждать не будет, а мне еще моего блудного сына навестить надо.
Тепло распрощавшись, Светлана спешно удалилась.

                Ловушка.
      Лифт замедлял ход. Яркое освещение кабины плавно сменилось на практически интимное, а в створках дверей совершенно неожиданно появилось цифровое табло ранее незамеченное профессором. Ярко красными, кричащими буквами табло предупредило «ВНИМАНИЕ!» «ВЫ ПОПАЛИ В ЗОНУ ПОДОЛЬСК 22». Павлу Владимировича совершенно не заинтересовала мерцающая надпись, в это время он изо всех сил бился над аморфным телом, распластавшегося на полу Аркадия, старательно приводя его в чувство. Табло продолжало свой безэмоциональный монолог: «НАЧАЛО ДЕЗАКТИВАЦИИ!».  В кабину начал проникать практически невидимый газ, со слабым запахом аммиака. Возможно по этой причине, а может, вследствие активных действий профессора,  Аркадий медленно открыл глаза. И как только рыбий взгляд начал проясняться, а в самой глубине зрачков мелькнула искорка сознания, биолог рваными движениями плохо управляемой марионетки, стараясь руками зацепиться за совершенно гладкие стены, попытался подняться. Однако одна нога на отрез отказывалась ему подчиняться.  Сделав несколько безуспешных попыток, медленно оглядевшись, Аркадий сник.
      Паша, черт возьми, где мы?
      А, леший его разберет, тут эта мигающая дрянь, что-то про зону 22 писала.
      Павел Владимирович кивком указал в сторону табло.
      Аркаш, ты совсем неважно выглядишь, посиди пока и не пытайся встать.
      Дока старательно продолжал массировать вески коллеги. На табло опять появился текст - «ВСЛЕДСТВИИ ПОДДЕРЖАНИЯ СТЕРИЛЬНОСТИ ПОМЕЩЕНИЙ, ПРОСИМ ПРИМЕНИТЬ ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКТ СПЕЦОДЕЖДЫ». В туже секунду из стены кабины совершенно беззвучно выдвинулся небольшой шкафчик. На его полках разложенные с педантичной аккуратностью, красовались с добрый десяток герметично упакованных мешков с неизвестным содержимым. Аркадий с благодарностью в глазах, отстранил руки профессора, и, опираясь на плечо друга, предпринял еще одну небезуспешную попытку встать.
      Судя по всему, нам пора на выход. И пока мы не сменим костюмы на маскарадные одеяния, нас похоже на бал не пустят, а на корабль, - Аркадий коротко указал глазами наверх, - скорее всего, дорога для нас уже заказана.
      Как ты?
      Профессор изучающе продолжал всматриваться в бледное лицо биолога.
      Да ладно, - Аркадий, безразлично махнул рукой, - знаешь, ты тоже сейчас не похож на молоденький июльский огурчик, скорее смахиваешь на перезрелый сентябрьский патиссон.
      Ну, что ж, если ты пытаешься шутить, значит, все более или менее в порядке.     Облегченно вздохнул Павел Владимирович.
      Аккуратно сняв один из мешков с полки, профессор с внимательностью голодной, но очень осторожной крысы, покрутил его в руках.
      Что здесь по-твоему?
      Не решившись вскрывать загадочную упаковку, обратился он к коллеге.
      Откуда я знаю, но уж точно не пляжные шортики от Армани.
      Аркадий резким движением вскрыл свой пакет. На пол посыпалось то, во что предстояло переодеваться. Содержимое мешков представляло собой самый обычный набор полиэтиленового одеяния для медработников.
      Хорошо, что сюда противогаз не додумались положить.
      Проворчал биолог, примеряя настоятельно предложенную спецодежду. Закончив переоблачаться, Павел Владимирович критично осмотрел себя и ехидно улыбающегося Аркадия.
      Если ты думаешь, что этот зеленый балахон и изящный чепчик тебе идет, то ты глубоко заблуждаешься, мой друг, все это совершенно явно вступает в диссонанс с твоей рыжей и хитрой физиономией.
      Обиженно фыркнул профессор. Двери лифта медленно начали открываться.
      Аркадий и Павел Владимирович невольно прищурились, в кабину хлынул сокрушительным слепящим потоком, абсолютно белый свет. Едва привыкнув к альпийской белизне открывшегося перед ними пространства, коллеги заворожено вглядываясь, одновременно двинулись, как им казалось в пустоту. Словно два зайца, попавшиеся в лучи фар догоняющего автомобиля, они не могли вырваться из плена манящей  неизвестности. Картина, представшая их глазам, была просто феноменальная.
      Матерь божья, куда же это нас занесло!? Уж не в «силиконовую ли долину», я кстати говоря, загранпаспорт не взял, да и виза штатовская давно просрочена.
Совершенно серьезно пожалел Аркадий. Профессор, не доверяя собственному зрению, снял очки и, тщательно протерев, водрузил их на прежнее место.
      Аркаш, «силиконовую долину» сравнивать с этим все равно, что сарай с янтарной комнатой.
      Сама обстановка и все происходившее вокруг них, здорово попахивало явным кубическим сюрреализмом. Если бы можно было взглянуть со стороны, то пространство, в которое попали ученые, напоминало старую детскую игрушку: «лабиринт» в виде прозрачного кубика. Цель этой игры заключалась в том, чтобы загнать непослушный шарик в его центральную часть. Именно в таком центре и находились двое изумленных ученых. Приглядевшись более тщательно, Павел Владимирович стал отмечать совершенно необъяснимые для себя вещи, о которых, если и приходилось читать раньше, то в научно-фантастических литературе. Да еще краем уха слышать от коллег по научному цеху, только как о перспективных разработках, которым если и суждено было воплотиться в физическую реальность, то уж никак не раньше, чем через лет двадцать, а, может, и все пятьдесят.
       В коридоре, где они находились пол, стены, потолок все были абсолютно прозрачными, глядя вниз или наверх запросто можно было увидеть то, что происходит, ну скажем, на пять или шесть этажей ниже или выше, при этом получая изрядную порцию разнообразных фобии. Однако, далеко не все помещения были проницаемы для человеческого глаза, и только по характерным бликам, на молочного цвета стенах, можно было догадаться, что внутри кипит довольно активная деятельность. В тех же лабораториях, а в том, что это именно лаборатории, сомневаться не приходилось, которые были доступны, дока с изумлением обнаруживал для себя аппаратуру, о которой в родном для себя институте, ему и мечтать то не приходилось. Назначение некоторых из этих манипуляторов, центрифуг и холодильных камер он хорошо знал, но абсолютное большинство технического оборудования, ему было совершенно не знакомо. Мерцающее сияние одного из них просто приковывало к себе взгляд. Замысловатый агрегат изменял свой цвет от изумрудно-зеленого к баклажанному, по мере продвижения по прозрачному трубопроводу какой-то вязкой субстанции. В большинстве помещений трудились и люди, их отточенные и максимально скоординированные движения напоминали работающие рядом механические манипуляторы, и похоже было на то, что даже взрыв термоядерной бомбы, прогремевший где-нибудь поблизости, не способен был отвлечь их от выполняемой рутины. Костюмы лаборантов совершенно не походили на привычные для глаз профессора накрахмаленные халатики и колпачки, а скорее напоминали амуницию доблестного пожарного, входящего в объятый пламенем и пышущий жаром дом.
       Один из работающих в соседней лаборатории людей неожиданно обратил внимание на оцепеневшую парочку. Хорошенько рассмотрев ученых сквозь полупрозрачную маску, лаборант сделал приветственный жест рукой. Это неожиданно человеческое телодвижение на фоне повально запрограммированной автоматизации, помогло Павлу Владимировичу прийти в себя.
       Странно, Аркадий, что нас никто не встречает.
       С явными провалами в голосе выдавил из себя профессор.
       Биолог, отрешенно озираясь, указал доке на призывно мигающую бог весть откуда взявшуюся зеленую стрелку на прозрачном полу у самых его ног. Профессор сделал нерешительный шаг в том направлении, куда она указывала. Зеленый указатель тут же метнулся на пару метров вперед и остановился, продолжая, дразня, подмигивать.
       Идем, Аркадий, скорее всего это и есть наш гид-экскурсовод.
       Продолжая изучать окрестное великолепие, ученые медленно двинулись по пустынному коридору шелестя полиэтиленом, не нарушая досужей болтовней гнетущую тишину.   Аркадий пару раз попытался не санкционировано уклониться от установленного маршрута, из любопытства приближаясь к прозрачным витражам. Стекло это было отекло, тут же начинало тускнеть, а перед недовольной физиономией биолога начинали появляться красноречивые знаки: «СТОП» или «КИРПИЧ», с изрядной долей юмора позаимствованные у дорожной инспекции. Отойдя довольно далеко от лифта, профессор начал догадываться о конечной цели бесцеремонно навязанного им путешествия. Где-то за третьей или четвертой лабораторией от них появился абсолютно черный куб. Предположения Павла Владимировича подтверждал непоседливый зеленый путеводитель, совершенно точно указывая на то, что попадания в эту комнату попросту не избежать. Подойдя ближе к интригующему помещению, дока сделал невольное сравнение того, что он видел с известной картиной Малевича, и с удивлением для самого себя отметил зрелищное превосходство только что увиденного прототипа. Комната хотя и казалась черной, таковой не являлась, скорее она была многоцветной, будто какой-то сумасшедший художник вылил на ее стены всю палитру, которая нашлась под его рукой, и манипулируя миллионном невидимых кистей заставлял краски перемешиваться по всему периметру прямо на глазах. Стрелка наконец замерла, превратившись в аналогичного цвета круг, очевидно указывая на то место, где необходимо остановиться. Подойдя к указанной точке, Павел Владимирович облегченно выдохнул.
       Кажется, прибыли.

                Форсирование.
       Нет, вы гляньте, кто к нам пожаловал! Добро пожаловать в кроличью нору! Неужели у меня такое лицо было как у Аркаши? Вы только взгляните на его челюсть, Аркаша, если ты немедленно ее не приподнимешь, тебе непременно потребуются услуги хирурга или дантиста. Сергей, ты посмотри сколько экспрессии у этих застывших мумий, парафиновые идиоты мадам Тюссо просто отдыхают.
       Едва двери закрылись за измученными путниками, со всех сторон на них посыпались язвительные шуточки, сопровождаемые оглушительным гомерическим хохотом.
       Ну, хватит вам. Забыли, что мы все в одной лодке, дайте людям прийти в себя.
       Паша, проходи и присаживайся.
       Профессору порядком начинала надоедать, слишком быстрая смена декораций: психушка, лифт, стеклянное Зазеркалье, а теперь и это. Стараясь как можно меньше разбираться в окружающем его интерьере, дока последовал на подзывающий его голос:
       Садись, старина, и отдышись малость. Да в нашем с тобой возрасте путешествия в стиле Жуля Верна, могут пагубно отразиться на и без того неважном здоровье.
       Спасибо, Степа, мне нужно всего пару минут, и я в норме.
       Павел Владимирович устало опустил грузное тело в предложенное кресло.  Степан Тимофеевич профессор минералогии, давно и очень хорошо знакомый доке, ободряюще похлопал усевшегося по плечу.
       Крепись, Паша, толи еще будет. Я, конечно, не оракул, но собрание столь экзальтированной публики в не менее оригинальном месте, случайностью назвать довольно сложно. Тебе так не кажется?
       Подперев одной рукой враз отяжелевшую голову, Павел Владимирович исподлобья огляделся. Собрание, весело продолжающее обсуждать их появление, действительно было весьма и весьма представительное. Пожалуй, только одного человека, из присутствующего здесь бомонда он не знал. Эта персона весьма скромно сидела в углу комнаты, не коим образом не выказывая какой-либо заинтересованности в происходящем, стараясь как можно деликатнее уходить от назойливых предложений пообщаться. Подчеркнуто строгий костюм и армейская выправка не оставляла ни малейших сомнений в том, к какому ведомству принадлежит этот субъект.
       Посреди царящей суматохи мало кто заметил, как в центре комнаты образовалось слегка мутноватая область с явными человеческими очертаниями, в следующее мгновение гщ ее контуру пронеслось едва заметное свечение, вызванное слабыми электрическими разрядами. Нерезкие контуры преобразились в объемную фигуру, явив к огромному изумлению собравшихся, живого человека. В помещении разом установилась гробовая тишина.
       Добрый день господа. Я хочу сразу попросить прощения за столь экстравагантное появление. Однако, я счел это единственно возможным способом заполучить пару минут абсолютного внимания, которые хотел бы потратить на краткую вступительную речь. Предвосхищая все возможные вопросы не по существу, я постараюсь быть в своем рассказе последовательным и максимально возможно в такой ситуации, искренним. То, куда вы все попали, на военном языке именуется зоной «ПОДОЛЬСК22» - это, пожалуй, единственное место, оставшееся надежно засекреченным со времен канувшего в лету Союза. С тех пор оно не раз модернизировалось и перестраивалось и окончательную форму приобрело около трех лет назад. Если разбираться по существу, это не только научно исследовательский институт передовых технологий, но и полигон для испытаний некоторых из них. Работу одной такой весьма перспективной установки вы имели удовольствие созерцать только что.
       Человек движением руки указал на стены комнаты, а затем, улыбаясь, на себя.
       Да, да господа телепортация, уже довольно давно не фантастика, а вполне прозаическая реальность. Однако, я хотел, чтобы вы не впадали в состояние совершенно необоснованной эйфории по этому поводу. К сожалению, до повсеместного использования данной технологии пока далеко, но я практически уверен, что через год максимум два, ее применение весьма удивит некоторых наших оппонентов.
       В этот момент в его глазах мелькнула искра недоброго азарта.
       Этот институт многопрофильный, с гибкой структурой. В своей работе он пользуется достижениями не только отечественной науки, но и самыми передовыми зарубежными разработками. При всеобъемлющей помощи департамента, подведомственного глубоко мной уважаемому господину Фролову, оратор рукой указал в дальний угол комнаты. До сих пор скромно сидящий незнакомец, не вставая, улыбнулся, а в знак приветствия кивнул головой. По комнате пронеслись едва слышные шепотки.
       И так!
       Человек слегка повысил голос, всем очевидно интересно по какой причине вас тут собрали? Оглядев всех присутствующих, и не дождавшись от них никакой ответной реакции оратор продолжил.
       Несомненно, интересует.
       Во время короткого вступительного монолога, Павел Владимирович, стараясь не терять общей канвы, лихорадочно пытался вспомнить, где раньше он мог видеть рассказчика. В голове ученого одна за другой стали всплывать сумбурные картинки телевизионных новостей, пяти ‘годовалой давности. Ученый припоминал, что в самом начале карьеры по сей день действующего президента страны, в его самом близком окружении частенько мелькала эта личность. Какое-то время он даже возглавлял в правительстве министерство, не то курирующее ВПК, не то какое-то силовое ведомство. Затем, его политическая карьера как-то довольно быстро покатилась к закату. Вскоре и фамилия совсем пропала со страниц еженедельной прессы, а лицо перестало мелькать на телеэкранах.
       Борис Сергеевич Шорпей повторил свою фразу, сделав небольшую паузу тщательно обдумывая продолжение своего монолога.
       На сегодняшний день институт работает над пятью наиболее перспективными разработками. Но с самой интересной с моей точки зрения темой у нас возникли серьезные трудности. Практически эксперимент зашел в тупик, и нашим специалистам просто необходимо вливание свежей порции крови в виде новых идей, которые, мы надеемся, с вашей помощью в скором будущем появятся.
       Погодите, погодите, минуточку, уважаемый, это значит, что пока мы там, на верху, маемся с хроническим безденежьем, отмывая от дерьма одноразовые колбочки и шприцы, вы тут купаетесь в роскоши.
       Голос биомеханика Стеблова прервал молчание аудитории. Павел Владимирович даже несколько удивился, почему он услышал его с таким запозданием. В научном мире  Стеблов всегда отличался от большинства коллег несносным, вздорным характером, и при малейшей возможности не упускал случая как можно эффектнее поскандалить с руководством.
       И откуда только в стране на все это безобразие берутся деньги, хотелось бы знать?
       Стеблов с досады хлопнул себя по коленям. И уже было, открыв рот, желая продолжить мученическую тираду о трудностях науки и скотском отношении к этим трудностям правительства, осекся, поймав тяжелый взгляд Шорпея.
       Профессор, Вы не на приеме у министра и не на митинге. И потом мы, действительно, предлагаем Вам участие в весьма интересной работе, причем, не только на теоретическом уровне, но и на самых последних стадиях экспериментального применения. То, о чем идет речь, ноу - хау, способное воплотить в реальность такое, о чем человечеству приходилось только мечтать.
       Не пора ли перейти к сути вопроса?
       Павел Владимирович неожиданно услышал свой собственный голос.
       Шорпей внимательно осмотрел ученного.
       Всенепременно, о этой самой сути и о том, что ей сопутствовало вам поведает наш всезнающий помощник.
       В цент комнаты вышел, ранее представленный руководитель спецслужб. Без малейших эмоциональных пассажей, новый оратор словно механическая игрушка приступил к повествованию.
       Пару лет назад в патентное бюро, ну скажем, города «Н» была подана заявка абсолютно неизвестного биолога, ну, скажем «Р». Изобретение представляло собой некую биологически активную массу, синтезированную им в совершенно варварских условиях. К изобретению прилагалось довольно объемная описательная часть со всеми необходимыми выкладками. Эта биологическая масса сходна по структуре с фундаментальными принципами, заложенными в основу построения человеческой материи, однако по ряду характерных особенностей разнится с ним, соответственно обладая совершенно необычными способностями. На сегодняшний день полный набор этих самых способностей до конца не изучен, но потенциально они не ограничены. Первоначально полученный образец был загрязнен различными примесями, в следствии того, что наш Кулибин не смог обеспечить стопроцентной стерильности при его синтезе. Говоря проще, образец под воздействием внешней агрессии может менять свою структуру на элементарном уровне клетки, приобретая свойства и характеристики, ну скажем металлов и их сплавов, многократно превосходя их. В частности, мы попытались применить против образца простое огнестрельное оружие, результат превзошел все ожидание. Скажу сразу любое стрелковое вооружение против него бессильно.
       Ну, вот и прекрасно, делайте из этой мистической ерунды бронежилеты, например, мы то здесь причем?
       Реплика не осталась незамеченной.
       Мы стараемся мыслить перспективнее. В качестве бронежилета применение, вовсе не мистического, а вполне реального образца, выглядит действительно заманчиво, ведь с любого рода тупой агрессией он справится без проблем, но против хитрости и продуманной стратегии он бессилен.
       Так вы хотите научить это нечто думать?!
       А почему бы и нет, хотя по правде говоря такая возможность практически исключена, задача в другом, научить образец подчиняться воле и разуму человека. В идеале, используя весь неизученный человеческий потенциал.
       Вот так, не больше и не меньше. Господа, а вы пытались проверяться по поводу душевных расстройств в той фирме, что много этажей выше?
       Ваш юмор совершенно не уместен господа ученые.
       Неожиданно вступился за докладчика Шорпей.
       Для тех людей, которые здесь работают ничего нереального не бывает. Бывают только трудно выполнимые задачи, но заметьте выполнимые в принципе. И прошу уяснить сразу, мы не хватаем звезд с небес, у нас другие принципы, но если появляется хоть малейшая возможность дотянуться до одной из них, поверьте мы не упустим такой возможности.
       Вашей заряженности на положительный результат остается только позавидовать. Но поймите наука, как фундаментальная, так и экспериментальная, зачастую сталкивается с тем, что самые радужные перспективы превращаются в бесплодный мыльный пузырь.
       Шорпей заметно начал раздражаться.
       Я повторяю еще раз, если бы мы хоть немного сомневались в конечном результате, абсолютно точно всех вас здесь не было. И вы не смогли бы участвовать в проекте под кодовым наименованием «СКАФАНДР». Нас вполне бы удовлетворило присутствие только уважаемого Павла Владимировича.
       Дока удивленно вскинул брови, услышав такую особую заинтересованность к собственной персоне.
       У нас есть и собственные наработки, однако, в свете последних научных открытий в сфере генетики института, руководство, которым поручено нашему профессору, мы решились на столь отчаянный шаг.
       Павел Владимирович лихорадочно перебирал в уме все, чем так или иначе занимался его институт за последний год.
       Профессор, не утруждайте себя, сейчас речь идет о том гене который, как Вы выразились, в одном из интервью был открыт совершенно случайно.
       Дока хотел сказать, что-то неприличное, но, стараясь удержаться в рамках принятого в таких случаях этикета, процедил сквозь зубы.
       Вы имеете в виду ген материнства, очевидно. Что ж, я хотел бы, пользуясь случаем, совершенно прилюдно заявить, ген, нет комбинация генетического материала, отвечающая за своеобразное поведение индивидуума действительно существует, но все это недостаточно изучено, и применение этого на практике, на, мой взгляд, абсолютно исключено.
       Увы, профессор, мы тщательно проанализировали возможности обнаруженного Вами гена, и пришли к выводу, что именно он может стать тем связующим звеном, между сознанием отдельно взятого человека и той самой биологической субстанцией, призванной его защищать. Как вам эта идея?
       Абсурд, совершеннейший абсурд! Вы идете против Бога. Задумайтесь!
       Дока не знал, как красочнее изобразить нахлынувшее на него негодование.
       Не старайтесь втянуть меня в теологический диспут, профессор. Вы ученый и обращение к высшим силам человека, погубившего не одну сотню душ, подопытных тварей, кажется мне несколько кощунственной. Старайтесь быть объективным».
       Объективным, значит, хладнокровным, но какое тут, к черту, может быть хладнокровие, когда речь идет о самом-самом, о лучшем, что есть у любого из нас, и, я надеюсь, что коллеги меня поддержат, я не намерен...
       Давайте оставим эмоции и перейдем к делу.
       Шорпей продолжал настойчиво гнуть свою линию.
       Вы только подумайте, применение этой технологии кардинально изменит быт современного человека, не говоря о специфических, и довольно опасных сферах его деятельности, таких как, космонавтика, гидронавтика и бог знает еще что.
       Руководитель рассказывал с упоение верующего во второе пришествие, человека, заражая собственной уверенностью окружающих.
       Впрочем, у вас до сих пор остается выбор.
       Хотелось бы знать какой?
       Выбор, действительно, не богат. Первый вариант, это работа в нашей команде.
       А второй?
       Пауза затянулась, не предвещая ничего хорошего
       Второй... Второй вариант, вполне комфортная койка в стационаре, с которым вам всем удалось сегодня познакомиться.
       Все это попахивает старыми добрыми застойными временами!
       Недовольный рокот нарастал как на дрожжах.
       Что делать, времена меняются, а методы остаются прежними, в этом залог любого глобального успеха. Выбор за вами. На принятие решения у вас всего сутки.  Да, и, чтобы вам не было у нас совсем одиноко, принято решение пригласить по одному, максимум двух близких для вас коллег. Единственное условие! Высочайший профессионализм этих людей, сами понимаете, дармоедов тут не держат. По большому счету, это все, что я имел вам сказать. За сим разрешите откланяться, всю техническую и материальную сторону вопроса вы сможете обсудить с господином Фроловым.
       Шорпей достал из кармана пиджака небольшой прибор, напоминающий по виду брелок от автомобильной сигнализации. Внезапно его тело стало полупрозрачным, а через секунду исчезло совсем.

