Преступник - 2

начало здесь - http://www.proza.ru/2015/10/12/1055


Вы скажете, что с этого надо было начать. Возможно.

…Валерки в то время ещё и в проекте не было. Да и не существовало объективных причин для Валеркиного появления на свет. Потому что его мама, Ольга Семёновна, была замужем за другим человеком и жила в другом городе,  Днепропетровске.

Вполне  обычная была советская семья. Супруг Ольги служил в областной газете, исполняющим обязанности главного редактора.

Назначить главным без приставки его никак не могли. В партию вступать он, видите ли, не хотел. И время для этих своих капризов выбрал не очень удачное. Я бы даже сказал, самое неудачное. Шёл тридцать седьмой год.

Надо как-то в канве моего ироничного повествования сообщить расслабленным читателям о том, что произошло именно то, что и должно было произойти.

Ольга Семёновна осталась с двухлетним мальчиком на руках и шестимесячным плодом внутри. И со знаменем над головой, на котором крупно было написано «жена врага народа».

Хотя вся её семья, а также соседи, почти сразу же заподозрили, что в надпись закралась ошибка. И следует читать «вдова врага народа». Но это были пока ещё только домыслы, не имеющие под собой никакой реальной почвы.

Наличие двоих маленьких и беспокойных пацанов и отсутствие какой-либо практической помощи со стороны не позволяло Ольге особо задумываться над своим статусом. Удивительно, но к ней у органов никаких вопросов не возникло. Только один ответ. В сороковом году пришла официальная бумага, подтвердившая её статус вдовы.

А затем наступил сорок первый год. Материнский инстинкт смело и не раздумывая руководил действиями молодой матери. Она собрала своих мальчишек, шести и четырёх лет, и села на поезд, через несколько дней доставивший их в Ташкент.

На  красивую женщину, несмотря на её занятые детьми руки, примерно через год обратил внимание один эвакуированный по имени Гриша и фамилии Клейман. Этот симпатичный холостой мужчина работал на должности, почётной и практичной в любые времена. Он был заведующим столовой.

Осенью сорок четвёртого на Украину они возвращались уже вчетвером. На родину главы семейства, Гриши Клеймана, в город Винницу. В домик почти на берегу Южного Буга.

Как ни странно это прозвучит, но Григорий и на Украине продолжал службу в качестве заведующего столовой. И с чего бы это в то голодное время? Тем более, что супруга Ольга надумала рожать дочку.

Узнав об этом радостном  событии, к Клейманам из Днепропетровска примчалась родная сестра первого Ольгиного мужа и забрала старшего племянника к себе на воспитание. Таким образом, с рождением дочери  количество проживающих в домике почти на берегу Южного Буга не изменилось.

Правда, через два года Ольга забеременела в очередной раз. Как потом оказалось, в последний. У Гриши это был первый сын, а у его супруги – третий. И звали его, как вы давно уже поняли, Валеркой.


*** 


Вот мы и вернулись к тому моменту, когда Валерка Клейман стал осваиваться в своей новой жизни на Крымском полуострове. Там, где отца заменил ему прапорщик Карлов, а маму – ефрейтор Кацюба.

Не буду отягощать историю подробностями подконвойного существования.

Трудился Валерка на строительстве туберкулёзного санатория. В качестве водителя самосвала. Конечно, это была не новенькая райкомовская «волга», но и не лопата с киркой.

Дядька мой физически развит был прилично. Только год, как срочную отслужил. Да и питался с рождения нормально. Помните, кем папаша работал? Так что трудился Валера в охотку. Тем более, что в производственное время почти никто его не контролировал. Чем Клейман и пользовался. Всё же на колёсах был.

А кругом курортная жизнь и конкретно девушки. А Валерка – красавец-брюнет высокий с машиной. И на его лице загорелом и белозубом ничего такого про  статью не написано. Так что мимолётные романы, любовные повести и эротические рассказы легко сочетались с не очень плотным рабочим графиком.

Год с четвертью быстро пролетели. И своё условно-досрочное освобождение Валера честно заработал. Правда, надо было ему замену на самосвал найти. Но судебная система функционировала исправно и контингент на стройки Родины поставляла регулярно. Так что машину свою Клейман передал в надёжные руки. И, кстати, на более длительный срок. Лет на пять, что ли.

И вернулся парень в Винницу, к маме с папой, которые стол для встречи накрывать не стали. Нечего такие события на всеобщее обозрение и обсуждение выставлять.

Тем более, что вернулся Валерка с сюрпризом. Вместе с ним приехала украинская девчушка шестнадцатилетняя по имени Нелька. Она даже школу не  закончила. Да ей, в общем-то, и не до школы уже было. Девчушка невысокая, стройная, черноволосая, коротко стриженная. И животик был уже вполне такой заметный.

