Димкина шабашка. Начало 70-х

Димкина шабашка
Игорь Антонов


… Деревенские танцы заканчивались обычно заполночь… Сценарий был один и тот же: часов в девять завязывались первые стычки между местными парнями, стройотрядовцами в зеленых штормовках, и шоферами и комбайнерами из города, так называемыми «шефами», ежегодно направляемыми городскими предприятиями на помощь шибко пьющим сельчанам в их самоотверженной «битве за урожай»…
     Расстановка сил в драке, однако, постоянно  менялась.  То городские объединялись против наглых аборигенов, студенты и   «шефы» («интеллихенты» плюс рабочий класс) против деревенских;  то «шефы» корешились с «местными», и тогда студентам было не сдобровать: «смычка города и деревни», как учили основоположники  тов. Карл Маркс и Ф. Энгельс, являла собой могучую силу…. Супротив этого альянса какая-то «прослойка»», да еще наполовину состоящая из очкариков – историков, философов, филологов и т.д. – впервые познающих на стройке понятие «мышечная радость», после которой к вечеру подкашиваются колени, руки утром с трудом разгибаются методом «поскреби пальцами грудь!», а при словах «бетон», «цемент», «носилки» или «тачка» отдельных студиозусов тошнило… - никакая  команда городских студентиков, казалось по первоначалу, не могла устоять. 
Повод для начала драки, как и ежевечерний финал, были неизменным: «Ты чё к нашей девчонке клеишься! Айда, выйдем!» - это прелюдия к мордобою; всеобщая пьянка примирившихся к ночи  сторон – финал трудного рабочего дня с  портвейном «777» и «Солнцедаром», безотказно обеспечивающими желанную, но такую хрупкую – до следующих танцев в сельском клубе, -  видимость  классово-прослоечной гармонии. Все были удовлетворены итогами сражений,  не считая, понятно, получивших штакетиной по башке (а это был обязательный атрибут деревенского мордобоя)  зачинщиков драки, по окончании боёв развезенных, кто в коляске мотоцикла участкового до «пункта охраны общественного порядка», кто – до сельского ветеринара-зоотехника Макара Ивановича, который даже с похмелья, ночью легко справлялся с штопаньем рваных ран на голове очередной жертвы переизбытка гормонов…
Почему – гормонов?  А как же ж? Что ж ещё-то, бурлящее в молодых организмах и толкающее пуститься впляс поближе к понравившейся девчонке, расталкивая выкобенивающихся перед ней парней? Они, блин, гормоны… Ну, тут все и начиналось, в танце…А танцы – это что? Правильно, «вертикальное выражение горизонтальных намерений!» - так сказал один юморист. А дальше – «пойдем, выйдем!»…Сопли, юшка, треск отрываемых штакетин, хруст гитары о чью-то башку - «хрясь !», крики «мочи студентов!», и спасительные вопли «Атасс! Участковый!»…
Согласно ритуалу, далее начинались переговоры…. Первый пузырь по кругу, второй, - ни в коем случае  не обходя и глотку участкового, -  далее перекур,  затем «спать»,…все по домам,… завтра – кому-то строить «восьмиквартирник», кому-то – шоферить, а кому-то можно с утра и опохмелиться; «пускай городские вкалывают»…
Такая вот «гармония»…
Так вот в тот раз было иначе.  Уже не первый вечер Димка Шестаков, боец стройотряда «Кварта» из Универа, замечал среди танцующих яркую, довольно высокую взрослую блондинку совершенно не деревенского вида: вылитая Мерлин Монро, что она всячески и подчеркивала. Обесцвеченные волосы, перманент,  белое платье, ярко – и безвкусно – накрашенные губы, чёрные длинные ресницы, «мушка» на щеке, белые туфли на платформе «манка»,… лет за 25 явно… Королевна! Парни так и вились вокруг неё…
«Учителка!» -  сказал один из деревенских,  Петька, «Петруччо»,  тайно симпатизирующий студентам, их добровольный «лазутчик» среди сельчан, более или менее вменяемый «местный»… «Пятый   год у нас тут после пединститута… Учителка…. Наш участковый, Колька Хренов, даже с женой развелся из-за неё, влюбился – жуть! Она, вроде, ему обещала по осени выйти замуж, да, видать, передумала… В город ей охота, городская она… Колёк-то наш, сельский, у него и дом здесь, и братья, и хозяйство – корова, свинство, куры – мать смотрит…. А у ней, у Светки этой, и нет ничего, живет прямо в школе, в подсобке какой-то…Типа – на чемоданах….Всё по городу тоскует…Но  чё-то не получается у неё с городом-то, хотя всё, что ей по закону положено, у нас в деревне она уже отработала..!»
Дима, как бы равнодушно оглянув зал, спросил: « Ну, и как она… В смысле – того?» -  «А как же,…живая же баба…даёт, вроде…То есть раньше, говорят, была у ней любовь, или типа того, как в кино, «чистая и возвышенная»,  с бригадиром, шефом из города, шофером… Говорят, обещал в город по осени забрать, но тут Колька наш встрял, налетел на городского, пистолетом грозит, пальнул даже в потолок, «Убью!» кричит, «Ур-р-рою! В тюрьму сяду, но Светлану Ивановну не отдам! Любовь у нас!» И отбил кралю, короче… А городской,  видать, забздел,… шофер этот, и смылся в ту же ночь, даже расчета не взял, так испужался… Очкун, короче…Не мужик, в общем».
- А что ж дальше-то?
- Что дальше… Светка от расстройства попивать стала, да и с городской шофернёй её видали… Кататься любила… Я свечку в ногах не держал, но  на передок она точно слаба.  И, главно, только с городскими, с нашими – ни-ни… Колька наш, ментёнок, бесился, засады делал, но так никого  и не смог поймать… Аниськин хренов …Нет, так-то он парень нормальный, и фамилия ему – Хренов… Повезло просто…Чем Аниськин – Сиськин -  Пи….кин лучше?
Петро взял паузу.  Подумав с минуту, продолжил: «….А Колька – он и впрямь пальнёт, за ним не заржавеет… Горячий, говорят, из училища милицейского за горячку-то и отчислили,…так что к Светке этой никто из наших подходить- то и не решается, боится, что Колька, небось, узнает, - тогда хоть беги из деревни…»
Димка слушал, не отрываясь…
- А ты чё, паря, забалдел,  чо ли? Запал на Светку? Ты смотри, осторожней с ней…
- Так,  а как же она…Одна… Без мужика-то постоянного обходится?
  - Так и обходится…. Может, кто и похаживает к ней… Трепали, что директор школы нашей, Федор Иванович, к ней клеился,  даже ключ от её каморки имел…Только давеча, по весне, «инсуль» какой-то  его расшиб, хотя мужики говорят – «инсуля» этого Светкой зовут, загоняла его, Иваныча-то, в койке…. Молодуха же, а Иванычу уже хорошо за пятьдесят….
Да потом – и не одна она, бабы гутарят: вишь ту чернявую шмару, в джинсах в обтяг жопы? Это подружка Светки, уборщицей  в школе работает,  «шалашовка»  ещё та,…Любкой звать… Спят они вместе… Не ночует эта Любка дома, всё у Светки ошивается… Вот тетки наши и треплют, что любовь у них, типа женская, как у «зычек» бывает… Но я-то не верю в байки… Завидуют просто, вот и наговаривают на Светку, мол, «слезбиянка» она, что ли…
Димка слушал уже в полуха… Странно, но чем больше рассказывал всякую чушь местный информатор, тем больше это заводило Дмитрия…  Тем паче, что за время этого рассказа Димка поймал на  себе пару изучающих взглядов сельской Мэрлин, сеющей разумное, доброе, вечное в неокрепших и чистых душах юных сельчан на севере Свердловской области…
И Шестаков решился.
- Петруччо! А ты не можешь познакомить меня с ней? С  училкой?
- Чё это – не могу? Запростяк! С сеструхой-то? Легко!
- С какой сеструхой, ты о чём?
- А я те чё, не сказал, чё ли? Вот баран-то… Она же, Светка, троюродная сестра мне, моего двоюродного дядьки дочка старшая! Чусовая её фамилия,  как река тут недалеко… Быстрая, холодная! Ха-ха! Сказанул… Нет, Светка – та, наоборот, горячая! Никто не жаловался!  Ща устроим! Айда»!
И Димка отправился через весь зал, вслед за разбитным, с вихляющей походкой Петруччо, навстречу своему счастью….

2.
- Светлана Ивановна, можно Света, Чусовая, - так она на полном серьёзе представилась при их знакомстве, с интересом поглядывая на Димку то прямо в глаза ему, то на его усы; то на его стройотрядовскую куртку со значками «бригадир ССО», «Ударник ССО», с оранжевыми нашивками типа  «зональный штаб»….
Судя по всему, даму осмотр удовлетворил… Она сразу же заявила, что всю жизнь бегала из своего Пединститута  в Универ на танцы, в их вузе парней-то с гулькин нос всегда… Нашлись даже какие-то общие знакомые…Сошлись и в оценке известных ресторанов: «БУШ» – (Большой Урал) – на три балла… «Малахит» – три балла; кафе-мороженное  «Пингвин», или, на сленге, «Сугроб»,  -  2 балла, кафе «Театральное» - 4 балла….
