Ан Янг

На стендах музея лежало долгими рядами смертоносное оружие двадцать второго века – единственная отрасль науки, думал Ан Янг, в которой земляне после присоединения к инопланетной империи остались сильны.

Вот, например, один из самых ранних образцов – бесо-дробовик, выталкивающий при помощи магнитного поля мельчайшие крупинки диаметром три миллиметра, с острым носом и миниатюрными двигателями. Летя строго по прямой, даром что такие крохотные, они взрываются в самом теле жертвы. Адское название более чем оправдано.

Затем - усовершенствованная гаусс-винтовка, трехствольная, во чреве которой перегретые шарики плазмы разгоняются еще более мощным полем, нанося очень болезненные раны. Одной из старейших традиций землян было мучительное убийство себе подобных. Титанцы однажды сказали: это несомненный признак расового сумасшествия.

Потом пошло время, когда научные знания пришельцев с далеких звезд полностью перевернули экономику Земли и ее технологии – пули меняли очертания и постепенно уходили в историю, уступали место энергетическим снарядам. Вот лежит, прекрасно знакомый солдатам Миротворческого корпуса легкий обтекаемый бластер, совершенно бесшумный и без отдачи, наиболее успешный продукт нового заводского поколения. Его лучи почти бесцветны, но мгновенно сворачивают белок и живую плоть. Вторая модель, с крошечным автоматическим мозгом, выбирающим жертв по крови – просто поднимите и забудьте о спусковом крючке.

Ан Янг шел между стендов и хотя видел все экспонаты раньше, не уставал изумляться злому хитроумию предков. Большие широкоформатные метатели для разгона толп, психозонды и подавители эмпатии, минометы с ядовитыми и паралитическими газами, модуляторы эмоций – чисто галактические выдумки; гранаты желтого и красного цветов с антиматерией, урановыми стержнями, островерхие гранаты с электрическими зарядами, мины-конверторы материи, способные стереть с лица планеты целые города – и действительно стиравшие. Многие были сертифицированы и носили особое клеймо имперской комиссии. Обширная галактика, никогда не видевшая ничего настолько циничного, все же смогла достойно оценить вечный талант землян.

В соседнем зале кто-то расхаживал. Янг заглянул туда и увидел широкого, приземистого титанца. Представитель древней расы внимательно оглядывал стенды и перебирал оставшиеся предметы своими чувствительными пальцами. Осязание у них отлично развито, а вот зрение хорошо только на далеких расстояниях. Прошла добрая минута, прежде чем пришелец заметил человека, а заметив, ничем не выдал. Вращающийся глаз только скользнул по землянину и отвернулся к очередной полке.
Янг не был удивлен присутствием чужака. Заинтересовало его другое: то, что пришелец вернулся сюда, где давно побывали как доморощенные искатели сокровищ, так и десятки обычных мародеров. Конечно, немногие витрины поддались жестокому напору, и за крепкими бронированными стеклами оставалось еще много оружия, большей частью незаряженного и бесполезного.
Но разве титанцы не говорили ему с возмущением, как ранее другим людям: “Нас не интересуют орудия убийства?”

Поэтому Янг подошел к искателю и не здороваясь, задал вопрос:
- Что вы ищете? Здесь нет ничего, кроме оружия.
Титанец, как и тогда, презрительно махнул гибкой рукой:
- Нам не нужны орудия смерти.

Миролюбие титанцев, несмотря на все свои хорошие стороны, оказалось довольно холодным, и не помогло спасти остальных. Впервые Янг подумал так, когда вылечился и нашел силы ступить заново на опустевшую землю, забравшую его друзей. И в который раз сейчас он вспомнил свои мысли, но стоя перед чужаком-собирателем, произнес другие слова:
- Здесь больше ничего нет. Все, кроме оружия, не скрытое за “вечными” витринами, давно перебито и растащено: мой собственный народ позаботился об этом, как и вы сами много лет назад.

А грабеж – такая же древняя игра землян, как и убийство. Достаточно взглянуть на некоторые из стендов, куда расхитители ухитрились каким-то образом забраться, разломав считавшееся неуязвимым бронированное стекло.