Мама Оля заахала. Мол, как же так. Вроде, в тюрьме был. Что там за порядки и кто за ними смотрит!

А папа Гриша строго сказал:

– Места у меня в доме для вас нет!

И как отрезал. Да уж, это преступление в глазах родителей и еврейской общественности было похлеще предыдущего. Жениться на украинке!

Домик, правда, у Клейманов действительно небольшой был. Две комнаты и кухня. Старшие сыновья Ольги от первого репрессированного мужа давно женились и разъехались, но молодым нужна была отдельная комната. А где ж её взять.

– Ладно, – сказал Валерка. – Переживём.

И сняли они с Нелькой угол у друга его армейского.

А на следующее утро пошёл мой дядька к своему бывшему шефу, второму секретарю райкома. Тот обрадовался, потому что любил Валерку. А чего ж его не любить. Он парень весёлый был, высокий красавец-брюнет. Хотя и судимый. И, кстати, много чего про шефа своего знал.

Клейман и попросил-то всего ничего. Во-первых, стройматериалов чтобы помогли ему выписать. Кирпича, цемента, шифера, досок. И, во-вторых, чтобы посодействовали в женитьбе на несовершеннолетней девчушке.

Просьбы, в общем-то, для второго секретаря незначительные. И вполне выполнимые.

Расписали Валеру с Нелькой быстро. В течение недели вопрос и решился. И они прямо в квартире у дружка армейского это событие и отметили. Один брат  пришёл с женой, сестра прибежала тайком от родителей и супруга другого брата, находящегося в отлучке, с детьми. Посидели скромненько, потому что шиковать не на что было.

А через месяц молодые въехали в свою комнатку, которую им пристроили к родительскому дому. Второй секретарь не только с материалами помог, но и с бригадой строителей.

Комнатка была совсем небольшая, метров пятнадцать. С печкой,  газовой плиткой и отдельным входом.

Папа Гриша с сыном не разговаривал. И мама Ольга тоже. По крайней мере, когда муж мог видеть. А когда не мог, продукты какие-то Валерке совала. Котлеты, к примеру, кусочки жареной рыбы, полкастрюльки горохового супа, который так любил младший сын.

Нелька, несмотря на положение замужней и сильно беременной дамы, ещё совсем девчонкой была. Ей, привыкшей к крымским просторам, целыми днями приходилось в этой полутёмной комнатке торчать. В полном одиночестве. Потому что муж работал много, чтобы обеспечить жену и будущего ребёнка.

И ни одной родной души вокруг. Не с кем слово сказать. Ну, в общем, понятно.

А тут жена одного из Валеркиных братьев, старшего, который давно в отлучке находился, пригласила молодых в гости. На свой день рождения.

Ничего, вроде бы, особенного. Те её на свадьбу, она – с ответным визитом. Всё, как полагается у приличных людей. Но с того дня сдружились Нелька и женщина эта по имени Соня, в одиночку воспитывающая двоих детей.

Причину возникшей дружбы никто и не пытался понять. Одна старше другой всё же была лет на пятнадцать. Кто его знает. То ли как подруги сошлись, то ли как мать с дочерью.

Теперь Нелька пропадала у новой товарки целыми днями. То в комнатке, которую та занимала с двумя детьми, то на работе, в книжном ларьке.

Даже Валерка занервничал:

– Нель, ну что ты человеку надоедаешь! Чего тебе дома не сидится?

А молодая супруга его, надо признаться, слово крепкое уважала. Точнее сказать, простой русский и украинский мат, отличающиеся только мягкостью произношения. Украинский язык вообще мягче русского. Но мат общий. Я не говорю о нюансах.

– Ты вот это, пип-пип, домом называешь? Пип-пип! Ты что мне обещал, пип-пип?

Она не то, чтобы ругалась. Просто привыкла использовать некоторые нецензурные в нашем понимании слова для связки в предложениях. Как клей «Супермомент».

– Нелечка, – вздохнул интеллигентный, несмотря на службу в армии и год с четвертью зоны, Валерка. – Всё будет хорошо. Я для чего пашу сутками. Скоро на взнос в кооператив накоплю. Мне помочь обещали, один человек хороший.

– Пип-пип, – ответила на это Нелька. – Суп будешь? А в гости к Соньке я всё равно ходить буду. Мне одной в этой, пип-пип, дуже тоскливо, Валерка. Да и ей несладко. Твой, пип-пип, братец свалил и оставил её с двумя пацанами. А мне говорили, что евреи верные, пип-пип, что семьи у них самые крепкие, пип-пип. Может, и ты такой же? Пип-пип!

– Я не такой, – вздохнул супруг.

– Пип-пип, – в ответ вздохнула девчонка и пошла стелить постель.


(продолжение http://www.proza.ru/2015/10/14/740)