Предчувствие Дездемоны на Отелло пьеса

Мои сценарии опубликованы
Мильков Проза.ру http://www.proza.ru/avtor/leomilkyandex



Предчувствие Дездемоны на Отелло
(пьеса)

Эпиграфы
Каждая женщина мечтает сыграть роль Дездемоны, а каждый мужчина – роль Отелло. Причем в своих фантазиях Дездемоне хочется побывать в смертельных объятиях Отелло, и при этом остаться в живых. А Отелло и без фантазий хочется максимально сжать шею Дездемоны, и при этом не стать фигурантом уголовного дела.
Это очень трудно, когда театральные эмоции захлёстывают, но возможно. Вот только в трагедии Шекспира “Отелло” герои доигрались до смертельного случая, увлекшись любовными перипетиями настолько, что с ними произошло с точностью до наоборот – им не хватило элементарной аккуратности по технике безопасности.
Автор

Известную фразу из “Отелло” “Она его за муки полюбила, а он ее за сострадание к ним” надо честно перефразировать словами: “Она его за руки полюбила, а он ее – за шею к ним”.
Автор


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Первый попутчик, 30-45 лет, с фактурной внешностью для театра и кино, красивый, стройный, плотный брюнет, в полосатых брюках, белой спортивной рубашке под черным сюртуком и в ботинках с коричневым верхом с множеством пупырышек.
Второй попутчик, 25-40 лет.
______________


В купе дневного поезда от Владимира в Москву входят два пассажира Первый попутчик и Второй попутчик.

Первый попутчик. Подают ли чай?
Второй попутчик. Какой погодой встретит нас Москва?

Молчат. Предаются созерцанием набегающих пейзажей за окном.

По радио преобладает светская хроника: “Новости столицы. Сегодня, несмотря ни на что, знаменитый Вадим Антинский выйдет играть роль Отелло”.

При упоминании имени Первый попутчик остервенело выключает радио.

Второй попутчик. Не кажется, что это бестактность с вашей стороны, хуже того, беспардонность?

Второй попутчик снова включает громкость. По радио звучит: “...Вадим Антинский попал в автомобильную катастрофу, разбив свой “порше” вдребезги, но сам при этом отделался легким испугом, благодаря подушке безопасности. Причиной его невнимательности на дороге послужила недавняя размолвка с исполнительницей роли Дездемоны, а теперь и новой женой Ритой Силуяновой, оказавшейся желчной эгоистичной женщиной, сделавшей ему жизнь несносной, она растоптала его чувства, добилась своего – довела мужа до ручки, сделала его, ненавидящим женщин. Это придаст сегодняшнему исполнению заметную пикантность “лед и пламень” в душещипательном противостоянии между Отелло и Дездемоной. Спешите в театр, и вы станете свидетелями очередного триумфа актерского мастерства...”

Первый попутчик. (тоскливо) Боюсь, что этот день для меня будет последний и решительный!
Второй попутчик. Почти слова из “Интернационала”:
“Это есть наш последний
И решительный бой.
С Интернационалом
Воспрянет род людской”.
Первый попутчик. Хоть режиссер и дает сто процентов гарантии, его гарантии ничего не стоят, театр и кинематограф в нелегком положении, развал, раздрай, ни охраны труда, ни своего профсоюза.
Второй попутчик. Согласен, но не совсем.
Первый попутчик. Вы, конечно, служащий, возможно дилер, имиджмейкер, или менеджер ведущей корпорации, а, впрочем, не важно – кто вы. Хотите – смейтесь, хотите – иронизируйте, мне все равно, но это серьезно. Как вы считаете, много ли проку... то есть, много ли опасности в так называемых сценических объятиях с поцелуями?
Второй попутчик. Вы имеете в виду членовредительство или удовольствие?
Первый попутчик. Хуже!
Второй попутчик. Это поклеп на Мельпомену и Нику.
Первый попутчик. Все считают, что никакой. А если взять во внимание опасность передачи заразной болезни, а если по сценарию после связи с некоей героиней тебя ревнивый муж выбросил с балкона и надо суметь – высший пилотаж – сгруппироваться, в полете поочередно на нижележащих этажах смачно чмокнуть девушку, затем еще одну, отмахнуться от кулака конкурирующего воздыхателя. И всё – непринужденно и элегантно, чтобы, не приведи господь, зритель не почувствовал обмана... Не верите? Видите, вот – шрам на лбу. Это еще ни-че-го! – кожу мне с заднего места пересадили... Это всё то, что называется импровизация. Не больше того... Для режиссера достаточное условие, чтобы я с высоты аккуратно спланировал мешком с песком и приземлился на кучу пустых коробок проходящего автомобиля, при этом произведя много треска и подняв клубы пыли.

