Проксима. Глава 2

- Ваше мнение, товарищ капитан. – Майор Охато сидел во главе длинного стола занимавшего большую часть каюты, по совместительству выполнявшей роль зала для брифингов и что-то, то ли писал, то ли рисовал на планшете, не совсем удобно, с точки зрения Щукиной, лежащем на колене.
- Мы провели анализ…
- Мы?
- Хорошо, я провела анализ. Судя по объему ушедшего газа, разгерметизирован не только первый док, но и главный коридор. Возможно, разгерметизирована малая часть других помещений. Исходя из этого, я приняла решение войти на станцию через обшивку второго сектора. Там расположены жилые помещения, которые наиболее защищены на случай разгерметизации. Также есть вероятность, что выжившие могли остаться именно там. Сейчас вторая команда на божьей коровке режет обшивку. После того, как мы окажемся внутри, считаю, что нам нужно подойти к станции на тридцать, тридцать пять километров. Это позволит организовать оперативное сообщение с десантными группами.
- Нам? Каковы причины разгерметизации?
- Кораблю под вашим командованием, майор, сэр. – Щукина постаралась не скрывать раздражение. - Техники первой группы работают над этим. Я не исключаю возможность диверсии.
- Товарищ капитан, - Охато оторвался от своего планшета, положил его экраном вниз и развалился в кресле. – Я буду исходить из того, что разгерметизация станции – диверсия. Поэтому БДК останется на прежней позиции. Более того, советую Вам до полного выяснения ситуации на станции задействовать только одну группу.
- Это мое дело, майор, сэр. Вы отвечаете за нашу транспортировку и безопасность периметра, я за десантную операцию. Участвовать будут обе группы. Более того, после закрепления во втором секторе, первая группа будет направлена в основной коридор через первый док. Это позволит сэкономить время, которое мы потеряем на транспортировке от БДК до станции.
- Товарищ капитан, куда Вы торопитесь? Не забывайте, что помощи нам ждать неоткуда. Мы в полутора тысячах световых часов от Альфы. Чтобы нас отсюда вытащить, потребуется минимум три года. Поэтому наша приоритетная задача, это сохранение экипажа и корабля, а также снятие со станции всех запасов водорода.
- Командование несколько по иному расставляло приоритеты.
- Командование находится в другой звездной системе. И если мы здесь застрянем, то расстановка приоритетов командованием будет последним, о чём придется думать. Капитан, поймите меня правильно, сто тысяч тонн водорода стоят очень больших денег. Не думаю, что нам выписан билет в один конец. Мы с вами окажемся крайними в любом случае, но, по крайней мере, вернем ребят живыми.
- Я приму это к сведению при планировании операции, майор, сэр. Разрешите идти?
- Вы свободны товарищ капитан.
Когда переборка за Щукиной закрылась, Охато встал с кресла и, заложив за лысый затылок сцепленные в замок руки, потянулся. Спустя год с начала экспедиции Щукина оставалась для него загадкой. Майор взял планшет и внимательно посмотрел на портрет капитана, выполненный в стиле укиё-э. Черные волосы, собранные в тугой хвост и жесткий взгляд таких же черных глаз. Охато несколько раз пытался рисовать Щукину и всякий раз с планшета на него смотрел мужчина. И даже нынешний рисунок с натуры ничего не изменил. Майору не удавалось передать женскую суть капитана. Это было довольно странно – Щукина не выглядела как мужчина. Тонкие черты лица, правильная фигура, походка, ритм, поворот головы, то как она облизывает губы. В этом не было ничего мужского, лишь жёсткость взгляда, казавшаяся Охато напускной. Но именно эта жесткость каждый раз оставалась на рисунке.
