Моим так называемым друзьям

"15.11.2015. Прочел два тома дневников Толстого, которые он вел с 1847 по 1910 и, сравнив его записи периода 1853-1958 со своими 2010-2015, обнаружил, что мой литературны талант на несколько порядков выше, чем у Льва Николаевича в мои годы. Читая его дневники далее, я ожидал, что смогу многому поучится и рассчитывал увидеть как мировоззрение Толстого, будет проясняться, становясь все более основательным и глубоким, но мои ожидания не оправдались. Вторую половину первого тома и весь второй я принуждал себя читать только из желания закончить начатое дело и постоянно испытывал смесь отталкивающих чувств: жалость, отвращение, презрение, негодование и т.д. Семья, метафизика, настроение эпохи и привычка к самообману сделали из потенциального гиганта мысли непробиваемого фанатика отвлеченных идей, ум которого ушел на шитье сапог Фету и бессмысленную косьбу. Бедные его обезумевшая жена и детишки..."
В 2011 я прочел 10-томное собрание сочинений Толстого, а этой осенью еще пару томов его дневников. Также мне выпала удача прочесть Шестова "Толстой и Ницше", но выводы я делаю не опираясь ни на кого.
Это по поводу Толстого.
Тургенев одно время был мне очень дорог; я зачитывался всякими "Рудиными" и пр., а его первую стихотворную поэму, высокооцененную Белинским, я пару лет назад выучил наизусть (потратив на это дело в течение двух месяцев по полчаса в день), но позднее, под влиянием литературных школ выступающих против формул "искусство для искусства", я переосмыслил свое отношение к автору "Отцов и детей" и стал воспринимать его как талантливого беллетриста и не более. Если тебе интересно, что это за школы такие, то почитай переписку Добролюбова с Чернышевским, или о том как Тургенев порвал с "Современником" и из-за чего.
Тургенев хороший писатель и мастер своего дела; вклад, сделанный им в развитие русского языка довольно существенен, но как мыслитель он значительно уступает большинству своих современников. И если говорить о каком-либо умственном развитии, то Тургенев интересен разве что на уровне средней школы (где его преимущественно и читают) и лишь для того, чтобы пополнить и украсить словарный запас читателей.

Гегель... Эх, Гегель... Помню когда я осенью 2011 начитался его работ (около 10 томов), то сильно возмущался, слушая лекции Петухова по психологии и негодуя на то, что Петухов упоминал Канта, но ни словом не обмолвился о Гегеле. Как же так! Гегель мой кумир и величайший философ всех времен и народов, а вместо него тут подсовывают какого-то Канта, которого тот же самый Гегель неоднократно критиковал и десять раз превзошел и к тому же вообще "снял" его философию.
Через год я наткнулся на Шопенгауэра и был поражен еще более: "Таким образом, величавая философия Канта была вытеснена явным пустозвонством Фихте, эклектизмом Шеллинга и приторно-слащавыми, благочестивыми бреднями Якоби, а напоследок дело дошло до того, что вдоль и поперек жалкий шарлатан Гегель был поставлен наравне с Кантом, и даже выше его...Поэтому я советовал бы своим
остроумным землякам, если им опять придет охота какого-нибудь дюжинного
человека в течение 30 лет провозглашать великим гением, не выбирать себе
любимца с, такою физиономией трактирщика, какую имел Гегель, на лице
которого самым разборчивым почерком было написано природою столь знакомое ей
название "дюжинная голова". – это самые безобидные высказывания. Сначала я думал, что Шопенгауэр сам идиот и вообще не верил ему, но прочитав шеститомник его сочинений разобрался что к чему. Стихи о Гегеле выражают скорее не мое к нему отношение, а являются переработанной прозой Шопенгауэра.
И, наконец, Пушкин также был одно время моим кумиром и "вдохновителем", по крайне мере стихи я стал сочинять после прочтения десятитомного собрания его сочинений, но недавно мое отношение к поэзии было перевернуто с ног на голову, а после того как я написал вышеприведенное стихотворение, я вдобавок еще и наткнулся на статью Писарева "Пушкин и Белинский", которая не только подтверждала мой новый взгляд, но и показывала крайние точки до которых он может дойти при последовательном развитии. Пока до этих "точек" я не дошел, но смотреть на Пушкина серьезно уже не могу. Прочти статью "Пушкин и Белинский" и все поймешь сама.