Услышав эти слова, титанец наморщил шишку на затылке: признак умственного размышления. Помявшись и подумав немного, он решился выдать свою тайну:
- Нам стало известно, что доны планируют разработать этот участок коры. Мы хотим быть полностью убежденными, что никакая ценная вещь не пропадет зря.

Янг поморщился от собственной недогадливости. Ну конечно – просто капелланские жуки в своем репертуаре. Для них-то сама земная цивилизация была даже не пылью истории, а просто пылью на поверхности еще одной планетки, которую можно ободрать до костей, а косточки обглодать дочиста. Янг почувствовал, как в нем, вопреки здравому смыслу, опять поднимается горечь и загорается бессилие: чувства пустые, давно пережитые, но бессмертные.

Титанец же, наоборот, хотел от лица своих собратьев убедиться, что в музее не пропущена, завалившись в уголок, пусть даже единственная вещичка, скажем, крошечная железная заколка из позапрошлого века. Оставить за стендом малейший полезный предмет – как это невероятно обидно! Они такие педантичные, эти пришельцы. Вроде бы тоже дети Солнечной системы, как и люди, но только на первый взгляд. Титан, спутник Сатурна – их приемная родина, не первая.
- Не буду вас задерживать, - сообщил Янг, поворачиваясь спиной, чтобы уйти. Но его отбытие осталось незамеченным.

Следуя к выходу по каменной крошке, последний человек подсознательно держался середины коридора, вдали от темных пятен капающей сырости и не глядя на остатки указателей, и продолжал думать о титанцах. Эстеты они или стервятники? Безусловно, в них есть уважение к другим народам. Они очень цельная раса, всегда говорят “мы”, от лица всех.
Именно титанцы провели ему операцию, в конце концов.

Янг покинул здание через высокое окно первого этажа, недалеко от ворот: настоящий вход давно уже казался ему опасным, а теперь двери совершенно разрушились, камни в замковом своде только и ждали, чтобы упасть на голову и пробить череп посетителю. Ну, им недолго осталось. Скоро придут доны и здание музея будет уничтожено. Кто-то из давно умерших товарищей Янга однажды сказал, что подобно мусору на галактической свалке веков, обломки человечества растаскивают инопланетные крысы.

Янг - последний человек - не оглядывался на развалины поселка, которые лежали мертвой грудой за музеем. Его дорога пролегала по старой аллее, ведущей от музея за город, между двумя гигантскими жучиными разработками. Деревья-свечи давно засохли из-за ушедших грунтовых вод, а в котлованах по обе стороны ворочались механизмы, перекликались звонкими голосами; воздух гремел и жужжал, вверх поднимались пылевые столбы.

Он подошел к краю ямы. Кратер тянулся далеко, на противоположной стороне виднелись ущелья и раскопы, соединявшие его с другими, такого же великанского размера выработками. Плоские трехногие механизмы ворочались на дне кратера, разбивая породу. Должно быть, выработка почти опустела – неудивительно, что жуки собрались расширять область работы под музей и дальше в сторону поселка. С самых первых дней пришельцы только и делали, что копали. Никаких ракетных обстрелов, никакой войны миров, только огромные пятидесятиметровые конусы, извергающие из себя неуклюжие машины донов, которые в свою очередь, выпускали наружу аппараты размером поменьше, да в огромном количестве. И эти агрегаты не стреляли в людей. Нет. Они сразу принялись за дело, отмахнувшись от человечества, как от мух. Они начали рыть.

Титанцы оказались добрыми братьями по сравнению с закованными в металл тварями, лишенными не только сострадания и любопытства, а вообще любых эмоций. Только один раз Янг видел живого жука, когда люди в ранних стычках сумели захватить разбитую оболочку корабля, и тот напоминал скользкую белую личинку, мамаша которой согрешила с осьминогом.

Но они никогда не показывались в своих живых телах, всегда прятались внутри надежных и слепых механизмов. Даже прозвище “доны” им было дано за характерный звон первых копающих машин – дон-дон-дон…
В одном из земных языков тоже было слово “дон”, которое означало нечто вроде господина. Как-то так. Янг всегда представлял себе крестного отца, мрачно раздувающего толстое тело и распускающего во все стороны гибкие белые щупальца.

