Глава I

Наступило раннее утро. Лёгкий туман ещё висел над городом, «укрывая» добрую половину Эйфелевой башни. Ветра практически не было, и лишь кое-где начинали загораться первые огни.

Пролистывая утренний выпуск Le Figaro, Мартин наткнулся глазами на небольшую заметку буквально в несколько абзацев. Там говорилось, что сразу несколько крайне правых лиг призвали своих сторонников принять участие в антикоррупционных манифестациях по поводу т.н. «Дела Ставицкого». Что ж, значит, национальные силы сумеют объединиться хотя бы на это краткое время. Уже неплохо.

Завтрак в семье Дюбуа проходил в традиционной обстановке. Мать с отцом обсуждали какие-то домашние дела, сестра уткнулась в очередную книгу, ну а сам Мартин, наскоро поев, вышел из дома и направился в Латинский квартал по ещё влажной после вчерашнего дождя улице.

Вечером надо будет позвонить Ферранду и Огюсту, мысленно сказал он себе, быстрым шагом ступая по набережной. Ферранд Готьер – тот ещё раздолбай; небось, опять кое-как зубрит очередной предмет или ещё чем-нибудь занят. Фабре-то, по крайней мере, газеты читает регулярно, да и в офис своей партии наведывается, Гильберт стопроцентно в курсе всех дел, а вот насчёт Леопольда – спорно. Если он не зависает с какой-нибудь очередной подругой, то проблем быть не должно. Итак, 4 февраля в 15:00, а пока что –  очередной учёбный день. Лекции до четырёх дня с обеденным перерывом, ну а после можно будет посидеть в одном из кафе поблизости. Там видно будет.

Выйдя на улицу д`Ульм, Мартин машинально поправил воротник на своём пальто. Выглядеть надо всегда опрятно; тем более, в Высшей нормальной школе, в которой он учился уже второй год, требования к внешнему виду студентов всегда были высокими.

Вот и показалось невысокое белокаменное здание со скромно украшенным парадным входом. Не замедляя свой шаг, Мартин вошёл сквозь тяжёлые дубовые двери внутрь и направился в своё крыло. Ничего необычного, рядовой день студента.

Занятия проходили в будничном порядке, и когда лектор по какой-либо причине начинал наскучивать Мартину, тот мысленно продумывал возможную тему для своей очередной статьи. Вариантов было несколько, но какой из них наиболее подходящий? ...

– Не спи, тебя же профессор видит! – окликнул Мартина откуда-то сзади мягкий, но решительный женский голос. Тот дёрнулся и оглянулся через правое плечо.

– А, это ты, Адрианна. Привет. Я что, опять задремал?

Адрианна Бонне, его ровесница, была довольно миловидной брюнеткой со спадающими до плеч каштановыми волосами, ростом чуть выше среднего, всегда доброжелательной и стильно одетой. Она училась в Высшей нормальной школе Севра для девочек, но могла в течение года посещать ряд лекций парижской Высшей нормальной школы. Они с Мартином довольно быстро начали общаться, и, надо сказать, она ему всегда нравилась, хотя первоначально он не придавал особого значения этому вопросу. Её отец владел несколькими винными магазинами, а она сама жила в округе Попанкур.

– Конечно, – с насмешкой ответила она. – И чем ты ночью занимаешься? Очередную книгу осиливаешь?

– Ну… можно и так сказать. Плюс задания по предметам, хотя они несложные. Да, кстати, после занятий ты ничем не занята?

– Не особо, вроде бы. Ты снова собираешься сидеть в кафе за статьёй?

– Да, именно! Пожалуйста, составь мне компанию, а то одному, скажем так, не всегда весело. Заодно оценишь уровень моего литературного языка. Мне просто необходим взгляд со стороны.

– Ну только, но только до семи вечера. После я обещала помочь матери.

– Договорились! – с довольным видом сказал Мартин. Теперь хоть вечер скучно не пройдёт, ну а после ужина можно «разделить» время на книги и домашние задания. И, конечно, не забыть позвонить.

***
Ферранд Готьер сидел на лекции и, не обращая внимания на расхаживавшего взад-вперёд вдоль доски лектора, лихорадочно дочитывал обширные материалы, по которым уже через час он должен был отчитываться на семинаре. Ну что за невезенье! Только вчера вечером он вспомнил про весь тот объём философских трудов Фомы Аквинского, который был ему дан на изучение. В результате полночи и все сегодняшние занятия он только и делал, что читал и читал. Чёрт возьми, как его угораздило быть таким невнимательным?