                Цейтнот.
       Вагон полупустой электрички, убаюкивающе раскачивало. По проходам, сталкиваясь и мешая друг другу, сновали надоедливые продавцы разнообразного ширпотреба, призывно декламируя накрепко заученные тексты рекламных спичей. При этом, доставая из тяжеленых баулов свои товары, они угрожающе потрясали ими в воздухе, безапелляционно давая понять окружающим их пассажирам, что это именно то, без чего путникам в данную минуту попросту не обойтись. В редкие минуты долгожданного затишья, в вагон с грохотом разбушевавшегося торнадо, попросту вваливались доморощенные служители Мельпомены. Старательно и подолгу извиняясь перед слушателями за причиненные неудобства, они затягивали непродолжительные музыкальные попурри, изо всех сил стараясь привести в соответствие собственный вокал, с замысловатыми экзерсисами мудреного аккомпанемента. Большую часть публики такие выступления изрядно веселили. И получив заряд положительных эмоций, некоторые из них, доставая отнюдь не толстенные кошельки, щедро делились парой червонцев с едва стоящими на ногах солистами.
       Светлана сидела у окна, облокотившись одной рукой на неудобный подоконник, и безучастно наблюдая за косыми подтеками, бьющего по стеклу дождя. Мысли, одолевающие ее, менялись со скоростью железнодорожных столбов, проносящихся мимо усталого взгляда женщины. Никто кроме нее не смог бы найти в этих мыслях ни начала, ни соответствующую этому началу логическую концовку. Обдумывая будущую встречу с сыном, и те слова которые давно порывалась ему сказать, она тут же вспоминала, что делая покупки в привокзальном универсаме, из-за царящей там суеты совершенно забыла о так им любимой докторской колбасе. Всплывающий сам собой образ ворчливой бабульки, демонстративно затеявшей перепалку с продавцом, и нарочно тормозящей порядочно скопившуюся позади нее очередь, подтолкнул ее к мысли о случившемся в ее отделе скандале. Оценивая свое поведение, в предпринятой ею роли миротворца, она старалась понять насколько нравоучительная беседа со старейшим работником института Марьей Федоровной, могла обидеть давнюю подругу, а вполне возможно даже оскорбить. Сомнения в правильности содеянного окончательно привело Светлану к выводу, что единственным светлым пятном за последние дни, было, пожалуй, неожиданное, но от этого не менее приятное знакомство. Гипотетически представляя очень понравившуюся ей Ирину в роли невестки, она не забыла при этом, тут же в уме бегло составить меню на завтрашнее утро.
       Светлана так бы и продолжала вращаться в калейдоскопе собственных раздумий, если бы не музыкальный экспромт, затеянный рядом с ее креслом очередным импровизатором. Старательно вдумываясь в незатейливый смысл песни, повествующей о превратности судьбы, сама того не желая, Светлана встретилась глазами с исполнителем. Нетрезвый взгляд некогда интеллигентного мужчины покоробил ее.   Заметив это, и едва успев закончить последний куплет, незнакомец аккуратно присел на край противоположного от женщины кресла.
       Вижу мадам, песня на вас произвела весьма неоднозначное впечатление?
       Скорее, её исполнитель.
       Светлана, пошарив в карманах плаща, и обнаружив там горсть мелочи, поспешно протянула ее мужчине, стараясь как можно быстрее прекратить явно наклевывающийся неприятный для нее разговор. Мужчина принял предложенные дары, но удаляться не спешил. Довольно долго буравя Светлану, неожиданно пронзительным взглядом, по всей видимости, в далеком прошлом профессиональный музыкант, несколько раз тихо повторил одну и ту же фразу.
       Не делайте этого, судьбу не перехитрить.
       Светлану охватил, невесть откуда взявшийся, панический страх. Не в силах адекватно реагировать, она практически шепотом спросила.
       Чего этого?
       Музыкант продолжал, не мигая пожирать глазами незнакомую собеседницу.   Отвечая ей, он практически повторил сказанное ранее.
       Не делайте, слышите, не делайте!
       Объявление о приближающейся очередной остановке электрички, помогло Светлане вырваться из холодящих тисков цепко сковавшего ее ужаса. Подхватив пару переполненных пакетов, несуразно спотыкаясь, женщина помчалась на выход, будто убегая от разъяренного насильника. По пути, совершено непонятно за что, извиняясь перед так и продолжающим, неподвижно сидеть музыкантом. Только в открытых дверях тамбура Светлана, неожиданно остановившись, обернулась. Мужчина сидел на прежнем месте, только изрядно поседевшая голова была низко опущена и раскачивалась из стороны в сторону, будто маятник.
       Уже более или мене спокойно выходя из электрички, женщина пыталась понять, что же могло вызвать столь необъяснимую панику. Холодящие щупальца монстра, глубоко сидящего внутри нее перехватывали дыхание, и этот самый монстр тихо, но очень настойчиво нашептывал.
       Это неспроста! Это последнее предупреждение.
       Но о чем предупреждение, она не понимала.
       Всю оставшуюся дорогу Светлана старательно избегала всяческих контактов с незнакомыми людьми. И вплоть до самого порога дачи, размышляла, переворачивая услышанную фразу то так, то эдак, какой же скрытый подтекст в ней был. Скрипнув родной калиткой, женщина решительно про себя выругалась.
Истеричка! Возьми себя в руки. У тебя других забот полон рот.
В палисаднике перед дачей царила тишина, и только едва пробивающиеся блики света от тускло горящей лампы соседнего участка, помогали Светлане добраться до крыльца. По пути она несколько раз спотыкаясь, опрокинула пару пустых пивных бутылок, будто нарочно расставленных на дорожке, ведущей к дому. Опустив тяжелые сумки, Светлана огляделась.
       За летним столиком, у примыкающего вплотную к дому озерца, неподвижно сидела знакомая фигура.
       Здравствуй Андрей. Почему в потемках?
       Силуэт молодого человека оставался не движим. Женщина, стараясь как можно тище, подошла к сыну.
       У тебя неприятности? По какому случаю очередные торжества?
Фигура, едва шевельнув рукой, метнула в окружающую мглу догорающий окурок.
       А тебе не все равно? И вообще мать, оставь меня в покое.
       Светлана, борясь с эмоциями, попыталась ласково потрепать сына по взъерошенной голове.
       Андрюша ты падаешь, и с каждым днем все ниже и ниже. Поверь, я не могу спокойно смотреть на все это. Мое сердце этого попросту, не выдержит. Пожалей меня, пожалуйста.
       Женщина старалась вложить в последнюю фразу всю ту горечь, боль, любовь которые копились не один день, и не одну бессонную ночь.
       Я люблю тебя, люблю с таким безумием, о котором раньше не могла себе даже представить. А ты, ты топчешь меня и мои надежды в грязь, как трактор, для которого главное привезти срезанное бревно, не обращая внимание, сколько по пути он загубит молодых саженцев.
       Слушай, я устал от твоих аллегорий, где была твоя начитанность раньше. В результате воплощения твоей мечты, заметь не моей, я сейчас кувыркаюсь в собственной нереализованности. Больше десяти лет я отдавал себя, сначала авиации, а потом неожиданно возникшей у тебя и твоих друзей идее о моем полете в космос.  Десять лет! Десять лет в пустую, будто их и не было. Я устал воплощать в жизнь чужие мечты, тем более, что как выясняется, выданные ранее мне авансы твоими знакомыми и тобой лично, чужими, совершенно не знакомыми мне людьми были втоптаны в грязь также безразлично, как твой трактор втаптывает беззащитные молодые растения.
       Андрей, прекращая активно жестикулировать, открыл очередную бутылку.
Как это не странно мама, я знаю, что ты хотела сегодня мне сказать, я, наверное, не менее тщательно готовился к этой беседе чем ты.
       Я вижу!
       Светлана разочарованно кивнула на остатки праздничного застолья.
       Ты губишь себя... Губишь себя, а заодно и меня. Глупо, как глупо.
       Мать не смогла сдержать слезы, которые рвались из каждой ее клетки.
       Я верю, что родила умного, достойного человека, и я смогла бы свернуть горы, доказывая, что это именно так. Помоги же мне сын.
       Андрей, устало положив руки на край стола, ответил:
       Мама, помоги мне быть самим собой.
       Пауза тянулась для Светланы вечность, не прекращаясь.
       Иди спать, видимо сегодня не мой день. Что бы я тебе не говорила, все канет всуе, жаль, что ты меня не слышишь, и не понимаешь, твои проблемы умрут вместе со мной, я это знаю.
       Опять ты за свое, ты собственной смертью желаешь искупить грехи, в которых твоя неспокойная и неугомонная душа, ищет лазейку. Ты подменяешь желание искупить эти самые грехи, способностью любить... Любить сына!
Мне очень жаль, что ты так думаешь, после смерти твоего отца, единственным желанием для меня было не просить у Бога прощение, за содеянное, а стараться поднять тебя, понимая, что Бог простит все, кроме отсутствия беззаветной любви к ребенку.
       Это эгоизм, возведенный в ранг самобичевания. Твоя любовь стала для тебя самоцелью, если хочешь болезнью.
       Возможно сын, но я уверена, если ты сможешь по-настоящему полюбить, ты меня поймешь и прекратишь осуждать.
       Светлана вздохнула, будто невидимый груз, сваливаясь с ее плеч, и освободил от скопившейся недосказанности.
       Люблю тебя сын, люблю до самозабвения, и ни чего с этим поделать не могу.
       Андрей нетвердой походкой проследовал в дом.
       Фикция. Глупости и фикция, ты веришь и заставляешь меня верить в то, чего нет, и быть не может.
       Светлана заплакала не в силах больше сдержаться. Мысли путались в ее голове.
       Боже как я могла так ошибаться, сначала в муже, а потом в ребенке.
       Поднявшись в дом, она тихо, стараясь не скрипеть половицами, подошла к кровати, на которой уже мирно посапывало ее чадо. Присев рядом Светлана положила руку на плече сына, и едва слышно произнесла.
       Я люблю тебя Андрюша, и поэтому прощаю. Спи, и я сделаю, все чтобы помочь тебе.
       Поднявшись рано утром, женщина по обыкновению знающей хозяйки, обошла свой участок, поправляя, в наспех устроенных парниках, увядающие завези помидоров.
       Сын спал, и Светлана не имея ни малейшего желания его будить, включив газ, и шкварча дешевым маргарином с сопутствующими ингредиентами, с головой погрузилась в приготовление, заранее предусмотренного ей меню. Занавески на веранде колыхало сквозняком, прибавляя к вкусу яичницы, нечто такое, от чего любой ребенок, назвал бы в последствии это незамысловатое блюдо чем-то особенным, возможно необыкновенным. Аккуратно разложив по тарелкам, с усердием приготовленное, Светлана уселась на веранде, вслушиваясь в утреннюю переполненную неуловимыми, только женскому слуху заметными звуками, тишину. Приближающийся шелест шин автомобиля, проезжающего мимо их дачи заставил женщину отвлечься. И только когда машина остановилась, Светлана, будто предчувствуя, что-то неладное, резко встала. Отдернув занавеску, она увидела, дорогую иномарку и выходящего из нее молодого человека, оглянувшись, он явно направился в сторону их усадьбы.  Светлана замерла. Мужчина, довольно долго не решаясь войти, топтался у ворот калитки. Его нерешительность подтолкнула хозяйку к атакующему развитию событий. С чувством полной защищенности женщина с порога почти закричала.
       Что вам нужно?
       Молодой человек у калитки, явно не желая продолжения столь агрессивной беседы, постарался скромной улыбкой повлиять на рассерженную хозяйку:
Ради бога извините, за столь ранний визит! Мне нужна дача Скворцовых.
Посчитав, что первый раунд за ней Светлана, подойдя к воротам, слегка умерив свой пыл, спросила.
       А в чем проблема?
       Я так думаю Светлана Сергеевна?
       Молодой человек, был сама доброжелательность.
       Она самая.
       У меня для вас письмо.
       Парень протянул свернутый в несколько раз клочок бумаги, и ожидая ответной реакции замер. Светлана не сводя глаз с посыльного, приняла импровизированный конверт.
       Развернув послание, и бегло прочтя его, она оторопела. Через секунду уже совершенно иным тоном, она практически пожаловалась.
       Я же в отпуске!
       Молодой человек извиняясь пожал плечами.
       Павел Владимирович очень просил.
       Теперь настала очередь в нерешительности топтаться у калитки Светлане.
       Это очень серьезно?
       Поинтересовалась она. Парень, излучая полное незнание существа вопроса, развел руками.
       Хорошо я сейчас переоденусь, ждите.
       Оставив на обеденном столе короткую записку с инструкциями для сына, женщина уселась в шикарный лимузин.

