По обе стороны лезвия занпакто

Когда я учился в Академии (а это целых пять лет тягомотины, прежде чем ты станешь настоящим шинигами и будешь, размахивая катаной и вопя дурным голосом, врываться в самую гущу битвы), я в первый раз его увидел. Кажется, он тогда еще совсем недавно выпустился, но младшие курсы уже считали Мадарамэ Иккаку одним из лучших. Еще бы!  Все из 11-го отряда лучшие, не каждый сможет не только противостоять тем тварям, с которыми они встречаются на заданиях, но даже им самим. Наверное, уже тогда этот сорвиголова стал моим кумиром. Но все знают, как это происходит у подростков – они погружаются с головой в мысли о своем идоле. Я постоянно думал о том, что должен стать сильнее, чтобы Иккаку обратил на меня внимание. Постоянно усиленно тренировался, каждый день на протяжении всего своего обучения. И каждый миг твердил себе, что должен попасть в 11-й отряд. День ото дня мое непонятное увлечение бритоголовым становилось все сильнее, особенно после того, как мечта в конце концов осуществилась – я оказался в подчинении Зараки Кенпачи. Мадарамэ на тот момент уже был третьим офицером, весьма преуспев в ближнем бою. Однажды, набравшись смелости, я попросил его меня тренировать. Тогда же в порыве чувств, я проболтался, что с начальных курсов считаю его своим кумиром. По нахальной физиономии этого типа я понял, что весьма ему польстил, однако на деле он сказал совсем другое. Впрочем, меня это мало интересовало – своего я добился, и Иккаку согласился быть моим сенсеем.
С этого момента я мог наслаждаться его обществом по несколько часов в день, и это было по истине восхитительно. Поначалу я сильно выхватывал, и после тренировок, как побитая собака, отлеживался в казарме, однако со временем то ли тело окрепло, то ли учитель сделался мягче. Иногда  мне даже казалось, что он не злобно ухмыляется, а по-настоящему улыбается, когда в спарринге наши глаза встречаются. В такие моменты я начинал думать, что третий офицер не просто мой сенсей и кумир, мне казалось, что я влюбляюсь в него самой настоящей любовью, какая может быть между двумя любовниками. И от этих коротких улыбок представлялось, что моя симпатия взаимна.
Но после тренировочного боя все шло не так – Мадарамэ отправлялся по своим делам, за ним обязательно увязывался Юмичика, и мне места там не оставалось. Юмичика… о, в какие-то моменты я его просто ненавидел! Мне хотелось накинуться на него и отколошматить так, чтобы живого места не осталось на его «прекрасном лице», когда он, будто заигрывая, хватал Иккаку под локоть и тащил в неизвестном направлении. Мне хотелось скрежетать зубами от злости, когда я видел, как предмет моего обожания улыбается ему во все 32 зуба. И, конечно же, я был больше чем уверен, что между ними что-то есть, и мне там ловить нечего – Аясегава не только пришел в Академию вместе с Мадарамэ, но был с ним знаком еще задолго до этого. Эти двое были не разлей вода уже столько лет, а я вообще непонятно откуда и для чего свалился на лысую башку третьего офицера.
Чем больше проходило времени, тем больше я понимал, что моя любовь безответная. С каждым днем настроение было все хуже и хуже, а на душе скребли кошки. Нет, даже не так. Мое сердце будто бы окутывала черная пелена, она затягивала его куда-то в свои глубины, заставляя погружаться все больше и больше в депрессию. Однако тренировался от этого я все с большей агрессией и прикладывал все больше усилий. Так я выпускал копившиеся во мне обиду и злость. И, видимо, все это дело отражалось у меня на лице, потому как однажды Иккаку прямо в разгар нашего с ним боя остановился и, пристально глядя в глаза, задал мне вопрос:
- Что с тобой?
- Ничего, а что со мной?
- Ты сам не свой в последнее время.