Уже два года как учёба на отделении философии приносит ему лишь загруженные дни. Не сказать бы, что изучение трудов великих мыслителей Ферранду не нравилось, но постоянно приходилось расписывать свой жизненный график на недели вперёд.

Конечно, в будущем «национальном корпоративном государстве» всё изменится. Ведь именно опыт Италии и Португалии склонил Ферранда к поддержке партии «франсистов». Возможно, из Бюкара получится новый дуче. Должен получиться.
Вступать в саму партию он не стал (и без того забот хватает, а тут могу занять какими-нибудь партийными делами), а предпочёл выписывать партийную прессу да иногда появляться на манифестациях. По крайней мере, это не обременительно.

Помимо учёбы, у Ферранда было ещё одно занятие – помощь отцу, работающему управляющим в небольшой отеле рядом с Венсенским лесом. Лишние руки никогда не помешают, и деньги тоже платят. Вот только это лишнее время, которого у него и без того немного.

Относительное спокойствие Готьер находил лишь дома, в своей спальне. Там, напротив кровати, висел большой портрет Муссолини; а на рабочем столе всегда лежал главный труд вождя итальянских чернорубашечников. Правда, настоящий сквардист должен всё всегда успевать. У Ферранда это получалось с трудом.

Слава Богу, всё прошло удачно. На семинаре ответил, после занятий не задерживаясь пошёл домой, в квартал Анкло-сен-лоран. Не успел он сесть к столу, где был накрыт ужин, как зазвонил телефон.

На другом конце провода был Мартин. Разговор был коротким.

– Здравствуй. Сможешь выбраться четвёртого?

– Салют. Да, вполне. В четыре дня, так?

– В три. Встречаемся у кафе «Мольер» на Площади Согласия.

– Должны. Во всяком случае, обзвоню всех.

– Отлично. Ладно, у меня дела, так что на связи.

– У тебя всегда дела. Увидимся, дружище.

Повесив трубку, Ферранд невольно улыбнулся. Нечасто им – пятерым друзьям – удаётся собираться вместе «полной» компанией. У кого-то обычно дела, кто-то опаздывает, работа и так далее. Последний раз виделись две недели назад. Что же, сейчас обстоятельства встречи будут веселее.

Он помыл руки и пошёл на ужин, к собравшимся за столом родителям и дедушке. Всё шло по плану.

***
Рабочий день полицейского Жака Готье, как это часто бывало в последние дни, был загружен под самую завязку. Под его ответственностью находилось четверо других полицейских, наблюдавших за демонстрациями на Площади Согласия. Ему, в свою очередь, приходилось разбирать участившиеся дела о стычках между коммунистами и ультраправыми в рабочих кварталах. Взвалив на него эту гору дел, начальство, по-видимому, хотело в последний раз испытать его на прочность перед очередным повышением.

За последние несколько месяцев социальная обстановка в Париже довольно сильно накалилась. Помимо обычных для нынешних лет забастовок профсоюзов, город стал свидетелем уличных беспорядков в формате прямых столкновений между правыми и левыми группировками. Причём за ближайшие полгода драки буквально захлестнули столичные улицы, их число выросло в два раза. Обычно стычки происходили где-нибудь на окраинах либо в промышленных кварталах, но теперь они выплеснулись в тех районах, что всегда считались спокойными и, в общем-то, весьма респектабельными.

Устало отодвинув от себя увесистую стопку просмотренных бумаг, Жак сделал глоток из чашки вполне себе крепкого кофе. Заниматься бумагомаранием было ему совершенно не по душе, и единственным стимулом просиживать часы в полицейском управлении VII округа была повышенная зарплата и новая броская униформа.

Вчера к ним с проверкой заходил Жан Кьяпп – главный префект столичной полиции. Человек порядочный, трудолюбивый и настойчивый, но уж очень политизированный. О его симпатиях к правым знал едва ли не каждый полицейский города. Но это не главное – важнее то, что под его началом полиции удавалось и пока удаётся держать ситуацию под контролем.

Жак Готье симпатизировал (не без этого) взглядам Кьяппа. Голосовал на выборах стабильно за «Республиканскую федерацию»; считал советских большевиков преступниками, террористами и «моральными дегенератами». Главное, что ему было нужно – закон и порядок. Который, по его мнению, обеспечить только правые.