                Кингчесс.
       После исчезновения руководителя сверхсекретного института, ученый люд будто сорвался с цепи. Перебивая друг друга, каждый старался высказать свое мнение, используя при этом всю возможную палитру, великого и могучего русского языка. Единственным человеком, не вступающим в совершенно бесполезные, по его мнению, дебаты, был Павел Владимирович. Размышляя о, всем ранее увиденном и услышанном, в его голове боролось два совершенно разных и противоречивых чувства.  С одной стороны, гордость за тот научный потенциал, которые удалось сохранить и значительно приумножить, не смотря на все кошмарные пертурбации, произошедшие со страной за последние полтора десятка лет. А с другой горечь, обида и не понимание. Сколько людей, сколько грандиозных умов за это время, работавших на ниве творческой науки, трудились, как казалось в стол. Многие из них так и не смогли, да наверняка и не смогут увидеть плоды собственных титанических усилий, не смогут почувствовать гордость, за содеянное.
       Продолжая бороться с этой дилеммой, дока взглядом мерил человека, который собственно и был одним из виновников переживаемых им ощущений. Фролов продолжал стоять неподвижно в центре комнаты, едва наклонив голову, стараясь внимательно прислушаться ко всему, что в буквальном смысле изрыгала взволнованная аудитория.  Даже когда некоторые реплики ученых, касающиеся и его лично, переходили все возможные границы приличия, офицер, не меняя годами вышколенной, горделивой осанки, только едва заметно, саркастически улыбался. Негативного запала публики хватило минут на десять, и когда в перерывах между монологами стали появляться довольно значительные паузы, во взгляде Фролова обозначилась непоколебимая, гранитная уверенность и решимость. И без того его угловатые черты лица, приобрели выражение сидящего на уступе скалы орла, высматривающего добычу. Выждав какое-то время, а затем, поймав очередную паузу, он заговорил.
       Ваши оскорбительные высказывания господа ученые, не делают вам чести.    Однако я готов с этим мириться в интересах общего дела. Хотя признаюсь сразу, при иных обстоятельствах и в другой обстановке, спуску никому из Вас я бы не дал.
       Произнесенная реплика поубавила пыл ученых мужей, заставив их с должным уважением прислушаться к словам офицера.
       Я на государевой службе уже добрых три десятка лет, и верю, что все, что здесь делается, делается во благо страны, во благо тех людей, которые сейчас наверху ломают себе голову в поисках куска хлеба насущного. Верю в то, что очень скоро каждая из этих технологий в отдельности и все они вместе, помогут нашему с вами государству подняться с колен, помогут вернуть его прежнее, порядком подзабытое, могущество и уважение.
       Да не уважение вы хотите вернуть, а страх.
       Робкая реплика заставила Фролова на мгновение прерваться.
       Пусть страх! Поговорку «Если боятся, значит, уважают» еще не кто не отменял. Мне нет никакого дела, как там, на западе, воспримет и оценит их ожиревшее общество с извращенной моралью и наглой политикой двойных стандартов, появление всего этого. Я не исключаю, что первым будет ощущения страха и беззащитности, затем желание найти достойный ответ или противоядие. А когда для них станет совершенно очевидно то, что противопоставить нечего, вот тогда-то страх, который они испытывают, кстати говоря, и по сей день, станет чем-то большим, чем просто страх.
       Последние слова Фролова вывели Павла Владимировича из состояния глубокой задумчивости, в которой он пребывал все последнее время:
       Да, несомненно, страха уже не будет, но и уважения вы не добьетесь, пожалуй, только это очевидно. Будет ужас, всепоглощающий ужас. Причем не только у них там, но и всех нас заодно здесь. Такой ужас, который царил в умах всех здравомыслящих людей, когда мы громыхнули пятьюдесятью мегатоннами на «700» полигоне.
       Вы уважаемый Павел Владимирович эту «Сахаровщину» тут, бросьте. Здесь не тайная вечеря диссиденствующих эгоцентристов. И вообще, эту весьма затянувшуюся бодягу пора заканчивать. Мне было поручено ознакомить всех Вас с технической стороной вопроса? Именно этим я и намерен сейчас заняться.
       Фролов, стараясь всем видом показать бесцельность дальнейшей дискуссии, достал из кармана точно такой же пульт, каким ранее манипулировал старший руководитель. Рядом с ним в воздухе повисло голографическое изображение, непонятно каким образом и откуда проецируемое. Присутствующие дружно ахнули.  Некоторые даже привстали, чтобы по лучше разглядеть мерцающее чудо.
       Я думаю, нет особой нужды объяснять людям вашего полета, суть изображенного здесь. По существу, эту структурную модель БАМа, так вкратце мы именуем наш образец, можно выставлять хоть на ВДНХ, хоть в парке Горького, как вам угодно, совершенно не опасаясь его рассекретить. Очевидно, вы спросите меня, отчего такая беспечность? Дело в том, что хоть картинка и дает первоначальное представление о гипотетических возможностях образца, для понимающих в этих вопросах людей, однако совершенно необъяснимым остается то, какими методиками и при участии каких веществ и в каких пропорциях, он был получен. Сразу успокою скептиков, компьютерное моделирование синтеза не приведет ни к чему более или менее толковому, мы проверяли. Обработать такое количество комбинаций даже супермозгу не под силу, такая задача по плечу только интуиции гения. В этом и заключается основной секрет, если хотите государственная тайна. Я уже упоминал, что мы попытались воздействовать на образец стрелковым оружием, взгляните, что из этого получилось.
       Вместо вращающейся модели, проекция представила оторопевшим зрителям кадры документальных съемок. В центре фокуса появился мужчина, в пятнистом одеянии спецназовца с непременным атрибутом в виде черной маски, надежно скрывающей его лицо. За кадром послышалась команда «Огонь». Профессиональным движением мужчина выхватил табельный ПМ и прицелился. В следующее мгновение камера сменив ракурс, наехала на импровизированную мишень, в виде растекшейся по стене, желеобразной массы. Один за одним прогремели восемь выстрелов. Немного замедленное воспроизведение подробно показало, что произошло за этим. Попадание первой пули вызвало на объекте едва заметное колыхание, абсолютно не повредив его. Затем стали появляться по периметру бесформенного пятна, поочередно семь ярко фиолетовых вспышек.
       Что… аннигиляция?!
       Завороженный шепот, пронесся по комнате.
       Вы совершенно правы господа, именно аннигиляция. Я бы хотел, чтобы вы взглянули на произошедшее, ну скажем так в профиль, и при максимальном приближении.
       Теперь съемка велась сбоку от объекта, давая возможно хорошо рассмотреть его неоднородную структуру. Подлет первого смертельного заряда был настолько замедлен, насколько позволяла телекамера. Едва успев соприкоснуться и слегка проникнуть в слизь, пуля тут же начала плющится, и срикошетив отскочила в сторону. В туже секунду объект стал изменяться на глазах, в его недрах с чудовищной скоростью бурно закипела, совершенно необъяснима деятельность. Подлет второй пули уже не застал БАМ врасплох. От его поверхности навстречу опасности оторвался, не отделяясь от основы небольшой сгусток каплевидной формы. В головной его части находилось явно инородное для образца вещество, ярко желтого цвета. То, что произошло в следствии их столкновения, не поддавалось описанию. Пуля в мгновение ока превратилась в газовый, ярко фиолетовый шар, а затем бесследно растворилась, будто бы ее не было в помине. Такая же участь постигла оставшиеся шесть пуль. Поверхность объекта перестала возмущаться, но то, что происходило с ним внутри, явно свидетельствовало о напряженном ожидании очередного подвоха.     Съемка прекратилась.
       Вот тебе бабушка и Юрьев день! Да это просто Дисней-нетворк, какой-то.
       Искрометный юмор Стеблова, не был по достоинству оценен Фроловым.
       Если кто ни будь из Вас, сомневается в реальности показанных сейчас кадров, то повторную демонстрацию мы можем организовать прямо здесь и сейчас.
       Офицер внимательно оглядел собравшихся. Желающих повторить опыт прилюдно, не нашлось.
       Я постараюсь объяснить, в меру моих весьма скромных познаний в биологии, что же произошло и с БАМом, и с агрессорами. Механизм, позволяющий так противодействовать ярко выраженному насилию, одновременно и прост, и чертовски сложен. Представьте себе, что вы заболели, ну скажем гриппом. Появление вируса в вашем организме, вызывает его немедленную ответную реакцию, в виде вырабатываемых защитных антител, позволяющих более или менее успешно, бороться с инородным пришельцем. Тут принцип тот же, только скорость подбора нужной «вакцины» не мыслимая, а эффективность...
       Фролов осекся, старательно обдумывая продолжение.
       Ну а эффективность, нами, к сожалению, до конца не изучена. Мы можем судить только из весьма скромного ряда опытов, которые смогли проделать с положительным для института результатом. Один из них вы только, что видели. При этом, как вы уже смогли убедиться, образец внутри себя может генерировать не только биологических защитников, но и практически любой минерал периодической таблицы Менделеева. А, что самое замечательное, элементы, вроде той желтой субстанции, с совершено неизученными характеристиками и возможностями.
       Офицер небрежно махнул рукой в сторону застывшего стоп кадра, из только, что просмотренного фильма, на котором был запечатлен момент исчезновения первой пули.
       Тут то и родилась идея изучения образца так сказать изнутри. Объединяя человеческий разум с БАМом, мы хотим познать не только его возможности и суть происходящих в нем процессов, но и самые потаенные возможности нашего с вами, человеческого организма. К моему величайшему сожалению все наши попытки — это проделать ранее, закончились плачевно, а для некоторых фатально.
       Фролов, мельком взглянув на лежащий в его руке пульт, нажал одну из его кнопок. В комнате появилась пластиковая емкость, в виде самой обыкновенной миски, на три четверти заполненная уже известным всем веществом. Располагающиеся рядом зрители как по команде отпрянули в сторону. Самым любопытным оказался Аркадий, не взирая на все предостережения коллег, он аккуратно приподнял импровизированный сосуд Грааля.
       Аркадий Саввович, я думаю нет нужды напоминать вам о мерах предосторожности!
       Офицер сделал еле уловимое телодвижение, руководящего работника, который совершенно не готов к незапланированным жертвам.
       Уважаемый ученый вы бы поостереглись, эта безалаберность может стоить всем нам головы. Вы же не ребенок, которому надо объяснять опасность розетки. А это далеко не розетка, она не щадит ни чего, что по ее мнению может представлять для нее хотя бы малейшую угрозу.
       Аркадий, тяжело вздохнув, аккуратно поставил сосуд на прежнее место.     Вязкая жидкость внутри него, отреагировала на это едва заметным свечением.
       Мне кажется друзья, нам всем пока стоит оставить никому не нужную сентиментальную болтовню, пора заняться делом.
       Слова всеми уважаемого корифея медицины, академика Фреймана возымели свое действие.
       Сначала весьма бурные дебаты происходили коллективно, затем люди начинали объединяться дуэтами, трио или квартетами, а наговорившись в сласть эти группки опять воссоединялись ц единый мозговой центр, для того чтобы поделиться сделанными выводами. Спустя какое-то время кишащая идеями и тут же найденными на эти идеи весьма обоснованными опровержениями, научная тусовка вновь распадалась на активно жестикулирующие парочки, попутно засыпая поодаль стоящего Фролова такими терминами, от которых офицер почувствовал легкое недомогание.
       Не стану вам мешать, господа, общайтесь.
       Практически ни—кто, даже краем уха не повел в его сторону. Увлеченное сообщество было погружено в обсуждение предстоящей проблематики.
       Стараясь не привлекать к себе повышенного внимания, офицер подошел к небольшому монитору, установленному на краю прозрачного стола. После едва слышно произнесенного кодового слова, темный экран монитора ожил. Поделенный на десяток квадратных ячеек дисплей, отображал весь прилегающий периметр психиатрической лечебницы, причем совершенно с неожиданных и непредсказуемых ракурсов. Остановив свой выбор на съемке сверху, Фролов легким прикосновением к экрану, увеличил нужную проекцию.
       Из дверей стационара появилась группа людей. Немного задержавшись у входа, компания рассыпалась, направляясь сквозь прилегающий парк, к стоянке автомобилей.    Спустя некоторое время все припаркованные у больницы лимузины, скрывая в своих недрах новых хозяев, разъехались. За спиной офицера послышался возмущенный голос   Павла Владимировича.
       Минуточку любезнейший! А кто это укатил в моей Волге?
       От неожиданности Фролов вздрогнул, но тут же взяв себя в руки обернувшись, ответил с абсолютно искренним удивлением.
       Как кто? Помилуйте, профессор, ведь это вы и уехали. Если это ваш автомобиль, то не кто кроме вас не имеет права им воспользоваться. Или я ошибаюсь?
       Такого провокационно нелогичного ответа, дока не ожидал. Всесторонне обдумав сказанное и ту интонацию, которая этому сопутствовала, профессор сделал вывод, что над ним попросту издеваются.
       Знайте, я вам не мальчик! Будьте любезны объясниться!
       Извольте, только не надо устраивать здесь истерик. Это и вы и не вы одновременно. Говоря уж совсем доходчиво, то это ваш двойник. Мы предусмотрительно подготовили более или менее адекватную замену, вам и вашим друзьям. Безусловно, только на время эксперимента. А пока вы все здесь, эти «клоуны», дабы не провоцировать любопытную публику на ненужные кривотолки, будут симулировать: внезапную болезнь, срочную поездку в незапланированную командировку или на худой конец отъезд на похороны скоропостижно скончавшегося родственника. Да мало ли какие можно сыскать уважительные причины для того, чтобы покинуть пределы столицы не вызывая подозрений?
       Вытянувшись в струну, Фролов поменял ехидный тон на командный, обращаясь уже, к по-прежнему галдящей, научной братии.
       Вынужден прервать ваш стихийный коллоквиум. Времени будет предостаточно и поговорить, и поработать. А сейчас время позднее. И не забывайте, что каждый из вас, хорошенько подумав, должен сделать свой выбор окончательно и бесповоротно, подкрепив свое решение соответствующими подписями.
       В помещение воцарилась тишина. Ученые мужи неожиданно вспомнили, где и почему они находятся и чем в итоге эта авантюра может грозить каждому из них     Персонально. Офицер продолжал.
       Всем будут предоставлены личные покои и ночь на раздумья.
       В тоже мгновение его фигура растворилась в пространстве. А вместо нее в комнате стали появляться уже хорошо известные Павлу Владимировичу работники секретного института с неизменными масками и изумрудного цвета балахонами. Каждый из вновь прибывших совершенно четко следовал к нужному для него персонажу, и положив руку на вялое плечо подопечного, увлекал его за собой. Пришла очередь и Павла Владимировича.