Можно ли было дать им отпор? Может быть, как в “Звездном десанте” или одном из многих боевых киносценариев, предложенных писателями-фантастами в период своего золотого века. Но к моменту вторжения у звездной империи возникли куда большие проблемы, и она окончательно от несчастной Земли отвернулась; жалкие миллионы остались из числа хозяев планеты, блуждающих в хаосе и панике. Через несколько лет – уже только тысячи. Вирусная инфекция постаралась на славу, а вернее, само человечество постаралось, эффектно завершив то, что не пришлось заканчивать никаким пришельцам, хотели они того или нет.

А уже потом приземлились титанцы, и их приход был незаметным, насколько возможно. Пока жуки высасывали соль из океанской воды и выковыривали из литосферы полезные ископаемые, “сморчки” собирали культурные ценности. Ради науки, говорили они.

Конечно, Янг не мог ненавидеть титанцев. Они подобрали и спасли его от смерти, руководствуясь труднопонимаемыми принципами собственного гуманизма. Но и любить их Янг тоже отказывался. А жуки… да что жуки, эти вообще за гранью добра и зла – просто невидимки, эмоции вызывала только их работа, очевидная и куда более осязаемая, чем они сами.

Капелланские жуки методично рыли, не процветали, и число их не менялось. Но титанцев в последние два года становилось все меньше и меньше. Они кажется, собрали все, что хотели. Кое-что унесли в музей, остальное задокументировали на месте и сняли изображения. Хранилище их располагалось в огромной алмазной выработке в якутской тайге, накрытое прозрачным роговым куполом. Янг никогда не видел его, но знал тех, кто наблюдал за постройкой.

Интересно, подумывал Янг еще в эпоху живых людей: существует ли договор между двумя космическими расами? Одни последовали за другими. Доны копали, собирая твердый урожай, там, где свои духовные плоды подобрали “сморчки”. Но все ж, друг друга они не замечали. Никто не видел, чтобы две расы с разных планет когда-нибудь разговаривали или взаимодействовали иным образом.

Покинув обреченный музей, человек по имени Ан Янг принимал решение. Он пришел к окончательному выводу после нескольких дней бесцельных прогулок, питаясь теми растениями и ягодами, что попались под руку, и напряженно размышляя о своей дальнейшей судьбе, а раздумья эти были мучительны и сложны, время же уходило прочь.

Но Ан Янг пришел к своему выводу, и одобрив его, потратил еще несколько дней, чтобы найти кого-нибудь вокруг, кроме диких животных и роющих землю жуков. Он вернулся в город, где много лет назад жил; половина была разрушена неизвестным катаклизмом почти до основания, и он не сунулся туда, но обошел оставшуюся половину города на левом берегу. Машина донов перегородила некогда полноводную реку, забирая весь поток неведомо куда, может быть, в иную вселенную. Русло ниже по течению высохло и растрескалось, сухие стебли качались на ветру, бросая семена. Через треснувшие плиты на улицах города пробивались зеленая трава и пузырчатая слизь, привезенная с родной планеты донов. Титанцы не принесли с собой ничего – их дом был холоден, лишен растений и животных, и жилища располагалась в куполах. Они пришли туда из другой звездной системы, чья звезда начала остывать, и сделали это за тысячу лет до великих географических открытий древних землян.

Людей в городе, конечно же, не было. Вдалеке звенели скалы, когда бурильная машина поднимала свой клюв и откалывала куски при помощи невидимого силового луча, или может, высокочастотной вибрации.

Янгу удалось найти титанца прежде, чем он заподозрил самое худшее. Казалось, коллекционеры покинули Землю, оставив единственного человека (ну может, еще пару сотен дикарей) среди компании хладнокровных копателей. Поскольку просить чего-либо у донов было равносильно разговору с заведенным грузовиком, Янг искал титанца. И нашел его в центре соседнего городка, заваленного обломками автомобилей и  населенного одичавшими домашними животными.

Инопланетянин сидел на площади возле здания, бывшего центром связи, и брал пробы земли в толстые колбы. Его гибкие руки были почти до половины скрыты темно-серыми перчатками и выглядели так, словно титанец сунул их в цемент.
Янг так и не понял, как правильно обращаться к этим типам.
- Здравствуй, - сказал он.
- Хорошего дня, человек, - пассивно ответил титанец, собирая почву и мелкие камушки. Ни одобрения, ни раздражения.
- Я искал ваш народ, чтобы попросить кое о чем, - объяснил Янг.