В кабинет вошёл Винсент, его ближайший помощник. Вид у него был слегка взволнованный, на что явно указывали бегающие глаза и плохо поправленный воротник на рубашке.

– Инспектор, у меня для вас… мм… не очень хорошие новости.

– Слушаю, – слегка напрягшись, пробурчал Жак.

– Кьяппа сместили с поста префекта столичной полиции. Мне только что звонили из мэрии. Личное указание Даладье.

– Раз звонили из мэрии, что же меня не позвали к телефону?

– Вы были заняты, инспектор. Вам тогда звонили из XIII округа, и я решил вас не отвлекать.

Жак откинулся на спинку своего кресла и чертыхнулся. Вместо того, чтобы не мешать полиции обеспечивать порядок в городе, продажные политиканы вновь занялись тем, что они называют «кадровыми перестановками». Да, не вызывает сомнений, что радикал Даладье вряд ли симпатизировал Кьяппу, но в любом случае увольнять его в такой сложный для города момент было абсурдом.

– Мда. Ну и кто же будет ему заменой?

– Андре Бонниф-Сибур, инспектор, – ответил Винсент, переминаясь с ноги на ногу.

Жак закатил глаза. Нашли, кого назначать! Да его опыт работы и пяти лет не составляет, не говоря уже о том, что ничем выдающимся себя не зарекомендовал.
– Ладно, раз такие дела… Ты свободен. А я пока посижу и постараюсь всё «переварить».

Винсент ушёл, а Жак, отпив ещё кофе, погрузился в раздумья. С одной стороны, в ближайшее время ему придётся охранять законность ещё более твёрже, учитывая нынешнюю ситуацию в городе. С другой, его не приязнь к нынешнему «розовому» правительству значительно возросла. Никчёмные балаболы, кучка бесполезных коррупционеров. Лезут туда, где не разбираются.

Ладненько, пришло время проветриться, да и перекусить заодно. Одним лёгким движением накинув на себя пальто, инспектор Жак Готье вышел из своего кабинета и, оказавшись на шумных городских улицах, двинулся в строну небольшой закусочной «У Франсуа», чьи сэндвичи он всегда высоко оценивал.

***
Леопольда Марина разбудил телефонный звонок. Стрелки часов уже показывали 14:34, а он всё ещё валялся в просторной двухспальной кровати. С кухни доносился знакомый запах жарящейся яичницы.

– Алло, кто говорит? – произнёс он сонным голосом, взяв трубку в левую руку и даже не открывая глаза.

– Это я, Мартин. Ты видел последние новости?

– Слушай, хватит уже меня будить. Дай поспать, у меня была утомительная ночь.

На другом конце трубки послышался смешок.

– Утомительная… с кем на этот раз? Шарлотта? Кристина?

– Не важно, не бери в голову. Главное, что она стоит проведённого времени.

– Ну разумеется, ты так про каждую вторую говоришь. В общем, слушай. Кьяппа собираются увольнять, информация об этом уже просочилась в прессу. Кем заменят – неизвестно. Надо будет глянуть вечерние выпуски газет.

– Вот же гады, – скривившись, заметил Леопольд, приподнимаясь с кровати. – Завтра всё в силе, идём?

– Конечно. Чувствую, лиги будут использовать это лишним поводом вывести народ на улицы. И никакая полиция, никакие красные нам не помешают.

– Что верно, то верно. Постараюсь не опоздать.

– Главное, постарайся не проспать, – усмехнулся Мартин. – А то знаем мы тебя.

– Ладно, хорошо, не беспокойтесь.

– После демонстраций, может, как обычно, где-нибудь перекусим нашей компанией?

– Всё как всегда. Да и такие традиции, как по мне, ломать не стоит.

– Именно, дружище! До скорого.

– Adios, – сказал Леопольд и повесил трубку. А ведь он прав: ему стоило бы не просыпать так долго.

– Дорогой, как поспал? – послышался звонкий и немного вкрадчивый голос с кухни.

– Великолепно, Луиза, – улыбнувшись, ответил Леопольд. В принципе, так и есть. Если завтра он успеет погулять с ней до трёх-четырёх дня, то успеет и с ребятами вовремя встретиться.

Одевшись, Леопольд машинально посмотрел на свой значок «Молодых патриотов», прикреплённый к рубашке. Действие началось. Успех 1852 года давно пора повторять. Третья республика последует за Второй.