                Жертва.
       Голод не тетка! К исходу второго месяца как исчезла мать, Андрею все чаще приходилось выбираться на улицу, в поисках пропитания. С наступлением октябрьских холодов разгульная братия все реже устраивала шумные вечеринки на его даче, а перерывы между алкогольной комой становились длинней и тоскливее, подталкивая Андрея к созерцательному осмыслению бытия. От чего-то тянуло к духовному. Но практически регулярные посещения местной церквушки не давали ответов на затянувшийся кризис.
       Может я не о том прошу или не у тех?
       Спрашивал себя Андрей, подолгу осматривая иконостас. К батюшке он подходить не решался из-за пудовой гордыни, засевшей глубоко в сердце.
       Да и в силах ли этот тихий старик дать дельный совет на вопрос, что мне делать? Вряд ли!
       Но как ни странно эти походы сеяли в нем надежду на чудо, не давая скатиться до безвозвратного дна. Окончательно решив покончить с прежней профессией, которой было отдано столько времени и сил, Андрей вышел на улицу.
       Пойду к нуворишам батрачить. В конце концов, руки и голова пока при мне!
       На окраине поселка у реки, московские воротилы затеяли грандиозное строительство. Нескончаемой вереницей к ней тянулись груженные щебнем и песком самосвалы, окончательно разбивая и без того заезженную в хлам поселковую дорогу.   Дворцы росли как на дрожжах, удивляя вычурностью форм и содержания. Классическое образование Андрея вопило…
       Это надо же было так поиздеваться над готикой? У зодчего похоже кризис почище моего!
       Боже правый, если бы у этого мавзолея заказчиком был султан Насир, непременно публично побил камнями архитектора. И правильно сделал бы!
       Непродолжительный осмотр феноменальных по размерам срубов, рисовал живописную картину, чахнущего над златом сказочного злодея.
       Ужас, куда мы все катимся?!
       Вздохнул он открывая калитку. Небольшая группка азиатских работяг, как по команде прекратили суетиться у переносной бетономешалки, недоверчиво осматривая непрошенного гостя. Спустя минуту поворковав о чем-то на не понятном языке, двое отделились и в припрыжку направили к Андрею.
       Ты хто? Че надо?!
       Бог в помощь парни, работу ищу…
       Нэт работа, уходи!
       Не соло нахлебавши, Андрей возвращался домой. Перспектива еще одной голодной ночи маячила вполне определенно, навевая тоскливые мысли о самоубийстве. Собирая остатки сил он поднял голову к небесам.
       Ну вот оно – дно! Мама…
       На редкость звёздное небо, дразня, подмигивало далекой и несбывшийся мечтой.
       Не нужен я никому. Не-ну-жен!
       Две невесть откуда взявшиеся луны, взирали на него с мольбой о помощи.   Ветки заброшенной яблони заслоняли небосвод и повинуясь скорее импульсу, чем желанию спасти, Андрей перемахнул через соседский забор.
       Невысокая дичка встретила непроходимым сухостоем. И прежде чем Андрей добрался до мохнатого комочка его руки превратились в кровавые грабли. Котенок наблюдая за ползущим на него чудовищем, в панике буквально выл от страха, превращая спасательную операцию в трагедию. 
       Да отцепись же дурачок, попросил спаситель.
       Царапая лицо и тихо матерясь Андрей наконец-то оказался на земле. Котенок пригрелся, и лизнув его ладонь, угомонился. Соседская фазенда ожила. В дверях появилась сначала девчонка, причитающая о потере любимца, затем громыхая остатками немытой посуды, хозяйка.
       Чей-то Анюта?!
       Вопрос воинственно настроенной бабули испугал ребенка больше темноты. Не меняя от страха приоритетов, девчушка спешно перехватила котенка из рук Андрея и сверкая голыми пятками скрылась в доме.
       А это ты соседушка?! В след за покойным папашей у честных людей воровать повадился? Ну теперь погодите - интеллигенты задрыпанные! Отольются грамотеям мои слезки, ох уж отольются!
       Ошалевшему от неслыханной несправедливости Андрею, припомнился старый спор его отца и соседки из-за небольшого клочка земли у парника, в котором кандидату географических наук не составило больших трудов одержать верх у обнаглевшей хабалки.
       Серафима Федоровна, так решил суд…
       Суд?! Купили сволочи всех с потрохами и радуетесь? Тепереча настанет ваш черед повертеться на шампуре правосудия… я вам тварям устрою!
       Не найдя достойного ответа, Андрей поднялся с земли. Взглянув в ярко освещенный дверной проем, парень улыбнулся испуганному ребенку. Трясущимися руками девочка сжимала мохнатого питомца. 
       Делайте, что хотите.
       Бросил он удаляясь, не обращая внимание на дикие вопли соседки.
       Держите ворюгу люди добрые!
       Улица не спешила откликнуться на призывные стенания старой склочницы.    Убедившись, что подмоги ждать не стоит, Федоровна накинула цветастый платок и засеменила в милицию. Дорога в потемках давалась не легко и прежде чем она добралась до опорного пункта, старые ноги от волнительного предчувствия грядущей сатисфакции перестали слушаться хозяйку. Походка старухи стала напоминать раненую в круп старую клячу, но не смотря на рваные, дыхание и движения, глаза мстителя горели праведным огнем. План созрел!
       Капитан стоял у окна, наблюдая как навязанный обстоятельствами и волей начальства подельник с аппетитом поглощал рыбные консервы, прихлебывая запотевшей бутылкой пива.
       Вкуснятина?
       Брезгливо поинтересовался офицер. Расплываясь в луноликой улыбке, сержант утвердительно мотнул головой, продолжая чавкать.
       Пивком не увлекайся, нам еще целую ночь бдеть!
       Закуривая очередную папиросу предупредил капитан. Он не понимал, что уже целую неделю делает в этой вонючей дыре с дегенератом-переростком.
       Так случилось, что единственная работа которую он смог найти после скандального увольнения из войск, стала милиция. Туда из-за хронической текучки брали всех подряд не разбирая кто ты и зачем, но ностальгия по родному гарнизону постепенно брала свое. Теперь бесконечные скандалы с красавицей женой из-за безденежья уходили на второй план, а выбор который он сделал под влиянием благоверной не казался очевидным.
       За дверями послышали шаркающие шаги.  Сержант обернулся, в дверях маячила знакомая фигура. Старуха заискивающе улыбалась, не решаясь начать разговор.
       Чего тебе Федоровна?
       Проситель нерешительно топтался в дверях.
       Мне бы пошептаться, с тобой Калюня. Боязно как-то при людях!
       Капитан демонстративно отвернулся к окну, делая вид, что пара обезумивших от табачного дыма навозных мух, испытывающих на прочность стекло приоткрытой форточки, интересней чем мольбы бесконечных ходоков.
       Хорошо, пойдем пошепчемся. Только недолго. Служба.
       С явной неохотой сержант вышел в ночь.
       Ограбили меня Коленька, ограбили окаянные профессора! Заскулила старуха.
       Давай тетка по порядку. Кто? Где? Когда? Мычать нечленораздельно не надо.     Сообщи, по существу, кто мою родню обижать вздумал?!
       Деловито подбоченясь, сержант шумно вдохнул морозный воздух.
       Ты же знаешь Калюня как я тебя люблю, вот и на свадебку деньжат тебе подкинула. Последнее можно сказать от сердца отрывала…
       По существу - сказал!
       Ладно – ладно! Семейку Скворцовых знаешь небось? Одолели поганцы уже, не стыда не совести у людей нет. Все лето пили и дебоширили как скаженные, а когда все припасы в доме извели, повадились у соседей продукты воровать. Сынок тамошний залез ко мне в сад и яблоньку мою ручонками своими испоганил. Только я его на месте то преступления застукала, только задержать не смогла. Здоровый верзила и драться норовил с беззащитной женщиной!
       Чего украл то?!
       Яблоки, только не успел унести. Я хай вовремя подняла!
       Хм, яблоки дело бесперспективное Федоровна. Это я тебе как профи говорю. Максимум штраф и то доказать надо. А ты иди домой и ложись спать, утро вечера мудренее… 
       Старуха обижено надула губы.
       Как штраф?! Я же яблочки вот этими руками растила, ночи не спала. По закону в каталажку надо бы определить засранца! Помоги Калюня, Христом Богом прошу, а за мной не заржавеет.   
       Сержант выдерживал паузу ожидая предложений.
       Засандаль племяш этого упыря в кутузку, а я тебе должок спущу и налью кой чего.
       Продолжала увещевать старуха.
       Перспектива халявной выпивки не могла сломить моральный дух служителя закона, но вот существенный должок перед ненавистной тетушкой висел как дамоклов меч. И прикинув все возможные последствия, сержант сдался.
       Ладно, змей искуситель, оформим твоего соседа. Только смотри при капитане глупостей не говори. Молчи как рыба если не просят тявкать, и совсем соглашайся и делай, когда скажут. Иначе сам тебе голову оторву и прибью на стенд «Их разыскивает милиция». Поняла?!
       Все будет как скажешь Калюня! Не переживай, я не подведу!
       Тогда пойдем родственница, заявление писать…   
       Демонстрируя округе звериный нрав, казённый уазик, разрывал патриархальную тишину уснувшего поселка. И когда автомобиль едва не протаранив забор Скворцовых засвистел тормозами, зеваки уже толпились поблизости обсуждая версии как заправские сыскари.
       Идем капитан, крещение примешь…
       Задорно подпрыгивая от нетерпения, позвал сержант.
       И ты Федоровна подтягивайся, злодея опознаешь!
       Громыхая чем-то в темноте, святая троица устремилась свиньёй к дому Андрея. В центре построения, решительно настроенный, вышагивал сержант. По бокам плелись капитан и старуха. Заподозрив сговор офицер не спешил проявлять излишнего рвения.
       Откройте – милиция!
       Потребовал сержант едва не разбив кулаком остекленную веранду. В сенях загорелся свет и на пороге показался Андрей.
       Этот?!
       Старуха напряглась ожидая развязку.
       Этот – этот, сынки! Злыдень! Ворюга…
       Не растрачивая попусту энергию на бесполезные разговоры сержант повалил Андрея на пол. И спустя секунду холодные наручники сковали бедолагу.
       Капитан, помогай злодея пеленать…
       Попросил сержант стоящего в стороне офицера.
       Видал - да у него все руки в крови, доказательства на лицо! Да и рожа опухшая, будто с перепоя. Созрел видать голубчик для тюряги!
Нахлынувший восторг от долгожданного зрелища, заставил Серафиму Федоровну нелепо подпрыгнуть и захлопать в ладоши. 
       Ой спасибочки вам - сыночки мои! Уважили инвалида, защитили от безумной семейки праведницу. Причитала она.
       Вали домой – праведница! Отрезал сержант. Дальше наша работа начинается!
       Скопивший на улице народ провожал уазик, сочувствующими вздохами.
       Это надо же, Серафима – стерва, хорошего парня в милицию определила. И за, что? За яблоки! Лучше бы этими яблочками подавилась, старая ведьма …
       Допрос Андрея начинался без особенностей.
       Ну, что падла, отнекиваться станешь?! Не грабил дескать, не бил Серафиму.   Учти, профессорский выкормышь, завтра старуха в фельдшерский пункт пойдет побои снимать и загремишь ты на нары как пить дать! Так, что не ерепенься алконавт и протокол подписывай, глядишь чистуха зачтется.
       Решимость, склонившегося над Андреем сержанта, не оставляла выбора.
       Ну вы тут разбирайтесь, а я пока воздухом подышу. Только смотри, не перегибай!
       Капитану претил дешёвый спектакль, который старательно разыгрывал сержант.   Затушив об подоконник очередную папиросу, офицер открыл форточку выпуская на свободу вонючую парочку.
       Не дрейфь командир, я такого контингента повидал вдосталь. Опыта хватит аккуратно обработать клиента и самим не подставиться. Через пять минут подпишет все, что скажем…
       Ну-ну! Не перегибай говорю.
       Выходя на улицу, офицер отлично понимал, чем все закончиться для задержанного. И когда из-за закрытых дверей сначала послышалась возня, а потом приглушенные стоны, капитан продолжал курить одну за одной, дурманя вопящую совесть. Когда же все стихло он вернулся.
       На стуле, запрокинув голову сидел Андрей. Сержант приговаривая…
       Пей сука!
       Вливал ему в рот конфискованное пойло, предварительно зажав нос.
       Ты, что творишь стервец?! Цепенея крикнул капитан.
       Хватка сержанта ослабла и у теряющего сознание Андрея мелькнул мысль.
       Дно!         
       Молниеносный удар по печени заставил извращенца сложиться пополам.  Конвульсивно глотая недостающие молекулы кислорода, сержант грохнулся рядом с Андреем.  Выходя из опорного пункта капитан твердо решил утром писать заявления.    Но вот какое будет первым, а какое вторым он не знал.
       Развод или увольнение? Вот дилемма!
       Сомневался несостоявшийся добытчик и мент. 
       
                Цугцванг.
       Проходя, по уже до боли знакомым, футуристическим коридорам в сопровождении безмолвного конвоира, Павел Владимирович продолжал лихорадочно обдумывать всевозможные сценарии развития сложившейся ситуации. И почему-то все выводы, к которым он приходил, радужной перспективой отнюдь не отличались.  Пребывая в весьма угнетенном состоянии духа, профессор наконец добрался до комнатушки, которую Фролов гордо именовал личными покоями. Аскетическое убранство помещения чем-то напоминало, купе вагона дальнего следования, за тем лишь исключением, что явно не хватало меняющегося за большим окном пейзажа и равномерно раскачивающейся накрахмаленной занавески. Собственно говоря, самого окна тоже здорово не доставало. Незнакомец, вкратце объяснив, правила пользования всеми хитроумными приспособлениями для удовлетворения естественных нужд тихо удалился, предварительно оставив на маленьком столике шариковую ручку и несколько листов бумаги. Оказавшись, наконец, совершено один, профессор как подкошенный рухнул на аккуратно застеленную по всем армейским канонам кровать и тяжело вздохнул.
       А ну вас всех в баню!
       Затемнение!
       Скомандовал он. Стены комнаты плавно поменяли свою проницаемость для проникающего со всех сторон пронзительно белого света. В помещении воцарился так необходимый для Павла Владимировича сейчас, полумрак. Сняв совершенно бесполезные в темноте очки, профессор тщательно растирал онемевшую переносицу, упорно стараясь сосредоточиться. Но мысленная чехарда, царящая в разболевшейся голове, наотрез отказывалась связаться в единую цепь рассуждений. Не в силах более бороться с одолевающей мигренью ученый вслух произнес сакраментальную фразу.
       Утро вечера мудренее.
       Кряхтя, повернув измученное тело набок, и закрыв глаза, дока попытался уснуть. Спустя пару секунд, за его спиной послышался голос Шорпея.
На вашем месте я бы не стал откладывать принятие столь важного решения на завтрашнее утро. Мудренее оно по определению не станет, в виду краткосрочности вашего визита сюда.
       Засыпающего профессора будто обдали ледяным душем, а признаки умиротворяющей неги улетучились безвозвратно, словно их и не было, оставив ученого один на один с пульсирующей в висках болью.
       Боже правый, дайте же мне покоя хоть на минутку! Вы же видите я сейчас не в состоянии принимать решения, адекватные ситуации.
       С мученическим выражением лица Павел Владимирович оглядел темную комнату.    На противоположной стене ему явился анфас директора института. Это зрелище выглядело настолько нелепо, как если бы кому ни будь, пришло в голову, прилепить дорогие фотообои на неподходящей для этих целей стене кирпичного забора. Каменный взгляд Шорпея холодно взирал на измученного ученого.
       Все, что нужно, для того чтобы прийти в себя, профессор, вы найдете тут.
       Руководитель глазами указал в угол помещения, где располагался черный куб, уменьшенная копия комнаты, где произошло их первоначальное знакомство. Тщательно обследовав содержимое прибора, Павел Владимирович обнаружил там предмет, здорово смахивавший на упаковку обычной жевательной резинки. Повертев его в руках, дока вопросительно взглянул на Шорпея.
       Вам необходимо воспользоваться одной третью пластинки, положив ее под язык. Да и учтите профессор, передозировка этого препарата в вашем возрасте крайне нежелательна.
       Ученый без видимого желания выполнил рекомендованную процедуру. Едва загадочное лекарство попало по месту назначения, оно тут же начало растворяться, при этом выделяя, попросту ураганный вкус мяты. Не в силах больше терпеть заполнивший всю носоглотку одуряющий запах, дока скривился. Но эффект который в результате применения панацеи был достигнут, впоследствии ошеломил даже повидавшего виды биолога. Головную боль в одно мгновение, как рукой сняло, а ясность мысли была такая о которой дока последние лет двадцать и мечтать бы не мог. Следующим ощущением, было непреодолимое желание непременно и как можно скорее покорить Эверест или на худой конец Монблан, и ученый ни на минуту не сомневался в том, что это изначально бредовая идея, реальна в принципе.  Переизбыток внутренней энергетики так и просился вырваться наружу. От основательно подзабытых ощущений, присущих разве, что пятилетнему ребенку, тело в раз помолодевшего профессора передернуло. Обратив внимание, что нужный для него результат получен, Шорпей заговорил.
       Пожалуй, профессору хватило бы и четвертинки. Когда же, вы наконец мысленно переплывете Ла-Манш, а заодно всю Атлантику туда и обратно, а вашего задору хоть немного поубавится, я буду готов продолжать разговор серьезно.
Борис Сергеевич, со мной все в полном порядке, и, по-моему, теперь я готов общаться сутки на пролет.
       Я очень рад, что наш «Тонусный реабилитатор», вам пришелся по вкусу.    Вещица весьма действенная, особенно для спецназовца, которому днем и ночью, без сна, приходится ползать по мало знакомой местности. Однако все это лирика. А суровая правда жизни такова: Вы Павел Владимирович, фигура для нас ключевая. Ваш опыт и знания как воздух необходимы, для решения этой архисложной задачи. Я прекрасно вижу и понимаю, что вы испытываете по отношению к нам, и к такой весьма щекотливой теме, как различные манипуляции с геномом человека. Но уверяю, подобные работы ведутся не только у нас, и все те высокопарные слова, которые несутся с трибун западных политиканов, яйца выеденного не стоят. Можете не сомневаться, это проверенный факт. Это гонка, гонка совершенно новых, невиданных доселе вооружений. И во многом от того, кто первый преуспеет в ней, будет зависеть уже не наша с вами судьба, и не судьба наших детей, а скорее всего наших внуков и правнуков. Мы попросту не можем себе позволить не воспользоваться вашим гением во благо нации. Тем более, что в ближайшей перспективе альтернативы Вам как ученому генетику, к сожалению, нет. Только поймите правильно, у меня нет ни малейшего желания опускаться до примитивного шантажа или запугивания, хотя не скрою, такие возможности имеются и даже с избытком, гораздо приятнее продолжать работу с человеком идейно сочувствующим нашей проблеме.
       Удивительное дело, Борис Сергеевич, обласкав мое эго, вы не упустили возможности слегка, так сказать припугнуть меня, а подытожили, поставив весьма эффектную националистическую точку. Когда господь раздавал таланты, дар убеждения вам перепал сторицей. Но в вашей логике наблюдается некий диссонанс. Я вот, например, совершенно не уверен, что манипуляции с генами, могут привести к положительным для наших внуков и правнуков результатам. Не думаю, что счастливому дедушке Шорпею, доставит особое удовольствие потрепать третье ухо любимому внучку?
       Не перегибайте профессор! Разговор об изменении генетического кода человека не идет, вы это хорошо знаете.
       Лиха беда начало! Ведь это же, как вы изволили выразиться гонка, и судя по всему кольцевая. Стоит только стартануть, и финиш мы увидим не раньше, чем через столетие, а то и вовсе остановиться будет не под силу. Примера с ядерным оружием вам очевидно мало!
       Павел Владимирович, вы неисправимы. Однако не стоит так пессимистично смотреть на вещи. По сути, Вам всего на всего, предлагается поучаствовать в закрытом эксперименте, результат которого, несмотря на всю нашу браваду, увы, неоднозначен.
       Дока искоса взглянул на Шорпея. Он отлично понимал, что продолжать бессмысленную перебранку, дело безнадежное. Максимум чего он может добиться, это незначительной отсрочки принятия им окончательного решения, но не более того. Перспектива ответа «Нет», приводила профессора к состоянию глубокой депрессии, настолько глубокой, что даже принятое им, всемогущее лекарство было бессильно, справиться с нахлынувшей апатией, навеянной миражами смирительных халатов, бесконечных уколов и неудобной койкой в настолько популярном здесь, стационаре.  Приняв же предложение, во-первых, он шел вопреки, научной этики, непримиримым приверженцем которой был. Во-вторых, как бы не закончился эксперимент, его окончание отнюдь не сулило профессору грома оваций и всемирного признания, а ввиду слишком хорошей осведомленности о деятельности института, все равно приводило к неотвратимо маячившей психиатрической палате. Но второй вариант, во всяком случае, имел хоть и не очевидные, но все же оптимистические вариации.
       А каковы гарантии моей неприкосновенности, в случае утвердительного ответа?
       Профессор, вам даже не стоило задавать этот вопрос. Все ваши сомнения очень легко считываются с вашего лица. Мне не совсем понятно, о каких гарантиях идет речь, но вполне возможно, если вы удосужитесь взглянуть, на условия предлагаемого вам контракта, ваши опасения рассеяться.
       В комнате появилось освещение, вполне достаточное для чтения. Павел Владимирович компенсировав близорукость ненавистными очками, бегло ознакомился с предложенным договором. Изучая документ, он несколько раз удивленно приподнимал брови, при этом неопределенно хмыкая. И тут совершенно неожиданно для Шорпея, схватив ручку, дока поставил свой автограф на последнем листе.
       Ваша взяла! А теперь, дайте, наконец, мне остаться наедине с самим собой!
       Директор снисходительно улыбнулся.
       Условия контракта действительно жесткие, но вполне приемлемые и согласитесь справедливые. Я буду вам очень благодарен, если вы не сочтете за труд, переслать сей документ по нашей необычной почте. Кстати говоря, в телепортаторе вы можете прямо сейчас обнаружить весьма эффективное снотворное.   Оно нейтрализует действие предыдущего препарата и позволяет организму без побочных осложнений полностью восстановиться. Я сам нередко прибегаю к его помощи, поверьте завтра вы себя просто не узнаете. Да и подумайте над нашим предложением о возможно необходимом для вас, проверенном помощнике. Вам предстоит работать по большей части в малознакомом окружении, по собственному опыту знаю, что это может сильно сказаться на общей производительности.
       Убедившись, что ученый выполнил все рекомендованные им мероприятия, Шорпей пожелав спокойной ночи, исчез с изображения на стене. Экран сменила живописная картина вечернего черноморского побережья, а поочередно набегавшие на прибрежную гальку пенистые волны сопровождались раскатистым шепотом, засыпающего соленого «великана», да редкими криками суматошно охотившихся на горизонте чаек. Павел Владимирович в ожидании действия чуда снотворного, постарался поудобнее разместиться в расслабляющих объятиях анатомической постели.
       Еще чего захотели, мало вам одного старого карася в садке, так нет, подавай целое семейство. А с дугой стороны, мне действительно будет трудно одному, среди этих неучей. И какой прок от прожженного до мозга костей теоретика если его идеи некому будет грамотно воплотить в реальный продукт. И потом, я здесь менее суток, а от этих физиономий уже тошнит так, что хоть волком вой. Нет,   Шорпей прав, без соратника будет действительно туго. Но кто, кто может мне помочь и поддержать в такой ситуации?
       Кандидатуре напрашивалась сама собой, но дока упрямо гнал эту мысль от себя, старательно перебирая в уме различные, мало подходящие варианты.
       Пожалуй, лучше Светланы, помощника, мне не сыскать.
       Их непродолжительный студенческий роман, а затем тесная работа в стенах родного институту, плюс ко всему ее недюжинные способности как микробиолога, все говорило за этот выбор. Не осознавая, что движим более собственным эгоизмом, нежели желанием плодотворно послужить науке, Павел Владимирович очередной раз взялся за перо. Набросав на чистом листе короткий текст оправдательной записки для коллеги, профессор уснул с чертовки неприятным ощущением, нашкодившего мальчишки.