Разговор явно клеился,  несмотря на злобные и завистливые взгляды кучкующихся в дверях клуба лучших представителей сельской молодежи мужеского полу…Выход после танцев не будет торжественным; как бы он не превратился в «вынос тела», подумал Димка…Надо будет «делать ноги» пораньше…
- 


- А я тебя знаю… Ты же из стройотряда, который все лето строил гаражи на ЦБК…Вроде из универа,… историки, философы, филологи… Коллеги, в общем… У вас ещё свой ансамбль был…ВИА….Вы его ещё как-то смешно называли, что-то вроде какой – то работы то ли Маркса, то ли Энгельса…
- Есть такое….Мы даже на танцах у вас в клубе пару раз играли… Я тебя ещё тогда заприметил, но стеснялся подойти… А ВИА наш называется «Ансамбль имени  работы Ф.Энгельса «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии»…
- Вот – вот…. Издеваетесь над колхозниками…. Ещё справку от завклубом взяли,  про эти свои концерты.  Было их два,  но за стакан водки уговорили написать – десять…Откуда знаю? Ко мне завклубом этот  после вас приходил, спрашивал, есть ли  такая работа у классиков…Мол,  «Анти Дюринга» помню,  правда, название только, а о чем – подзабыл… Вроде чего-то этот мужик, Анти его звали, чё то не туда повёл……..Ещё, говорит, помню работу Ленина «Материзьм и империализьм», там еще Ильич наш Ленин шибко, чуть не матом ругается и говорит, что не надо, мол,….. давать буржуям Маху и Винариусу какому-то. Я чё запомнил-то?  На сорт крыжовника нашего похоже… «Авенариус» называется… Кислый, с..ка!  И чё давать-то? Или – не давать, я и не понял… А «гнусникам»  и «солипсисам»  этим  -…тоже полный отлуп дал….(Кто такие, честно говоря, подзабыл… Но ясно, вражины и гады)… Я, говорит, еще десять лет назад эти «первоисточники» зубрил, когда меня на должность завклубом на бюро райкома партии утверждали, и секретарь по идеологии, - Финкельштейн его звали, - меня по «источникам» этим полчаса «гонял»,…еле отбился…
Светлана  засмеялась, демонстрируя красивые, чуть крупноватые белые зубы….
…..Димка глуповато улыбался, ещё не зная, что эта его шутка насчет названия их ВИА будет иметь для него лично «веселые» последствия: справки эти о «шефских» концертах их отрядной «агитбригады» аккуратно подшивались в зональном штабе ССО, учитывались в баллах комиссарской работы, в которой самые активные боролись за 1 место;  затем  сводные цифры и «первичные» документы передавались в Обком ВЛКСМ, после чего ложились в торжественные и нарядные отчеты комсомола на пленумах, конференциях, прирастая на каждом  этапе на   «нолик», и уже,  в сумасшедших итоговых цифрах
попадали в тексты речей высоких партийных руководителей…… Что, чуть позже, и произошло на торжественном собрании областного актива по случаю  очередной годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции… Короче говоря, отмечая вузы и передовиков в соцсоревновании, секретарь обкома партии по идеологии, не успевший загодя изучить доклад, банально сбился, читая про успехи  какого-то Фейербаха («ну, бл…дь - шепотом, но  забыв про включенный микрофон, ….- и– нет у нас в областной организации коммуниста с такой фамилией… Хрень какая-то…».  Все всё услышали….Скандал был жуткий… Полетели многие аппаратные головушки…. А пусть впредь классиков читают!...
Естественно, тогда, в конце сентября, танцуя  - ну, проще  говоря, переминаясь с ноги на ногу с сельской учительницей Светланой Ивановной Чусовой, Димка не мог предположить, что сразу после ноябрьских праздников в деканат его факультета поступит не ожидавшаяся, по обыкновению, грамота, а «телега» из Обкома комсомола с требованием разобраться со студентом Дм. Шестаковым, сеющем раздор между рабочим классом, интеллигенцией и колхозным крестьянством…  Не меньше….
Димку тогда «отмазали» - чудом!  - оба заместителя декана – одна дама, симпатизировавшая Дмитрию как старосте и вообще приятному парню; вторым ходатаем оказался – что было удивительно, - зам. декана по воспитательной работе, простой преподаватель вечно пропускаемого Дмитрием «научного атеизма», поговаривали, подполковник КГБ… Человек сугубо военный, он был известен тем, что на стук в дверь его кабинета, вечно что-то записывающий на бумажки, он, не поднимая головы, обычно бросал зычным голосом: «Вводите!» Что двигало  старым чекистом, Дмитрий тогда  и не понял…Зато понял кое-что другое:  не все, кто клянется тебе в симпатии, помогут тебе в трудную минуту. Был один такой доцент, пожизненный председатель жюри во всех конкурсах художественной самодеятельности, на словах выражавший и ему, и его команде, факультетскому  ВИА, дружбу и поддержку, в ситуации с «телегой» из руководящих органов повёл себя  как-то …. не очень, скажем так…
Когда Димкино дело рассматривалось в деканате, это «эстет» сообщил, что ему всегда студент Шестаков Дмитрий казался ….шалопаем;  и  музыка  у них всегда наглая и громкая, барабан дурацкий и особенно эта жуткая бас-гитара (и это – о купленной вскладчину бас-гитаре «Орфей» в форме скрипки!); нет, чтобы сыграть, пусть и то же самое; или  - ещё правильней,  что-нибудь русское народное, наше, но – тихо, с  любовью к партии и Родине, и – главное, на … баяне.
Но это всё будет потом, а сейчас Димка уже размечтался  о романтическом вечере, и, если повезёт, то и ночи с красивой, взрослой и, похоже, вполне доступной женщиной.
Светлана стала серьёзнее:
-  Короче, напугали вы мужика, он ночь не спал, переживал, «… не вляпался ли он в  антисоветчину, подписав эту чертову справку….Да и песни у них, у студентиков этих, дескать, какие-то не наши….  Песня «протеста трудящейся английской женщины», как они объявляли  «Леди Мадонна», или там – про какого-то Карлссона…Не наш человек! А эти –орут, дёргаются…Типа, значит, танцуют, в сапожищах, все зелёные … И водка у них теплая, из закуси – один сухарь … Вот и подписал им сдуру…. И  какой-такой протест? У нас же всё хорошо, вот и динамики списанные, «Кинапы» называются, «шефы» из города привезли…Безвозмездно»!
Было видно, что простушкой  Света не была, да ещё и с чувством юмора у неё было всё  в порядке…Очень похоже изображала она зав.клубом, беззлобно и как-то с сочувствием…
- А вот и он, наш культурный работник, дядя Вова- массовик! – Светлана глазами показала на только что обсуждавшегося ими героя, опрятного мужичка в габардиновом синем двубортном костюме на оранжевую рубашку с галстуком на резинке «Пожар в джунглях» едко-зеленого цвета… На ногах, резко контрастируя с остальными частями гардероба по стилю и фасону, алым цветом горели  вьетнамские кеды…, явно великоватые на пару размеров.
          Просто телепатия какая-то…. Не знаю, кто тогда так подсуетился, но очень к месту «массовик-затейник», он же заведующий сельским клубом деревни Малые Писюны,  прохрипел в шипящий микрофон: «Белый танец! Белые девушки приглашают негров! Шучу… Дамы приглашают кавалеров! ВИА «ЦВЕТЫ»! «Звездочка»! Плёнка порватая, записть ху…- извиняюсь, хреновая,  но я подыграю на баяне! Танцуют все!»
Светлана по-хозяйски взяла Димку за руку, и потащила в центр зала…. Это было уж слишком… Димка почувствовал, как против него буквально ощетинился весь зал, причем и мужики, и бабы, и местные, и шоферня из города…. «Будут бить»…- тоскливая эта мыслишка поползла холодной струйкой пота где-то в районе живота….Но – ещё не вечер! А пока – потанцуем!
Танцор из  Димки был никудышный, о чем он почти с первых нот сообщил Светлане Ивановне. Та, ничуть не стесняясь,  выдала бородатую шутку про плохих танцоров, которым всегда что-то мешает, но зато вселяет надежды девушкам…  Шестаков привычно отшутился, мол, когда все танцевали , ему чаще приходилось стоять на сцене  с гитарой фирмы «Музима» или «Иоланда Торнадо», на танцах в школе, в  Универе, «на картошке», и т.д. Шутка «проканала», и он почувствовал, как Света слегка вздрогнула и прижалась к его бедру плотнее…
  Потаптавшись под грустную музыку Стаса Намина, они, не договариваясь,   пошли к выходу – «подышать!»…Сельские в дверях неохотно расступились, не слишком-то при этом убирая острые локти….Точно, бить будут….
Подышать – означало «покурить»… Светлана достала сигарету и спички, нагнувшись к Диме, прикурила..  Шепотом: Ты знаешь школу? Ну да, под горкой… С правого торца есть железная дверь… Я тебя буду ждать после двенадцати…Скажешь пароль: «Вам посылка из Свердловска».  Отзыв будет: «Заноси!»… Покормлю…. Немного выпьем… Потанцуем… Да, приходи с другом,  - она кивнула в сторону Димкиного товарища, Рината,  с которым они и завалились впервые в эти долбанные Малые Писюны Краснотурьинского района, на «шабашку»….- Любовь тоже будет….в смысле Любка, подружка моя! А ты о чем подумал? Размечтался!
Светлана окликнула подругу – Люба! Пойдем домой! Скукотища! Ни одного стоящего кавалера! Учитесь танцевать! Чао-какао,  мальчики!
Стало понятно, что то, как Димке  спасаться от толпы сельских недоброжелателей, его новую знакомую мало интересовало…Как говорится, вечер переставал быть томным… Это, конечно, да… Но и получать  ради чужого веселья по студенческой интеллигентной морде от ревнивых папуасов тоже не хотелось….
Однако шансы на мирный исход таяли с каждой минутой…Сельские труженики как-то не по доброму поглядывали на студента…  И тогда Шестаков  решился: « Айдате, пацаны! Угощаю фирменными! «Стюардесса!». Помните анекдот? Сын спрашивает маму: Есть такая рыба – «стюардесса»? – Нет. – А почему папа вчера по телефону дяде Мише говорил, что он в Сочи на море весь отпуск какую-то стюардессу жарил?» - Гы-гы….- залыбились сельские парни, потихоньку приближаясь к веселому и разговорчивому, со всем уважением, студенту…
- Подходите! Вчера ещё свердловские пацаны  с Уралмаша подогнали! – Пауза… - Ну, и выпендрежная эта ваша  мадам, «Белокурая Жазиль», что ты! Прямо… отшила меня, как поца… Я, говорит, женщина практически замужняя, педагог со стажем! И ушла…Ну, ничё… Скоро всё равно моя «ляля» из города ко мне приедет, так что – гуляем!»
