Эпштейн

               
     - Соси жарче, Джейн, - на классическом итальянском сказал Рокко и принялся орудовать, держа лопоухую жену за шею.
     Не дождавшись несносного Пикачу, вредного и сводящего с ума своими закидонами, в чем мы были схожи, плюнув в сторону удалявшихся с достоинством шайтанов, стремящихся к обретению истинного знания, но за суетой и в погоне за знаками отличия своих достоинств, тавтологически достойных гладиаторов Древнего мира, забывших о наличии головного мозга, без коего обретение знаний невозможно, по меткому замечанию учительницы французского языка, впервые попробовавшей коньяк и впоследствии сошедшей с ума, я в одиночку, как Гитлер при завоевании Европы, отправился бродить по джунглям. Ругая Пикачу всевозможными оборотами малоприличных выражений, помахивая свежесорванной веточкой омелы, я бодро шагал среди зарослей, напевая нетолерантные песенки о трех скинхэдах, вспоминая другого идущего по Москве, юного, невинного, но уже тогда мордатого и наглого, озираясь и оглядываясь при малейшем шорохе и скрипе.
     - Ых, ых, ых, - донеслось из чащобы. Я пригнулся и медленно тронулся в сторону звуков, мастерски ориентируясь на местности,наученный горьким опытом ополченцев, добровольцев и шахтеров, так невовремя поднявших змеиные головы, увенчанные касками из забайкальского дуба, беретками Лизы Симпсон и гордыми залысинами комбайнеристых хлеборобов, хлеборезов и виночерпиев, сыроделов, мокроступов, саморезов, лопырей и Вовцов покойного Аркадия Арканова. Приник к вязу и осторожно выглянул.
     - Где Эпштейн ?
     Низкорослый мужик, наверное, режиссер, бегал вокруг слившихся в экстазе орального секса итальянцев, размахивая патриотических расцветок флагом, и орал на съемочную группу, невнятными тенями клубившуюся в отдалении.
     - Эпштейна этот съел.
     Стройный казах, но, может, и киргиз, х..й их знает, этих арабов, запутали весь мир своими отличиями, нет бы по простому, взять и поделить, кивком указал на Рокко. Стоявшая на коленях жена итальянца даже поперхнулась от такого несправедливого обвинения и, зная, что спускать нельзя, ибо сначала Эпштейны какие-то, а потом и обвинения в утрате доверия вплоть до растраты вверенного имущества, прервала ответственный труд и заверещала. Мелодичные звуки южноиталийского наречия непостижимым образом складывались во всем известные слова, святые слова, заморозившие клубящиеся тени, заставившие их вытянуться в струнку, отбросив губные гармошки и массивные треножники телештативов.
     - ...дружбы народов оплот вековой...
     Я где-то, вроде, слышал эту херню, во сне, что ли, или в прошлой жизни, короче, знал заранее, какая строчка будет дальше.
     - Ты чё тут ?
     Я вздрогнул от неожиданности. Пикачу подкрался сзади и приник ко мне грудью, сексуально дыша в ухо, правой рукой лезя под рубашку. Блин, в наш век толерантности и всеобщей недостоверности я как-то стеснялся спросить его о половой идентификации, думал, зверек мультяшный, хотя, он уже не в первый раз приставал ко мне. Может, он - это вообще : она, то есть, женщина ? Я покачнулся от такой гипотезы, но тут другая мысль утвердила меня прочнее и тверже. А вот знаки препинания, вот эти тире и двоеточия, правильно ли я их расставляю, не обидится ли Шендерович на мою безграмотность. Вспомнив, что Шендерович с Бунтманом сейчас в Диснейленде, я успокоился. Пикачу лез - или лезла ? - ааааааа, я с ним - с ней ??- в-натуре с ума сойду. Надо бы эмпирически.
     - Я вообще-то замужем, - шепнул Пикачу. Значит, шепнула. Бля, и чё мне теперь все сказки с этим Пикачу переделывать, да ну на хрен, неохота, и так сойдет. Но познакомиться надо.
     - Я Андрей.
     - Я знаю. Ты уже говорил. Чё тут за байда ? Шайтаны ?
     Она целовала меня в затылок, щекоча и дурачась, снова сводя с ума, странно, что отсутствие, что присутствие, а результат один.
     - Не, те в другой местности остались. Тут другая непонятка, сам пока не разберу.
     Пикачу глянула одним глазом и пренебрежительно скривилась.
     - Это знаешь, что ?
     - Что ?
     - А это то самое, тобой любимое, х...й знает, что. Не надоело еще ?
     - Надоело. Но чё делать-то будем ?
     Она потянулась, я, вроде, это уже видел, но с другой, бляха, опять дежа вю, и промурлыкала :
     - А то, что лучше спорта.