- Я в порядке, просто некоторые проблемы, и они личные.
Я-то рассчитывал, что Иккаку сочтет не этичным лезть в чужую жизнь, но не тут-то было.
- Ясно все с тобой. На сегодня тренировка окончена. Пошли.
- Куда? – я удивленно округлил глаза, потому как обычно «Пошли» он никогда не говорил. «Свободен», «вали отсюда», «гуляй», что угодно, но не «пошли». А тут, выходит, он меня звал с собой?
- Куда надо. Сказал «пошли», значит пошли. Приказы старшего по званию не обсуждаются, - недовольно буркнул офицер, уже на ходу убирая катану в ножны. Я растерянно пожал плечами и вприпрыжку поспешил за ним, постаравшись идти вровень.
Так, захватив в казарме припрятанную пузатую бутылку сакэ, Мадарамэ направился в лес, попутно отмахнувшись от Юмичики, который так и остался негодовать в распоряжении отряда. Я же все это время молча таскался за ним, будто призрак или его собственная тень. Почему-то настроения от всего происходящего у меня поубавилось еще больше, и я уже даже не мог вспомнить, как это -быть тем самым жизнерадостным идиотом Ренджи.
Мы устроились прямо на земле, спинами упершись в толстое поваленное дерево. Иккаку  сделал большой глоток из бутылки и протянул ее мне. Прежде чем сделать глоток, я помешкал.
- Да пей уже, представь, что компот, - шинигами смотрел вперед, однако мое промедление от него не ускользнуло.
Я глотнул, потом еще раз и еще. Сакэ оказалось лучше, чем я думал, а я же, как оказалось, ужасно хотел пить. Не скажу, что меня моментально повело, но ощущение некоторой расслабленности определенно наступило.
- Ну, и чего у тебя в жизни поменялось? – мой собутыльник закинул руки за голову и вытянул вперед себя ноги, устраиваясь поудобнее. – Девушку встретил, но ты ей не интересен?
Я чуть не поперхнулся собственными слюнями от неожиданности, и уже даже было начал возмущаться, но осекся, замолчав.
- Расслабься, это нормально для твоего возраста! – дружелюбно протянул Мадарамэ, и его губы растянулись в улыбке, когда он глянул на меня. – Вы все влюбляетесь, обжигаетесь, потом становитесь неприступными мачо, но в итоге встречаете кого-то, с кем рядом начинаете пускать розовые сопли. Это юность и глупость. Но в этом нет ничего плохого, это все опыт, - он хлопнул меня по плечу и выхватил бутылку из рук, глотнув.
Я усмехнулся:
- Значит, и у тебя так было?
- Нет. У меня не было, это все не для меня. Интрижки с девчонками – это не мое. Вообще отношения – не мое.
- А как насчет Юмичики? – этот вопрос у меня вырвался сам собой, мозг еще не успел осознать, а язык уже ляпнул. Я испуганно, но пристально уставился на своего собеседника.
Иккаку расхохотался так, что расплескал вокруг себя содержимое бутылки и, поспешно сунув ее мне, принялся смеяться, схватившись за живот.
- Со стороны что, кажется, будто мы пара? – немного успокоившись, поинтересовался он, все еще всхлипывая от смеха. Я твердо кивнул. – Он просто мой друг. Давний и очень близкий друг, а не любовник. Да, он, может, и странный и ведет себя не так, как положено мужику, но такая уж у него манера общения.
Не знаю почему, но мне вдруг стало так легко и радостно на душе, что видимо все это вылезло сразу на моей физиономии дебильной улыбкой и озабочено-придурковатым видом. Офицер удивленно посмотрел на меня и непонимающе моргнул. Он уж было хотел что-то сказать, но я его опередил, огорошив с головы до ног:
- Сенсей, а я ведь не просто считаю тебя выдающимся воином и преклоняюсь пред твоей силой. С недавних пор я понял, что это нечто больше…
- Ренджи, молчи, - Иккаку меня резко одернул, но я будто бы не слышал, продолжая тараторить:
- С каждым днем я все больше и больше осознаю, что…
- Ренджи! – шинигами повысил голос.
