Змеиный супчик

«А поехали в Москву?» - «А зачем?» - «А гулять. А просто так. А потому что - дорога».

Выйти из дома. Доехать до «Звёздной», там – на трассу. «Здравствуйте, вперёд по трассе не подбросите?»… Правда, ещё надо дождаться того, кому задать этот вопрос, но он обязательно будет. Дальнобой или какой «зилок» местного масштаба – но мир не без добрых людей: и довезут, и накормят…

«Блин, жрать-то как хочется! У тебя табака не осталось?» - «Пользуйся мной, ага. Осталось, держи вот.» - «Спасииибо! Спасибо-спасибо-спасибо! А давай песенку петь?» - «Какая тебе песенка, кури давай. И оставить не забудь!»

Москва совсем рядом. Иногда – часов семь-восемь, чаще десять, но зато с едой. А один раз удалось вообще за шесть с небольшим долететь, но это был экстрим полный…

Да, это были те времена, когда Петербург называли Ленинградом, а дальнобойщики кормили стопщиков в придорожных столовках. Тогда не ставили в машинах «чёрный ящик», тогда люди не считали бабло целью жизни, тогда многое было иначе… а ещё тогда мы были молоды, здоровы и все живы…

Не везло: сначала долго не могли выехать дальше Пушкина, потом – зависли на Новгородской объездной.

«И какого бэна ты уговорил меня выходить со звезды? Я ж предлагала от Чудово!» - «До Чудово собакой…» - «Ага, а от звезды – пешком!»

Но всё проходит, всё заканчивается, и у дороги есть финал. И вот уже Москва, телефонная будка возле метро – и времени ровно на один звонок. Если будет облом – придётся найтать на улице. Или в параднячке. Или на вокзале.

«Всё, едем, он нас ждёт!» - «Ну, хоть одна радость за день…» - «Как одна? А я???»

Конечная станция московского метро. Район не знакомый совершенно. Стоять у метро стрёмно: рядом гопники, они не просто мешают мне жить, они посматривают на нас с нездоровым интересом. А чувака, который нас должен встретить, всё нет и нет. А гопники всё ближе… Сейчас спросят закурить – а в портсигаре (в смысле, рыжая такая коробочка от индивидуальной армейской аптечки) одни хабарики… Уж гопник близится, а чувака всё нет… А ещё опять хочется есть. Очень-очень. Интересно, у того чувака есть еда? Любая еда… Потому что без еды не в кайфы туды-сюды…

«ЗдорОво!» - «А, живой, бродяга!»

Так, хорошо, встретились. Обнялись, зайки. Трогательно-то как. Чувака-то Бог ни росточком, ни объёмом не обидел… Гопники, как отливная волна, отошли. Можно выдохнуть…

За открытой дверью шевелилась стена. Это не был глюк: стена была рыжая, глянцевая и шевелилась. «Стасики». Они же - «пруссаки». Они же – тараканы. Их тут были не десятки, и даже не сотни: тысячи… Но выбор стоял жёсткий: флэт со «стасиками» или улица с гопниками. Омерзительны одинаково, но «стасики» безобиднее. А ещё – повезло-повезло! – кто-то позвонил Хозяину и позвал в гости. Пить. И жрать пельмени. И с гостями – отлично, пусть будет с гостями, веселее будет! А в разгар пьянки выяснилось, что рядом есть озеро (ну как – озеро? так, пруд в парке), и пойдём купаться. Чего нет? Плавок? Да и хрен на них, кто там ночью тебя увидит? А, парень, я понял, ты плавать не умеешь! Ладно, на берегу посидишь!

Что это был за парк? Какая вообще была станция метро? Ничего этого память не сохранила. Зато: тёмная вода, лунная дорожка по ней, водоросли, нежно щекочущие ногу… И рыбак на берегу. Из-за него Хозяин обрядил меня в футболку: молодая, симпатичная – вдруг что… Вы пробовали нырять в футболке? Рассказываю: как только она попадает в воду, она стремится вытянуться на всю длину, какую может. Трикотаж и так-то тянется неплохо, а если футболка с человека, крупнее тебя в полтора раза… Вы никогда не пробовали нырять в смирительной рубашке? Вот очень похоже. Поэтому, вырвавшись из трикотажного плена, закинула её на берег подальше: пофиг мне на всех рыбаков! Когда вода обнимает голое тело, когда от неё не отделяет никакая тряпочка – только тогда можно почувствовать её силу, только тогда она этой силой делится…

Рассвет… Домой? Домой, скоро пойдут работяги. Они тут путь срезают. Возможны эксцессы. Мы-то с Хозяином, проведя несколько часов почти не выбираясь на берег, практически трезвы, а спутник мой – он не просто никакой: он никакущий. Надежды поехать сегодня дальше больше нет: пацану надо отлежаться. Ладно, хрен бы с ним, гулять я могу и одна…

Многие в Москве любили только москвичей. Я долго не была исключением. Я тогда не знала, как надо с ней говорить, чтобы она открыла спрятанные сокровища: маленькие церковки и красивые фасады, интересные дворики и чудом сохранившиеся деревянные дома… Она показывает их тому, кто хочет видеть, хочет узнать её ближе. Я – тогда – не хотела. Я знала то же, что и все: Садовое Кольцо, «Патрики», «Гоголя», Арбат…