Сельчане с интересом выслушали это странное Димкино сообщение, но тяга к халявным,  приличным сигаретам пересилила,  и, сплюнув с губы папироски «Беломор-канал» или сигаретки «Прима», парни потянулись в Димке… Драка в этот вечер отменялась…
Покурив и поболтав с местными, Дмитрий сказал, что идёт спать в гостиницу, где жила их «шабаш-калым» бригада…Восемь студентов, в одной комнате, и там же ещё четверо городских прикомандированных «шефов», трактористов-комбайнёров- шоферов, имевших обыкновение не выключать – чтоб с утра не мучаться с запуском, ночи-то уже были холодные! – ревущие двигатели своей сельхозтехники, стоящей тут же, под окнами сельской деревянной гостиницы,…так что, мол, нужно постараться заснуть первым, а то шум от дизелей  с улицы снаружи и пьяный  храп взрослых уже мужиков изнутри уснуть уже не дадут…Ну, а если вам особенно свезёт, и  ещё кто «желудочные ветры пущать начнёт»,  так и будешь метаться между койкой и окном: откроешь окно, чтобы проветрить – задолбают грохотом двигатели грузовиков и тракторов… Задохнёшься и утром башка чугунная….Выбирать, по сути, было не из чего… Сценарии – и «обонятельный», и «слуховой» были, как говорится,  «оба хуже»…
На этом они с Ринатом неторопливо удалились, всячески изображая траекторию движения в сторону сельского отеля «Аист»…Завернув за первый же угол, Димка объяснил другу, что сегодня они дома не ночуют, так как приглашены на «светский раут» – вечеринку к двум особам женского полу, ничего брать с собой не надо, идём налегке, «там всё будет», только часок переждать придётся, но темнеет быстро, сентябрь, и в такую темень их не заметят… В гостиницу заходить не будем, сообразят парни,  что мы «на деле», но к утру подтянемся…
Ровно в полночь,  проползя буквально заветными партизанскими и огородными тропками, парни поскреблись в железную дверь в торце школы, ближе к спортзалу. Сказав дурацкий пароль и не услышав никакого отзыва, парни замерли на крыльце…  Но вот дверь со скрипом давно не смазанных петель приоткрылась, и друзья тихо проскользнули внутрь…Прикрыв за собой дверь в маленький коридор, точнее, тамбур, гости вошли в единственную маленькую комнату… Хозяйка включила свет, и парни обомлели:  окно было плотно зашторено, по углам комнаты стояли две железных одноместных кровати. Несомненно, именно эти суровые, сугубо функциональные койки были ядром всей дизайнерской композиции. Явно бросалась в глаза – как сказать-то? – продавленность кроватей, которые, судя по всему, многое знали и видели в этой жизни.
Ринат, до этого всё больше молчавший, оглядев интерьер этой святой и чистой девичьей  комнаты – «светлицы»,  выдал, почти что с восхищением, бестактность:
  –  А кроватки-то у вас, я гляжу, рабочие! –
- … и вот это чистилище науки и невинности  мы превратим за пару  часов в гнездилище  похоти, грехопадения и разврата, - произнес  Димка  заранее заготовленную фразу…
Но шутка Дмитрия вызвала только вымученный смешок Любки….Света отреагировала куда живее:
- Нормальные кровати…  Помните, как в  анекдоте? – Надо не койки менять, а девочек! И  потом, кто брезгует нашим обществом – дверь вон она…
Присутствующая публика  натянуто заулыбалась…
Дима оглядел комнату….Старый шкаф…На нём - скатанный и перевязанный  бельевой  веревкой матрас….На стенах, простых деревянных перегородках, прибитых к обрешётке и покрытых листами ДСП, покрашенными в грязно-розовый цвет, плотно засиженные мухами  - портреты Песталоцци, Я.А.Каменского, Л.И.Брежнева, Эйнштейна с высунутым языком, Хемингуэя с трубкой и бородой, и, конечно, кем-то переснятая картинка Мэрилин Монро на крышке люка в раздувающемся «по самое не могу» лёгком белом платье, наконец, групповое фото выпускников Свердловского педагогического института за 1967 год с любимыми преподавателями… Приглядевшись к уже изрядно выцвевшему снимку, Дмитрий узнал …. Свету, такую же яркую, как и сегодня,  манкую, броскую блондинку, которую почему-то приобнял какой-то усатый мужик, явно постарше её возрастом. Димка удивился про себя, но ему явно стало неприятно….
Общее впечатление нисколько не портила  икона, явно самопальная, стоящая на тумбочке в углу комнаты. Всё.
Возле одной из кроватей, одетая в популярное прежде шерстяное трико и такую же, с двумя белыми полосками на отложном воротничке под молнию, кофту, называемую в те годы, «олимпийкой» или «мастеркой», опираясь на спинку койки, стояла чернявая Любка.  На кровати лежала гитара; вдоль другой кровати, впритык, стояла большая школьная парта, накрытая газетами «Краснотурьинская правда», а на ней красовались:
Тарелка с солеными помидорами, начатая банка соленых огурцов, миска соленой капусты, крупно нарезанное сало с прослойкой, кастрюля с вареной  картошкой,  деревенский хлеб, пучки петрушки и лука, свежие огурчики и помидоры, нарезанная крупно селедка «иваси». Мясо было представлено батоном «Докторской колбасы» по 2.90. Венчали всю композицию бутылка водки «Столичная»,  - одна штука; бутылка с неопределенной жидкостью под названием «Вермут», - одна штука, бутылочка «портвейна 777» - одна штука, четыре бутылки «Жигулевского» и, наконец, начатая 3-х  литровая банка самогонки… Пир намечался и долгий,  и основательный… Это ж сколько же нам отрабатывать, подумали студенты; восхищенно переглянувшись…. Тут еды и выпивки на всю их шабашку…
Парни и вправду растерялись… Последний месяц они питались только тем, что готовила всем постояльцам хозяйка гостиницы, а именно: вечно слипшиеся макароны, противного цвета подлива, и тонкая, такого же мерзкого желто-оранжевого цвета мясная (из хлеба) «котлета»….На первое – теплая несолёная водичка с ошметками,  на третий раз, наверное, сваренной тощей курицы, явного  ветерана марафонского движения.
…. А учителка в роли хозяйки была хороша… В халатике, открывавшем взгляду ценителя вид на несомненные достоинства, приветливая, она быстро усадила всех за стол, - Димку, по-хозяйски, с собой рядом на кровать, Рината и подругу Любку – на стулья. Сама же и  разлила по стаканам водку… По – свойски, как старого знакомого, толкнула Димку локотком, сказала: «Ну, городской, давай за любовь!» Любка при этом глупо и видать, привычно,  заученно, заулыбалась.  Выпив по второй, под вечно актуальный тост «За нас, красивых!»,  закусив, девчата попросили «чё-нь-ть» поиграть на гитаре, только тихо, чтобы не шуметь, первый час уже…Дима решил пойти в лоб, и запел из репертуара  Клячкина - «…За что нас бабы только балуют… И губы падая дают…И выбегают за шлагбаумы, и от вагонов отстают….», -  девчонки млели на глазах… Дмитрий продолжал рвать душу строками гениального поэта  Андрея Вознесенского:
«…..И от Москвы до Ашхабада,
Окамененев от немоты,
Стоят беременные бабы,
Подставив солнцу животы…»,
В этом месте Димка – нет, не услышал даже, а скорее, кожей почувствовал, как прижавшаяся к  его плечу Светка … всхлипнула, шмыгнула носиком, и прошептала:
- Какая хорошая песня…. Правильная, только грустная…
Дмитрий  пел, шептал, точнее, подыгрывая себе простыми аккордами  и гитарным боем «восьмёрка»:
Стоишь беременная, бледная,
Как изменилася ты, бедная…
Стоишь, одёргивая платьице….
- И плачется тебе, … и  плачется…»
Светка почти уже рыдала: «ю…. мужики, сволочи…»;  Любка тоже явно расчувствовалась….
Всё шло по графику. Чтобы чуть сгладить этот внезапно воцарившийся  минор, совсем неуместный в данном случае (ну, в самом деле, пришли парни к девицам «легкого поведения»  кутить и заниматься любовью, и сразу же, после полстакана водяры стали пугать девушек грустной песней о неизбежной беременности…. Ты бы ещё о токсикозе запел! - подумал о себе самом  Дмитрий, он же - студент  Шестаков, и сходу … «залудил» песню – свою «коронку», «Картошку в мундире», песню с эффектом «бабоукладчика» (уже в другую эпоху эту функцию прекрасно выполнял итальянский ликер «Амаретто», производимый тут же, неподалеку, за углом, в какой-нибудь подпольной винокурне из сухофруктов)…
- «Моя дорогая не блещет красою, не гибкостью стана, не русой косою…- шептал Дмитрий, - …И серое платье срываю не смело… Скорей бы увидеть желанное тело…. Губами коснуться единственной в  мире… Моя дар-р-ра-гая …- пауза! - …картошка в мундире!».Иногда, кривляясь, - в зависимости от контингента собравшихся, можно было финальную  фразу «картошка в мундире!» произносить, картавя на «р» или гнусавя на манер А.Вертинского. Некоторым очень даже нравилось…
Все это время Светка тяжело дышала у Димкиного плеча; Любка пару раз даже всхлипнула…. В воздухе явно запахло интимом….Безжалостным и беспощадным, как всё русское, когда оно начинается с  водки…
Не дожидаясь финального аккорда, Светлана  быстро вскочила на ноги и, со словами «…темнота – друг молодёжи!» выключила свет…
Ещё через секунду Димка буквально атакован и почти что смят напористой и умелой сельчанкой;  из угла, где расположились другие благородные участники этой вечеринки при свечах,  слышались сопение Рината и глуповатые, явно заученные смешки Любки…
Но в первый раз Димка, сам не зная, зачем? -… отбился, сославшись на волчий аппетит, упорно не желал принимать горизонтальное положение, и даже пытался в темноте ухватить на ощупь картошку и сало…. Светлана ничуть не обиделась, только тихо захихикала…
- Ну, поешь, поешь,… я потерплю чуток … Или, может быть, ты у нас …. мальчик ещё?
Димка поперхнулся, усиленно жуя ставшую вдруг сухой картошку…
- Сейчас я тебе налью …- В темноте, об уголок железной кровати открыла бутылку  теплого пива, налила с полстакана и дала студенту…
- Угадала – угадала! Мальчик»! Давайте за это выпьем! Первый раз я мальчика люблю! А то всё больше старпёры….За тебя!»