                Ферзь.
       Зависть и жадность Боря, удел бедных. А для птиц нашего полета, найдется парочка других слабостей за которые краснеть перед прессой не придётся. Вот я, например, гневить Бога давно перестал, благотворительностью занялся. Гуманитарные контакты с братьями по разума налаживаю. Помогаю сироткам новых американских пап да мам сыскать, очень модная тема нынче. От того, в канун грядущего миллениума с чувством глубочайшего душевного равновесия отбываю на Бермуды. И там дорогой мой Борис… «пропасть на дне колодца как в Бермудах на всегда»! А, что дружище «На троих его даешь»?
       Идея не дурна, только я уже столик в Петронасе на всю ночь заказал. Хочу утреннюю зорьку глядя на Тихий океан встретить, в обществе очаровательных психопатов, ожидающих очередной апокалипсис.
       Каждому свое, мой милый, каждому свое.
       Задумчиво покачал головой, советник по экономике Друнов.   
       С чего это вдруг старик, в неурочное время расширенный состав собирает?    Неужто уверовал, что Куранты новогодний спич испортят?
       Помощник по делам липового содружества, Гаюнов пожал плечами.
       Сам удивляюсь! Последнее время, такие посиделки в узком кругу проходят. С другой стороны, баба с воза, кобыла в курсе дела…
       Пышно украшенный холл кремлевской резиденции заполнялся людьми. В ожидании приглашения, присутствующие облюбовав углы, сортировались в клубы по интересам.    Силовики соорудив плотный круг о чем-то тихо переговариваясь, изредка бросая в сторону гражданских полные презрения или недоверия взгляды.    
       В дверях появился ординарец, гордой осанкой приглашая собравшихся.
       В сонном полумраке, на титульном кресле сидел стареющий Гарант, наблюдая по переносному «Фунаю» перипетии «Большого шлема».
Рассаживайтесь как обычно по ранжиру, по весу и по жиру.
       Едва отвлекшись от зрелища буркнул он. Скрепя начищенной до блеска обувью и царапая паркет ножками стульев, приглашенные молча занимали свои места.     Президент исподлобья оглядел всех.
       Тааак…. Кажется, все в сборе… и в правильном порядке!
       Грозно сообщил он, делая длинные паузы.
       Помедлив немного, собираясь с мыслями и выпячивая нижнюю губу, Гарант продолжил.
       У нас есть проблема! Николай Николаевич, ты в курсе… доложи-ка, как дело было.
       До этого держащийся особняком премьер Рыбаков, тихо поднялся и подойдя к карте откашлялся в кулак.
       Всем хорошо известно, что два месяца назад произошло очередное ЧП с грузовиком который стартовал с северного космодрома. Хочу сразу заметить, катастрофы стали приобретать хронический характер и, что примечательно неприятности случаются только с коммерческими пусками. Последний должен был доставить на орбиту европейский спутник связи. В качестве реакции на случившееся, посольство одной уважаемой державы, прислало уведомление о приостановке действия многолетнего и надо заметить весьма выгодного контракта. Но и это еще не все, по имеющейся у спецслужб информации…
       Премьер бросил взгляд на человека в генеральской форме. Тот многозначительным кивком подтверждал сказанное.
       Потенциальные зарубежные заказчики, в срочном порядке пересматривают планы в отношении России, переориентируясь на конкурентов. Результатом этих событий может стать полная потеря этого рынка. И это не смотря на практически демпинговые расценки…
       Господин президент, вы позволите?!
       Экономист Друнов, с видом знающего отличника, потянул руку.
       Гарант сурово мотнул головой.
       Поливай Степаныч…
       Если я правильно понимаю наши ракеты ломаться начали? Что-ж, значит надо усилить контроль, понаддовать исполнителям как следует и все пойдет как прежде, будем бороздить так сказать, просторы…
       Надо бы контроль за выплатой зарплат усилить!
       Щелкнул от злости каблуками представитель военной приемки. Гарант-же, еще больше насупился и потрясая кулаком громыхнул.
       Ты Степаныч, тут хвоста не накручивай. Мне голодные бунты на Горбатом мосту надоели… И учти, «оборонка» это наше ВСЕ, людей в обиду не дам, так и знай!
       Воцарилась гробовая тишина, мало кому хотелось попадать под незаслуженную раздачу. Затянувшуюся паузу решился прервать Премьер.
       Мы досконально проверили всю цепочку по производству и доставке ракет на стартовый стол. Чего греха таить, вскрылось много интересного…
       Премьер опять посмотрел на молчаливого генерала и получив очередной раз одобрение кивком, продолжил.
       Но здесь совсем другой случай, к которому наши разгильдяи отношения не имеют. Дело в том, что с момента старта до практического выведения на нужную орбиту, аппарат летел безупречно. Телеметрия была близка к идеальной, однако незадолго до окончания миссии, один из датчиков стал фиксировать резкий рост температуры, причем там, где греться было попросту нечему. Косвенные-же улики говорят о внешнем воздействии… 
       Президент округлил глаза, да так, что окружающие забеспокоились о его здоровье.
       Неушто неопознанные шалят?!
       Премьер снова откашлялся и едва сдерживая улыбку, заметил.
       Не исключено, однако в таких случаях я прежде всего задаю себе вопрос «Кому это выгодно и у кого могут оказаться такие возможности?»
       Нуу…!!!
       Гарант привстал и будто разыскивая среди присутствующих подлого марсианина, свирепо огляделся. Гражданские побледнели и как по команде скрестили ноги. Накаляющаяся обстановка, срочно требовала разрядки, ибо в любой момент могла перерасти в череду громких и совершенно бессмысленных отставок.    Гипнотически ровная интонация Премьера, волшебным образом нивелировала остатки нарастающей конфронтации.
       Думаю, для того, чтобы разобраться, нам стоит выслушать мнение специалиста!
       Гарант громко выдохнул и вернулся на исходную, следом расслабили колени гражданские. До того молчаливо кивающий генерал встрепенулся и чеканя каждый слог, будто на плацу, сообщил.
       Наши люди продолжали работать в штатах, даже после Рейкьявика. Добрые намерения вероятного противника, попросту надо было перепроверять. Особенно в части прекращения работ по внедрению супостатом программы стратегической оборонной инициативы, в просторечии «космического зонтика» от нашего удара возмездия. Информация шла противоречивая, с одной стороны бюджет на исследование программы «Звездных войн» резко сокращался и к концу девяносто пятого года сошёл на нет окончательно. С другой, Конгресс, резко увеличивает финансирование якобы гражданских программ Космического агентства, для научного изучения глубокого космоса.  Формально Пентагон был не приделах, но, что характерно исполнителем уже закрытой программы, а также всех новых, оставалась одна и та-же американская компания…
       Это предыстория, что у Вас есть по существу?
       Торопил Премьер. Генерал пошелестел бумагами в бардовой папке с гербом, и в результате в его руке возник обложенный со всех сторон красными штампами документ, который он молниеносно передал Гаранту.
       Наши источники сообщают, причем информация идет как по военным, так и по дипломатическим каналам, дескать сто процентной информации о истинном предназначении уже выведенных на орбиту, так называемых «телескопов» нет.
       Все началось с пресловутого «Хаббла», запущенного с помпой в девяносто третьем. Однако после удачного старта, что-то пошло не так и, чтобы не дразнить любопытствующую публику, Пентагон под фанфары местной прессы устроил целую спасательную операцию.  Только после того как, спешно присланные «спасатели Малибу» частично демонтировали ударный комплекс, телескоп смог увидеть вселенную.  Но даже этот чудовищный прокол не остановил экспериментаторов. В течении нескольких лет по программе «Эксплорер», было выведено еще четыре аналогичных телескопа, последний… «FUSE» летом этого года. И все бы ничего, но сопоставив траектории наших аварийных пусков и орбиты этих телескопов, получилось вот что…
       Генерал протянул президенту еще один лист.
       Я постараюсь резюмировать…
       Премьер смотрел на участников совещания, понимая, что для многих сейчас приоткроет содержимое ящика Пандоры ….
       Мотивированный прогресс штука сложная… особенно когда попросту воняет безумной прибылью. Нездоровый авантюризм всегда был отличительной чертой конкистадоров, и с тех пор мало, что изменилось. У нас-же, прямых доказательств соучастия заокеанских хулиганов в наших проблемах, нет…
       В голосе Премьера появилась сталь.
       Пока нет!.. Но если подтвердиться, что «американская братия… свихнулась по нашим понятиям», вооруженного столкновения нам не избежать…
Дааа… дела! Ты, Рыбаков по своим каналам проблему решай, Бог тебе в помощь! А вы дармоеды…
       Президент исподлобья взглянул на рефлексирующих политиков.
       Общими усилиями заказчиков возвращайте! Посему, для присутствующих праздничные вояжи отменяются. А потом… потом и на Багамы с чистой кредитной историей можно…
       На Бермуды, Федор Николаевич.
       Хмуро поправил Гаранта, Друнов.
       Тебе Степаныч куда угодно можно, но только после того кода ты на Рублевке мое новогоднее поздравление послушаешь…  Персонально для тебя сочинял, «порадовать» хотел!
       Друнов покидал совещание с недобрыми предчувствиями, остальные разбредались стараясь расшифровать загадочное послание Гаранта.
Когда все разошлись президент тяжело поднялся с удобного во всех отношениях кресла.
       Николай, я в толк не могу взять, на кой эта шпана тут понадобилась?!
       Федор Николаевич! Я очень надеюсь, что информация о наших подозрениях дойдет до адресата как можно быстрее. В данном случае «казачек» нам добрую услугу может оказать, авось, злодеи поостерегутся, и беспардонно хулиганить не станут…
       Гарант грустно улыбнулся
       Дерзай парень, почему-то я тебе верю.
       Спустя пару дней на Капитолийском холме, проходила вечерняя планерка.    Вальяжно рассевшиеся вокруг журнального столика, персонажи блаженствуя, распивали ароматный кофе, покачивая в такт раскатистым залпам праздничного салюта, остроносыми ботами.
       Ходят слухи, что «наш» политический тяжеловес активно подыскивает себе приемника? Этот процесс нельзя пускать на самотек… Подключайте все имеющиеся в нашем распоряжении силы и средства!
       Приоткрыв штору, хозяин кабинета наблюдал за рождественскими фейерверками.
       Все шеф?!
       Абсолютно все!
       Мне кажется мы очень рискуем подорвать доверие русских.
       Знаю, но у доверия есть два очевидных политических минуса, обещания начинают тянуть ко дну как гири, а эмоциональная привязанность мешает трезвому расчету. Это как первый раз влюбиться, магическая пелена есть, а денег нет.
       А, что решаем с пусками русских, источник не на шутку встревожен?!
       Зачем излишние волнения, не пойман не вор…
       Спикер саркастически улыбаясь, оглядел присутствующих.
       Ни чего личного, мы просто намекаем, что в этом бизнесе они лишние.  Боливар двоих не вынесет - классика! Пускай космических туристов на «ржавом такси» катают… До тех пор, мой дорогой, пока я на поляне перед домом буду стричь газон, а не копать картошку как русские, меня не переубедить, что мы великая нация. И этот статус-кво, любой ценой надо сохранять на благо всех нас.
       А мнение президе…
       Мнение?!... Пускай эта «хромая утка», за гардинами телок лапает. Нам-же на перспективу работать надо. Продолжайте обстрел коммерческих рейсов, и точка!