Первый попутчик достает бутылку водки “Белый ястреб” и стакан, наливает на треть и подает Второму попутчику.

Второй попутчик. Извините, не пью.

Первый попутчик энергично доливает стакан доверху и одним махом опрокидывает себе в рот.

Первый попутчик. Так, о чем я? Ах, да! С чего у меня начинается рабочий день? Прихожу, как обычно, в съемочный павильон, а режиссер Туныхин тут как тут, меня подлавливает, командует: “Голубчик, есть срочная подработка – новый эпизод, суперответственная съемка, не подкачай, покажи, на что способен! А то знаешь ли всем нам…” Он показал пилящий жест на шее. А я кипятюсь. Понимаю, что режиссёр шантажирует, кричу в голос: “Опять поцелуи, лобзания с этими прокуренными звездами кино! На-до-ело! У меня, между прочим, своя пассия есть! Почти жена! Уже беременная! Хотим объявить о помолвке. Она не терпит запах чужих “Диор”. Конфликтовать с ней не имею желания!” “Разговорчики! – предупреждает Туныхин. – Будешь делать то, что желает продюсер, а он лучше нас с тобой знает, сколько и куда правильно вкладывать средства. Ну так как, капусту срубить хочешь?” – Он помахал перед моим носом пачкой денег. А я не за себя, за свою подругу беспокоюсь. Она обязательно бросит упрек: “Опять был в объятиях этой мерзавки, этой химерки Клеонтины Чернявской? Тоже мне... артистка! Одно название. Как можно западать на неврастеничек и интриганок даже за большие бабки? О, если бы я не вырвала тебя тогда из ее цепких лап!..”
Второй попутчик. Интересно! Рассказывайте-рассказывайте.
Первый попутчик. Да, что это я? Разболтался, как последний мальчишка. Многословие – мой враг!

Первый попутчик наливает еще водки и проглатывает порцию молниеносно.

