Красавица

Всем здравствуйте!
Вы меня не знаете? Меня зовут Эсмеральда Тингоччо, я дочь Парлея Тингоччо, короля жемчужного бизнеса. Как, вы, правда, обо мне не слыхали? Не может быть… Я думала, что благодаря инстаграму слава о моей красоте облетела весь земной шар, а не только острова нашего архипелага. Хммм… Ну что ж… тогда я расскажу вам историю, как из-за роковой моей красоты мне пришлось за неделю до замужества пять раз разбить мужчинам сердце.
Итак, примите к сведению, что моя красота не может сравниться ни с чьей другой, и коли я бы захотела, то могла б иметь  целую армию поклонников, но мой папочка всегда говорил мне, что я до того хороша, что не могу дозволить любить себя всякому встречному-поперечному и что красотой моей надо распорядиться с умом. Посему папочка мой Парлей держал меня в строгости и не дозволял приближаться ко мне никому из мужчин на нашем острове. Видя, что красота моя достигла расцвета, он выставил мое селфи в своем инстаграме и день за днем внимательно читал комментарии и считал лайки к нему, подбирая мне подходящего жениха. Наконец, он остановил свой выбор на Короле минеральных удобрений в одной из южных стран Старого Света. Папочка и мой будущий супруг, влюбившийся в меня без памяти, все оговорили по скайпу, и папочка снарядил меня в дорогу на нашей большой океанской яхте «Коста Конкордия».

Капитаном на яхте был некто Франческо Скаттино, который увидев меня в первый же день в кают- кампании, тоже влюбился без памяти. Он всячески пытался добиться взаимности за наш долгий путь по морю, но так и не преуспел, а между тем приближался конец путешествия, и Франческо пребывал в отчаянии оттого, что пламенная его любовь так и останется без ответа. И когда вечером «Конкордия» проходила какой-то живописный остров, он позвал меня в рубку, чтобы оттуда показать закат на фоне острова. В рубке мы были вдвоем и любовь Франческо воспылала в нем таким ярким пламенем, что он оставил рулевое колесо и с жаром набросился на меня. Я же, как девушка честная и добрая, видя столь бурную страсть, вызванную необыкновенной моей красотой, преисполнилась сочувствием к несчастной его любви и отдалась ему. И пока он утолял любовный свой пламень, наша океанская яхта, оставшись без руля, напоролась на риф и стала тонуть. Мы же в увлечении не чувствовали этого, пока капитанскую рубку не залила вода и волна не оторвала от меня Франческо и не унесла его в открытое море, где он наверное погиб.

А меня вынесло волной в иллюминатор и, бесчувственную, несколько часов носило по бурному морю, пока не прибило к этому самому острову. Когда настал день и буря поутихла, я открыла глаза и увидела угрюмую безлюдную местность. Море тоже было пустынно. Ни денег, ни документов, ни телефона при мне не было. И вдруг я увидела, как по прибрежной дороге едет автомобиль и, собрав, все силы выбралась на дорогу. Машина, а это был алый Феррари кабриолет, остановилась возле меня и из нее вышел красивый мужчина и что-то спросил. Я не знала его языка, но увидев, не смотря на мое бедственное состояние, дивную мою красоту, он усадил меня рядом в машину и привез в свой замок. Там он выкупал меня в своей роскошной ванне, позволил одеть свой махровый халат, напоил и накормил меня прекрасным ужином и, к полуночи, лицезрея неземную мою красоту, влюбился в меня без памяти. Я же, зная сокрушительную силу своей красоты, преисполнившись к нему сочувствием, отдалася ему. Звали его Джованни дель Брагоньеро.

