Желтый автобус. Глава 8

Сказать, что я был обижен словами Макса, значит ничего не сказать. Со дня нашего последнего разговора, у меня не было никакого желания поддерживать общение с этим человеком. Но, могу честно признаться, своя харизма у него имелась, и выражалась она в том, что после общения с ним жизнь начинала казаться чем-то иным, и это не могло не вызывать раздражение. Представьте на минуту,  что вы живете в своем мире, где все стоит на своих местах и тут появляется человек, способный своими колкими и нелестными замечаниями разрушить то, что столько лет казалось неукоснительной истиной. Другого за такие проделки могли бы и убить, но Макса спасало его положение уважаемого и богатого человека, пускай и очень странного. К нему тянуло, как к магниту, причем магниту, полному презрения, как к окружающим, так и к своему положению. У меня было ощущение, что Максим мечтал родиться в какой-нибудь стране Третьего Мира, где он мог бы спокойно бегать по джунглям с автоматом и строить очередное государство «мира и всеобщего благоденствия». Но Макс не был революционером. Он был больше чем любой революционер. Его революция рождалась не на крови тиранов, а в сердце, которое в свои тридцать лет не было угроблено деньгами и властью. Несмотря на такие лестные эпитеты, я все равно не хотел больше с ним общаться. Я, как и большинство людей, просто боялся быть задетым. Быть задетым истиной в словах другого человека.
Шли дни. На улице снова начали хлестать дожди, как будто лета и не было вовсе. Теплых дней практически не было, если не считать той недели, когда я ездил с Максом на центральный рынок. Были только одни дожди, дожди, дожди. Все дни были похожи друг на друга, пока не настала пятница. Нет, Вы не подумайте, что я снова пошел с женой в ресторан или отправился с коллегами на пьянку. Жены вообще не было дома, она была у родителей. На улице шел дождь, а я просто сел дома у телевизора, когда услышал знакомый звук двигателя во дворе, а затем старый клаксон. Сперва, я подумал, что это все мне мерещится, а когда звук повторился, то я подошел к окну. Я чуть не рухнул около него, когда увидел во дворе своего дома желтый ПАЗ, который продолжал отчаянно бибикать. Я как сумасшедший побежал в прихожую, где по быстрому накинул пальто, надел ботинки и, как и был в домашних трениках и в футболке, выбежал на улицу.
ПАЗ стоял в аккурат около моего подъезда. Я подбежал к двери, которая открылась передо мной, и я увидел улыбающееся лицо Макса.
- Садись, старичок, - радостно произнес он, - Прокатимся все вместе.
И только после этих слов, я увидел, что Макс не один. В салоне автобуса сидели дети из интерната, нищие из центра города, в том числе и Коля и Наташа. Она смотрела на меня из-за плеча Макса. На ней было глянцевое темно-синее платье, а ее волосы были насквозь пропитаны дождевой водой.
- Макс, ты совсем охренел?! – я принялся громко возмущаться, - Ты видел сколько времени? Что ты вообще тут делаешь?
- Успокойся, - Макс продолжал улыбаться, - Запрыгивай, давай. Прокатимся.
- Куда? – удивленно спросил я.
- Куда глаза глядят.
Я несколько секунд подумал. А что меня держало дома в одиночестве? Я быстро забежал в салон.
- Ну, поехали, - произнес Макс и завел движок.
После этих слов Коля принялся скакать по всему салону, да так, что я напугался, как бы под этим добродушным гигантом не провалился пол.
Мы просто ехали по ночному городу. За окнами автобуса хлестал дождь, а больные дети смотрели в окна и издавали какие-то непонятные радостные звуки. Я прошел через салон и обратился к Максу.
- Макс, что ты задумал? – поинтересовался я.
Наташа с улыбкой посмотрела на меня. Она сидела на соседнем с Максом месте, и пока я не подошел, она любовалась своим возлюбленным.
- Я просто извиниться хотел, старичок, - сказал Макс, не отрываясь от дороги.
- Оригинальный способ, - заметил я.
Наташа рассмеялась. Впервые за все время, что я видел ее, она смеялась.
- Он еще не так может, - заметила спутница моего друга и снова рассмеялась.
Видно было, что заразительный смех Макса передается воздушно-капельным путем.