                Миттельшпиль
       Сон профессора изобиловал пестрыми и ароматными картинками юности, будоража давно уснувшие инстинкты. Его бы так и продолжала раскачивать лодка Морфея, если бы посреди мелькающих нимф, сначала где-то вдалеке, а затем все ближе и ближе не послышался знакомый голос.
       Просыпайся… ну-же просыпайся, старый балван!
       Воображаемая лодка опрокинулась и вместо убаюкивающих движений профессор почувствовал, как чья-то рука нахально треплет его плече. В неразберихе все еще блуждающей дремоты, Павел Владимирович пару раз попытался отмахнуться, едва не угодив Светлане по лицу.
       Да ты еще и драться вздумал, гадёныш?! 
       Профессор подпрыгнул, как проспавший восход Солнца петух. Сперва дико озираясь совершенно ошалелым взглядом, затем не веря глазам он уставился на коллегу, будто перед ним сидела мумия давным-давно почившего Рамзеса, второго или третьего дока все равно бы не разобрал. Несколько успокоившись, Павел Владимирович нацепил очки и уставившись в пол, монотонно стал растирать себе виски.
       Паша ты пришел в себя? Ты соображаешь где мы и, что мы тут делаем?!
       Светлана создавая небольшую паузу, решила дать возможность ее другу и коллеге начать излагать мало-мальски внятно. При этом свой настрой получить ответы на все интересующие ее вопросы не теряла, а поднявшись с постели и похлопывая в ладоши только усиленно этот настрой подогревала.   
       Света прости, я был вынужден тебя вызвать… Хоть в петлю лезь, как все по дурацки получилось….
       Ты, что там бормочешь? В какую петлю?! Вразумительно и с самого начало расскажи, какого лешего, какие-то люди, меня практически насильно запихнули в этот лифт, который почему-то ездит не вверх, а вниз! И это дружок, все потому, что утром я получаю записку и как последняя дура бросив сына спешу на помощь мирно сопящему, старому авантюристу!
       Смерть как кофе хочется?!
       Профессор жалобно косился побитой собакой на Светлану. Возмущенно хлопнув себя по бедрам, та свирепо сверкнула глазами.
       Нет вы посмотрите, я ему про Фому, а он мне про Ерему!
       В эту минуту в комнате появился человек в целлофановых «доспехах».     Голосом способным поднять из могилы все того-же, приснопамятного Рамзеса, визитер пригласил на завтрак, озадачено хлопающих ресницами ученых. По дороге, как потом оказалось в трапезную, Павел Владимирович попытался вкратце изложить свою версию событий, которые случились с ним накануне. Светлана слушала, и если бы не обстановка вокруг нее, готова была срочно вызывать неотложку, фонтанирующему эмоциями профессору.
       Угомонись Паша, дай систематизировать твой бред!
       Завтрак не отличался разносолами, но все, что требовалось организму для начала полноценного дня имелось с избытком. Завершив самообслуживание пара уселась за столик так, чтобы видеть всех и стараться не привлекать особого внимание к себе. Оба молчали и каждый о своем. С наслаждением хлюпая долгожданным кофе, Павел Владимирович украдкой посматривал на вновь приходящую голодную публику.  Вчерашние знакомцы спешно поглощали сытную кашу, воровски озираясь. А встретившись взглядами с профессором от чего-то стыдливо тупились, и еще больше налегали на бутерброды, богато сдобренные сыром и ароматной ветчиной. Через какое-то время до профессора стало доходить, что добрая половина приглашенных на завтраке отсутствует. Хорошо осознавая какой выбор они сделали, Павел   Владимирович едва нелепо не поперхнулся яичной скорлупой.
       Боже, как же я слаб! Закашлялся дока.
       Паша, но почему-же ты не отказался?
       Может струсил, а может… да нет, пожалуй, струсил. Стыдно то как!
       Да уж… черные полосы сами по себе не накрывают, стоит один раз поддаться страху и на, получи по полной программе. Хотя, кто знает, в какую полосу вступил ты и втянул меня за компанию. Однако уныние тяжелей чем сама проблема, авось у этой истории будет не совсем грустный конец.
       Подытожила Светлана вставая из-за стола. У входа их уже ждал провожатый.
       У вас сегодня еще одна встреча.
       Проиерихонил он, увлекая за собой, и минут через десять они оказались у комнаты с едва прозрачными стенами на которых угрозой пульсировало слово «КАРАНТИН». Недолго потоптавшись в нерешительности у околицы инфекционного бокса посетители вошли. 
       Посреди просторной комнаты возвышалась ортопедическая кровать, вокруг которой прилежно расставленное медицинское оборудование, соединялось путанным клубком разноцветных проводов и трубок. Пара мониторов у изголовья, непрерывно транслировала данные отсутствующего пациента. В дальнем и темном углу, что-то брякнуло, будто неуклюжий лаборант опрокинул склянки с анализами. Из сумрака показалось инвалидное кресло. 
       Здравствуйте Павел Владимирович, с вашей спутницей я не знаком, но уверен, выбор вы сделали верный. Знаете, это с моей легкой руки вы оказались в институте.
       Мы знакомы…кто вы?!
       Профессор слегка поддался вперед, пытаясь разглядеть говорившего.
       И если нужен был только я, зачем столько народу сцапали? 
       В таких структурах как эта, всегда отдают предпочтение коллективному разуму, пологая, что он переможет любую индивидуальность. Глупость конечно, но очевидный плюс тоже имеется, виновного в провале сложнее искать.
       Скорее выбор богаче…
       Ха, а вы мне казались человеком, воспитанным в духе социалистического коллективизма… «нам песня строить и жить помогает…» и все такое. Видимо я приятно ошибался!
       Незнакомец устремил свою «колесницу» в направлении гостей. Наконец его можно было разглядеть полноценно. Скроенная по фасону простыня, полностью прикрывала его нижнюю часть не давая предварительно сформировать диагноз, а резкие черты зеленоватого лица и впадающие щеки говорили опытному биологу о весьма печальных перспективах пациента.
       Да мы знакомы, но шапочно. Несколько лет назад я приезжал из Питера на ваши лекции, испить заветную чашу знаний. Результатом этого голодного до истины безумия явилось вот, что.
       Незнакомец приподнял полу покрывала обнажая ноги. Склонившись, другой рукой он достал из-под себя стеклянную емкость, наполненную мерцающим БАМом.
       Светлана ахнула.
       Вам же уже демонстрировали это чудо биологии? И, наверное, рассказали кучу небылиц о том, как это появилось на свет Божий?
       Недоверчиво поглядывая на протянутый сосуд профессор утвердительно мотнул головой. Незнакомец аккуратно вернул необычную утку на место.
       Теперь мое естество на радость изумленной публики возвращает чашами полученные знания, практически в неограниченном количестве.
       Повинуясь милосердному импульсу Светла подошла и попыталась помочь усесться больному в кресло. Но едва она протянула руку, как пациент истошно вскрикнул.
       Не трогайте меня, это опасно!
       Светлана удивленно отпрянула.
       Нет я не заразен, но эта гадость оберегает меня от постороннего вмешательства не давая возможности полноценно общаться с людьми. Она использует меня как реактор для самогенерации и практически во всем видит потенциальную угрозу.
       Профессиональное любопытство профессора постепенно взяло верх над ситуацией. Солидно пододвинув свободный стул он уселся на против незнакомца, сверля того взглядом опытного эскулапа.
       Ну-с коллега, поведайте нам свой анамнез!
       Вы все-таки любопытны, как мы все, но это свойство любого творчески развитого человека. Совсем недавно мне пришла в голову одна мысль, от чего думаю, не все умные люди способны на гениальность, а все гении так похожи на глупых детей, а? Да вот хотя бы он…
       Пациент кивнул в сторону портрета Эйнштейна. 
       И вот, что приходит на ум - большинство хорошо образованных умников получают знания для того, чтобы потом блистать ими, выпячивая замысловатые формулы словно ордена на параде тщеславия. Но, что-то теряется в тот момент, когда энциклопедическая вакханалия вытесняет цель, для которой она была получена.  Умники перестают задавать сами себе, казалось бы элементарные вопросы. Такие-же простые как у гениального Ньютона: «Почему упало яблоко?». Вопрос казалось бы детский, но вот полученный ответ, позднее помог человечеству приблизится к звездам.
       Однако стоило бы представиться. Меня зовут Петр, фамилия Райский… это не тот, что брякает ключами встречая заблудших в райских кущах… по образованию я инфекционист.
       На этот раз Светлана благоразумно сделала пару шагов назад.
       Нет, нет я повторяю вам, заразы тут нет. Вы в безопасности если не прикасаетесь ко мне.
       Продолжайте прошу вас…
       Профессора попросту раздирало любопытство.
       На втором курсе медицинского, руководство решило по разнарядке или в целях расширения кругозора, отправить студентов на демонстрацию нового документального фильма. Кажется, он назывался «Группа риска». Страсти господни! Неокрепшая, еще детская психика не смогла пережить без последствий, кадры страдающих людей от новой чумы. Иммунодефицит только начинал овладевать умами врачей, а у больных - защитными клетками.
       Вдохновившись идеей непременно спасти человечество, я с поразительной настырностью начал грызть гранит, параллельно загрызая вопросами преподавательский состав, у которого спустя совсем немного времени появилась устойчивая аллергия на мою физиономию. Помыкавшись, я понял, что обложившись научными статьями и голой теорией, дело с мертвой точки не сдвинуть. Тем более, что уровень моих консультантов явно не дотягивал.
       Перевод на заочку, сами понимаете для медика дело невозможное и поэтому переговорив с деканом, я выпросил параллельно с обучением интернатуру, благо характеристики этому не препятствовали. Профессор, вы даже представить себе не можете как на меня смотрели однокашники, когда узнали, что я напросился обычным лаборантом в первый питерский диагностический центр. Но поверьте, не покручивание пальцем у виска ни бессонные ночи не способны были меня остановить. Я был счастлив, сделать еще один шаг к заветной мечте.
       Новая работа дала мне возможность общаться со смертельным вирусом тет-а-тет. И, что может быть значительно важнее, с людьми – разными людьми. Я видел брезгливо сплевывающих в урны курилок врачей, в захлеб обсуждающих пациентов.  Держал трясущиеся руки грешников, в ожидании результата анализа. Заглядывал в глаза обреченных. Удивлялся беспримерной добродетели простой уборщицы. Какое это чудо – человеческие эмоции!   
       Обогатившись всем этим сполна, как-то ночью я прозрел. Я задал себе тот самый простой вопрос. Почему этот гад настолько неуловим? Да потому, что мал – чудовищно мал. И тут мой мозг заработал иррационально. А почему имея в своей основе генную цепочку, вирус не ведет себя как обычная клетка, у которой единственная цель – созидать, а не разрушать? На утро у меня созрела идея, на первый взгляд безумная. Мне нужен белок, который работал как обычный пылесос.  Нет, пожалуй, не обычный, в задачу белка входило не просто очищение от заразы, а полное объединение с вирусом, тем самым умножая его размеры. Теоретически мишень увеличивалась, позволяя здоровым еще клеткам иммунитета, уничтожать ее безошибочно и молниеносно.
       Все было красиво в теории, однако знаний о генной инженерии явно не хватало. Едва получив отпускные, я тут-же подался в Москву. Профессор, ваши лекции — это что-то! Рассказывать о сложном так, будто на твоих глазах жарят банальную яичницу, надо уметь -  браво! 
       Павел Владимирович, стесненный неуклюжим комплементом улыбнулся.
       Мерси коллега…
       Да, что там мерси, не прибедняйтесь. Как бы там ни было ваши лекции придали мне новый импульс, но одержимость еще никого до добра не доводила …
       Если б я догадывался о последствиях, учил бы иначе. Мудрее! Заметил профессор.
       Дока и Петр смотрели друг на друга, словно апостол на жреца.
       Нас таких много, и для всех вы Ариной Родионовной стать не сможете.   Продолжайте, прошу вас, дарить ученикам идею! А вот с моралью… разбираться должен каждый - сам в себе. Ведь я даже представить не мог, когда приступал к своим опытам, что удастся синтезировать универсальное лекарство от любых вирусов – панацею! Но лучше сейчас по порядку… 
       Опыты шли сложно. Мешало буквально все, любопытство глумливых завистников, недостаток времени и средств. А больше всего мешало неверие, неверие в себя!  Временами подходила черта за которой я видел пропасть неудачи, пропасть впустую потраченного времени, пропасть банкротства идеи! Руки опускаясь, сами тянулись к скальпелю, но и это удалось преодолеть, и спустя два года синтез удался.
       Первоначальные испытание в пробирке ошеломили меня. Белок работал, и не просто работал как задумано. Мало того, что вирусу элементарно удавалось впрыснуть свое генетическое чрево в ловца патогена и образовывать тем самым легкую мишень для уничтожения, так вдобавок, белок после первичного заражения притягивал к себе вирусы как магнитом, находясь на приличном от них расстоянии. Я повторял, повторял и еще раз повторял опыты, очищение от скверны подтверждалось на все сто! И тут возник вопрос, пожалуй, главный вопрос «Что дальше?» ...
       Вы не поставили в известность коллег?!
       И, да и нет. Недолго я пробовал обнародовать это открытие, но натыкался чаще всего, на скользкие от алчности глаза и руки. Обозлившись на весь мир, я замкнулся окончательно. Собственная ж алчность жаждала признания, а моя гордыня решила испытывать лекарство на себе.
       Вы себя заражали?!
       Светлана, от изумления хлопнула в ладоши.
       Да, и не скрою это было страшно, очень страшно, но только первый раз.
       Еще и не раз?! Не понимаю такой беспечности…
       Не раз и не два. Испытав препарат на себе и добившись как мне казалось полного излечения, я решил испробовать его на других смертельных вирусах.  Самолюбование затмило мой разум, не дожидаясь уверенного излечения от одной инфекции я заражал себя другой, наблюдая в микроскоп процессы, которые волновали меня больше чем собственная безопасность. И не зря, мое открытие работало одинаково эффективно с любым известным науке патогеном.
       Поднявшись со стула, профессор принялся расхаживать по комнате словно запертый в клетке лев.
       Я горд, что к таким результатам имею косвенную причастность. И считаю, что лекарство, непременно должно найти пациентов. Иначе все бессмысленно!
       Петр горько хмыкнул.
       Профессор я же сказал вам препарат борется с любыми инфекциями - с любыми!    Вы же не захотели бы истребить, ну скажем всех женщин…
       Вы рехнулись?! Оскорбилась Светлана.
       Я образно. Без вас прекрасная незнакомка, жизнь не возможна и истреблять такое чудо варварство, но и без вирусов мир зачахнет. Убивая одних, другим инфекция дает возможность стать сильней. Для слабого-же пола, цель существования путаней…
       Философствуя, итожил больной.
       Пожалуй, вы правы! Нельзя отпускать открытие в плавание не понимая последствий… И все равно с этим надо, что-то делать!
       Мириться с тупиковой ситуацией дока явно не собирался.
       Теперь нельзя. Когда, блуждающий в моем не долеченном организме белок получал от каждой новой инфекции все больше опасных генов, мутации приобрели необратимый характер и спустя немного времени – он ожил. Да-да ожил, поедая меня изнутри и размножаясь! Страх погнал меня к военным. Я надеялся у «кузнечиков» найти лекарство от собственных заблуждений. И вот я здесь. Меня лечат, точнее поддерживают на плаву. В залог я даю БАМ, а они решают, что с ним делать дальше.  Все права на это дерьмо у них, а я выторговал запрет на передачу формулы панацеи людям. Лекарства больше не существует – это табу!
       Ах как жаль, как жаль!
       Покачивая головой причитал дока.
       Незаметно подойдя к пациенту, Светлана ласково положила ладонь на его лоб.     Молниеносный удар током скрючил ее пальцы, помутив рассудок. Но рука женщины продолжала уверено дарила заботу и понимание не взирая на боль. Спустя секунду испытание кончилось. БАМ изучал намеренья наглой незнакомки, едва покалывая кончики пальцев тревожными импульсами.
       Меня зовут Светлана. Тихо представилась женщина.
       Петр удивленно поднял глаза.
       Он вас не тронул?! 

                Эндшпиль.
       Металлическая дверь с лязгом, открыла неприглядный интерьер тесного КПЗ.
       Ну и вонь, одуреть можно! Посетителя шатнуло.
       Синеющий душой и телом контингент, боязливо вжимался в холодные стены, пряча глаза от внезапного яркого света. 
       О! Надо же - алкоголики в панике… Сержант, где тут наш спаситель?
       Громыхая увесистой связкой ключей, форменный страж указал на ржавый пол, где испуская зловонный запах и слюни, сладко посапывал еще пьяный Андрей.
       Я его амнистирую. Командир подготовь-ка сей организм к транспортировке.
       Охранник потянулся за резиновым помощником.
       Стой, насилие не наш метод!
       Посетитель поспешил удержать сержанта от грядущих побоев.
       У парня и так наступают не лучшие времена. Попробуем гуманней!
       Брезгливо сплюнув, служитель закона аккуратно пнул Андрея под ребро.
       Подъем вонючка…
       Шевельнувшись, Андрей приоткрыл глаза, мыча, что-то нечленораздельное.
       Что, атмосферный столб на мозги давит?! Хохотнул посетитель. Понесли его к машине…
       А, что мне делать с заявлением граждан, да и протокол уже подписан?
       Сержант резонно демонстрировал испещрённые пасквилем листки.
       Граждане должны научиться различать добро и зло. А эти филькины грамоты-съешь!
       Как это съешь?! Вопрошал уязвленный служитель.
       Посетитель нахмурился и наклонившись к самому уху сержанта, шепнул.
       Желудки и совесть у таких как ты лужённые – переваришь. Ешь тебе говорят!
                ;
       Я не понимаю господа, о каком тупике вы мне битый час вещаете?!
       Шорпей презрительно осматривал с ног до головы каждого из присутствующих.   Тщательно выбирая жертву для морально избиения.
       Вы хоть понимаете, какие средства вложены в вашу работу? И меня не волнуют эти нуклеиновые кислоты или как их там… Хорошо расставим все по полочкам! Ген материнства вы успешно выделили, так?!
       Павел Владимирович за всех утвердительно качнул головой.
       Способности БАМа к регенерации изучены, так?!
       Нуу… более-менее. Вы же понимаете биологически активная масса слишком агрессивна, и методы ее изучения приходится подбирать аккуратно и осторожно. А для этого требуется много времени. Оправдывался профессор.
       Осторожно! Аккуратно! Вы уважаемый профессор не юлите, знаем мы вашего брата! Конкретнее, что показали тесты?
       Хорошо, попробую еще раз перевести с птичьего на русский. Вздохнул профессор.
       Уж извольте любезный Павел Владимирович! И без всяких там молекул, рибосом, нуклеинов и прочей тарабарщины. Торопил Шорпей.
       Тесты доказали, что принципиальная возможность объединения БАМа и человека существует, если ген материнства внедрить в БАМ. Но при этом испытатель «Биоскафандра» должен быть в кровном родстве с донором. То есть, должен быть сыном или дочерью той матери, которая решиться на эксперимент. Это первое и самое главное ограничение!
       Уже хорошо, тупика не вижу! Подберем мы вам подходящую пару, никаких проблем нет…
       Не перебивайте, вспылил дока, я не закончил! Как вам уже известно Петр Райский скончался, отказавшись принимать лекарство. Оставшийся после него запас БАМа тает на глазах, пожирая сам себя.
       Петр Райский дурак! Мы же не будем уподобляться ему и впадать в депрессию на пустом месте?! Подберем кандидатуры меньше чем за неделю… Готовитесь продолжать эксперимент!
       Директор института засобирался. Ученые многозначительно переглянулись, выбирая среди себе подобных того, кто поставит финальную - жирную точку.
       Так-то оно так… Но существует еще одна загвоздка…
       Светлана решилась сказать то, на что у мужчин не хватало духу. При взгляде на нее  Шорпей неожиданно смягчился.
       О какой загвоздке идет речь, сударыня?
       Дело в том, что ген материнства оказал более упрямым чем сам БАМ. Не один из известных науке способов размножения, на нем не работает. Все наши попытки добиться нужного объема генного материала в короткие сроки провалились. Остается два способа.
       Какие? Напрягся Шорпей.
       Первый способ, это банально забирать кровь у матери, лет так это тридцать, а может сорок. И не факт, что донор благополучно переживет такую экзекуцию. Не забывайте БАМ все время исчезает и тридцати лет в запасе у нас нет…
       От недобрых предчувствий у Шорея побежали мурашки по спине.
       А второй?!
       Сепарировать донора полностью! Тогда генного материала хватит с торицей.
       Что это значит сепарировать?
       Переработать – убить!
       Шорпей побледнел.
       Ищите другой способ! Слышите, ищите другой способ!
                ;
       Вы и в правду решили, что я получила счастливый билет?! Знаете, моя жизнь и без того изобилует сюрпризами. А присматривать за этим чудом…
       Ирина указала на ошалело озирающегося Андрея.
       В мои планы ну никак не входило. В конце концов кто я ему? Мама? Нянька!?   И вообще, что это значит присматривать? Он хоть и в скотском состоянии, зато все ЭТО…
       Девушка развела руки.
       На свинарник мало походит!
       Фролов спокойно ожидал, когда эмоции Ирины улягутся.
       Вы взгляните на него, это же дрянь какая то – алкаш!
       Ирина Витальевна…
       Фролов говорил мягко и спокойно.
       Не судите о человеке по запаху. Вот увидите не пройдет недели, и этот демон превратится в принца на белом коне… об этом есть кому позаботиться, можете не сомневаться. Вам просто необходимо будет следить, как этот субъект перенесет эксперимент. О любых нестандартных изменения в его психике мы должны знать незамедлительно! Для чего настоятельно рекомендую вам отбросить предвзятое отношение и постараться по-настоящему вникнуть в суть его личности. Ирина вы же профессионал…?! Хитро подмигнул Фролов.
       Андрей сделал движение руками будто собирался совершить намаз.
       Или я сплю или допился до белой горячки…
       Пробормотал он едва сдерживая икоту.
       Ммм… дааа!
       Скривившись, Ирина скептически покачала головой.
       Прынц говорите?! Как же!  Для начала это прынца надо помыть, побрить и переодеть!
       Фролов улыбнулся, поднимая Андрея с койки. 
       За этим дело не встанет, через пол часа огурчиком верну…
       Не понимаю неужели нельзя было подобрать для такой цели, что-нибудь поприличнее?
       Не мы выбираем, а нас выбирают! И это касается всех здесь присутствующих… и уже никто не сможет этому выбору противиться…
Понимая, что речь идет о нем, Андрей медленно повернулся. Остатки гордости воспламенили его глаза и бледные щеки, скулы пугающе запрыгали. 
       Я не знаю кто вы и, что вам всем от меня нужно?!
       Сквозь зубы процедил он, исподлобья осматривая Ирину. Его взгляд не сулил ничего перспективного, но это только подзадорило молодого психолога.
       Ааа! Самооценка еще не пропита – чудесно! Есть с чем работать… 
                ;
       Я вижу вы расстроены и очень устали?
       Как можно мягче спросила Светлана, присев подле осунувшегося директора института.
       Устанешь тут свами… но в любом случае благодарю за участие. Ненавижу проигрывать, да еще так нелепо. Когда все кажется сбылось и вот он результат, протяни руку и возьми. Эх верил я в вас. Верил, что опыта и знаний ваших коллег хватит, чтобы не останавливаться в конце пути. Отнюдь. Нужен был такой как    Райский, циник и трудяга.
       Светлана укоризненно взглянула на Шорпея.
       Не плюйте ядом в мертвеца, ему это не повредит, а вам зачтется! Петр был фантазером и очень жалел людей. Иногда, как это ни странно, сочетание этих качеств в человеке пробуждают низменные склонности. Но все это, он окупил с лихвой и не нам навешивать ярлыки на гения.
       Вы хотели меня видеть? Позвольте полюбопытствовать зачем же?
       У Шорпея заканчивалось терпение выслушивать мораль…
       Я по делу. Хочу вам протянуть руку помощи. Пусть у меня нет и доли гениальности Райского, зато есть нечто не менее ценное. Моя жизнь!
       Шорпей уставился на Светлану как на прокаженную.
       Что вы имеете ввиду?
       Я готова пожертвовать собой ради продолжения эксперимента…
       Вы сбрендили, что ли, на это здесь никто не пойдет! Даже не думайте об этом.
       Шорпей резко встал и отдалился от женщины.
       Я не злодей вам какой-то, и пускать кровь невинным агнцам резона не вижу.
       Подождите… мягкой травой, шелестела Светлана. Я все очень тщательно продумала. Угрызений совести у вас не будет и вот почему. Смерть — это пепел – труха – забвение… Моей же плоти будет уготована завидная участь. Видеть, чувствовать, помогать моему единственному ребенку во всем. Разве это не прекрасно, я вас спрашиваю?!
       Директор онемел, и совершенно не представлял, чем возразить Светлане.
       Понимаю, вашу растерянность и давить не стану. Но прежде чем вы скажете мне нет, прошу, обдумайте все как следует. Парень у меня способный, раздолбай, но способный. А я единственная кто смог приручить БАМ. Поэтому осечки при внедрении моих генов быть не должно. И последнее. Не все современные мамаши могут похвастаться наличием полноценного гена в своих жилах. А у меня же старая закваска, тесты показали десятку по десятибалльной шкале.
       Чего вы хотите? Выдавил Шорпей. 
       Если вы о деньгах, то они мне не интересны. У меня два условия. О нашей договоренности не должен знать никто!
       А, сын?
       А, сын тем более! И второе, взамен меня вы возьмете одну особу. Она будет следить за душевным равновесием Андрея.
       Что вы задумали?
       Продолжение…   
                ;
        По-вашему, он хорошо осознает к чему его готовят? Второй попытки не будет, а риски могут быть критическими для его здоровья, а может и жизни. …
        Консилиум во главе с Шорпеем испытывал психолога взглядами и терминами, но Ирина и не думала тушеваться.
        Я хорошо изучила Андрея, и надо заметить его психологический портрет и уверенность в себе — это не бравада.  То как он относился к подготовке, заставили не только меня по-настоящему уважать этого человека.
        А как же его пагубная тяга к алкоголю?
        Тяги не существует. Это не более чем заполнение пустоты… И потом, отсутствие информации о его отношениях в семье, значительно усложнило оценку, но это не в коей мере не повлияло на мои выводы.
        Ваш вердикт Ирина Витальевна?
Годен! Твердо заключил психолог.
Лаборатория постепенно погружалась в полумрак. Приборы ожили превращая пространство в разноцветный хоровод, нагнетая и без того нервозную обстановку. Толи от волнения, толи от резко меняющейся температуры Ирину накрыл неприятный озноб. Аркадий Саввович положил ей руку на плече. Женщина вздрогнула.
Все будет хорошо! Вот увидите…