Утром к Джованни на длинном лимузине приехал его старший брат Мартуччо дель Брагоньеро и, увидев меня, тут же влюбился с первого взгляда. Они долго спорили о чем-то и кричали друг на друга в кабинете, махали руками, кому-то звонили, но я не понимала их языка. Потом они выкурили по сигаре, выпили виски, что-то посчитали на калькуляторе, в конце пожали друг другу руки и трижды поцеловались. Джованни принес мою одежду и попросил вернуть халат, потом усадил меня в лимузин Мартуччо и страстно поцеловал на прощанье. Я была уверена, что он покончит с собой, не перенеся горечь разлуки со мной. А мы с Мартуччо уехали, и попривыкнув к новой машине, я скоро позабыла про несчастного Джованни.
По пути Мартуччо, сраженный моей красотой, признался в неземной любви ко мне и я, зная сокрушительную силу своей красоты, конечно, сжалилась и над ним. Его лимузин размерами напоминал мою утонувшую яхту, а любовь Мартуччо ко мне была так велика, что он не стал дожидаться приезда в свой замок, а овладел мной прямо в лимузине. Когда же мы въехали во двор виллы, Мартуччо приложил палец к губам и страстно поцеловал меня на прощанье. Во дворе замка нас встретил пожилой дон, который трижды поцеловался с Мартуччо и потрепал его по щеке. Это оказался его папа, дон Гаспарулло дель Брагоньеро. Увидев меня, дон побледнел и тут же влюбился в меня без памяти. Он предложил мне взять его под руку, велел водителю отдать ключи от лимузина Мартуччо и тот, вскочив на место водителя, поспешно уехал. Я очень опасалась, что как бы, не выдержав разлуки со мной, он не съехал бы в море с обрыва где-нибудь по дороге.
А пожилой дон в этот день подарил мне много красивых нарядов и даже туфли от Джими Чу, позволил погулять по его усадьбе, но только не разрешил подходить к телефону и к интернету. А к вечеру он, сокрушенный моей красотой, признался мне в пламенной любви, и я, конечно, сжалилась над ним и позволила овладеть собой. Поскольку пожилой дон Гаспарулло так страстно и многообильно полюбил меня, а мое сострадание к безумно влюбленному не знало пределов, что через три дня его сердце не выдержало и он умер.

На похороны дона Гаспарулло дель Брагоньеро на следующий день съехались доны со всей Италии. Его безутешные сыновья, будучи истинными католиками, в последний момент видимо не решились на смертный грех и чудом не покончили с собой. Они по-прежнему пылали ко мне любовью и жаждали утешения по очереди. Но и гости, увидев меня, тут же потеряли голову от любви и вскоре похороны дона Гаспарулло превратились в шумное сборище, на котором я по-прежнему не понимала ни слова. Джовании и Мартуччо посадили меня как королеву на стул, стул поставили на стол, взяли в руки молоточек и что-то кричали гостям, а те поднимали руки с двумя, тремя, пятью растопыренными пальцами. Шум нарастал, и я понимала, что все эти господа влюбились в меня без памяти и вот-вот перережут друг другу глотку. Дело кончилось тем, что какой-то толстый и лысый дон, полюбивший меня, видимо, больше всех, поднял не только обе руки с растопыренными пальцами, но и ногу без ботинка и носка. И никто не смог повторить его жест. Поэтому Джованни и Мартуччо торжественно подвели меня к нему, и в сопровождении охраны на мотоциклах мы сели в его черный роллс-ройс и уехали с похорон. Что стало с разбитыми сердцами оставшихся на вилле я не ведаю, но уповаю на то, что все они истинные католики и, боясь смертного греха, не наложили на себя руки от неразделенной любви.

Стоит ли говорить о моей жалости и сострадании к любви сеньора Козимо Кастраччо, в роллс-ройсе которого мне пришлось их рьяно проявить. Но такова уж наверное моя планида, что в самый ответственный момент прямо на автостраде послышались автоматные очереди, машина наша врезалась в ограждение, т.к. водитель упал головой на руль. А потом дверь машины растворилась и дона Кастраччо выдернула из моих объятий чья-то мощная рука. Через минуту эта же рука галантно протянулась ко мне и я, поправив прическу и одернув платье от Сальваторе Феррагамо, вышла из машины и увидела валяющихся кругом мертвых мотоциклистов, толстенького и лысенького дона Кастраччо с поднятыми руками в одной расстегнутой рубашке и в носке. Он был так бледен и дрожал, видимо чувствовал, что пришел час расставания с мной. Кругом стояли белые автомобили с мигалками и люди в форме. А на меня не отрываясь смотрел высокий статный красаевец-мужчина в белом костюме, белой шляпе и маком в петлице. Мужчина моей мечты. Он снял шляпу и представился Королем минеральных удобрений. Без шляпы я сразу узнала его, потому что видела его портрет у отца в инстаграме, он оставил больше всего лайков под моим селфи. Ах! Это был он - мой суженый, к которому меня вела столь долгая, тернистая, усыпанная препятствиями дорога. Оказывается, с тех пор, как он уплатил аванс моему папочке, он был в глубоком горе, не знал покоя, но не терял надежды найти меня. Ну а вскоре весть о спасенной из моря красавице пронеслась по побережью и донеслась до него. И вот теперь он увидел меня воочию и, конечно, влюбился без памяти. Но в этот раз, эта любовь не нуждалась в моей жалости и в сострадании, поскольку неземная моя красота принадлежала ему по праву.
По праву ответной любви и брачного контракта.
Аминь.