Дима был наверху блаженства: было сытно, тепло, многообещающе… Надо только расслабится, и все получится в лучшем виде, как старшие пацаны и рассказывали….Вот это шабашка так шабашка…Правда, тянуло в сон ….Хотя, были и вопросы,  Дмитрия слегка напрягавшие: как бы не «залетела» эта красотка, явно даже и не думающая  о возможных последствиях… И ещё смущало немного  то, что из рекомендаций старших товарищей он запомнил как самое главное: на селе, чтобы чего не «подхватить», лучше иметь дело  с имеющими справки медсестрами, поварихами, воспитательницами в детсадах, доярками… Про учительниц школьных в этом списке ничего не говорилось… Да и как было спросить справку?
Светлана, поглаживая жующего студента по плечу, шептала над ухом  Димки  пьяно-жарко: «Господи! Хорошо-то как уже…  А как ещё будет!  Где же ты раньше-то был…. Господи, всё лето был здесь, и не подошёл ни разу…  Дурачок… Смотри, мне понравится с тобой, не отстану…Я – приставучая…..Испугался? Шучу я…. Забери меня отсюда… Устала я от деревенских… Хорошие они, простые люди… Но скушно с ними…Говорить – то и не о чем… Коровы… Телята… бухло… Стакан и – в койку…..Да и там без фантазии, всё по-крестьянски,  по-деревенски, одно и то же каждый день….Лет пятьсот наверное так и занимаются любовью со времен татаро-монгольского ига…
- А ты бы их просветила, ну, про «Камасутру» им рассказала…- пошутил Дмитрий, оттягивая зачем-то абсолютно неизбежный в сложившихся условиях «момент истины»…
- Какая там  к чёрту «Камасутра»! Это тебе – не город; это, малыш, деревня…Две  позы всего: «наши сверху, ваши снизу», и  наоборот, всё согласно историческому материализму, даже когда «верхи не могут, а низы не хотят»….Да ещё и лезут, куда не надо…
Светлана задумалась, попросила Димку достать со стола с сигареты, прикурила от зажженной галантным кавалером спички….. Выпила одна, вздохнула тяжело….
-  Нет, вру я…, - затянувшись,  продолжила сельская учителка….
-  Есть ещё один местный бзик – это когда  так припрёт, что «мама, не горюй!»,  выйдешь с танцулек или из кино,  типа подышать-покурить,   до первых кустиков, ну, и там ждут уже - минута делов-то…Шоферня, одно слово… Им всегда некогда …Сунут, заведут с передка, а потом всё равно ухватить тебя сзади норовят….  Потом противно, правда….Думаешь: и  вот за ради этих сраных кустов я училась пять лет в педагогическом  институте, крутила любовь с профессорами, доцентами и лучшими спортсменами института, …
Димка почувствовал даже какое-то странное сочетание жалости с брезгливостью к Светке, но при этом желание быть с ней только нарастало. Он знал,  что, как учили большие пацаны,   «не хотела бы, так и не давала бы», но что – то не складывалось в целостную картинку, какая-то недосказанность, противоречивость за всем этим была….И чего эта подруга так разоткровенничалась с ним в первый же вечер…Промолчал…
. -   Искусственное осеменение коров,- -  никак не могла остановиться женщина, -  наш ветеринар и зоотехник, Макар Иванович, и то   чувственней проводит, под музыку классическую… Поддаст, и каждую корову после процедуры этой за шею приобнимет, говорят, даже целует, и плачет, бывает…. А чё плачет? Говорят бабы, что от избытка чувств, Макар-то Иваныч этот жену как лет пять уже схоронил, так бобылем и живет…А что схоронил-то? Да разное говорят… Она женщина справная была… Ждала его у нас десять лет, приехала из - под Москвы, чтобы ближе к мужу - лагерному зэку быть,….. политическому, к тому же… Ну, и заболела она у нас, чем-то «по-женски», то есть никак она не могла с Макаром  - ну, это, понимаешь? А он, изголодавшись был, ну, и страдали оба….А коровы Макара  явно любят….Макар-то Иваныч приехамши был, то есть не совсем чтоб приехамши, а после освобождения из лагеря, что неподалёку, был переведен на поселение. Сам – то он был откуда-то с под  Ростова…
В этом месте собственного рассказа Светлана Ивановна захихикала, видать, вспомнив что-то не очень приличное, но – весёлое. И – точно:
- А ты у нас - ничего мужичок, даром, что городской…Я сразу поняла, и сейчас даже через одежду твою чувствую…   Ну, давай её сюда…А эти….Колька, Макар, шоферня – кто их там считал … ну, было, милый, было – до тебя же, а значит, не считово… Да ты – видно, что ласковый, как телятя…  и не хуже их….  Ты… Нежный, и главное, - это я тебе как опытная женщина говорю, что уж тут девочку строить,  главное – не то, чем мужики любят мериться, а чтоб «весёлый»  был!
Димка всё ещё полусидел, полулежал, изображая зверский аппетит, что-то жевал,  молча, с тревогой ожидая  неизбежного, и, понятно, унизительного, как он думал, поворота к сравнительному анализу мужских достоинств  колхозного крестьянства, представителей ветеринарного, «шоферского»,  милицейского и студенческого сообществ… И хотя  Димка был  уверен в своих кондициях, это было в городе… А здесь, на природе, вполне возможно, он бы не попадал в «тройку призёров»….. Короче, надо было срочно менять тему….
- А что это за мент тут у вас, говорят, какой –то бешеный?
- Да влюбился он в меня… Я, говорит, такой красивой женщины даже в кино не видел….Совсем с ума сошёл! Замуж зовет, понимаешь? А он мне, ну,  нисколечко не нравится…А ты -  сладкий!   Что молчишь, возьмешь в город? Я же тебе нравлюсь, вижу ведь… Смотри, какая я?» - Светка бесстыдно отбросила одеяло, и сквозь темноту коморки Дима увидел действительно красивое, наглое в своей красоте и порочности, матово белеющее тело женщины, чуть располневшей, с высокими бёдрами, стройными ногами, красивой грудью….
- Ты – красивая! …почему-то хриплым  шепотом получилось у Димки…
Пауза…
- «Ну, ты даешь, студент!»
-  Я не буду проситься замуж, - отдышавшись,  продолжала Света, -… Просто снимем маленькую квартирку, - в общагу я  не пойду….Потом объясню, почему…Ты будешь ходить в свой Университет, я подтянусь и пойду в аспирантуру пединститута, будем жить в гражданском браке… А с аспирантурой мне помогут, не волнуйся! У меня там, знаешь,  какие связи? – Ого- го!. Есть профессор, в меня уже с первого курса влюбленный, но когда у нас случилось это с ним, перепугался, и, представляешь, сам  на себя  донёс в партком…Решил, говорит, «разоружиться перед партией» … Коммунист, б…дь…Хорошо ещё, что в парткоме секретарём молодой доцент был, не стал кадило раздувать, замял дело, но за меня, черт  усатый, как клещ уцепился… Эстафета у них, понимаешь? А палочка эстафетная – это я…Палочка – выручалочка…
- А что было дальше?
- А дальше были … те же яйца, только вид - сбоку!.... Извини, я пошутила…Короче, крутили мы с доцентом целых три курса; как полагается, я – «залетела», а доцентик мой заныл, что сейчас не может развестись с супругой, больная она, что ли,  я и не помню…. Ну, и вот, я здесь… … На распределение я с пузом шла, в числе первых, могла  выбирать  аспирантуру в Пединституте, и, представляешь, мне в последний момент отказывают по «морально-этическим соображениям»… И знаешь, кто именно? – тот старый козёл-профессор, председатель комиссии по распределению, а парторг тот усатый – член комиссии этой… «Не нашлось желающих быть вашим научным руководителем».  Вот и упекли меня в глухомань эту…  Я и не сопротивлялась больно-то…  В самом деле, кому нужна беременная аспирантка… Что с ней прикажете делать… только компромат один да смешки коллег…
Света замолчала. Задышала неровно, видать, обида поднакатила…
- Нелегко нам, красивым, правда?... Ну, что, берешь меня, Димочка, или стыдно с такой старухой на люди появится в городе?  А ведь я ещё какую фору молодухам дам, ты не знаешь, на что я способна… Я ведь и перворазрядница по волейболу, за институт играла….Только не спрашивай про дочку, тебе наверняка уже доложили…. …. Нормально все у неё…В соседнем районе в детдоме она…Вот почему я в общагу не хочу…Машенька….Красивая! Есть в кого, правда? Ну, скажи!

…. И вдруг в этом самом месте, перекрывая горячечный и уже  пьяный  шепот Светланы, раздался мотоциклетный треск, затем громкий мат и стук в дверь явно чем-то тяжелым…
-  «Открой, мать твою! Светка, открой! Я ведь знаю, мне твой сродственник, Петруччо этот долбанный, сказал! Ты со студентиком этим усатым кувыркаешься!? Убью гада! И тебя замочу, шалава! И сам убьюсь, на х…!»
Пауза…
- «И сельсовет ваш гадский спалю, потому, как все вы здесь – б…ди, чмошники поганые, тундра, короче…..А ещё я ферму спалю, чтоб Макарка с горя на своем …конце повесился! Я- то, дурак, тебе  по- честному, как боевой подруге про него  рассказал, а ты – вся деревня об этом гудит, - в койку его затащила, а потом и в стогах тебя с ним  видели… Что, забрало, засвербило…? Пожалеть решила? А то он всё с коровами компанию водит….А я –то, «мудила с  Нижнего Тагила», с женой разъехался, уже и имущество разделил, я себе козла с козою,  три порося и десять курей оставил, петуха, пол-дома выгородил, живи, не хочу… А ты….А я  тебя и с дочкой возьму, плевать на всех, пусть базлают, что «порченная» ты… Вместо диплома, мол, дитя в подоле принесла…Что тебя за твои похождения, мол, к нам и спровадили… Люблю я тебя, стерва ты, всю жизнь мне поломала… Пристрелю! Открой, говорю!
- Колька, чёрт, опять напился…- Светка скомандовала шепотом, -
   - Тише! Нас нет дома! -  на минуту воцарилась тишина…  Пошумит, и уйдёт…
Не тут - то было…
Стук и грохот возобновились. Участковый орал благим матом,  кого-то вызывал по рации дурацкими позывными «Волга! Волга!  Я – Дунай!»; передёргивал пистолет, обещал поджечь всю эту «богадельню», потому что любит, а Светланочка его - нет, со всякой городской шушерой кувыркается, на хрен ему такая жизнь, поэтому или он щас всю вашу малину сожжет, или пусть усатый выходит, … его только грохну, а всех других – пока не стану,…погодю пока….