На обратном пути – на последние копейки – надо было купить еды. Хватало на «змеиный» супчик с немудрёным названием «Московский». Ну, почему нет? Супчик – хорошо, иногда даже вкусно… К тому же – на самые последние копейки, оставшиеся после покупки курева и супчика, осталось даже на хлеб и банку майонеза… А это точно было вкусно. И хлеб был вкусным – не потому, что постоянно хотелось есть, а потому что его делали как-то иначе. Без пищевых добавок и отдушек, наверное. И майонез был намного лучше: это была не непонятная субстанция из съедобной химии, это был соус. С резковатым привкусом горчицы. Очень-очень вкусный. Совершенно запросто можно было в один присест слопать целую баночку: не важно, с хлебом, макаронами или ещё какой ерундой. Главный вкус – майонез…

«Ну как ты?» - «Нормально… В себя пришёл. А ты?» - «А я была везде-везде. С народом потусила, кофе выпила литра два, наверное… портвейна тоже пили, но поменьше. Вот, прайса немного раздобыла, сейчас будем есть». – «Курева привезла?» - «А то!»

«Змеиный» супчик «Московский» оказался странной буро-зелёной субстанцией… Инструкция по приготовлению была честно прочитана (после приготовления, впрочем): нет, всё сделали правильно… Буро-зелёная субстанция консистенции горчицы из баночки. И запах какой-то… буро-зелёный. Так пахнет болото. Так пахнет подвал. Так пахнет лежалая в сырости шмотка. Так не пахнет еда.

«Хорошо, что взяла только один пакет… Ты что делаешь?!» - «Пробую». – «Не оставляй меня вдовой!» - «Гадость, конечно, но не смертельная». – «Давай его оставим до утра. Вдруг холодный съедобнее?» - «Ага. Утром, кроме него, всё равно будет нечего жрать».

Но до утра в этом тараканьем домике надо было дожить… Вокруг постели была сделана хитрая система мисочек и баночек с водой, и всё равно эти твари ходили по подушке, как по проспекту. Это очень неприятно, когда по тебе идёт таракан. А если их несколько? Если они решили, что твоя постель – это плац, где они будут отрабатывать строевые команды? Или – что это поле боя, где они просто обязаны сойтись стенка на стенку? У них, у тараканов, может, и Масленица в июле, но мне от этого не легче. Меня это совершенно деморализует: пропадает желание спать, есть, заниматься сексом – хочется только, чтобы настало утро, и можно было свалить… Как, ну вот как Хозяин живёт в таких условиях? Чтобы принять душ – надо сначала хорошенько ошпарить «стасиков», в несколько рядов оккупировавших ванну. Чтобы приготовить еды – изгнать их из плиты и посуды. Чтобы одеться – перетрясти все шмотки… И, кстати, шмотники завтра надо будет хорошенько вытряхнуть – не дай бог к себе на флэт такую пакость…

«Слышишь? Завтра надо все шмотки и шмотники перетрясти». – «На хрена?» - «Стасики..» - «А, ну да… дай поспать. Я ж вчера полдня блевал…» - «Ну спи, спи… алкаш…»

Спать как-то надо… Считать овец? Раз овца, два овца, три… баран… «Как-то утром два барана белые/Не нашли себе другого дела и/На мосточке повстречались, повстречались и подрались, сволочи/Дрались, гады, от обеда аж до полночи»… Раз таракан, два таракан… Как-то рыжий таракан на полу попал в капкан… Рыжий… есть у меня знакомый мальчик – рыжий. Прям солнечный. А другой – тоже считается рыжий. Но он – бесцветный какой-то. Как моль… Лучше бы Хозяин моль разводил, а не «стасиков»…

«Хозяин! Хозяин, ты спишь?» - «Нет… Мыслю думаю». – «Я знаю, как тебе разбогатеть». – «Как?» - «Тебе надо в яркие краски красить «стасиков» и продавать их как редкий вид»…

Ржёт, скотина… Но всё-таки надо ж как-то спать…
…………………………………………………………………………………..
«Вставай, уже почти вечер!» - «Встаю… Вечер?!» - «Хиппи встали рано…» - «А я тебя вчера не будила, между прочим!» - «Ну, прости-прости-прости… Жрать хочется!» - «Жрать… О, у нас же там супчик «московский» есть!»

Супчик остался такой же буро-зелёной субстанцией. Только застывшей, что твой пудинг. Перед ним задумчиво сидел Хозяин и вид его напоминал о бренности человеческой плоти и тщетности бытия. Он обратил скорбный взор тёмных глаз на нас, вошедших.

«О! Жив. Это хорошо, что ты жив». – «Хозяин, ты бредишь?» - «Нет. Сегодня ночью пали сотни бойцов. Сотни рыцарей и их верных слуг. И трясина была тому виной». –«Хозяин? С тобой всё в порядке?» - «Со мной – да. С ними – нет»…

На столе, возле тарелки, действительно лежали сотни трупиков в рыжих хитиновых доспехах…

Что ж… теперь я знаю наверняка: что русскому нормально, то «пруссаку» смерть!