Первый попутчик. “Петрович, – как-то взмолился я, – просто невмоготу, съемки замотали, дай день на восстановление тонуса – не очень удачно вписался, а потом вынырнул из Ниагарского водопада, на теле живого места не осталось”. “Очень даже прекрасно! – обрадовался он. – Не надо тратиться на грим, меньше работы визажистам, психологам, чтобы привести в чувство, а тебе легче входить в образ! Ты нужен мне срочно, какой есть, участвовать в сцене восторга старой греховодницы к молодому повесе”. Я содрогнулся – судьба снова уготовила нелегкое испытание. “Почему на мою долю достаются старухи, а счастливчикам – молодые артистки?” – не проявил я энтузиазма, а еще больше – должного пиетета к авторитету режиссера. А Петровичу – что! “На выход!” – приказывает.
Второй попутчик. Из Ниагарского водопада еще никто не выплыл.
Первый попутчик. Кино демонстрирует все возможности, какие захочет режиссер.
Второй попутчик. Станиславский на это сказал бы “Верю”.
Первый попутчик. Извините за исповедь в чистом виде. Недавно приключился типичный случай, когда люди даже в простейшей на вид ситуации создают опасную для жизни окружающих обстановку. Сидел я за столом по безобидному, в общем-то, сценарию между двумя заслуженными артистками в массовой сцене банкета. Не помню какой по счету был дубль. Одна тянула меня в свою сторону, вторая настойчиво – в другую. В результате, не поверите, от этого перетягивания каната я месяц в травматологии провалялся.
Второй попутчик. О, как я завидую вам.
Первый попутчик. Вот этого делать не рекомендую. Опасности нас подстерегают буквально на каждом шагу. Вроде бы пустяки: для лучшего сценического эффекта на ногу упал утюг или пар из чайника ударил прямо в глаз. Как правильно, главное, фотогенично стерпеть боль или, если нужно, еще сильнее разыграть ее? Кто, как не мы, это сделает лучше, профессиональнее с набором естественных без запрещенной ненормативной лексики слов? Как-то в одной постановке героиня меня упрекнула: “А вы, почему стесняетесь? На столе черная икорка. Кушайте, кушайте!” Когда тебе такое говорят необыкновенные глаза роковой прелестницы и смотреть на стол равнодушным взглядом просто невозможно, теряется осторожность, не чувствуешь подвоха и эпизод превращается в скандальное происшествие, а иногда в смертельный номер. Бывает, до промывания желудка доходит от бутафорского продукта – было такое в прошлый раз. Еле спасли меня и других гурманов, насколько натурально выглядел продукт…
Второй попутчик. Я бы тоже не удержался.
Первый попутчик. Еще и не на такие провокации нарвешься. Пойдемте дальше. А оплеухи? Ни одна уважающая себя мелодрама без них не обходится. Сценарист требует их столько, сколько записано в сценарии. Ни на одну больше, ни на одну меньше. Костьми ложится. Режиссер следит за чистотой исполнения оплеух на силу, на точность, на выразительность. Главная героиня, как водится, гуманитарша по образованию, несильна в арифметике, тем более, в физике, к тому же не может попасть в удар. И все начинается сначала. Всем в дикость, а ей в радость. Но ненадолго. Дубли, бесчисленные, сменяющие друг друга. И вот уже актриса в нервном потрясении, в настоящей прострации, ей не до смеха, проклинает тот день и час, когда впервые в своей жизни вышла на сцену, корчится от боли, что растянула руку. Режиссер обещает поступить с ней непотребно прямо тут же на площадке при всем честном народе по закону сурового шоу-бизнеса, давит на психику, что не видит характера, что она халтурит, удары маломощные, не достигают цели. Сценарист куксится, что их меньше, чем положено, – отхождение от сценария. На площадке крик, брань, слезы. “Профура! Зараза! Старая кошёлка!” – режиссер в отчаянии не смягчает выражений...
