Солнечное утро в гробу

 Она была с ним кроткой и ласковой, даже теперь, когда их положения уж никак не назовешь равноправными. Он никогда не боялся ее, напротив всячески старался показать, что чувствует себя с ней на одной волне. Но теперь темнота как будто бы мстила ему. Теперь она стала его злейшим врагом, его кошмаром наяву, ведь ничего вокруг, кроме беспросветной тьмы не было. Тьмы, такой ласковой, но уж слишком коварной.
 Он прислушался, но ничего не услышал, как будто слух и тот предал его. Пощупал себя – все на месте: и нос, и глаза, и конечности даже вроде бы целы, ничего не болит. Хотя нет. Болит голова и как-то странно пульсирует что-то внутри, как будто мозг хочет вырваться наружу. Немного подумав, он попытался встать, но тут же ударился головой о что-то твердое. Вспомнил, что уже проделывал это два или три раза и каждый раз отключался от полученной встряски.
 Собрался с мыслями, попытался успокоиться, хотя воздуха почти не оставалось и дышать теперь было весьма трудно. Вспомнил последний день – он и два его друга – Ваня и Игнат, затеяли какую-то очередную нелепую авантюру.
- Что б вас черт побрал! – чертыхнулся он, испугавшись собственного голоса. В этой тишине он звучал особенно громко.
 Трое русских в Гарварде. Сумасшедшая троица, так их прозвали однокурсники. Отец каждого богаче предыдущего. У Ваньки папаша в нефтяном бизнесе, Игнатов – тот в банковской сфере, а его самого – крупный чиновник федерального уровня. И как их свела судьба в одном месте? В Гарварде любили богатеньких сынков и поэтому сумасшедшей троице прощалось все. Когда в прошлом году они подожгли один из исследовательских кампусов, никого даже не отчислили. Валерий Петрович прилетел лично и отстроил пятиэтажное здание заново. Пару месяцев назад у них был спор – нюхали кокаин прямо на одной из лекций выдающегося профессора из Германии. И это сошло с рук – профессор опубликовал статью в Times, но студенты успешно перешли на следующий курс. И вот теперь очередной спор. Куда более авантюрный.
 Ночью троица выкопала яму на заднем дворе общежития, неподалеку от озера. Участь быть похороненным заживо выпала ему и он, конечно же, согласился. Привезли дорогой дубовый гроб, положили его туда и закопали. Три отверстия для воздуха сделали в самый последний момент, Игнат подсказал. Пролежать в гробу двадцать четыре часа – плевая задача, особенно для него.
 Сколько времени прошло теперь? Должно быть, оставалось совсем немного до того, как его откопают. В пять утра он слышал как земля падает на гроб под хохот его товарищей. Только они трое знали об этой безумной идее. Только эти трое на всем белом свете.
 Голова по-прежнему трещала и шла кругом. Похоже трех дырочек в крышке гроба действительно было мало. Или же эти два оболтуса насыпали сверху слишком много земли.
 Через пару часов его обуяла паника. Он говорил себе, что нужно лишь подождать, говорил вслух, рассуждая то на русском языке, то на английском. Ни часов, ни телефона по условиям спора с ним не было, но он уже начинал считать секунды. Раз, два, три, отбивал он такт в голове, но смеха друзей и шороха земли почему-то все еще не было. Когда он почувствовал голод и жажду, пришел страх. Сколько он здесь лежит? Сколько, черт возьми, времени он провел в этом гробу?
 Там, на поверхности, уже появилось солнце. Оно озаряло своими лучами зеленую ухоженную травку университетского двора, уже запели птицы и даже показались студенты, спешащие на лекции. Но Игната и Вани по-прежнему не было. Не было их потому, что поздно ночью в местное отделение морга поступили два трупа молодых людей, попавших в аварию. Тела их были изуродованы, ведь Ваня выжимал из своего Мустанга все, на что он был способен. Заголовки местных газет уже утром пестрили о смерти двух русских студентов и, как поговаривали, родители их уже вылетели из аэропорта Шереметьево.
Так начался новый день.