Я вернулся в салон, где снова уселся на свое место. Моей соседкой была маленькая девочка, лет пяти: та самая, которую одевала Наташа в тот день,  когда я впервые появился в интернате.
- Нравится? – спросил я девочку.
Она молча и серьезно посмотрела на меня и снова вернулась к окну.
- Я бы хотел, чтобы у меня была бы такая дочь, как ты, - произнес я.
Девочка не ответила. Она продолжала молча смотреть в окно.
Я посидел пару минут глядя в окно. Я даже не знал дорогу. Я не знал, куда мы едем и зачем. Я снова решил подойти к Максу, чтобы узнать, куда мы едим. Но как только я поднялся, то моя маленькая соседка схватила меня за руку.
- Не уходи, - произнесла она. Из ее глаз выступили слезы.
- Что? – спросил я, не веря своим ушам.
- Не уходи. Я могу упасть, а ты меня удержишь. Ты хороший, - лепетала девочка.
- Хахаха, - теперь уже смеялся я, - Я сейчас подойду к Максиму и скажу, чтобы он так не гнал. Не бойся, ты не упадешь.
- Хорошо, - девочка вернулась к окну.
Я пошел по салону по направлению к кабине. Коля ел чипсы вместе с каким-то мальчуганом лет шести, попутно вскрикивая, если замечал что-нибудь интересное за окном.
Наконец, я добрался до кабины.
- Макс, ты куда так летишь? Детей поубиваешь.
- Не поубиваю, - крикнул Макс, - Все нормально.
- А куда мы едем? – спросил я снова.
- В мечту, в мечту! – кричал Макс.
Наташа поддерживала Макса громким смехом. Я посмотрел в салон автобуса и понял, что еду с самыми радостными людьми на Земле. И тут я понял, что я счастлив. Счастлив по-настоящему. Я не мог понять происходящего, но осознавал свое счастье. Не знаю почему, но я понимал это.
Макс продолжал гнать. Уличные фонари продолжали светить, отражая в своем бледно-желтом свете крупные капли дождя. Мы ехали меж больших домов, и я не знал, к чему мы приедем в итоге. Но мне было все равно. Мы просто ехали и ни о чем не думали. Вот-вот автобус оторвется от земли и взлетит к самым небесам туда, где рождается дождь, солнце, звезды. И тогда все будет не важно.
Макс повернулся ко мне…


Я проснулся. Часы показывали пол шестого утра. Не вставая с кровати, я посмотрел по сторонам. Жена мирно спала рядом со мной, и мне казалось, что все это сон. Но сон был до этого. Я все понял через пару минут. Конечно, банкир-филантроп, желтый автобус, интернат, дети, нищие. Бред. Мне все это приснилось, но в моей душе было непередаваемое ощущение реальности происшедшего со мной.
Я пошел на кухню и поставил кофе. Жена проснулась где-то через час и тоже пошла на кухню.
- Давно встал? – спросила меня Инна, протирая рукой сонные глаза.
- Час назад. Инна, я хотел спросить, ты не знаешь, среди моих знакомых есть Максим-банкир? – я просто не верил, что мне все это приснилось.
Инна посмотрела на меня, как на больного.
- Ты что, совсем? Приснилось что-то? Нет у тебя никакого Макса-банкира. Хотя, он бы тебе не помешал. Платил бы он тебе уж точно больше, чем твой Павел Петрович.
- Да, мне приснилось.
- Банкир?
- Ага.
- Банкиры только снятся. Сделаешь мне кофе, а я пока в душ схожу.
- Хорошо.
Я ехал на работу и чуть ли не стукнулся с другой машиной. Что это за сон такой? Слишком он уж продолжительный и точный, чтобы быть сном.
На работе все было по-старому. Никакой визитки на моем столе с номером Макса, никакого недовольного лица Юры. Он всегда был самым жизнерадостным коллегой по работе. Ему лучше не знать, что он переживал в моем сне.
Незадолго до обеда я сидел, откинувшись в кресле и думал. Никогда не подозревал, что окажусь таким впечатлительным человеком, но для сна все было чересчур реальным. Я даже помнил вкус «Космополитена», который я пил в клубе, когда разговаривал с Максом за барной стойкой. Что-то было явно не так.
Я продолжал сидеть и думать, пока мои размышления не прервал до боли знакомый звук клаксона. Я подбежал к окну в своем кабинете. На улице стоял желтый автобус.