Существо перед ним закупорило последнюю колбу и встало на ноги, ростом человеку по плечо. Поверх одного из его вращающихся глаз был закреплен оптический прибор с линзой, помогающий лучше видеть близкие предметы. Второй глаз повернулся в сторону Янга, и титанец сказал:
- Мы больше не будем ходить по планете, потому что сбор информации завершается. Решается вопрос об… эвакуации базы. Тогда нас нельзя будет найти.
- Заберите меня на базу, - предложил Янг. – Покажите мне ваш музей.

Титанец ничего не сказал, но произвел какой-то непонятный жест мышцами лица и кожными складками на щеках, после чего отвернулся и пошел неспешным шагом, неся в руках колбы с землей.
- Подождите! – крикнул Янг.
Инопланетянин пошевелил шишкой на голове, чуть повернул на ходу голову и сказал:
- Мы считаем, что это предложение не имеет смысла.
- Вы должны меня знать! – воскликнул человек. – Вы уже отметили меня когда-то. Спасли меня, когда я лежал при смерти. Других вы не спасали! Вы должны меня знать.

Пришелец с Титана остановился окончательно, и его затылочная шишка заходила ходуном, сообщая о некоем умственном процессе, происходящем внутри; Янг надеялся, что существо шарит в глубинах своей короткой памяти.
- Аньянг, - сказал тот наконец, сливая имя и фамилию в одно слово. – Мы знаем тебя. Ты не умер от своей болезни. И не умер бы в любом случае, здесь ты ошибаешься. Только потерял зрение. Мы пересадили тебе новые глаза.
- Вы же знаете, почему?
- Мы знаем. Люди погибали от заразной болезни. Но ты был исключением. Ты был первым, кого мы нашли больным, но не мертвым.
- Первым, но не последним?
- Мы находили и других, кто не умер.
- Значит, я был полезен для вас. Возьмите меня на базу. Однажды я узнал о том, чего вы хотите, и я могу помочь вам.
- Что ты узнал?
- Я буду говорить с начальником вашего купола и расскажу ему все.
Титанец пошевелил шишкой, потом сказал:
- Ты ищешь предлог, чтобы попасть в хранилище. Должен быть хороший повод, чтобы оправдать это.
- Он есть.
- Иди следом за мной.

Через десять минут размеренной прогулки они завернули в неплохо сохранившуюся улицу, и там у титанца обнаружилась летающая тарелка. По форме - конус, стоящий на стесанном острие и испещренный горизонтальными бороздками. Янг видел такие устройства много раз, когда они бесшумно пролетали в небе, и раз даже ездил внутри, но ничего не помнил, так как валялся в бреду с воспаленным мозгом.
- Ты знаешь, Аньянг, - спросил вдруг титанец, открывая люк, - что на вашей планете осталось всего около двух сотен людей?
Ан Янг подозревал это, но пока он обдумывал свой ответ, пришелец заговорил снова:
- На этом континенте сохранилось около полусотни людей; большинство деградировало необратимо. А также на континенте сейчас действуют около трех сотен капелланцев, счет их дробильных и рудничных машин приближается к четырем тысячам, ресурсопоглощающих примерно пять десятков.
- Что вы знаете о капелланцах? – спросил человек, весьма удивленный этой откровенной статистикой и надеясь наконец узнать о том, какие отношения связывают две инопланетные расы. Но его желание не было удовлетворено. Титанец запечатал вход и взялся за приборы. Сидений не было. Стоя на чуть выпуклом полу, Янг смотрел, как существо при помощи только одной конечности, согнув ее, управляет рычагами корабля, собранными в любопытную гроздь. В узком окне виднелась земля, ушедшая вниз без малейших толчков, и корабль-конус взял курс на восток, пренебрегая силой инерции.

Янг подозревал, что боковая стена тоже может становиться прозрачной, однако его провожатый не стал это доказывать, как не ответил на вопрос о жуках. Они стремительно и беззвучно, с огромной скоростью неслись по небесным просторам, прибыв на место еще до того, как стоячее положение начало доставлять пассажиру первые неудобства.