Второй попутчик. Ах, так вы артист? Впервые так близко вижу человека популярной профессии.
Первый попутчик. Отчасти, вы угадали, но не совсем!
Второй попутчик. Что, значит, “отчасти” и “не совсем”?
Первый попутчик. Если только при некотором приближении...
Второй попутчик. Эта забавная сентенция сбивает меня с толку еще больше. Вы повергли меня в недоумение, кого вы играли в спектаклях и кино? Я вспоминаю и не могу вспомнить, хотя ваша яркая натура рисует в моем воображении ваши сто сценических лиц и сотни ролей. Извините мою избирательную память, но в главной роли вы для меня не засветились.
Первый попутчик. Я не люблю красоваться. Я не сторонник гламурного отношения к профессии.
Второй попутчик. Но такие актеры с фактурой, как у вас, пользуются огромным спросом в любом театре и в кино, поскольку идеально подходят на роль не меньше первого плана.
Первый попутчик. Вы не совсем угадали! Артисты – что? – унитарный в своих заблуждениях, привилегированный, в общем-то, капризный, разбалованный класс. Любят рисоваться, но не любят рисковать, не умеют и не хотят. Им, да снизойти до плебейского поступка? Что вы! Только мы на это способны! Люди второго сорта. Такая вот у нас работа.
Второй попутчик. Так кто же вы... черная маска, откройтесь!
Первый попутчик. Не догадались? Некоторые артисты на почве неприязни к партнеру или партнерше, из нежелания всё делать своими руками, из страха перед чем-то надуманным, из мистической боязни сорваться, начитавшись разного рода гороскопов, от веры в предрассудки, и еще из множества только им одним известных причин, панически не желают выходить на сцену.
Второй попутчик. Нет еще.
Первый попутчик. Поймите правильно, когда артист – фуфло, размазня, за дело берутся достойные профессии люди.
Второй попутчик. “Карета подана!” Или “Мадам, извольте вашу ручку!” Так?
Первый попутчик. Вы утрируете. Я каскадер, бытовой, семейный, домашний, называйте, как хотите. Я каскадер на разные мелкие случаи жизни. В отличие, скажем, от настоящих, так называемых суперменов, которые в огне не горят, в воде не тонут, сквозь пальцы просачиваются и медные трубы проскакивают без смазки, переворачиваются в автомобилях, владеют приемами каратэ и тому подобное. Они всё умеют делать, мы ничего не умеем делать. Мы – пассивные каскадеры, а они – активные. Если они бьют, то нас – бьют! По-настоящему! В лучшем случае тортами и яйцами закидывают. Согласны, что размазывать торты на ком-то надо? Еще нас спускают в канализацию. Мы в театральной жизни самые отверженные, вот и вся разница. Они герои, мы – антигерои. Риск одинаков, а платят крохи. Но это не значит... Главное, чтобы публика не скучала. Народ любит не просто зрелище, а щекотание низменных чувств. Их право, и нельзя лишать этого. А с этими инфекциями форменное недоразумение. Актрисы не то, чтобы себе позволить... целоваться и то бояться стали. А мы, пожалуйста, подставляемся – не церемонимся, не брезгуем, не остерегаемся.
Второй попутчик. Позвольте спросить: в канализацию – это правда?
Первый попутчик. Извините, к слову пришлось.
Второй попутчик. Да-а-а-а! Страсти-мордасти!
Первый попутчик. Иронизируете? Для вас многое из артистической жизни остается за кадром, а я свидетель, я заставлю поверить! Вот характерный пример. Вы это читали?