- Ну, ни хрена себе… Перспективка… - Димка стал быстро одеваться…-
- А может, я несогласный!
- Ринат, чё лежишь? Одевайся, щас прорываться будем… Не голой же задницей милицию пугать... Хорошо ещё, хоть окно есть!
Полез на подоконник.
Отдернул штору… На окне кованная решетка… Замок амбарный снаружи…
- Приплыли…
Светлана что-то для себя решила, вышла в тамбур и стала через железную дверь уговаривать и стыдить влюбленного Малописюнского «шерифа»:
- Совсем сдурел, что ли? Третий час ночи, а ты орешь на всё село дурь какую-то!
- Открой, стерва! – ревел мент за дверью…Он стал изображать даже что-то типа облавы, бегая от крыльца – к окну, стуча пистолетом по решетке… - У меня под обстрелом дверь и окно, хана вам, твари! Всех порешу! Усатого, гада, кончу первым! Выходи! А потом и дружбану его чернявому, кто он там – китаец или чукча, один хрен. Глаз на ж…пу натяну и моргать заставлю…
Ринат, как будто очнулся от спячки, и стал быстро одеваться… Врубился наконец, что здесь пахнет членовредительством, и это – ещё если повезёт…..
Ринат напялил сапоги и зачем-то  двинулся к выходу…
- Ты куда? – Димка замахал руками…
-- Пойду поговорю с мужиком, скажем, что  мы же только поесть зашли, а у меня лично вообще ничего не было…Ни с кем… я вообще-то здесь за компанию… Почти…Хотели, типа, опытом обменяться, агитбригада там, шефские концерты… Или, думаешь – не проканает?
  - Ну, ты молодец! А я? Мне что делать-то? Я не то, что, ну, в общем, любовь-морковь… - ведь правда, Свет? У нас же ничего и не было?- … Я даже и поесть толком не успел, а не то, что там ещё всякое… - Тут Дмитрию вдруг стало стыдно таких своих слов, и он, словно встряхнувшись, продолжил фразу: - Да и девчонок надо спасать…
С улицы неслось:
- Убью, сказал…. Выходи по – одному… Всех пленю…Но усатого – казню точно…- орал Колька за дверью…
Ну, уж на фиг… В Димкины планы эта героическая смерть никак не входила,…но что было делать?  Безвинно – и безвестно,  при дурацких обстоятельствах, о которых и рассказывать стрёмно,  пасть жертвой милицейского произвола, - нет,  он под это не подписывался!
Ринатик в это время повел себя как-то странно: ничего не возразив Димке, начал спокойно раздеваться, кряхтя и скрипя пружинами кровати, полез на неё, предварительно подтянув к себе и положив на подушку свой туристский железный топорик,  с которым Ринат не расставался никогда, таская его в чехле или под штормовкой за поясом, или – за голенищем сапога,
Димке очень  хотелось в  туалет, но крохотная уборная находилась прямо возле входной двери, и звуки определенного частотного диапазона могли погубить  всю компанию. Димка матерился, тайно завидуя Ринату, который был известен тем, что мог терпеть сутки-двое….
Уже минут двадцать продолжались переговоры через дверь, и, похоже, Светлане удалось чем-то убедить ухажёра…. Накал  беседы постепенно снижался…Последняя фраза Светки была: «…да я одна тут, говорю, разболелась что-то, вот с танцев и ушла,… иди домой, не зли меня… Николай, проспись, завтра и поговорим… Может, и вправду нам с тобой пожениться, а? ……Но если сейчас домой не пойдёшь, вообще разговора не будет!»...
На той стороне переговорного процесса явно задумались…. Пауза… Осторожный вопрос:
- Что,  правда одна? Светик, ну скажи честно…
  -Ну, да, конечно.  Сплю уже…
- И завтра поговорим?
- Да, обещаю…
- И про свадьбу?
- Ну, да, сказала же…
- Я тогда пойду, ладно?
- Иди, дорогой, иди…. Утро вечера мудренее….
- Ну, так я пошел?
- Иди уже, …горе ты моё…
Димка эти полчаса молча сидел на кровати, одетый, трезвый как стекло… Холодный пот, внезапно пробивший его, противно сбегал по позвоночнику…Кажется, в первый раз Димка услышал, как бьётся его сердце… Друг Ринат как лежал раздетый, так  и оставался в плавках, в обнимку с топором. Любка, почему-то  внешне спокойная, была так же  раздетая, но это если не считать за одежду нитяные строительные перчатки, зачем-то напяленные на руки… Топор в кровати…. Дама в перчатках… Все в неглиже…. Кошмар! Театр  Абсурда!
Димка шепотом: «Ринатик! А зачем у твоей  дамы  перчатки? Ципки, что ли?» Любка захихикала… Ринат недовольным голосом прошипел: «Она как кошка царапается! Всю спину исполосовала… И все – впустую! Так и не даёт…Говорит, что девочка ещё! Хорошо, что у меня с собой перчатки были….Жалко, что не боксёрские…»
- Это кто здесь девочка?-  с трудом сдерживая смех, на секунду оторвалась от  трудных переговоров хозяйка этой обители греха… От шутки этой стало как-то теплее, жить захотелось с новой силой…
  Когда потом уже, Димка спрашивал Рината, почему он так спокойно, с  фатальной  обреченностью даже не пытался что-то придумать в этой западне, дружок отвечал односложно: «Иншалла!»  Восток - дело тонкое...
… С улицы перестали доноситься крики и возня вокруг замка железной двери… Ещё минут через десять раздался треск заводимого милицейского мотоцикла «Урал», и – наступила тишина… Светлана вернулась в комнату, перекрестилась на икону, шепнув: «прости меня, грешную!»,  налила себе треть стакана водки, молча выпила, села на кровать рядом с Димкой…..
- Ты не хочешь выпить? Что, студент, испугался?
- Димка мотнул головой
- Любка, а ты? А парень твой? Что, так напугались все?  Эх, вы, герои-любовники…А я  - так ничего…. Привыкла уже….В прошлом году Колька ухажёра моего, из городских, почти застукал, гнал его до фермы, там загнал в сенохранилище и два часа вилами в сено тыкал… Не нашёл... А тот, шофер городской, - у нас и не было с ним ничего, так, полапал только… Короче, назавтра на работу не вышел, сказали – простыл… Потом в городе видели, хромает на обе ноги, видать, пырнул-таки его Колька вилами…В сене… Но тот смолчал…
Сидевший бок о бок со Светкой Димка почувствовал, что она  дрожит… Длинный, на вид больничный байковый халат  не мог скрыть дрожжи по всему телу девушки, да к тому же в тамбуре было намного холоднее,  чем в комнате….  Красивую сильную  женщину била крупная дрожь, так, что даже – так показалось студенту Шестакову,   – у неё буквально зуб на зуб не попадал… Именно в этот момент Димка осознал реальность отведённой Светланой Чусовой  угрозы…..Шутить, почему-то, расхотелось…. Нет, Светка все-таки молодец! Отчаянной смелости девица! Могла бы нас легко сдать, придумать что-нибудь в духе «Не виноватая я! Он сам пришёл. С товарищем!»
И ещё. Дмитрий, собравшийся было при первой возможности уходить, уползать, убегать, смываться, короче, «линять отсюда», - понял, что «делать ноги» сейчас было бы … неприлично, что ли… Он, неожиданно даже для себя самого, обнял  за плечи хозяйку этого очага сельского сексуального просвещения; она была не против, лишь прошептала: «Холодно… Обними меня сильнее… Я же знаю, ты умеешь…»
………………………………………………….
Село просыпалось…Орали первые петухи, ещё минут сорок, и будет  светать…Надо было уходить, пока утренний сырой сентябрьский туман окончательно не рассеялся… К шести утра надо быть в гостинице, пол часа на завтрак, в семь часов бригада должна быть на объекте -  ребята достраивали « восьмиквартирник», работы шли на втором этаже, и надо было быстрее «залезть под крышу», чтобы,  не опасаясь осенних дождей, заняться «черновой» отделкой…
Парни «просочились» через чуть приоткрытую Светланой дверь. Туман позволил им быстро и незаметно добраться до заброшенных огородов, и вскоре они уже были в гостинице…Нырнув под одеяла, они ещё минут двадцать «придавили»…. Раздался зычный крик Володи (или просто Боб)–  командира их отряда, а с осени – и бригадира их «шабашки»:
- Рота, подъёма была! Кому спим! Бабники и ходоки, вас касается!
После этого согласно давно заведенной традиции  врубался граммофон,  пластинка Д.Тухманова, песня  «Как прекрасен этот мир»… Жизнь продолжалась…
За завтраком парни подначивали двух гуляк – Димку и Рината….  Додумались даже до того, что стали намекать на скорое отцовство, - девицы, мол, в прекрасном детородном возрасте, и – что у нас сейчас, сентябрь? – так, под самый летний сезон стройотрядов, в июне, родятся маленькие стройотрядовцы, один светленький, Димкин и учительницы, и другой – чернявый, Любкин и Рината… Или – как там у вас было? А справки взяли у девочек? Как – какие? Из вендиспансера! Нет? Ну, ждите новостей…
Нельзя сказать, что эти шутки Димке нравились…Он и вправду -  салага есть салага, что с него взять, - боялся, что кто-нибудь когда-нибудь, но обязательно не вовремя его осчастливит криками «Папа, папа! А у мамы опять животик растёт!» … Только спустя неделю  шабашник Вовка Годлин, самый возрастной и опытный из всех, бородатый крепыш в полтора метра ростом, мастер-волшебник на все руки, почему и носил кличку «Гудвин» (из «Волшебника Изумрудного города!»), видя страдания Димы, сказал ему во время перекура:
-  Что ты переживаешь,  о чём грустишь? Иди к ней и занимайтесь вы любовью, сколько влезет…
- Да я боюсь, как бы она не «залетела»…
- Ну, ты, паря, и вправду ещё  пацанчик…. Молодой! Кто ж после такой летней жары, когда все, что посадили, сгорело, забеременеет? Даже коровы в это время не беременеют, ..да и потом, запомни: если не через силу, а по согласию, - это всегда женская проблема… Залетит, не залетит…. Как баба захочет, так и будет….