Не давало покоя Охато и личное дело Щукиной. Оно совершенно не читалось между строк. Очень мало личных отзывов, да и те как будто от роботов. Между тем, карьера ее была мягко говоря, необычной. Надя Энн Джонсон родилась в Одессе, Техас, единственный ребенок в семье военного юриста и служащей мелкой торговой компании. Физические показатели средние, интеллектуальные выше среднего. Ничем не выделялась. После окончания школы проявила интерес к языкам. Поступила в Брауновский университет, где получила степень бакалавра в области антропология-лингвистика, специализация славянские народы. Вышла замуж за Дэна Щукина, преподававшего там же. Поступила в магистратуру, но через год бросила, развелась с мужем и (ого!) записалась в армию. Прошла общую подготовку по специализации планетарные операции в двенадцатом общевойсковом училище, после чего служила при штабе планетарных сил второго флота на Альфе в звании рядового, затем сержанта, в службе энергообеспечения. Через три года была переведена (еще раз ого!) в разведуправление второго флота. Прошла переподготовку в академии резерва, получила звание лейтенанта. Через четыре года была переведена в ГРУ генштаба с повышением в звании (и снова ого!). Об участии в боевых действиях сведений нет (это же ГРУ, было бы странно если бы были). Сведения об аттестации тоже отсутствуют (а вот это очень необычно) политуправление такого не допускает. Прилагаются три характеристики из университета, отзыв из академии и медицинская карта. В общем, дело капитана Щукиной было короче, чем дела большинства рядовых.
Основная странность была в том, что информация по Щукиной не была закрытой (Охато пытался пробить по своим каналам еще до экспедиции), она просто отсутствовала. Будто ее личное дело никто не вел. Она не состояла ни в одном подразделении ГРУ и у нее не было непосредственного начальника. Впрочем, сама Щукина утверждала что находится в подчинении некоего полковника Гилберта – начальника аналитического отдела. Проверить это у Охато не получилось – очень уж закрытая структура ГРУ. Да и генерал Мельников, «рекомендовавший» Щукину в команду не советовал особо интересоваться. Копать глубже майор не стал. Не то чтобы он не хотел связываться с разведкой генштаба, у него были кое-какие контакты и там, просто было неприятное ощущение, что найти ничего не сможет, а муравейник разворошит.
Были, конечно, у Охато кое-какие предположения на ее счет. Двенадцатое училище готовило в основном обслуживающий персонал тяжелых энерговооружений и энергоустановок. Оно считалось карманными курсами NCP, готовившими спецов по работе с их продукцией. Сочетание знания славянской культуры и языков и неславянского происхождения и менталитета должны были заинтересовать корпоратов. На месте сбшников NCP, Охато обязательно постарался бы завербовать Щукину в аналитику по направлению Мунлайта. Возможно, так все и произошло, только вот как девчушка-филолог превратилась в матерого полевого агента? И что она делала три года на Альфе, особо не интересовавшей ни Мунлайт ни NCP, да еще и в обеспечении? Или это тоже прикрытие…
Впрочем, как ни была интересна личность капитана Щукиной, есть дела поважнее. Майор сохранил рисунок, сложил планшет и немного подумав, направился в подсобку. Крауз должен был закончить расчет предполагаемых запасов водорода на станции.
По дороге Охато наткнулся на Нагайнова. Майор сделал вид, что не заметил РП, но тот перегородил дорогу:
- Товарищ майор, разрешите обратиться.
- Слушаю Вас, Лев Викторович.
- Я еще раз прошу сказать, какие полномочия есть у капитана Щукиной. Она без моего ведома взяла божью коровку.
- Не волнуйтесь, Лев Викторович, мы все делаем общее дело. Да, Щукина не подарок, но пока у нас не было повода усомниться в ее компетентности. Просто приглядывайте за ней.
- Я все понимаю, но она в следующий раз и шатл может взять. Мои люди ее боятся – она постоянно ходит с оружием.
- Она кому-то угрожала?
- Нет, но…
- Лев Викторович, мы взрослые люди. Отнеситесь к ситуации творчески. Да, есть определенные правила, которые следует выполнять и да, они написаны кровью. Но и Щукина это прекрасно знает. Не думаю, что она подвергнет неоправданному риску ваших людей и оборудование. Будут спорные моменты, докладывайте мне. Что-то еще, майор?