Первый попутчик протягивает старую газету с подчеркнутыми строчками.

Второй попутчик. (читает) “Соединенные Штаты... Отелло был сегодня в ударе… Тем не менее, драма “Отелло” завершилась благополучно... Великую Дездемону, как только откачали, сразу же поздравили со вторым рождением…”
Первый попутчик. Как вам такое?
Второй попутчик. Ну, так это же Голливуд – фабрика грез!
Первый попутчик. Не думаю, что это Соединенные Штаты? Типичный не только для них случай.
Второй попутчик. Очередная утка из жизни звезд.
Первый попутчик. Синеющая Дездемона от асфиксии – нет, не утка!
Второй попутчик. Журналюги преподносят утки как правдоподобие, а потом тиражируют в очевидность!
Первый попутчик. Это безобразие происходит повсюду, где на сцене идет “Отелло”. Шекспир – настоящий маньяк, не одну Дездемону погубил!
Второй попутчик. Ну уж! Предоставьте доказательства.
Первый попутчик. Хочу вас прощупать. У меня просьба. Я перечислю утверждения, а вы их подтвердите.
Второй попутчик. Отвечу, что в моих силах.
Первый попутчик. Каждая женщина мечтает сыграть роль Дездемоны, а каждый мужчина – роль Отелло. Так?
Второй попутчик. Так.
Первый попутчик. Причем Дездемоне хочется побывать в смертельных объятиях Отелло, и при этом остаться в живых?
Второй попутчик. Так оно и есть.
Первый попутчик. А Отелло хочется максимально сжать шею Дездемоны, и при этом не стать фигурантом уголовного дела?
Второй попутчик. Не знаю. Не пробовал. Но как-то так. Без вопросов.
Первый попутчик. Как показала жизненная практика, это трудновыполнимо, но возможно, и шансы, как мы видим, есть и у той и другой стороны.
Второй попутчик. Не сомневаюсь, уговорили. Опровергать вас не собираюсь. Вот только в трагедии Шекспира “Отелло” герои доигрались до смертельного случая, увлекшись любовными интригами настолько, что с ними произошло с точностью до наоборот – им не хватило элементарной аккуратности по технике безопасности. Поэтому я за экстрим смелых и рискованных мужчин и женщин, постоянно доказывающих его своим благоразумным поведением в жизни! При этом, главное, пусть не теряют самообладания, пусть не переусердствуют.
Первый попутчик. Похвально! Вы продукт своего времени! Ответили безукоризненно. Вот вы, пусть даже не наделенный математическим анализом человек, и то знаете, что существует такое понятие – вероятностность событий. Если на сцене героиню душат понарошку сто раз, уж, не думаете ли вы, что и сто первый сойдёт ей с рук, обернется для неё аплодисментами, новым триумфом, цветами, обойдется ей без всяких приключений, без телесных повреждений, а то и, хуже того, не обрастет смертельными последствиями?
Второй попутчик. В сто первый раз и я ей не позавидую.
Первый попутчик. Можно исключить такую возможность? Конечно, нельзя, что и доказывает жизнь. Стечение обстоятельств и, трудно сказать, в силу каких причин: то ли травмированная психика Отелло на данный момент дает сбой, то ли не оставляет равнодушным привлекательность или отсутствие оной у артистки, которая задевает его за живое. Да мало ли что еще? Незаряженное ружье иногда стреляет. Сложный вопрос, требующий объяснения психологов: что ожесточает мужчину даже в вроде бы приятной постельной сцене?
Второй попутчик. Ну, это, в общем-то, понятно! Импровизация не всегда достигает требуемого режиссерского накала страстей – случается перехлест. Человек шалеет, отрешается от мира сего, когда с обидой концентрируется на неприятном субъекте. Все остальные реалии в этот момент для него не существуют, отходят на второй план, кроме, безусловно, сатисфакции, отсюда недоразумения не в рамках закона, далеко уходящие за разум.
Первый попутчик. Вам понятно, однако никто не взял на себя смелость объяснить феномен. Вот вы, предположим, будучи Отелло, полностью войдя в роль, в раж и, как еще там, во вкус, в перевоплощение, гарантируете артистке полную безопасность?
Второй попутчик. Не знаю. Смотря, с какой ноги я встал.
Первый попутчик. Вот именно, вы попали в точку. Что и доказывает жизнь. Той Дездемоне, которую откачали, еще повезло, других навсегда поглотила тьма и безвременье. Правда, статистика об этом преднамеренно умалчивает. Вы, наверное, встречались с таким случаем: неожиданно – раз, и спектакль отменяется? Причин множество, это одна из них. Бедные Дездемоны! Они не виноваты, что настоящим артистом движет сознание глубокого реализма, а, следовательно, чувство постоянной внутренней неудовлетворенности к себе, к своему творчеству, к сценарию, к режиссеру. Он артист, он воплощение правдоподобия, он выкладывается – и этим все сказано. А если, случаем, мужчина с нерастраченным потенциалом? Превзойти себя и замысел сценариста и режиссера, зажечь, завести зрителя – вот его сверхмаксималисткая задача. Слышали, наверное, про дикий случай, произошедший когда-то давно на спектакле “Отелло”? Один ковбой в зале не выдержал и всадил из своего “кольта” всю обойму в подлеца Яго, за что был казнен. Похоронили их в одной могиле. На памятнике высекли слова: “Лучшему актеру и лучшему зрителю”.
Второй попутчик. Понятно. Хрипящая Дездемона в предсмертной агонии – это ли не сильнейший довод в пользу посещения театра.
Первый попутчик. Придумали защитный воротник на шею Дездемоны, но и он не спасал. Что её позвоночный столб иному Отелло, если он кочергу бантом вяжет, и у него наивысший момент творческого экстаза. Силы его удесятеряются от ненависти, когда он произносит такие слова: “Ты подарила Кассио на память подарок мой – платок!”
Второй попутчик. Само собой, разумеющееся. И вот, так называемый новоявленный Отелло настолько становится неуправляемым от ревности, что его не трогают оправдания Дездемоны: “Я предана мавру – мужу моему”.
Первый попутчик. Что для вас Дездемона, предающая своего супруга? Вот вы сдержались бы в такой ситуации?
Второй попутчик. Не знаю, не гарантирую, не ручаюсь за себя.
Первый попутчик. А я за всех мужчин.