не дописано

Переливаясь всеми цветами радуги, БАМ дарил людям ощущение праздника.
  Что вы чувствуете?! Вы слышите меня?! Вопил Аркадий.
Не понимаю… Прохрипел Андрей.
Что вы чувствуете?!
Вселенную…
                ;
       Не делайте этого, судьбу не перехитрить. Не делайте, слышите, не делайте!
       Настойчиво предостерегал Фролов. Светлане показалось, что она уже слышала нечто подобное, но не здесь и не сейчас.
       Решение принято и теперь я не отступлюсь!
       Твердо заявила женщина. За дверями лаборатории послышался шум и крики.
       Пустите подонки! Я вам запрещаю ее убивать!
       В помещение ураганом ворвался профессор. Не долго думая, Павел Владимирович выбрал цель своей атаки. По дороге к Шорпею, дока сорвал теперь уже бесполезные очки и неожиданно метко запустил ими в Фролова.
       Я доберусь до вас всех! Инквизиторы! Садисты!
       Угрожающе шипел профессор, пытаясь освободиться из цепких объятий полиэтиленовых громил.  Охрана особа не церемонясь сначала преградила ему путь, а затем скрутила словно обезумевшего шута на воскресной ярмарке.
       Светка – дура, не ходи туда!
       Верещал дока, едва появлялась возможность открыть рот.
       Нашему профессору пора на отдых, подготовите палату покомфортнее!
       Здесь?!
       Шорпей, покачал головой.
       Мавр сделал свое дело - везите на верх…
       Женщина посмотрела в след бьющемуся в истерике профессору и скинула халат.
       Скажите сыну, что все это для него. Хотя нет, не так! Скажите, что я его очень люблю и буду рядом до конца. Нашего конца!
       Светлана шагнула в камеру, никто не решался закрыть за ней дверь. Пауза становилась невыносимо долгой и казалось, что слезы женщины катились по щекам целую вечность. Шорпей не выдержал и не глядя на жертву, рывком закрыл створки.
       Откуда-то снизу, тяжелый газ проникал в кабину, постепенно скрывая от глаз столбенеющих убийц, мученицу.  Когда же смертоносное облако покрыло ее голову, послышался глухой стон, в стеклянную дверь камеры врезалась болезненно вздрагивающая ладонь. Конвульсивно дергаясь, пальцы пытались найти выход, через секунду слабеющая рука стирая ядовитый конденсат, медленно спустилась вниз.
       Сынооок!
       Присутствующие переглянулись. В лаборатории царила гробовая тишина, никто не произнес ни слова, однако прощальный зов продолжал звучать в головах у перепуганных насмерть людей как набат.
       Сынооок!
                ;
       Мы стали редко видеться… и поэтому твое отсутствие я начинаю переживать уже физически. Мне не хватает тебя Андрюша каждый день, каждый час. Каждую минуту хочу дышать твоими мыслями, чувствами, желаниями. Это же так здорово, когда дышишь в унисон, когда два синуса рождают резонанс. Когда опора так близко, что не надо кричать и звать на помощь. Я люблю тебя – подопытный кролик!
       Мурлыкала Ирина, едва прикасаясь влажными пальцами к плечу Андрея.
       БАМ на прикосновение отозвался волнообразным свечением по всему телу.
       Не дразни меня Ириска – слышишь не дразни говорю!
       Ирина уже привыкла, что только в короткие моменты близости БАМ давал ей возможность заглянуть любимому человеку в глаза. Каждый раз она разыскивала там ответы на свои чувства, а ведь это так важно смотреть в глаза и видеть родную душу.
       Иди ко мне! Позвала Ирина.
       БАМ полыхнул.
       Женщина закрыла глаза. Мозг рисовал картинки из далекого и беззаботного детства. Набегающая морская волна, приятно обжигая, едва касалась пальчиков ее ног. Раскаленная на полуденном солнце галька злобно шипела, но поддавалась упрямой воде. Прибой уже касался коленей заставляя погружаться в нирвану и часто дышать. Через секунду очередная дерзкая волна достигла живота и сознание Ирины превратилось в череду волшебных картинок воскрешая в памяти узоры детского калейдоскопа.
       Спазм, изуродовал лицо и ломал суставы красивой женщины. Мысли проваливались в черную дыру, а там - пустота!
       Нет не пустота, тут так много звезд! Но они так далеко… Боже!    
       Андрей со стоном выдохнул.
       И спустя пару минут, с ожиданием в осоловевших глазах Ирина спросила.
       Как ты?.. Посмотри на меня…
       Ирина тихо плакала. Его глаза дарили женщине все, что ей было нужно, все чего она так долго ждала, от чего отказалась навсегда - Любовь!
       Знаешь, ты конечно можешь посчитать меня психопаткой, но у меня постоянное ощущение, что мы не одни. Кто-то помогает нам, подталкивает к друг другу, словно ветер два снежка студеной зимой.
       БАМ увлажнился, тоскливо отливая охрой.
       Нежно утирая слезы, Андрей ласково поцеловал Ирину.
       Тут никого нет и нам никто не нужен… Мне очень хорошо Ириска – правда, правда!   
       Я знаю - не нужен!
       Женщина грустно улыбнулась, вспоминая разговор со Светланой.
       Какие цветы тебе по душе?!
       Андрей пожал плечами.
       Не знаю, на даче мама растила много хризантем. Похоже я к ним привык.
       Охра БАМа резко изменилась имитируя расцветающий бутон чудесного цветка и заполняя ароматами прошедшего лета, темную комнату.
                ;
       Внимание! Сэр! Корыто русских теряет ход… На сколько я знаю, остановки в этом квадрате у них не запланировано. Какие будут распоряжения?!
       Акустик английской субмарины, заламывая пальцами провода, заметно нервничал, от чего решил заблаговременно уведомить непредсказуемого на выводы капитана.
       Сообщите в Лэнгли и попросите сопроводить ледокол космическими средствами, а мы пока подежурим тут. Кто знает, чего у этих психов на уме! Поздней нагоним и посудину…
       С грохотом круша метровые льдины и превращая в шугу тысячелетний арктический панцирь, могучая махина, запуская буруны ускорялась. Атомоход таял в холодном тумане.
       Нуу - здоровеньки булы!
       Не то прощаясь с кораблем, не то приветствуя арктическую фауну, хохотнул Андрей.
       Маскируя подопечного, БАМ отливал серебром.
       Достойная шубейка! И поэтому - буду я веселая, буду работящая!
       Озорно осматривать себя, приговаривал непрошенный турист. Белое марево стелилось по округе не давая возможности толково оглядеться и представить маршруты грядущей прогулки. Предвосхищая желания, БАМ сканировал морозную мглу и спустя секунду Андрей уже четко знал, где он, что есть вокруг и к каким опасностям стоило бы присмотреться повнимательней.
       Хорошо то как, тихо как могиле и главное чистенько!
       Потоптавшись, Андрей наконец-то тронулся в путь отходя подальше от пугающе-черной полыньи.  Он шагал уверено, играючи обходя острые как бритва торосы и наконец льдина предстала во всей свое красе. Масштабы зрелища потрясали, Андрей всей грудью набрал пьянящий как вино воздух.
       Красотища! 
       В незамеченной по соседству лунке послышалось барахтанье. Следом появилась льняная и мокрая морда.
       Вот те на – медведь!
       Андрей попытался скрыться за ближайший торос, но звериное чутье хозяина льдины, не давали шансов остаться незамеченным. Медведь поднялся на задние лапы отирая нос и зловеще рыча, направился к человеку. 
       Эй! Э-э-э, стой тебе говорят! Куда это ты намылился косолапый?!
       Андрея не пугала стычка, скорее он переживал за ближайшие перспективы агрессивно настроенного животного. Покрепче упершись ногами в хрустящий лед и блоком прикрывая лицо, он мысленно скомандовал БАМу не трогать медведя.
       БАМ почернел как сажа, превращая тело человека в нерушимую скалу.
       Лохматый наглец, не обращая внимания на заметные преобразования будущей жертвы, неумолимо набирал скорость словно теряющий тормоза локомотив. Как в замедленной съемке Андрей наблюдал как от скачущей туши в разные стороны разлеталась замерзшая вода, а за тем как сталкиваясь между собой льдинки превращались в алмазное облако из которого тут же появлялся обезображенный ненавистью оскал.
       Ё моё, ну и рожа! Добрее надо быть милок – добрее… 
       Медведь с размаху врезался в утес, и как бейсбольный мячик отскочил в сторону. Не соображая, что же произошло упрямое животное стряхнуло остатки льда и поднявшись попыталась станцевать с оппонентом прощальный вальс.
       Еще чего! Возмутился Андрей.
       Аккуратно двумя пальцами он зажал кончик носа неугомонного остолопа.      Электрический разряд усадил агрессора на задницу. Оглушенный, медведь сидел на льдине мотая головой и спуская покрасневшими ноздрями пар.
       Я же говорил тебе добрее надо быть, а ты не слушал! Вот сиди теперь и думай, как дальше жить будем, льдина одна, а нас двое. Хочу сразу сказать ты мне не мешаешь!
       БАМ как-то странно преобразился, после чего даже Андрей, явственно почувствовал запах парного молока. С медведем же произошло, что-то странное, в глазах безумца читалось дикое удивление, а пятой точкой лохматый старательно дырявил льдину. Затем качаясь, бедолага поднялся на все четыре лапы и повинной головой потерся о ладонь Андрея.
       Ладно – уговорил - мир! Засмеялся турист.
       Начинало темнеть. Выбрав местечко поудобнее медведь свернулся пушистым калачом, прикрывая лапой обиженную морду. Андрей разместился поблизости, вскрывая одну за другой банки с ароматной тушёнкой. 
       Угощайся старина!
       Лохматый не побрезговал…
       Сэр, на поверхности слышна возня! Я не в состоянии идентифицировать, что это такое, какие-то удары и борьба. Но я не слышал, что бы русские устраивали бои без правил в Арктике?!
Не умничай тупица! Всплывать не будем - опасно. Утром зонд поднимем…
Осторожничал опытный капитан подводной лодки.
 НЕ ДОПИСАНО 
 
                Шах.
Что вы еще там вытворяете, Шорпей? Английская разведка с ног сбилась, в поисках дрессированного медведя, овладевшего кириллицей! Нет ну на заборах я сам пописывал в далекой юности. Зачем же портить ядерную субмарину и сеять смятение в ряды наших партнеров, я вас спрашиваю?
И.О президента распекал Шорпея скорее для острастки.
Николай Николаевич, а, что там написано было?
Осторожно поинтересовался директор.
А то вы не знаете - «Хрень»!
Хрень она и в Арктике хрень… Нечего по нашей территории ползать, без спросу. В следующий раз дрессированных китов гадить научим. Вот тогда у туманного Альбиона нешуточные проблемы начнутся…   
Рыбаков хмыкнул.
Однако впредь, попрошу больше самодеятельностью не заниматься. Шумиха нам не к чему. Всему свое время. В стране проблемы надо решать и силёнок подкопить. Зачем бездумно на неприятности нарываться? Мы слабы пока и от этого тесно и душно как-то.
Рыбаков расслабил удавку пунцового галстука.
А теперь к делу господа! Я вас собрал для того, чтобы уведомить, что все наши потуги изобличить врага с треском провалились. Генерал, что у вас есть нам доложить? 
Генерал попытался встать, но Рыбаков движением руки усадил докладчика, испытывающим прищуром взирая на военного.
Николай Николаевич, для начала мы поработали с агентурой в штатах. Кое какие копии документов нам удалось добыть и расшифровать. Занятные бумажки – взгляните!
Генерал протянул увесистую стопку макулатуры Рыбакову. Тот бегло ознакомился с переводом и заметил, возвращая бумаги.
Ну и, что? К делу как говориться это подшить нельзя. Все хлипко и на доказательства явно не тянет.
Знаем, поэтому мы попросили сначала экипаж МКС, понаблюдать за перемещениями телескопов, а затем организовали пару пустых пусков, предварительно запустив дезу в СМИ, о коммерческом их характере. 
И каковы результаты?
К сожалению супостат не отреагировал.
Так может мы и впрямь напраслину возводим на американцев. Может все дело в наших людях и в их способностях?
Люди у нас хорошие, просто разуверились во многом, а точнее в нас с вами. А у некоторых доллары вместо икон в сакральных местах хранятся. Приоритеты меняются!
Приоритеты у людей не меняются, им, как и прежде надо растить детей, работать, и просто любить. Какие есть предложения, но учтите на носу подписание контракта с азиатским партнером! Если и здесь облажаемся, тогда дорога в космос для нас будет на долго заказана. 
Генерал ждал этого вопроса.
Как раз с Борисом Сергеевичем мы обсуждали пути решения, и вот какая родилась идея. Мы предлагаем использовать грядущий контракт в качестве обманки, запустив на орбиту человека, который зафиксирует факт обстрела нашего корабля.
И у вас есть на примете безработный Джедай?! В грузовиках люди не летают им там холодно и дышать нечем, или я не прав?
Джедая у нас нет, но у нас есть лучше Джедая… Николай Николаевич!
Как-то двусмысленно прозвучало, вы имеете ввиду меня?!
Удивленно вскинул брови Рыбаков.
Боже упаси! Борис Сергеевич вам расскажет лучше меня.
Шорпей не так часто солировал при столь влиятельной аудитории, посему собрался с мыслями и распевая словно мантру изложил.
В данный момент, наш институт заканчивает испытания технологии, которая поможет нам сделать рывок в будущее лет на триста в перед…
Коллега, а нельзя ли без пафоса, и покороче, тут все свои, чего напрягаться зря? Скривился Рыбаков.
Шорпей смутился, но продолжил уже без придыханий.
У нас есть человек, а точнее человек – биоробот, которому не страшны не холод, ни жара, не радиация. Испытания подтверждают его способности безапелляционно!
Борис Сергеевич, вы, что там в институте устроили, фантасмагорию какую-то?
Нет Николай Николаевич! На этот раз все по-взрослому, не думаю, что он откажется нам помогать. Он давно уже грезит о звездах.
Пардон, с каких это пор биороботов о чем-то спрашивают, они же роботы?!
Недоумевал Рыбаков.
Возможно я неверно изъяснился, это человек в искусственной биологической оболочке которая его защищает от любых внешне-агрессивных, факторов. Да и к стати, это он шалил с англичанами.
Пожалуй, я погорячился по поводу способностей наших людей! Разработайте подробный план и представьте на утверждение. В случае успеха, мне будет, что в ООН сказать.
Все свободны!
 