Дорогая подружка Мила
Ты видишь одни слова,
Удавку, что ты себе свила
Порвет муравья голова.
Тупиц и правда немало,
Так думал и Лев Толстой,
Но мысли его поломало
Увлеченье идеей пустой.
Тургенев хороший малый,
Но не о чем с ним говорить,
Он как тюльпан завялый,
Сердца' ему не покорить.
Гегель в своем абсолюте;
До нас ему дела нет;
Ему в абстрактной валюте
Я лишь передал привет.
И если бы Пушкин увидел
Что я о нем написал,
Смеялся б, но не ненавидел,
А может быть спел б и сплясал.


Волибор Заставкин   05.01.2016 23:29   Заявить о нарушении

Дружок Волибор Заставкин
Читая, силюсь понять,
Поток речей твоих сладких
Моралью трудно унять.
Одно из двух возможно:
Или непризнанный ты гений,
Разобрать здесь сложно,
А может пустотрёп без мнений.
Любитель поиграть словами,
Авторитеты покритиковать,
Ответ они бы дали сами,
Но из земли их не поднять.
Признаюсь, весьма впечатляет
Начитанность твоя и ум,
Хотя немного забавляет
Скептический настрой от дум.

Мила Полосухина   06.01.2016 13:03   Заявить о нарушении

Подражая неподражаемому, кончают тем, что ломают себе шею, – так гласит обезьянья мудрость, и хорошо гласит. Когда есть мысли, нужно быть очень аккуратным при попытке загнать их в рифмованные строчки: мало того, что можешь ненароком придать им бестолковый вид, сверх того рискуешь полностью растерять их значение. Однако, когда мыслей нет, стихотворная форма сама по себе часто претендует на что-то осмысленное и выдает свою надутость за действительную полноту. У тебя, в данном случае нет ни мыслей, ни формы. Я зануда? Ну что ж, понудим.

"Дружок Волибор Заставкин
Читая, силюсь понять,
Поток речей твоих сладких
Моралью трудно унять".

Что все это означает: что ты силишься понять? какие сладкие речи? какая мораль? Допустим я захотел бы разобраться и стал всерьез задумываться над тем, что ты пишешь ниже:

"Одно из двух возможно:
Или непризнанный ты гений,
Разобрать здесь сложно,
А может пустотрёп без мнений".

Из твоих слов выходит, что гений – это говорун с "мнением" и тебе сложно разобрать есть ли у меня "мнение" или только один пустой треп. Позволь поинтересоваться, не страдаешь ли ты антероградной амнезией как главный герой фильма "Помни" (memento)? В самом деле, не ты ли на днях говорила, что Волибор Заставкин смутил бы самого Иммануила Канта, Ньютона, Льюиса Кэрролла и даже Андерсона и заключала далее: "По-моему очень научный подход!"
Не ты ли устраивала "аплодисменты моей эрудиции", не ты ли восхищалась, сметалась и обескураживалась "глубинами моего интеллекта" и писала о моей переписке трехлетней давности, что "даже переписка Энгельса с Каутским не произвела на тебя большее впечатление".
И вот, ты как-то все это позабыла и теперь силишься понять в силу каких-таких причин я "критикую авторитеты", "играю словами" и т.д. и, наконец, заключаешь:

"Признаюсь, весьма впечатляет
Начитанность твоя и ум,
Хотя немного забавляет
Скептический настрой от дум".

И опять же, что это? Пожалуй, "Одно из двух возможно": или тебя впечатляет пустотрёп без мнений, или ты лицемерная дурочка, которая хвалит подряд все, что прочитала, даже не вникая в смысл написанного. А может быть ты просто хочешь понравиться и обратить на себя внимание, но так как у тебя нет времени на чтение,
хвалишь кого попало просто по привычке? В таком случае я вынужден тебе ответить словами Лессинга:

Wer wird nicht einen Klopstock loben?
Doch wird ihn jeder lesen? Nein.
Wir wollen weniger erhoben
Und fleissiger gelesen sein!

Что в переводе значит: "Кто не хвалит Клопштока? Но станет ли его каждый читать? Нет. Мы хотим, чтобы нас меньше почитали, но зато прилежнее читали!"

Верь мне, я не сколько не стремился тебя оскорбить и по-прежнему готов подписаться под каждым словом высказанным мной в сказке про сказочную яблоню. Если мой ответ покажется тебе слишком резким, то, прежде чем "судить меня", задумайся над своими действиями.