- … что я в тебя влюблен, - выпалил я, судорожно сделав глоток из бутылки.
Ну, все, конец тебе, Абараи. Тренировок больше не будет. И от предмета обожания придется держаться как можно дальше, а лучше вообще вне зоны видимости. А сейчас, Ренджи, тебе лучше слиться.
Я быстро поднялся и пошел по направлению опушки леса. Ну что ж, по крайней мере, я признался, и теперь мне будет несколько легче. А там, глядишь, и загладится все. Не буду так много времени проводить вместе с ним, влюбленность затухнет, и все вернется на круги своя. Да, конечно, никакая это не любовь, а дурацкая юношеская влюбленность, правильно Мадарамэ все сказал.  Так размышлял я,  медленно шагая вперед и глядя под ноги. Он резко появился передо мной, использовав сюмпо, и выхватил бутылку из рук – оказывается, я все еще ее держал. Офицер сделал большой глоток и выкинул ее, а его лицо оказалось так близко от моего, что я чувствовал его дыхание и терпкий запах алкоголя, исходящий от его губ.
- Куда собрался-то? Деру дать решил? И мужиком себя после такого называешь? – мне казалось, что Иккаку совсем пьян. По крайней мере, вел себя он именно так, и глаза сверкали как-то недобро, что даже страшно стало. – Думаешь, можешь вот так взять и уйти теперь?
- Нет, Мадарамэ-сан, я… - я попытался попятиться, но он крепко схватил меня за шиворот униформы и притянул к себе.
Что было потом, я сам толком не понял, потому как зажмурился, ожидая, что сейчас последует удар – долбанет меня головой и отправит в нокаут. Однако вместо этого я почувствовал прикосновение к своим губам и вкус алкоголя, растекшегося по губам офицера несколькими моментами ранее. Я попытался отпрянуть, но крепкая хватка не позволила мне этого сделать, и последовал более настойчивый поцелуй, на который я с опаской ответил. Иккаку толкнул меня в сторону ближайшего дерева, прижав к нему спиной, и принялся стягивать с моего тела косодэ, оголив торс. Губы спустились ниже, то целуя, то прикусывая кожу на шее и оставляя красноватые следы. Дальше все было как в тумане – видимо, мой рассудок помутнился и от алкоголя, и от страсти, и от какого-то своеобразного страха…
Сознание случившегося пришло ко мне уже когда я лежал под деревом на смятом косодэ, тяжело дыша и вытирая с низа живота и бедер семенную жидкость. Иккаку стоял рядом и уже завязывал пояс на хакама.
- А теперь заруби себе на носу, Абараи, - холодно сказал он, пристально глядя мне в лицо. – То, что сейчас было, можешь считать еще одним моим уроком тебе. Это не любовь и даже ни какая-то там симпатия. Это только урок. Поэтому больше ходить за мной следом и рассказывать о своих чувствах не стоит, - он недобро усмехнулся и, сунув катану за пояс, направился прочь.
Тянулась череда бесконечно унылых дней, дни сменялись неделями, недели – месяцами. Для бога смерти это не большой срок, но мне казалось, будто время остановилось и я навечно погряз в рутине, пока, наконец,  не осознал, что у меня есть цель. Конечно, как я мог забыть о том, что пообещал себе в Академии? Как я мог забыть, что тренировался я не ради Иккаку, а с целью стать ровней Кучики Бьякуе! Я же обещал себе, ради своей названной сестрички – Рукии. И снова потянулась вереница тренировок, на сей раз уже без чьей либо помощи. Спустя месяц моих потуг, объявили, что меня переводят в шестой отряд с повышением до лейтенанта. Работая там, я понял, что рассчитывать нужно только на себя, что расслабляться нельзя ни на секунду. Именно тогда я понял, что за урок мне преподал Мадарамэ, и он действительно пошел мне на пользу – быть сильным не только физически, но быть сильным духом. Я понял, что нападки капитана для меня ничто, что я пережил гораздо более серьезное потрясение, и на подобное вообще не стоит обращать внимания. Раньше бы любой его указ на мои косяки выбил бы из колеи. А потому третьему офицеру 11-го отряда я был безмерно благодарен за это.