Понадобилась действительно большая алмазная трубка, чтобы разместить внутри даже самые значительные произведения культуры землян. Но экспонаты не лежали на полках, а висели и вращались в воздухе, занимая все срединное пространство. Каждая вещь помещалась внутри тонкого, едва заметного пузыря, заполненного инертным газом или чем-то похожим. Чтобы рассмотреть их, нужно было плавать в невесомости.
- Наблюдай, - посоветовал ему титанец, когда они вышли их корабля прямо в этот лишенный гравитации мирок. – Мы придем за тобой скоро.
Землянин остался один, и все сокровища музея были в его распоряжении.

Янг подплыл к толстой прозрачной колонне, что удерживала купол в центральной точке, и его взору предстали искры в глубине. Стоило зависнуть неподвижно, как вырисовывались медленно кружащиеся голограммы разнообразных предметов: все культурные изобретения землян в виде своих собственных объемных моделей, навсегда законсервированных в памяти и во времени.

Янг висел без движения и видел под ногами километр пустоты, и множество экспонатов, сливавшихся в блестящий точечный фон. Эти артефакты титанцы сочли настолько важными, что поместили сюда в реальном облике. Чтобы подняться или опуститься, здесь требовалось определенное мышечное усилие, а когда зритель переворачивался лицом вниз, неведомая сила мягко толкала его обратно в вертикальное положение.

Через долгий промежуток времени, в течение которого Янг успел осмотреть несколько ярусов и сотни предметов, знакомых и непонятных, к нему подплыл один из хозяев, пользуясь для быстрого скольжения реактивной трубкой.
- Пойдем, - сказал он без предисловий.

Титанец подвел его к самому нижнему ярусу, и Янг плавно опустился на пол. Как только его ноги ступили на выровненную поверхность, сразу вернулась гравитация, хотя и уменьшенная; с непривычки он едва удержался от падения. Теперь все экспонаты висели над головой, кружась в зоне невесомости, но проводник следовал дальше, к цепочке прозрачных сосудов, сверху незаметных. Эти яркие капсулы выстроились в ряд и были единственными предметами, укрепленными прямо на полу, но их светящаяся линия поистине завораживала: начинаясь от ближайшей стены, она змеилась неровной полосой через зал, прекращаясь незадолго до противоположной окраины; именно туда вел Янга титанец.

Что же находилось внутри? А над мощными основаниями в колбах покоились земные животные, закупоренные вне разрушительного действия времени. Представители всех групп живого мира были тут, причем мелочь помещалась по нескольку штук в одном цилиндре. Янг взглянул к началу цепи, не в силах пронзить светлое поле, и решил, что там лежат самые примитивные виды, вроде червей или медуз. Они с титанцем достигли линии колб чуть дальше ее середины и теперь шли вдоль цепи к оборванному концу. Птицы быстро сменились млекопитающими разнообразных форм. Кенгуру. Носорог, в вертикальной позе. Летучие мыши, обыкновенные крысы, кролики, верблюд в гордом одиночестве. Разноцветные собаки. Янг задумался, каким образом сюда можно втиснуть слона, но слона не было. Вместо него, уже почти в конце, показались обезьяны.

Титанец остановился возле последней из занятых колб. Еще одна замыкала ряд, но была пуста. Отставший у обезьян, Янг поспешил догнать своего провожатого, ожидая увидеть в финальном цилиндре нечто ужасное, опровергающее саму теорию эволюции. Когда он взглянул наконец на то, что скрывалось внутри, то едва не отшатнулся от изумления: в сияющем поле нелепо растопырился жук с Капеллы. Единственное неземное существо в этом уголке памяти.