И в заключение п о д н и м у и з з е м л и "центральную фигуру сороковых годов девятнадцатого века" (по словам Тургенева), или даже "центральную фигуру во всем ходе развития русской общественной мысли" (по словам Плеханова) и пусть эта фигура даст ответ:
"Для России наступает время сознания. Несмотря на холодность и равнодушие, в которых мы, русские, не без причины упрекаем себя, – у нас уже не довольствуются общими местами и истертыми понятиями, но хотят лучше ложно и ошибочно судить, нежели повторять готовые и на веру или по лености и апатии принятые суждения. Так, например, многие, не слыша новых суждений о Пушкине и сомневаясь в справедливости давно высказанных и устаревших, сомневаются и в поэтическом величии Пушкина. И это явление отрадно: оно есть выражение потребности самостоятельной мыслительности, потребности истины, которая прежде и выше всего, даже самого Пушкина. Amicus Plato, sed magis arnica veritas – премудрое изречение! Что истинно велико, то всегда устоит против сомнения и не падет, не умалится и не затмится, но еще более укрепится, возвеличится и просветится от сомнений и отрицания, которые суть первый шаг ко всякой истине, исходный пункт всякой мудрости. Сомнения и отрицания боится одна ложь, как боятся воды поддельные цветы и неблагородные металлы. Мы не раз уже повторяли эту истину, говоря о людях, отрицающих великость Пушкина как поэта. Мы думаем диаметрально противоположно с такими людьми; но, если их мнение выходит не из каких-нибудь внешних и предосудительных причин, мы готовы с ними спорить ради истины и уверены, что только через такие споры явится истина и войдет в общее сознание, сделается общим убеждением. Тем более мы далеки от того, чтоб смотреть на таких людей, как на раскольников, на исказителей истины, оскорбителей памяти великого поэта и чувства национальной гордости. Скажем более: мы понимаем, что могут быть и такие отрицатели гения Пушкина, которые в тысячу раз достойнее уважения многих безусловных почитателей славы великого поэта, повторяющих чужие слова. Явление таких отрицателей обнаруживает не холодность общества к истине, но скорее рождающуюся любовь к ней: ибо безусловное признание чего-нибудь без рассуждения, без поверки разумом, скорее, чем сомнение и отрицание, есть признак апатического равнодушия общества к делу истины. Нет: явление таких отрицателей в молодом обществе есть признак рождающейся мыслительной жизни. В безусловном уважении к авторитетам и именам иногда действительно выражается и любовь и жизнь, но любовь и жизнь бессознательная, простодушная, детская. Смешно же требовать или желать, чтобы общество неподвижно оставалось в состоянии детства, когда этого не требуют и не желают от человека, а если он, вопреки законам развития, останется навек ребенком, то презирают его, как идиота. Говорят, что сомнение подрывает истину: ложная и безбожная мысль! Если истина так слаба и бессильна, что может держаться не сама собою, но охранительными кордонами и карантинами против сомнения, – то почему же она истина, и чем же она лучше и выше лжи, и кто же станет ей верить? Говорят: отрицание убивает верование. Нет, не убивает, а очищает его. Правда, сомнение и отрицание бывают верными признаками нравственной смерти целых народов; но каких народов? – устаревших, изживших всю жизнь свою, существующих только механически, как живые трупы..."


Волибор Заставкин   07.01.2016 15:42   Заявить о нарушении

Если я по-твоему круглая дура, иди тогда к своим оппонентам и веди с ними свои глубокомысленные дискуссии. Тебе бы только побрызгать слюной, ругая всё подряд. А потом, был бы ты умным, то понял бы сразу, что хвалила я тебе прикола ради. Ты просто самодовольный болван и характер у тебя скверный. И все дураки в твоём понимании, кроме тебя. Вот вся твоя философия.

Мила Полосухина   07.01.2016 16:11   Заявить о нарушении

Я думаю, что рассуждаю особым образом, прямо противоположным обычному. Она назвала меня дураком. Обязательно ли сама она должна быть умной? Она сама, возможно, дура или безумная. Нельзя требовать ума от ребёнка; я не могу рассчитывать на ум с ее стороны. Ее рассуждения были глупы, или она сама составила глупое мнение о том, что я дурак, - тем хуже для нее! Я знаю, что я не дурак, поэтому ее мнение меня не оскорбляет. Если какая-то дура называет меня дураком, меня это внутренне не затрагивает.
А если в данном случае я действительно дурак, и меня назвали дураком, то меня это не оскорбит, потому что моя задача в том и состоит, чтобы не быть дураком; я считаю, что такова цель каждого человека. Поэтому она, напоминая мне о ней, помогает мне уяснить, что я дурак и поступаю глупо. Я подумаю об этом и, возможно, в следующий раз не буду действовать столь глупо. Так что в любом случае я не буду оскорблен.

Волибор Заставкин   07.01.2016 16:30   Заявить о нарушении