Дмитрий успокоился, хотя логику в рассуждениях великого и ужасного Гудвина не усматривал, как не старался…  Да и откуда Гудвину знать,  про коров, например?
Однако эти переживания были сущей мелочью на фоне тех неприятностей, которые у него начались уже наутро второго дня после их с Ринатом эротическо-партизанской вылазки в школу, и не к сопливым пионеркам,  и не к комсомолкам прыщавым, а – бери выше! – к преподавательнице Светлане Ивановне и подруге её Любке, отчества которой никто не знал…
Первый день после похода в разведку  к «падшим женщинам», как шутил Димка, прошел скучно… Бригада занималась кладкой стен, монтажом оконных перекрытий, складированием подвозимых с ЖБК 6-метровых  плит, стараясь и дело сделать, и под руку (точнее, под «стрелу») вечно пьяного местного крановщика Кости Хренова по кличке «Волга-Волга, я – Дунай!», не попасть… Этот Хренов, папаша местного участкового, к обеду всегда  едва тёплый, не вякал уже ничего, кроме своей дурацкой этой самой присказки, но упорно лез в кабину крана, чтобы по команде стропальщика «Майна!» или «Вира!» подавать, поднимать, монтировать… строить…Одна беда, кран его часто заваливался из-за небрежно выставленных «лап», и тогда пьяный Хренов - старший с обезьяньей ловкостью пулей вылетал из кабины на стрелу, спасаясь от «перевертыша». Ловкий, гад, как мартышка…Трезвые так не бегают….. Смешно, конечно, но и опасно работать с этими сельскими строителями  ФКРС (ферм крупного рогатого скота), и, как следствие, развитого  социализма….
Но  это были ещё цветочки…
На следующее утро на стройке появился Колька, участковый…Хренов-младший.  Сынищще!…
Поставив по – хозяйски свой мотоцикл на сухую и ровную площадку прямо напротив студентов, Колька, положив руку на кобуру, расставил ноги в пыльных сапогах,  и молча стал разглядывать студентов…Прошло минут десять…
- Ну-с, граждане шабашники, калымщики, студенты, бабники, алкаши и раз…ъ…баи? Что молчим? Зассали? Напаскудили - и в кусты?  Танцоры, б…ь… К деревенским бабам потянуло? Городских уже не хватает? Или просто на новенькое потянуло? Целина зовёт?  Свежачка захотелось? Молочка там, сметанки, банька опять же… И телевизор!  А все ради того, чтобы в койку залезть? Так, что ли? А ну, покажись все, не бзди, сразу не убью. Пытать вас, говнюков, буду…. Отдельно пусть станет усатый… Тот, что по сельским бабам шарашится…Щас ему ухи-то под серёжки продырявлю, а потом и яйца отстрелю…
Вся бригада выстроилась в окнах фасада, - хотя, впрочем, не вся: за простенками укрылись Димка и …  ещё  -  бригадир Володя…  А он – то чего? И тут до Дмитрия дошло: Боб-то наш, шустрый, хвалился, что нашел себе кралю сельскую, бухгалтершу из сельсовета, разведенная, крепкая ещё бабенка… И все это – Володя  это подчеркивал! – только лишь ради телевизора, ведь начиналась знаменитая хоккейная серия «СССР-КАНАДА»… Вот Володька  и добился – по знакомству, - разрешения в дни трансляций из Канады приходить к бухгалтеру домой, крутить-настраивать старенький «Рекорд»  и смотреть битву гигантов…. Обидно было только то, что ходил он всегда один, никого из парней не брал, значит, интерес был не столько к хоккею… И лишние глаза были не нужны… Баня, веники, квасок, самогончик,  шуры-муры, всё такое, ….. понимаем… Да к тому же он был, как и Димка, с усиками, вот и решил, что смерть в милицейском обличье именно за ним, грешником, и заявилась...
Вперёд,  к самому оконному проёму, вышел бородатый Гудвин….
- А в чем дело-то, командир? Мы строим, вам помогаем… Что случилось-то?
- А то случилось, что ваш усатый к жене почти что моей клинья бьёт… Помощнички, ****ь… Сто лет тут сами справлялись,… на хера вы здесь,… типа смычки, да? Город и деревня?  Или – «город – деревню» , тудым-сюдым, так?
- Шеф! Я что-то не въехал, как это:  «к почти что моей жене»? Командир, ты определись там вначале, а потом права качай…
- Слышь, ты, умник! Я ведь все равно найду усатого… А ну, пусть выходит, не бздит! Лилипут! Давай усатого!
Боб отчаянно замотал головой, плотнее прижавшись к простенку… Шепотом:
«Всё, хана! Вот и посмотрел, бл…дь, хоккей! А ведь говорила, что в разводе! Вот сука! А ещё – бухгалтер!»
Димку, несмотря на напряженность момента, разбирал смех:  Володя, он же Боб, явно перепутал, решив, что речь о нём, -он  и бабник, и он же и в усах… Всё сходится…  Казалось, ещё минута, и он пойдёт сдаваться…Флаг ему в руки, в смысле – белую простыню, - подумали некоторые из потенциально пострадавших…
Дмитрий уже было сам решил показаться, надеясь на свой мощный талант и силу убеждения, готов был, так сказать, «открыть дискуссию», но бородатый Гудвин прошипел: «Назад!» …
- Вы передайте вашему корешу, узнаю ещё, что к  учительнице клеится – пристрелю…
Димке показалось, что стоящий за его спиной Боб  прерывисто  и с облегчением выдохнул…. «А, к учительнице…Так это он тебя имеет в виду…Я  тут не при делах!  Я по части бухгалтерии…. Пронесло на этот раз!»
Тем временем участковый, решив, видно, что главное на сегодня он сделал,  сам как  будто сдулся, замолчал, напялил на голову фуражку… Видать, давал знать о себе вчерашний перебор и по части выпитого, и по части нервов, которые, как всегда, «… и так, ну, ни к чёрту, а тут ещё эти городские!»
Казалось, гроза миновала; участковый повернулся было к своему мотоциклу с коляской, и, уже, не обращая внимания на студентов, плавным, замедленным движением руки стал расстегивать … кобуру…. Парни замерли,  кто,  где стоял…  «Отвлекает внимание, гад, заманивает… Щас  пальнёт, придурок! С полуоборота! Ковбой, бл….!»
…  И Колька медленно, явно играя на нервах, достает  из кобуры, почему-то надкусанный …. бублик, садится бочком на сиденье, мотик не заводит, достает из люльки банку с парным, видать, молоком, и с аппетитом отошедшего с похмелья мужика начинает рубать, поглядывая в сторону пылящейся под чьими-то колесами сельской дороги, в деревне уже превращающейся, понятно, в улицу или даже проспект Ленина…
Так прошли три дня. Колька по два часа высиживал встречу с усатым Димкой, но парни того надежно укрывали… Усы, правда, он решил сбрить. От греха…. Недолго думая, свои пижонские усики сбрил и бригадир Володя . Боялся попасть под «горячую руку»…. 
Потом  Димке по секрету сообщили: Светка-учителка, в эти самые сентябрьские дни  «послала Хренова Николая Константиновича, участкового, 1945 года рождения,  окончательно и бесповоротно,… он напился в хлам, хотел было её «порешить», схватился у неё на квартире за металлический туристский  топорик, откуда-то взявшийся здесь, метнул его в Светку, но промахнулся, попал в портрет Брежнева, рядом с головой, но тела вождя не поранил, испугался…
На шум и  крики вовремя подоспели проходившие мимо школы городские шофера… Пьяного участкового скрутили, доставили в участок, заперли в холодной  кладовке, обозвав бранными словами -«политическим», «писидентом» каким-то и даже …. «Чинганчгуком», потому, дескать, что топор метает ловко; и  наутро  свезли его, связанного и буйного, в райцентр…
Там и впрямь завели было дело с каким-то политическим окрасом, Колька приуныл, стал просить устроить ему встречу с Макаром Ивановичем, чтобы тот поделился опытом выживания в лагерях… Тот от встречи уклонился, попросив на словах передать одно: «Не бзди! Своих не сдавай!» » Других рекомендаций не последовало.
Милиция наведалась и на стройку к шабашникам, интересовалась, правда ли то, что,  Колька, якобы,  обещался сельсовет сжечь, а также ферму, школу, клуб, заготовленный на зиму фураж, порешить фельдшера-зоотехника в виду личных неприязненных отношений, разогнать «малописюнцовскую»  партячейку; потом «замочить» всех студентов и шоферов – шефов из города…И ещё он, дескать, так и не смог объяснить следствию, чего ради он метнул топор в товарища Генерального секретаря нашей партии Л.И.Брежнева…В портрет, в смысле….
Более того, желая понравиться следователю, Колька опрометчиво пошутил: дескать, если бы он действительно хотел попасть в вождя, он бы ни за что не промахнулся… Так, мол, и запишите….Следак криво усмехнулся, и добросовестно занес этот бред  в протокол….Колька раздухарился, требовал даже «следственный эксперимент» провести: мол, захочет, так пять раз из пяти попыток метнёт этот уральский томагавк в «…любую точку товарища Генерального секретаря…»…. Следователь внимательно посмотрел на участкового, покрутил пальцем у виска и сказал: «Может, тебе ещё и яблоко на голову Леонида Ильича положить?»