Янг вспомнил, как много лет назад люди вскрывали оболочку жука. Этот вызывал еще больше отвращения, медленно оборачиваясь вокруг своей оси.
“Вот они, межвидовые отношения двух рас”, - подумал он.
Титанец молча, и даже с некоторым интересом ждал, как поведет себя гость и что скажет.
- У вас нет людей, - заметил Янг, не без усилия оторвавшись от тошнотворного белого тела в цилиндре.
- Ваша раса достигла высокого уровня развития, - произнес титанец, вопреки своему обычаю не двигая конечностями. – Нельзя брать разумное существо без добровольного согласия… Вы собирались о чем-то спросить нас.
- Действительно, - согласился Янг. Соседство с консервированной тушей дона было неуютным. Янг почти был уверен, что “сморчок” нарочно привел его и заставил встать именно тут.
- Вы же знаете, - продолжил он, - что Земля уже не принадлежит человеку. Оставшись, я все равно умру, и умру неспокойной смертью. Задохнусь, наверно. Доны забирают еще и кислород из атмосферы, и его все меньше, а потом они вообще разберут планету по кускам. И некому противостоять им.

Может быть, титанец уловил в этих словах обидный намек на бездействие своей расы, но он взмахнул руками и сказал громче обычного, безжалостно и бесстрастно:
- Некому противостоять им. Вы сами начали это и привели себя к концу.
Янг провел ладонью по глазам. Хозяин был совершенно прав. Его старые глаза выгорели, словно он на протяжении многих дней глядел в раскаленное пекло ада; да так и было, наверное. А новые все помнили и отзывались призрачной болью… После лечения он едва шевелился, слабее копны сена… хуже - полуживая развалина, и он чувствовал, будто сам дьявол ставит ему в череп горячие гвозди, один за другим.

Какая горькая и забавная шутка, и как легко люди повелись на нее. Смертельные вирусы гриппа и иммунодефицита, энцефалита и кори, постоянно изменяясь и мутируя, грозили уничтожить все человечество. Судьба каждого умершего становилась поводом для мировой паники. Чудо-таблетки разлетались, как горячие пирожки.

А сделала всю грязную работу маленькая, ничем не примечательная зараза, даже не принадлежавшая солнечному миру. Вирус вызывал у своих инопланетных носителей небольшое рожистое воспаление в области глаз, быстро проходившее и не доставлявшее местным никаких затруднений, тем более, что пережившие болезнь вырабатывали пожизненный иммунитет не только от нее самой, но и от половины более страшных недугов. Поэтому галактические ученые без малейшего сомнения согласились отправить партию штамма своим благодарным ученикам с Земли, погрузив колбы на грузовой корабль-связной.

В лаборатории крошечный вирус выделили, разместили по чашкам и склянкам, инженеры принялись играть с его ДНК для того, чтобы испытать благотворную прививку могли и белковые существа с третьей планеты Солнца. Испытания, казалось, шли успешно, и люди услышали в новостях первые оптимистичные прогнозы.
Что было потом, кто сможет вспомнить? Какой-нибудь идиот мог решить, что вирус абсолютно безопасен, и вакцину из него уже можно попробовать на добровольцах. Но скорее всего, строгие меры безопасности не были предприняты, и вскоре измененный учеными вирус вырвался на волю. Куда более заразный, чем свой прародитель, передаваясь воздушно-капельным, и контактным, и даже половым, для ровного счета, путем, он поразил половину человечества за первый месяц. В течение второго заболели все остальные, а первые начали проявлять симптомы. Вот тогда пошел кошмар, и горстка еще не заболевших в дальних уголках мира уже ничего не могла изменить.

Инопланетная болезнь работала как часы, вызывая рожистое воспаление в области глаз, точно как у своих оригинальных носителей. Затем вирус, словно в отместку, проникал в мозг, вызывая жуткие головные боли и высокую температуру, поражал зрительный нерв и разрывал нервные связи в большей части спинного мозга. Люди слепли в пламени собственного пожара, все до единого. Дальнейшие гадости, происходившие с печенью и костями, уже не волновали заболевших, ибо трупы не волнуются.

По планете разнеслось смертное поветрие, и надежда иссякла, но даже тогда казалось, что многие все равно останутся в живых - те, кто не поддался заразе, и сумеют восстановить свою численность. Да, они остались – на несколько лет, примерно один процент населения Земли. Но дети у них больше не рождались. И устав бороться, выжившие теряли смысл жизни – медленно или быстро, но неотвратимо, а после этого теряли и саму жизнь. Когда пришли жуки, человечеству было не до них: оно умирало.