Однажды, будучи на передовой в лесах Руконгая, мой отряд потерпел критическое поражение: Пустые теснили нас к деревне, многие из моих людей были тяжело ранены, и несколько человек погибли. Я бесстрашно бросался вперед, забыв об осторожности и яростно атакуя монстров одного за другим. Бойцы, перенимая боевой дух, так же стремились в самую гущу битвы, наплевав на свои жизни. И, наверное, мне суждено было там погибнуть, ибо та тварь летела прямо на меня, когда я обернулся, и уже раскрыла пасть, чтобы проглотить меня. Я помню, какой ужас охватил меня в тот момент, помню, как глаза распахнулись и помню удар в бок, который сбил меня с ног. Передо мной возникла спина шинигами, заслонившего меня – 11 отряд как всегда во время пришел на выручку, переломив ход сражения в нашу пользу. В лучах солнца блеснула бритая голова, и в следующий миг Пустой рассыпался от удара верного копья офицера. Я не успел подскочить и подобрать свой меч, чтобы прикрыть Иккаку, а только смог заорать, чтобы он обернулся...
- Мадарамэ!! – мой голос, наверное, заглушил гул сражения.
Третий офицер падал на меня, выронив занпакто. Кровь от укуса чудовища брызнула в разные стороны, обдав меня чуть ли не с головы до ног.
Через несколько дней меня наконец-то допустили к Иккаку в лазарет. Кризис миновал, он пришел в сознание. Я неуверенно прошел в палату, сунув руки в хакама, и остановится рядом с койкой. Он лежал с абсолютно разъяренным выражением лица, обмотанный бинтами и с заклеенными пластырями ссадинами. Я сразу понял, что его грозный вид адресован вовсе не мне, а капитану Унохане, которая отказывается его выпускать.
- Ну, чего там на свободе интересного? – разговор первым начал он, явно успокаиваясь.
Я пожал плечами. Чего там может быть? Все как обычно – затишье после масштабной битвы.
- Пока что ничего не происходит. Вчера выпускников из Академии распределяли…
Мадарамэ тяжело вздохнул – пропустил один из поводов пьянки, выпускников в 11-ом принято было напаивать в первый день службы.
- Не вздыхай так. С меня выпивка, как только встанешь на ноги.
- Одной выпивкой не отделаешься, - Иккаку сощурился, скосив на меня взгляд.
- Да уж, тут ты прав, - я криво улыбнулся и почесал затылок. Теперь я ему обязан жизнью.
- Подойди ближе, - я сделал несколько шагов кровати, а он сделал жест рукой, чтобы я наклонился ниже. – Хоть бы спасибо сказал. А то приперся тут…
Я растерянно хлопнул глазами – и правда же.
- Мадарамэ-сан, спасибо… - буквально пролепетал я, как давно уже не бормотал себе под нос, будто студент-первокурсник. – Вы спасли…
Закончить он мне не дал, притянув к себе за «хвост» и поцеловав в губы.
- Ты ничего мне не должен, Ренджи, достаточно того, что ты жив. А теперь проваливай, - он улыбнулся, улыбнулся искреннее и добродушно.
Я знал, что это не конец, и эта история еще будет иметь продолжение.

По мотивам аниме/манги "Блич".
Персонажи и мир, а так же все права на них принадлежат Тайто Кубо.