«А зачем – яблоко, … да я вообще почти не целился… А почему именно Брежневу Леониду нашему Ильичу прилетело? – Так других же портретов членов Политбюро на стенке нету. Щас в отпуске еще….Наверное…Бархатный сезон в Крыму.. .в Сочах…. В Гурзуфе…Вот выйдут на работу, так мы их всех на стенку и повесим… Со Светкой моей, она их всех по лицам знает…Учителка! Зрительная память….Профи»! – и этот бред так же был записан  в протокол допроса…
Димка и остальная бригада всячески выгораживали Кольку, отметая напрочь все  намеки на  «политическую» версию…Был даже организован сельский сход, на котором сельчане приняли резолюцию с просьбой не наказывать строго «эту местную Отеллу» в виду «глубокого раскаянья», обещаний «больше не буду», ссылок фельдшера на  «тяжелое, прямо сказать, Хреновское наследство» и клятвы самого Кольки, не оставившей никого из сельчан равнодушным.  Кое-кто, вспоминают теперь очевидцы, даже прослезился. Митинг прошел миролюбиво, с чувством, с пониманием текущего политического момента, с учетом смычки города и деревни, почему приглашены были также городские и районные начальники, только вот благостную эту картину  нарушал зычный голос Хренова-старшего, не к месту, но вроде как в поддержку каждому выступающему оравший «Волга-Волга! Я – Дунай! Гыры-гыры!», и зачем-то несвойственные его стилю лозунги типа «Слава КПСС!», «Народ и партия – едины! Гыры-гыры!». Всё это немного затрудняло ведение схода, так как если лозунг «Волга-Волга! Я Дунай!» ещё как-то можно было  зашикать, загасить в руководящий матюгальник, то поднять голос и руку на партийно-советские лозунги никто не решался…. В итоге эти официальные «речёвки» вынуждены  были подхватывать как выступающие, так и серьезные люди в штатском и в шляпах, прибывшие из города по сигналу секретаря местной партячейки «….для предотвращения возможных провокаций»…
К концу затянувшегося схода все как-то позабыли  о Кольке; началась дискуссия начальства с народом, живо интересовавшимся «когда там коммунизм наступит?», ценами на продукты, жёлтым сахаром из Кубы, здоровьем товарища первого секретаря ЦК Компартии США Гэса Холла,  происками китайцев на границе и тем, правда ли то, что брешут «голоса» (люди в штатском слегка вздрогнули) о космическом оружии под названием «луч Лазаря»…Мериканцы вроде уже спытали?  С этого рода вопросами как-то разобрались, но вот с вопросами типа: «Когда сделают дорогу до райцентра»? «Когда мост через Переплюевку починят»? «Когда газ проведут»? –  справиться было заметно сложнее…Ну, и совсем худо руководству стало, когда сельчане аккуратно так, без нажима  (и без особой надежды) поинтересовались, когда же в  магазине можно будет купить  «нормального человеческого мяса, ну, свинины там или говядины? Своё-то почти все посдавали государству в счет выполнения встречного плана по мясу областной парторганизации»?
Начальство нахмурилось, мордой лица побагровело; изрекло:
  - По мясу, товарищи, есть такое руководящее мнение: Мяса – нет!
- Через неделю пришлем вам лектора из Москвы. Он расскажет. У него целый цикл лекций о …. вреде мяса…Его, лектора ЦК, с руками отрывают в областях… Обкомы в очередь за ним выстраиваются…Вот такой мужик! Грамотный! Сходите, послушайте, что Москва и наука говорят….
Разговор был почти закончен, но тут, уже на излёте общения руководства с трудящими, подлетел злосчастный дядя Костя Хренов, и сразу включился в угасшую, вроде бы, дискуссию, но не о судьбе своего сына-полюбовника, а о ……  мясе…Ухватив суть дела, «летающий крановщик» объяснил собравшимся:
- «Мясо, конечно, вредно. Потому, как от него …ноги мерзнут!»
Кто-то из сельчанок заохал, кто-то искренне удивился, были и те, кто уже хихикал, ожидая подвоха, на которые Хренов-старший был горазд….
- Объясню. Вот, к примеру, я в «ночном», в лугах, небо в звездах, осень, к утру холодает…. Чаем уже грелся.  Всё одно, замерзаю… Тогда возьму я барашка, или там, кого другого из мясного направления, порешу его, сварю на костре пару хороших кусманов  мяса… Хорошо - то как: в животе урчит, радуется,  тепло по организму разливается, спать хочется…. Ну, и лягу у костра,  укроюсь одеялом… А силов-то после мяса во всём тулове прибавилось, вот одеялко-то, этой невидимой «египетской», или прямо сказать,– «ибической», силой поднимается, поднимается, с ног наверх - задирается, вот ноги-то и мёрзнут…Рюматизма – то тут как тут, простуда и чахотка, беркулёз опять же прицепится… Понятно теперь, бабоньки!?! Так что мясо – вредно!
Бабы зашумели, прогоняя охальника, но по лицам их было видно, что рассказ Хренова-старшего заставил некоторых задуматься… Начальство же, ничего не сказав, расселось в черные «Волги», и этакой кавалькадой отправилось …обедать. «Скатерть – самобранка»  была постелена на деревянный стол на лужайке перед  домом лесничего, в двадцати метрах от отдельно стоящей баньки, из трубы которой часа два уже вился  сизый дымок… Чуть подальше, метрах в тридцати от баньки,  бежала  быстрая и холодная речушка Переплюевка, приток самой реки Чусовой….Возле баньки и «скатерти – самобранки» крутились надежные кадры, они  же – «актив»: начальница почты, бухгалтерша из сельсовета, продавщица из магазина, знатная доярка, словом, «боевые подруги», прошедшие испытания комсомолом, партией, исполкомом, «хозяйственной работой», водкой, парилкой, веником,  танцами под луной в голом виде. И так далее … Что именно? -  Далее – по программе, не менявшейся лет тридцать…Много страсти,  пару и любви; здесь смычка города и деревни достигала своего апогея…
Несколько поодаль сидела на пенёчке .. . Светлана Ивановна. Она наотрез отказывалась ехать на этот «обед», но – как бывало каждый раз, когда в село приезжали важные гости,  явно выделявший её – и было отчего! – секретарь райкома тов. Безымянный Аркадий Емельянович, уже тяпнувший по дороге стакан коньяка «Плиска»,  громко осведомлялся у начальника малописюновской «партячейки»:
- Ну, а где, секретарь, твоя красавица?  Мэрлин Монро! Джина Лёлёбриджита! Танечка Доронина!  Учительница первая моя!  Белокурая бестия! Банная кудесница!
…..И каждый раз ей приходилось ехать со всеми вытекающими  последствиями… Зато в её классах всегда был запас оконных стекол; дрова на зиму для самой учительницы, и в достатке красной материи к революционным праздникам…
Именно на таком «обеде» в первую же зиму работы в сельской школе, в Светку, с первого взгляда, безнадежно втюрился Колька Хренов, тогда ещё совсем «ментёнок»….Тогда  Света, распаренная, горячая, только что отхлестанная неумелым, но ошалевшим от  вида зрелой, красивой русской бабы, парильщиком из числа «дорогих гостей из города», -   выскочила из парилки, и, в «чём мать родила»,   мимо охранявшего общественный порядок участкового пролетела, как белая, но  пышущая красным жаром комета и рухнула в сугроб… Завизжав, она каталась по снегу, который буквально плавился под её раскалённым телом…
Колька сдуру побежал к ней, снимая на ходу милицейский тулуп, но Светка, смутившись, буркнула: «Чего уставился? Баб не видел?», и  быстро скрылась в  баньке…  Всю ночь бедный мент не спал: перед глазами стояла картина – зима, снег, сугроб, баня – и Она, красивая и такая мгновенно желанная….Светочка…. Светка… Светлана Ивановна…Городская штучка… Колька, что называется, «запал» на Светку. И – «пропал»…
Ну, а тот митинг в защиту Коли Хренова закончился с отъездом гостей. Однако действие своё он возымел: глас народа был услышан.
В итоге в милиции всё списали на «бытовуху», и Колька  Хренов  где-то через месяц – полтора был уволен  из органов по «собственному желанию».  Домой в Малые Писюны он не вернулся… Остался в райцентре, нашел себе кралю, и живет до сих пор своим хозяйством. Дочку Светкой назвал…Завел кроликов, стал их разводить, и, как говорили его недоброжелатели, мог часами наблюдать за их неутомимой работой ради сохранения кроличьего рода…Завидовал, наверное…
Пока  же Колька сидел в райцентре, ожидая решения своей судьбы, Димка каждый день встречался со Светланой…Уже без Рината и Любки… На танцы они не ходили…
Однажды Димка спросил Светку, правда ли, что она всё больше к шоферам городским тянулась, каталась с ними, и подолгу?
Учительница долго не отвечала, но как-то раз, услышав от Димки все тот же вопрос, бросила: «А поехали, с тобой покатаемся! Ты ж умеешь водить, да?  А «газон», правда, старенький, я у директора школы выпрошу…. Он –то мне точно не откажет»!
Наутро они поехали в соседний район, в детдом… Димка – с опозданием, но всё-таки допёр: сейчас его будут знакомить с дочкой Светланы….Зачем мне это? Эх, видать, далеко зашло дело, Светлана всерьёз взялась за обустройство своей судьбы,  и выбор её пал на Дмитрия… Димка матерился про себя всю дорогу, и туда, и обратно… Попал так попал… Всего-то
в планах было – выпить да закусить, да ещё кой-чего на сладкое….Как же… Гульнул так гульнул… Так можно и в общагу с женой и дочкой пятилетней  вернуться… Вот ржачка-то будет.  Пошабашил Шестаков… Нашабашил…. Без башки, потому, что… Шабашка, мать её…
… А Машка была прелестной девчонкой…Светлая, зеленоглазая, длинноногая, очень похожая на свою непутёвую мать… Подбежав к Светлане, обняла её за пояс, искоса рассматривая Диму, сказала: «…а этот дядя нас в город отвезёт? Ведь правда, мам? Ну, ты же обещала… Или опять обманешь»?
Не дождавшись внятного ответа, девчушка взяла Димку за руку, требовательно дёрнула, и, подняв на студента зеленые глазищи, с трудом сдерживая слёзы, произнесла: «Дядя, ты заберёшь нас в город?  Ведь заберёшь, ну, скажи!  А то мама мне давно обещает, но каждый раз у неё не получается… А я в город хочу…  Там мороженное дают…И там – мой папа… Он  хороший, только у него работы много, так мама говорит!»
Дмитрий  то кивал, то мычал что-то невразумительное, но сказать ребёнку такое простое слово «нет» он не мог, хоть убей!