Янг заболел, как и многие из последних своих знакомых, уже во время второй волны, в самом начале вторжения. Хотя никакого вторжения не было, одно лишь безмолвное приземление и расселение жучиной аппаратуры. Кто еще был в силах, искали помощи и пытались связаться с остальной галактикой, перебирая каналы и запрашивая разные планеты, но нигде не получали ответа. Янг был среди них, и слыша в наушниках только абсолютную тишину космоса, понимал, что империи больше нет, что там тоже что-то случилось, может быть, нашествие тех же жуков или ядерная война…
- Или они еще там, - нашептывал товарищ Янгу, - они все видят, и они взяли нас в карантин. Отрезали от сети, после того, что случилось.
Но тот человек был уже в начальной стадии болезни, и Янгу оставалось лишь сжимать его покрасневшую горячую руку, пытаясь не слушать страшных предположений. Системы связи молчали, а звезды бессмысленно таращились через прозрачную крышу - просто далекие голубые огоньки, как в древние времена.

Через несколько месяцев Янг поддался болезни: распухшего от мозговой горячки и нервного поражения, его нашли титанцы. Ничего об их появлении на Земле он не помнил, потому что бредил и уже ничего не видел: ему в глазницы словно воткнули только что разрезанные стручки самого острого чилийского перца. “Сморчки” успели вовремя, пересадили ему новые глаза взамен утраченных и затем смотрели, как спадает температура.
В это время товарищи Янга, кому не повезло заболеть вместе с ним, уже покоились в трех футах под землей.

Было это полвека назад, когда Янгу было тридцать два года. Сейчас он выглядел, как сорокалетний человек. Терапия титанцев исправила какие-то разболтанные гайки в хилом человеческом организме.
Все эти горькие воспоминания пронеслись единым маршем в голове Ан Янга – те, что он еще помнил. Он отнял ладони со лба и посмотрел на титанца: тот молча ждал, слегка пошевеливая шишкой.
- Что вы будете делать со всем этим?
Инопланетянин перевел стеблистые глаза на крутящиеся предметы:
- Когда мы улетим, весь купол отправится с нами. Мы потянем его через космос на орбиту вокруг газовой планеты, которую вы зовете Сатурн. Музей будет вращаться возле нашего дома, рядом с другими, привезенными с дальних планет.

Янг представил в воображении вереницы куполов в форме громадных волчков, крутящихся вокруг кольчатого Сатурна, полные чудных творений чужой фантазии. И жители Титана, спутника шестой планеты, будут посещать их, как туристы.

- Но нигде не сохранилось такого спектра богатств, как у вас. Посвященный вам купол - самый большой, - добавил титанец.
- Лестное замечание, - едва слышно прошептал Янг.
- Теперь о вашем вопросе, - напомнил хозяин.
- Да. Сделайте меня экземпляром своего музея, - сказал человек.
- Вы имеете в виду, Аньянг, что хотите после своей смерти войти в капсулу? – по-деловому уточнил пришелец, словно речь шла о чашке чая.
- Да.
Выдержав небольшую паузу, инопланетянин спросил:
- Вы хотите этого на самом деле?
- У меня нет выбора. Вам все равно нужен человек – венец выставки. Вы жаждете получить homo sapiens. Это не секрет.
- Человек – разумный вид. Мы уже говорили, что нам нужно добровольное согласие.
- Я вам даю его – забирайте на здоровье.
- Все не так просто, Аньянг. Вы понимаете, что мы не можем ждать вашей естественной смерти? Если вы останетесь здесь, то здесь и погибнете. Если вы полетите с нами, то не сможете прожить дома. Питаться нашей едой и дышать нашим воздухом.
Ан Янг покачал головой:
- Просто запакуйте меня в свой безвременный мешок. Убейте меня. Чего вы крутитесь вокруг да около?
Титанец не отшатнулся, услышав столь прямой текст; он уже думал:
- Даже не используя столь грубые термины, это может быть устроено. Через несколько недель мы покидаем планету. Вы хотите позволить нам добровольно прекратить свою жизнь немедленно или при отлете? - он махнул конечностью в сторону пустой ниши.
- Тогда при отлете. Я попрощаюсь со своей родной планетой, если вы позволите. Поброжу вокруг да около...
- Делайте что хотите, - сказал титанец. – Мы будем незаметно следить, чтобы вы не потерялись и не попали в беду. Когда придет время, за вами придет наш транспорт, и мы проведем процедуру внедрения.
- Отлично.
- Мы можем отвезти вас в тот город, откуда вы прибыли.
- Тоже хорошо. Сделайте это.