Первый попутчик выливает в стакан остаток водки.

Второй попутчик. Вы теряете контроль над собой. К счастью, это последняя порция.
Первый попутчик. Простите за слабость к спиртному. Не помню, кому пришла в голову счастливая мысль в последнем акте заменить Дездемону... каскадером, загримировать того так, чтобы зритель не догадался, да и Отелло не знал. Расчет на физико-технические возможности каскадера, на его тренированные мускулы, на бычью шею “Дездемоны”...
Второй попутчик. Спасибо за такие подробности, иначе бы я скрашивал дорогу дремотой, а вы на этот раз не даете повода заснуть.
Первый попутчик. К черту! Подставляюсь под Отелло в последний раз. Пусть Антинский – грандиозный актер, пусть – все преклоняются перед убийственной силой его искусства, но есть же разумный предел! Бил я этому мавру физиономию не однажды в гримуборной, чтобы чрезмерно не распускал руки. Разве остановишь? Буквоед! Написана Шекспиром ремарка “душит Дездемону” и, хоть убей, выполняет. Вот незабвенный Владимир Яндылетов...
Второй попутчик. Что, что с ним случилось? Это же знаменитое на Таганке имя.
Первый попутчик. А что ему сделается? Тоже гениальный, непревзойденный, скажу, актер, но режиссера разве обманешь? Того насторожила нерешительная, безвольная игра Яндылетова в ключевых сценах, когда требовалось показать себя настоящим мужчиной во всем блеске необузданной страсти. Оказался тряпка, импотент. Где он сегодня затерялся со своей незадачливой судьбой? Слышал, играет во второсортных театрах, далеко в провинции и не совсем Отелло.
Второй попутчик. Да, опасная у вас профессия! Но, может, обойдется, еще лет сто, даст Бог, проживете?
Первый попутчик. Господи, когда создадут наш профсоюз пассивных каскадеров? Каскадер беззащитен перед грубой природой силы. А если актер, извините, как бы это сильнее выразиться... банально выпивши?
Второй попутчик. Нажрамшись.
Первый попутчик. Вот-вот! Хоть я интеллигент, но лучше не скажешь! Вы внесли свой вклад в словесность! Вдруг, какая муха его укусила? Да мало ли еще чего? Вдруг именно сегодня проявятся скрытые садистские наклонности? Один раз без приключений нормально отыграл Отелло, пятый, десятый. Осторожность, знаете ли, притупляется, когда-нибудь и расслабится, контроль потеряет. В театре тоже травматизм большой. А его налитые кровью глаза? А руки-крюки? Видеть надо!.. Страшно! Жутко! Предчувствие не обманывает меня.
Второй попутчик. Вижу, вы в подавленном состоянии. Выражаю вам сострадание. Всё образуется, всё устроится.
Первый попутчик. Понимаю, человеку не запрещается идти против течения, наперекор судьбе, вот обрастать беспокойством психологически нельзя. Никогда не пренебрегайте тайными посулами судьбы в образе предчувствия, предостерегающего вас об опасности, даже в тех редких случаях, когда совсем кажется, что нет никакого основания доверять ему. Вот только на предчувствии, как бы, не потерять лицо, а, возможно, и жизнь!
Второй попутчик. Всё обойдется! Предчувствия бывают у всех нас – этого, я думаю, не станет отрицать никто, даже совсем ненаблюдательный человек или бесчувственное бревно. Идешь ли ты на ненавистный экзамен, признаешься ли в любви. Таинственный внутренний голос только предупреждает, только предостерегает, что всё может плохо кончиться. Всего-то... Не обращайте внимания, не реагируйте на предчувствия, есть большой процент того, что голос только останется гласом вопиющего в пустыне. Так что не берите близко к сердцу.