Кое-как им удалось  сменить тему;  погуляв втроем по лесочку, они отвели Машеньку на обед и сон-час…  Всю дорогу назад молчали…Уже подъезжая к школе, Светка произнесла глуховатым  и почему-то слегка охрипшим, чужим для Дмитрия  голосом: «Ну, ты скажи, хоть сейчас понял, от чего я  «шоферов люблю», как натрепали тебе, видать, эти деревенские сплетницы»?  Димка кивнул, мол, понял, понял… Не дурак… Хотя чувствовал себя именно как полный идиот…
……………………………………

Светлана в начале того октября попрощалась  с Димкой… Спросила: «Приеду в Свердловск, не прогонишь?» Димка помотал головой, мол, нет, конечно, приезжай… «Дочку можно  будет взять с собой?»  Дима Шестаков промолчал… Светка кивнула: «Понимаю…Не сердись… Просто ты мне … короче, понравился ты мне очень, а не то, что я тебя на себе женить решила… Просто хорошо с тобой было…. Ну, студент, прощай…»
Светлана не стала ждать отъезда «ЗИЛка» с шабашниками, повернулась, и, покачивая бёдрами, неторопливо, явно давая время ещё раз восхититься её фигурой, пошла по тропинке в школу. У неё сегодня был урок обществоведения. Тема – «Моральный кодекс строителя коммунизма»….
В городе Димкину историю Ринат поведал всей общаге…И про пистолет, и про Светку…О дочке учителки он ничего не знал…. Осенью в деканат пришло письмо из сельсовета деревни Малые Писюны с благодарностью от администрации села, клуба и школы за «самоотверженную работу по укреплению смычки между городом и деревней». Среди прочих подписей значилась и подпись «завуча школы» Светланы Чусовой… Светка делала карьеру…
В декабре Димке шепнули: по общаге ходит какая-то молодая женщина -блондинка, чем-то похожая на Мерлин Монро, держа за ручку симпатичную девчушку лет шести;  говорит, что аспирантка из Пединститута, ищет тебя, завтра собирается зайти на факультет, в деканат и на кафедру… Димка уклонился от этой встречи, попросив друга Рината встреться с дамой, выяснить, что ей от него, Дмитрия, нужно…Короче, Ринату поручалось   «прикрыть» Димку… Ну, он и сделал, то что мог…. «Прикрыл друга».
………………………………………………………………………………………….. Прошли годы… Даже – десятилетия… Шестаков Дмитрий стал большим начальником. В Сибири…. Женился. Был счастлив в браке. Родил  двух девчонок….
Лет через двадцать Дмитрий Евгеньевич Шестаков по делам своей фирмы прилетел в Свердловск, - извиняюсь, в Екатеринбург,  - и там, проходя мимо Пединститута, увидел спускающуюся по ступенькам крыльца  ….Светлану Чусовую….  Она почти не изменилась!  Выглядела она лет на 26-27…
Дмитрии вглядывался в лицо приближающейся дамы, и все яснее понимал: это – не Светка! Это её  дочь, та самая Машенька, которую он навещал в детдоме….Но как они похожи…
Вот девушка поравнялась с застывшим, как суслик в поле, солидным мужчиной, седым и лысоватым…. Дмитрий окликнул девушку: «Маша!  Мария! Чусовая!»
Девушка остановилась, повернулась  к Шестакову … Удивленно вскинула брови….
- Да, это я … А вы что хотели ?  Мы разве знакомы?  Кто вы?
Заметно волнуясь, Дмитрий стал объяснять, что когда-то был знаком с её матерью, Светой Чусовой.. .   Её ведь так зовут?
-  Верно… Только у мамы другая фамилия… Чусовая – Гаттауллина..
     Дмитрий, не переставая любоваться красивым лицом девушки, в чём-то отдалённо похожем  на ту маску американской кинозвезды 60-х годов, в которой он впервые увидел в  сельском клубе мамашу девицы, стал, не стесняясь своего напора, выпытывать:  как там мама?, что делает?, где её можно  увидеть…
Выяснилось следующее.
Светка ….Нет, не так… Светлана Ивановна  Чусовая – Гатауллина, - такой стала её двойная фамилия, защитила и кандидатскую, и докторскую диссертации, вот уже лет пять заведует кафедрой в пединституте…Всё у неё нормально, только работа нервная…. Пришлось кафедру расчищать…Годы ушли, чтобы прежнего завкафедрой, профессора Угрюмова на пенсию отправить…..Да потом оппозицию на кафедре давить пришлось… Много грязи тогда вылилось… Доцент один, из бывших, маме жить не давал, кляузы все на неё писал…. Но мама – молодец, выстояла…. Сама Маша учится в  аспирантуре
все того же Педагогического института…Почему двойная фамилия? Потому, что дядя Ринат Гатауллин и мама поженились, Ринат перевез семью в город, и сейчас все они,  вчетвером, живут в Екатеринбурге….. Почему вчетвером?
Мария замялась: стоит ли рассказывать все так подробно  в общем-то, незнакомому  человеку? Но что-то, видимо, в облике этого солидного мужчины вызывало у неё доверие….
- У меня есть  брат ещё, Митя… Он младше меня… на 6 лет почти…  Он родился, когда мы ещё в деревне жили…
- Скажи, Маша, а дядя Ринат женился на маме, когда  Митя уже был?
-  Ну да, ему тогда уже два или три годика было… Да что я вам все это рассказываю!? Сейчас мама выйдет, вы её сами и расспросите, ладно?  Мы с ней договорились в кафе-мороженное «Сугроб» кофе-глиссе попить… Кафешка – так себе, на три балла, но ближе ничего нет ….Я пойду, займу столик, а вы с мамой подойдете, ладно?
Цокая каблучками, девушка быстро перебежала на противоположную сторону улицы и скрылась за углом дома… Дмитрий смотрел вслед Марии, когда его кто-то аккуратно тронул за плечо…. Светка… Светлана Ивановна. Чусовая. Стояла перед ним, совсем не изменившаяся…. Ухоженное лицо, красивая прическа, ничего похожего на Мэрилин Монро… такая же стройная, правда, уже по-женски…
- А я тебя в профиль узнала… Студент… Людвиг Фейербах…  Димка…Ну, что замер? Красивой старушки не видел? Давай, что-ли, поцелуемся? Недоцелованный мой!
Дмитрий обалдевшим взглядом смотрел  на Светлану… Его охватила та же робость, что мешала ему в первый их вечер, тот самый, когда все могло окончиться куда более печально….
- Ты помнишь, Димка, ту вечеринку?
Дима кивнул…. Но его сейчас интересовали не эти трагикомические воспоминания…
- Скажи, Света, а Гатауллин, ну, муж твой – это, случайно, не …?
- Ты удивительно догадлив! Он, кто ж ещё! Ринат, дружок твой…
- Как вы … пересеклись?
- Он меня в общежитии вашем тогда увидел, покормил с дочкой, поговорили… Потом еще года три за мной ухаживал, а после распределения остался здесь, не  стал возвращаться к себе в Казань… Из-за меня…  Ну, и перевёз  меня с ребятами сюда…  Ну и всё, в общем…  А ты разве не знал, в своем Томске, об этом? Ревнуешь, нет? Шучу!
- Светлана, значит, сын родился не от него?
Светлана резко оборвала Дмитрия: « Ну, хватит допрашивать…Пойдем, дочка  ждёт в «Сугробе», кофе лучше выпьем!»
Дмитрий все понял….
-  И ты мне ничего не сказала! Что сын – мой!
- Ну, это еще вопрос, твой ли… Что не Рината, дружка твоего, точно, не ревнуй  и не смеши… Ты же помнишь, что меня в этих Малых Писюнах  гулящей считали, вот, значит, и нагуляла… Только…
- Что, только? Мой сын, скажи честно!?
- Да твой, твой конечно… ему сейчас уже двадцать, учится на истфаке Университета…Хороший мальчик…Митенька….  Нежный… Как его отец…Студентик один такой, Димкой звали… Вот так вот, Дмитрий – как там вас дальше по батюшке?
- Я могу его увидеть? Я хочу его увидеть!
- Нет, не стоит…Зачем тебе это? И ему не надо, точно… Двадцать лет, все забыто… не станешь же ему рассказывать, как мы, практически, «под пулями» любовью занимались… Дитя войны… Вот дураки-то были…Хотя, Дима, не так… Всё равно это были лучшие годы нашей жизни… Случайные встречи… Вспышка… Страсть…Ну, всё… Пойдем,  остынем, …мороженное, … кофе-глиссе… Пошли, студент!
И опять, как двадцать или больше лет назад, Дмитрий почувствовал себя ведомым, которого эта женщина, и вправду встретившаяся ему случайно, незримо вела по жизни, даже не намекая на свое присутствие... Она фактически тогда спасла ему жизнь…Да, любвеобильная…Да, весьма доступная…. Да, ярко и  пошловато накрашенная… Да, многое повидавшая, не очень интеллигентная по-молодости… Да-да-да! Но только сейчас Дмитрия будто током шибануло: он всю свою «мужчинскую» жизнь был неравнодушен к женщинам именно этого типа, хотя судьба сводила его чаще с другими, красивыми, строгими, яркими, умными…. Но – другими…. Но вот что мучило Дмитрия Шестакова: он, как ни силился, не мог вспомнить …  лица Светки! Не маски Мэрлин Монро, в которой  он впервые увидел её на танцах, а именно лица! Хотя и в запертой мышеловке, и потом она уже была совсем другая, то же красивая, но – другая… Димка не мог сформулировать…
И Дмитрий опять, как в далекой молодости, решил сбежать… Пусть огородами, пусть по-пластунски, но – сбежать… Посидев со Светкой и Машей полчаса за мороженным, он, сославшись на какие-то неотложные дела, покинул заведение под названием «Сугроб»,  не оставив ни визитки, ни телефона, ни адреса, ни названия гостиницы… Смылся, короче. В ту же ночь он ехал один в купе поезда, идущего на восток, и под стук колес неторопливо, чему-то улыбаясь, размышлял, порой переходя на шепот:   «Ну, ты,  старый, и даёшь!
    Студент, одно слово.
    Шабашник. Так точнее.
  … Да, но вот каков Ринатик! Дружище!
    Я ревную, что ли ? Не дождётесь!
    А Митька… хороший, говорят, парень… Ну, и слава Богу…Сын, во как….Ну, как ни будь потом поговорим…Здорово это я … Дал Маху и Авенариусу… Больше ничего и не надо…  Шабаш. Конец, в смысле. Спать. Спать».