Тогда хозяин купола вернулся к своим обязанностям, а человека проводили в летающий конус, ничем не отличающийся от первого. Водитель тоже как две капли воды походил на уже знакомого Янгу техника, собиравшего образцы почвы. Но когда Янг прямо спросил об этом, титанец ничего не ответил, и на том разговор окончился.
- За тобой прилетят, - кратко объяснил он, высаживая пассажира посреди площади в маленьком городке. Таким образом Янг вернулся на место, откуда улетел, и покинув площадь, возобновил свои блуждания. У него не осталось никаких дел, которые можно приводить в порядок, и он не знал никого из живущих, с кем перемолвиться последним словом. В один из оставшихся дней Янг вернулся на аллею высохших тополей и всмотрелся в панораму, которая открылась его глазам.

На месте музея теперь рылись десятки металлических кротов, подкапывая участок со всех сторон, сбоку и снизу. Ветхое здание, где титанец тщетно искал редкости, было снесено и тщательно убрано жуками. Старые ямы, расположенные по обе стороны аллеи, опустели, и назойливый шум дробилок на время стих.
Капелланцы перемещались и ползли, чтобы прибыльное дельце не остывало. Интересно, сколько лет им понадобится, чтобы выпотрошить всю Землю?
Ан Янг пошел дальше, пользуясь остатками свободы.

Через две недели в далекой тайге была закончена подготовка, и откладывать вопрос с человеком больше не представлялось возможным. И потому начальник купола отозвал со сборки одного из своих приближенных, чтобы задать ему главный вопрос:
- Есть ли у человеческой расы шанс на выживание? – спросил он, и расчетчик ответил:
- При имеющихся данных – нет. Поддержание генофонда маловероятно при столь малой численности людей. Вторая причина – капелланцы. Их разработки непоправимо изменяют атмосферу и исчерпывают водные ресурсы планеты. Уже рядом с нашей базой слышен звон подбирающихся механизмов, валящих лес.
- Тогда ситуация с Аньянгом противоречива, - отозвался начальник купола. – Придется прибегнуть к оправданному обману.
Помощник крутанул широкой головой в знак согласия:
- Три проблемы остаются в силе, - сказал он. - Мы не можем брать ответственность за содействие гибели людей, мы не можем убить человека Аньянга, и у нас нет времени для того, чтобы выработать долгосрочный план. Обман представляется более оправданным.
- Тогда приступайте.

Большая часть титанцев заканчивала последние приготовления ко взлету. Несколько малых кораблей уже стартовали с поверхности, а большой купол только готовился – для его поднятия требовались серьезные меры предосторожности. Оставшиеся занялись оправданным обманом: прилетели на западную окраину континента, отыскали Ан Янга среди пустеющих жучиных карьеров и призвали его к себе в якутскую тайгу, сообщив, что витрина в музее готова принять его тело; но в этом они солгали.

Ан Янга не убили, чтобы завершить экспозицию тел. Вместо этого титанцы ввели его в состояние кататонии при помощи медицинского оборудования, а затем поместили в безвременной пузырь, где одна секунда протекает за тысячу лет наружного времени. В этом пузыре его запустили в космос, на постоянную орбиту, чтобы он вечно крутился в ожидании вокруг Земли, где гибнут или уже погибли в дикости последние остатки некогда цивилизованного народа. Может быть, в далеком будущем, когда от планеты останется только голая скала, какая-нибудь высокоразвитая и добрая раса наткнется на подарок из прошлого и поможет расе людей возродиться.

Титанцы, несмотря на все свои научные достижения, этого сделать не могли или не захотели. Как не смогли убить землянина. А может, виной всему были разрушительные капелланские жуки? Так или иначе, когда пришельцы подняли флот и удалились с грузом земных ценностей для своего галактического музея, они не горевали, и место для человека разумного в их главном куполе осталось пустым, хоть и окруженным славными творениями человеческого гения и чудесными созданиями природы; таковым оно и пребудет до ожидаемого конца времен.