Пустая бутылка мерно покачивается на столике от движения вагона.

Первый попутчик. Говорил себе “ни капли алкоголя”. А как, скажите, бороться со стрессом?

Появляются пригороды Москвы. Поезд останавливается.

Первый попутчик. Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии присутствовать на моем спектакле?
Второй попутчик. Спасибо за контрамарку! Принимаю ее как реликвию.
Первый попутчик. Не дай Бог, чтобы этот день стал для меня критическим!

Первый попутчик крестится и поспешно выходит из купе. И возвращается.

Первый попутчик. Объясните вот такой юридический казус. В результате сценарно-рабочих отношений со мной у артистки появился внебрачный ребенок. Интересно, как вы считаете, кому он принадлежит – отцу или матери?
Второй попутчик. Очаровательный бутуз?
Первый попутчик. Да, очень.
Второй попутчик. В результате сценарно-рабочих отношений?
Первый попутчик. Да, да, да!
Второй попутчик. Театру! Высокому искусству!
Первый попутчик. Не понял, повторите, отдадут его мне или матери отсудят?
Второй попутчик. Как вам сказать… надо быть осторожным.
Первый попутчик. Ваше мнение?
Второй попутчик. Как вас звать?
Первый попутчик. Мое имя вряд ли вам что скажет.
Второй попутчик. В любом случае, очень приятно познакомиться. Держитесь дружище!
Первый попутчик. Рабочий сцены Олег Панчерюгин.
Второй попутчик. Вот так неожиданность, вот так новость! Вы даже вовсе не каскадер? Рабочий сцены с апломбом большого артиста!?

Дергаются вагоны.

Первый попутчик. Так как же?
Второй попутчик. Ждите. Пришлют на алименты через судебных исполнителей!

Поезд трогается.

Первый попутчик. (уходит) Прощайте, друг!


ПОСЛЕСЛОВИЕ

Второй попутчик держит некролог о трагической гибели Олега Панчерюгина.

По телевизору идут последние известия.

Телеведущая. “Странный, необъяснимый, несчастный случай произошел в театре. Прямо во время исполнения роли Дездемоны погиб рабочий сцены Олег Панчерюгин. Подразумевается инфаркт – не выдержало большое сердце прекрасного человека. Следствие придерживается версии, что к этому причастен исполняющий роль Отелло Вадим Антинский, который был не в духе по семейным обстоятельствам. Не то, чтобы он приложил к этому руки, но инцидент имеет место. Что интересно, Рита Силуянова, его жена, не доиграла роль Дездемоны и покинула сцену за минуту до злополучного происшествия. Поговаривали, что перед этим по театру прошел слух о каком-то предчувствии с подачи самого Олега Панчерюгина, который внушал, распространял, нагонял страхи, как невероятной силы руки Отелло, этого настоящего чудовища и монстра, сжимают горло Дездемоны, невинной жертвы, в сокрушающем позвонки объятии мертвой хваткой. В театре все знали истинную подоплеку слепого происшествия в роковых обстоятельствах предчувствия. Противно, даже преступно то, что никто из коллектива театра не взял грех на свою душу в том, что только успокаивал Панчерюгина там, где надо было элементарно подтвердить его опасения, кричать и звонить во все колокола всему миру о возможной человеческой катастрофе. Да, Олег Панчерюгин умер героем, на посту, настоящим артистом с большой буквы!

Второй попутчик. (возмущенно) У меня двух мнений не было, даже не закралось сомнение. Понятно, это Вадим Антинский в роли Отелло сделал из Олега Панчерюгина великого мученика.
______________


Конец.