- Никак нет, Иван Петрович. – Нагайнов несколько растерялся, пытясь понять, что означает «творчески» в данной ситуации.
- До свидания Лев Викторович – неприминул воспользоваться заминкой Охато. Он знал, что Нагайнов прав. Щукина не должна распоряжаться аппаратами как своей собственностью, но и сам мало что мог сделать. А нытье Нагайнова не только ничего не могло изменить, но и заставляло Охато чувствовать свое безвластие.

С этими невеселыми мыслями Охато добрался до подсобки. В принципе, это была каюта начальника инженерной службы капитана Крауза, но заботами хозяина с первых дней миссии превратилась в нечто среднее между складом и мастерской. Груды плохо закреплённых и всегда открытых ящиков с деталями занимали всё свободное пространство. За счет этих же ящиков был увеличен рабочий стол, а на стене висели не только дополнительные дисплеи терминала, но и пара собственных компьютеров Крауза. На почве бардака у техника был конфликт с заместителем командира экипажа Петрушиным, в который Охато старался не вмешиваться. Петрушин справедливо и очень жестко требовал убрать из каюты посторонние предметы, которые создавали опасность не только для Крауза, но и при больших ускорениях могли повредить коммуникации центрального прохода. Что уж говорить о мусоре в системах вентиляции в боевом режиме. Техник после таких бесед уносил часть барахла, для которой не было креплений в каюте, на склад и в мастерскую, но через некоторое время подсобка вновь превращалась в подсобку. Впрочем, были у Крауза и положительные стороны. Техник был инженером от Бога, одинаково хорошо знавшим и механику и оптику и электронику. Он был способен отремонтировать что угодно, чем компенсировал расхлябанность и сложности в общении с начальством и подчиненными. Впрочем, основной причиной того, что Крауза особо не трогали, был испытательный срок после аттестации на человека. Взыскания могли повредить как самому Краузу, так и начальству, аттестованному пониже.
Дверь в каюту, как обычно, в нарушение всех правил, была открыта. Охато постучался и немного постоял у порога, делая вид, что недоволен, но поняв, что Крауз слишком увлечен каким-то механизмом у себя на коленях, вошел и, пододвинув один из немногих закрытых ящиков, сел напротив инженера.
- Здравствуйте, товарищ капитан.
- Здравствуйте, товарищ командир экипажа – Крауз оторвался от своей работы и хотел было вскочить для приветствия по уставу, но сообразил, что время упущено и просто вытерев о спецовку руку, протянул ее для приветствия. Охато пожал сухую твердую ладонь смущенно улыбающегося Крауза и его раздражение как-то сникло. По большому счету, Охато нравилось здесь бывать. Несмотря на захламленность, подсобка была самым уютным местом на корабле, а ее владелец интересным собеседником.
- Всё в заботах, Джон?
- Да уж. Сегодня в нулевом успел побывать. Представляете, мои архаровцы наотрез отказались лезть в гидропонику. И не объясняют, главное. Не пойдем и все. Пришлось самому редуктор снимать, скоро вторую систему продувать, а он травит. – Крауз переложил полуразобранный механизм на стол.
- Интересно… И никак не объясняют?
- Никак. Сам ничего понять не могу. Боятся, чего-то.
- Может поломали чего и не сознаются?
- Я пока за редуктором лазал все проверил. Там лампа дежурного освещения мигает – мрачновато так, но из-за этого отказываться работу свою выполнять…
- Может привлечь кого? Мы от дома далеко. Если в спокойной обстановке не выполняют команды, что будет в боевой?
- Что вы, что вы! Они хорошие ребята. Год ведь вместе, как-никак. Они и не такое вытворяли. Помните, Себастьян, когда тормозили, на обшивку ходил. Если бы не он, мы бы сейчас не разговаривали. А Миша…
- Что же Вы предлагаете? Как командир экипажа я не могу игнорировать невыполнение приказа.