                Мат.
У Аркадия тряслись руки. Такого пуска не случалось с ним никогда. Он понимал, что его собственный страх может передаться Андрею. Единственное, что он мог сделать с собой, это монотонно рассказывать о приборах которые теоретически должны были спасти ему жизнь.
Андрей, эта капсула не совсем то, что посылало Белку и Стрелку. Но ты не сомневайся, ты сдюжишь, главное держись за кислород! Радиация и холод тебе не опасны, отсутствие кислорода заставит БАМ, не защищать тебя, а забирать силы у твоего организма для защиты самого себя. На сколько хватит его энергии мы не знаем. Крепись парень!
А, что наши азиатские друзья?
Устроили муравьиные пляски возле ракеты. Они молодцы, умеют создать нужный антураж, для любопытных. Главное помни, кислород – это твоя жизнь! И еще, просто снимай все, что увидишь или почувствуешь. Не отвлекайся на мелочи и держись баллона с воздухом. Если атака случится, тебя есть кому спасти. В Казахстане греется ракета с людьми, они помогут…
Я боюсь Аркаша…
Не дрейфь, я сам уже наложил в штаны. Но от чего-то верю в то, что этот пуск многое изменит не только в твоей судьбе.
Ладно, дай мне руку!
        А ты биться током не станешь? Улыбнулся Аркадий.
        Ладонь Андрея тянулась, толи за поддержкой, толи в пустоту. 
        Перекрестившись, Аркадий ухватился за мерцающую пять.
        Тепло! Тепло и спокойно! Если бы у меня был такой помощник, я бы давно занялся тем, что по душе. Сеял и растил бы! Ты не представляешь какие помидоры у меня на даче, Андрей!
        Громкоговоритель остановил воспоминания.
        «Протяжка!».
        Шипящие звуки, заставили вибрировать громаду.
        Андрюша, мне пора! Мы все в тебя верим и очень хотим благополучной посадки…
        Глаза Аркадия увлажнились, он обернулся и смотрел куда-то в даль.   Февральская тайга пылала утренним румянцем, предвещая катастрофу.
        Мужчины тоже плачут, когда понимают, что выхода нет.
        Оправдывал себя Аркадий закрывая люк.
        Теперь Андрей остался по-настоящему один, предвкушая рывок в неизвестность. Одиночество на этот раз не теснило, а умножало. Умножало любовь и желание вырвать в пустыню где ничего нет, кроме него. Ничего, что могло бы погладить и пожалеть. Где он бы почувствовал себя наконец то сильным и независимым.   
        Монстра сотрясало.
        «Ключ на старт!».
        Сердце барабанило в такт хронометра.
        Что-то тихо ждало, и вырвалось только тогда, когда эта команда разорвала эфир и нервную систему Андрея.
        Спокойствие и уверенность! Этого стоило ждать всю свою жизнь! Подумал Андрей.
        «Пуск!».
        Машину качнуло, люльку рвануло резко в низ. В узком иллюминаторе задребезжали таежные березки. Андрей вцепился в фотокамеру как в историю собственной жизни. Все это время БАМ не мешал и не предотвращал угроз. Эмоции   Андрея питали его и давали пудовые силы.
        Зачем помогать тому, кто становится сильней?!
        БАМ рассуждал рационально.
        Пламя за бортом очертило горизонт. БАМ тупо расшифровывал показания телеметрии, демонстрируя Андрею ход полета в различных ракурсах. Но его это не волновало. Он смотрел в иллюминатор как испытывающий эйфорию пацан. Поочередно, ракета разрывала тучи как взбитое тесто. Сначала большие и черные как пережаренный пирог, затем тонкие и желтые словно, слоеные хачапури.
        Андрею дико захотелось есть…
        У красоты есть побочные эффекты.
        Подумал он, получая истинное удовольствие от перегрузок и мелькающих льдинок.
        «Внимание!». Предупредил не то мозг, не то радио.
        БАМ напряженно сканировал пространство.
        Андрей настроил аппаратуру и прильнул окуляром камеры к стеклу. Но непроницаемая мгла скрывала злодеев, как за надежным щитом. Тем временем внизу открывалась поистине грандиозная картина. Круглый комок скал и воды ожил, обернувшись в защитный кокон сине-зеленой атмосферы.
        Земля прекрасна и защищена достаточно! Как же она нас терпит? Как же прощает и исправляет дурацкие ошибки своих детей?!
        Мелькнула мысль Андрея прежде чем в правом полушарии его мозга, БАМ не затеял тревожный сигнал. Андрей сконцентрировался, и вскоре мозг узрел в пустоте, медленно вращающуюся, серебряную полусферу - нацеленную на него.
Вот он гад!
        Тут же полусфера обратилась в огненно-белый шар, испуская тонкий луч света, ослепляя наблюдателя. Стенки кабины раскалились до бела и шипя исчезающей на глазах ржавчиной испарялись. Хлоп, и остатки кислорода вынесли барахтающегося  Андрея в бездну. Сначала жгло, потом бил невыносимый озноб, а затем… цепляющийся за жизнь Андрея, БАМ проникая в каждую новую клетку пытался вернуть недостаток кислорода. Он летел и купался в ощущении сумасшедшей боли и счастья. Солнце казалось источником не просто энергии, а любви. Хотелось криком поделиться ощущениями. Но пустота молчала и чего-то ждала. Голова уткнулась в твердый предмет и остановила Андрея.
        Что это?!
        Теряя остатки воздуха, он ухватился за выступающую часть телескопа «FUSE». Собрав силы Андрей, пошарив, наткнулся на самое слабое место аппарата.
Без этого, скотина, ты больше не сможешь …
        Андрей, что есть мочи рванул. Железо поддалось, обезоруживая агрессора.     Но инерция, оставляя доказательства в руке, не оставила надежд на спасение. Он улетал к звездам. БАМ еще жил, его сложные химические реакции продолжали вырабатывать кислород, используя солнечный свет, или эхо далеких звезд и галактик.
        И вдруг, БАМ засветился пульсирующей бирюзой! Тут же Андрея почувствовал страх и боль. Страх перед чем-то новым, и материнскую боль, которая обжигала страхом неожиданной утраты сына. Первоначальная мгла усложнилась, расцветая палитрой, безумного Творца. Сияние звало Андрея к себе и манило лаской.
        Ма-мааа!!!
        Позвал Андрей. Небо откликнулось, демонстрируя сложный узор.
        Ма-мааа!!!   
        В центре волшебно цветущей розы, объявился белый ангел.
        Неет… не хочу!
        Сынок не бойся….
        Голос был родным, и знакомым…мам!???
        Что-то земное тянуло руку и приговаривало.
        Парень потерпи еще малость! Центр, через пару минут, он будет в безопасности… Спасательная капсула рванула к Земле, выжигая вокруг себя остатки лжи и лицемерия. Едва кокон коснулся твердой поверхности, несметные полчища эскулапов и технарей окружили аппарат, словно пчелы, спасающие царицу. Шорпей проторял себе и Фролову путь, как Титаник узревший мнимый континент.
        Что с ним?!
        Он отходит, еще пара минут и все!
        Мы старались, но БАМ убил его, а может быть они убили друг друга.
        Сущее Андрея тлело на глазах, испуская прощальную бирюзу. Скопивший вокруг народ цепенел и охал, не решаясь прикоснуться к мощам. В гудящей толпе послышался голос.
        Разве оно того стоило?!
        Кто это сказал?! Шорпей явно психовал. Фролов, доказательства есть?!
        Офицер победоносно демонстрировал трофейный кусок телескопа «FUSE».
У Шорпея горели глаза.
        Я победил! Мы победили…


                Этюд.
        Секретный институт работал круглосуточно как часы, выдавая на-гора, новейшие разработки. Каждой новой премьере, на ежегодных парадах рукоплескала публика, что в свою очередь приводило в бешенство заокеанских партнеров.
        Единственное, что Фролов защищал ревностно и поэтому оберегал пуще глаза, была возможность перемещаться в пространстве. Он искренне считал эту технологию доступной только избранным, и несмотря на многочисленные предупреждения Шорпея о пагубном влиянии на психику, пользовался ею регулярно. Нет, его не прельщала идея бесплатного трансфера, его призывал Создатель и эта зависимость с каждым новым днем засасывая, пугала.
        Этим утром, по обыкновению он просматривал ежемесячный отчет. Заострив внимание на отсутствии так долго ожидаемых результатов по старинному делу, Фролов решился перед очередным прыжком, окончательно определить судьбу Ирины и ее сына.
Выглянув в коридор, Фролов внимательно изучал как доверенное и весьма смазливое лицо медсестры мгновенно закончив любоваться манерным маникюром, уставилось на шефа.
        Аннушка, начальника охраны ко мне!
        Медсестра отчетливо представила, как посреди регистратуры стал появляться маленький, но очень злобный Везувий, грозящий в любой момент засыпать пеплом ее и всех тех, кто попробует ослушаться. Поэтому с усердием безумной белки, девушка тотчас стала вращать диск служебного телефона.
        Алло Серега мигом к шефу! ... Не серпантинь мне мозги, если ты немедленно не спрыгнешь с этой стервы, следующий твой эксперимент будет в психушке с Гиви этажом выше!
        Спустя пару минут начальник охраны был у Фролова.
        Изучи-ка этот отчет, мне нужно знать твое мнение.
        Прочитав бумагу Сергей хмыкнул.
        Сан Саныч! Давно пора было эту муть бесперспективную бросать, дел и так за гланды! Уже тринадцать лет всей группой с рождения этого пацана пасем, а толку ноль? Нет, толк конечно есть… Степан, например, в акушерском деле преуспел, да так, что от него все бабы теперь шарахаются. Лехе к стати, по его же милости, на днях премию «Учитель года» в Кремле вручают! Не знаю, решение конечно за вами, но в целом, думаю с аморальной партизанщиной надо завязывать!
Фролов улыбнулся.
        Кто сегодня ведет семью?
        Кажется, они утром на кладбище собирались, то, что за Каширой. Я Антонова зарядил, он новенький пускай побегает. 
        Хорошо, я учту пожелания «страждущих», а пока свободен.
        Фролов искоса взглянул на любимый портрет, без «консультаций» с которым не принималось сколь-нибудь важное решение.
        Ну, что Альберто, дадим свободу «Анжеле Дэвис» ?!
        С портрета взирал, ехидно демонстрируя язык, лохматый физик.
        Фролов потянулся к телефону…

                Крепость.
        Старый ПАЗик старательно вытряхивал остатки терпения у изнывающих от августовской жары пассажиров. Хорошо одетый парень творил чудеса акробатики, пытаясь зафиксировать свой зад на галерке взбесившегося автобуса. В тот момент, когда он очередной раз испытывал «прелести» свободного полета, у него зазвонил мобильник. Едва удерживая телефон, парень, сквозь непрерывный грохот, пристально слушал, и спустя минуту произнес.
        Хорошо Сан Саныч, я все сделаю! 
        Жалобно воя остатками тормозов, «раритет» клюнул у остановки поселкового кладбища, призывая водителя прекратить мучения ржавого монстра. Едва спрыгнув с подножки парень окликнул удаляющуюся попутчицу.
        Ирина Витальевна!
        Женщина обернулась и хмуро оглядев соглядатая крикнула.
        Ну, что вам еще от нас надо?!
        Разбредающиеся по заросшим тропинкам кладбища пассажиры автобуса, стали оглядываться. Привлекать к себе внимание, в планы пижона никак не входило, поэтому он быстро сделал пару шагов в сторону Ирины и заговорчески зашептал.
У меня для вас новости! Очень прошу, поменьше эмоций!
Стоящий рядом с Ириной мальчуган лет четырнадцати, недоверчиво косился на парня.
        Маа, кто это?!
        Славик возьми деньги и купи отцу хризантемы!
        Нехотя взяв пару купюр, Славка прогарцевал в сторону торгующих бабулек.
        Ирина Николаевна, мне велено передать вам, что все закончилось. Вы больше не интересуете институт. И еще… у нас это не принято, но руководство очень просило извиниться за беспокойство.
        Не дождавшись от обескураженной Ирины ответа, парень впрыгнул обратно на подножку. Неприлично виляя задним бампером и поднимая тучу пыли, автобус скрыл за поворотом от Ирины ощущение постоянного присутствия чужой воли.
        Славик пойдем, кажется мы наконец свободны…

                Рокировка.
        Черный куб принял также радушно, как это было много раз. Фролов зажмурился, будто опытный наркоман он предвкушал знакомую негу. Все шло как обычно, он купался в ласковых объятиях Создателя, как вдруг пространство вокруг него схлопнулось, испуская нитку ослепительно белого луча света.
        Зловонный запах клозета, медленно приводил в чувство разрываемую от нестерпимой боли голову. Фролов постарался открыл глаза. По ту сторону застилающей пелены он едва различал незнакомую фигуру. Тело застыло в неестественной позе на полу тамбура, шедшей на полном ходу электрички. Чужая рука судорожно сжимала распечатанную упаковку дешёвого обезболивающего.          
        Бред какой-то! Где я?!
        Эта была единственная мысль, которую Фролов мог приписать самому себе, поскольку посторонние образы заставили чужое тело медленно подняться и войти в ярко освещенный вагон.
        Едва держась на ногах Фролов, попытался осмотреться. Электричку монотонно раскачивало и почему-то в такт стуку колес ему казалось он слышал песню.
«Я уплываю и время несет меня с края на край...»
        Кто это поет? Что черт возьми происходит?!
        Осознание того, что солирует он сам, путалось с чужим «я» которое старательно продолжало плести витиеватую музыкальную партию. Фролов заметил, что рядом с ним приятное женское лицо удивленно рассматривает исполнителя. Фролов, попытался заговорить, но вместо логичного в данной ситуации вопроса, Альтер эго произнесло.
        Вижу мадам, песня на вас произвела весьма неоднозначное впечатление?
        Скорее ее исполнитель!
        Женщина протянула руку, как будто приглашая сесть рядом. Чужая рука потянулась навстречу и в момент их касания, что-то из прошлого прошило память как пуля. Подкосившиеся ноги заставили Фролова сесть на скамейку напротив Светланы.
        Боже правый, она же умерла много лет назад!
        Лихорадочно вспоминал Фролов, но все происходящее было слишком реально и на бредовый сон не походило. Собрать и упорядочить мысли не получалось, между тем он обратил внимание, что Светлана спешно засобиралась.
        Фролов понимал, что на долгий разговор у него явно не хватает сил, и кроме всего прочего чужой разум еще сопротивлялся, пытаясь нести какую-то ахинею.    Способность из прошлой жизни концентрироваться на главном, помогла ему несколько раз произнести одну и туже фразу.
        Не делайте этого, судьбу не перехитрить.
        Чего этого?
        Не делайте, слышите, не делайте!
 
                Эксельсиор.
        Старинный и малопосещаемый погост встречал тенистой прохладой и звенящей тишиной. И без того узкая центральная аллея обогатилась чередой свежих холмиков, украшенных искусственной печалью. 
        Мам смотри какие молодые!
        Ирина подошла к сыну, которого заинтересовал один из них. С траурной эмали на нее смотрели два совсем молоденьких улыбающихся личика. По всему это были сестры.
        Сынок тебе их жалко?
        Нет ма, мне кажется им хорошо рядом.
        Ирину удивили не погодам философские рассуждения сына. Обняв его мать улыбнулась.
        Пойдем юный Аристотель, наши заждались.
        Могила Светланы и Андрея находилась в стороне от центра кладбища и прежде чем до нее добраться, паломникам не раз пришлось оббить колени о выступающие части чужих оград и изрядно исколоть руки о вездесущую крапиву. Отпустив сына  Ирина не спеша принялась за уборку, а изредка проходящий мимо люд, мог расслышать ее слова.
        Вы знаете, а мы теперь свободны и все это безумие кончилось. Светлана, спустя столько лет мне кажется, что вы все сделали правильно, даже не смотря на то, что забрали у меня Андрюшу. А ты засранец знай, я очень скучаю по тебе, а вечерами выть белугой хочется, так плохо!
        Теплая ладонь неожиданно легла на плече Ирины, та вздрогнув обернулась.
        Маа, ты не, когда не говорила отчего они погибли?
        Их погубила безумная любовь, и пропасть непонимания. Но теперь мне кажется им хорошо рядом.  Глотая слезы ответила мать.
        Внезапно, на очищенной от растительности полянке перед могилой, появилась извиваясь и грозно шипя черная лента. Отпрянув, Ирина вскрикнула от ужаса. Если бы не оградка, ватные ноги несли бы ее прочь от неминуемой смерти.
        Гадюка свилась в клубок и приподняв треугольную головку приготовилась нанести удар. Наблюдая как в тумане за действиями коварного аспида, Ирина как-то упустила из виду, когда сын тихо подошёл и молниеносно схватил извивающееся тело.    Славка с гордостью поднял над головой непрошенную гостью. Но тварь и не собиралась сдаваться, открыв пасть она оголила два полных яда клыка.
        Сынооок!!!
        От бессилия Ирина зажмурилась и присела.
        Мам не бойся, она не опасна.
        Спокойная речь сына, заставила мать открыть глаза, но то, что она увидела стало еще большей неожиданностью чем появление врага. Гадюка раз за разом нервно извиваясь пыталась укусить руку победителя, но в момент укуса сквозь кожу ребенка проступал светящийся БАМ, защищая ее сына.
У этого безумия не будет конца!
        Выдохнула мать поднимая голову к небесам. Листья березы, склонившейся над могилой тихо зашелестели, подтверждая сказанное…