- Тут разобраться надо. Я редуктор ставить буду, еще раз все осмотрю. Мишу с собой возьму, посмотрю что и как.
- Хорошо, Джон, как закончите, доложите о результатах. Но не тяните.
- Я разберусь, товарищ Иван.
- А что с водородом?
- Ах да, водород. Сейчас, сейчас – Крауз откопал из под завалов на столе скомканный планшет и с трудом расправив его, протянул Охато. – Тут расчёт и окончательные цифры. Спасибо навигаторам, погрешность в два процента при расчете орбиты за двадцать лет – подумать только! В любом случае, я взял погрешность минус пять на неисправности топливной системы, в отчетах их не было, ну да всё равно. За два года могло произойти что угодно, но по данным сканирования поверхности видимые повреждения не могли привести к разгерметизации баков. Кстати, Щукина поделилась пробами из фонтана – только связанный водород, в пределах нормы. Увидите, поблагодарите, пожалуйста…
- Судя по цифрам, остатков достаточно на две-три заправки.
- Совершенно верно, очень большие запасы. Еще на этапе строительства, через СУС было доставлено очень много водорода для заправки грузовых кораблей. Это самое дешевое решение! Держать в такой глуши СУС преступление, а возить на транспортах рабочее тело для обратного пути крайне не выгодно. Поэтому запасы рассчитаны на заправку транспортов весь жизненный цикл станции, плюс законсервированный резерв на эвакотранспорте. Истрачено не больше четверти!
- Это хорошая новость. Спасибо за работу, Джон.
- Моя работа только начинается, товарищ Иван.
- Действительно, теперь нам нужно думать, как этот водород снять.
- Если с первым доком всё хорошо, проблем не будет. Там есть стандартное оборудование для заправки на сцепке, без захода в док. Они предусмотрели его для больших транспортов. Но на случай его разрушения при разгерметизации я подумал над вариантом заправки через второй док. Там есть комплект оборудования для заправки эвакотранспорта – им приходилось раз в пять лет скачивать с него водород для техобслуживания топливной системы. Мы сможем либо заменить поврежденное оборудование в первом доке на него, либо вывести эвакотранспорт из дока и заправиться через открытый внешний шлюз. В любом случае, потребуется несколько переходников, но я уже работаю над этим. Есть еще одна сложность. Если возможно, я бы хотел попросить держать док в тени. Если нет, обязательно сообщите – будем делать экран…
- Джон, как Вы считаете, сколько потребуется времени для заправки с использованием челноков?
- Товарищ майор, это неприемлемо. Дело даже не во времени. Никакое оборудование не выдержит такого количества перестыковок! А люди?! Это работа в три смены. Однообразная и монотонная работа. Риск ошибки очень велик, а цена – полная катастрофа!
- Джон, я не хочу сближаться со станцией. Разгерметизация во время заправки приведёт к катастрофе.
- А если стравить атмосферу после эвакуации выживших? По прикидкам Щукиной в жилых отсеках еще треть объема. Это пять-шесть дней.
- Я опасаюсь не только разгерметизации. Произойти может что угодно.
- Противодействие со станции?
- Да. И мы не знаем кто и как. Но я исхожу из того, что разгерметизация не случайность.
- Ну, случайностей не бывает.
Охато улыбнулся.
- Джон, Вы ведь поняли, о чем я.
- Конечно, понял, но и Вы подумайте, о чем я.
Охато вздохнул. Тут Джон был прав. Человек предполагает, а Бог располагает.
- Что ж, это проблема… - Крауз откопал еще один планшет и начал разворачивать на нем схемы БДК. - Тут нужно подумать… Баки являются частью конструкции станции и снять их мы не можем. Теоретически можно снять один из внешних баков корабля…
Охато молча встал и вышел в пустой коридор. С техническими проблемами Крауз справится. А вот неадекватное поведение его людей симптом тревожный. Сначала майор хотел озадачить Петрушина, но потом подумал, что действовать нужно деликатнее и направился к доктору Миллеру.