Возможная любовь

Любовь у людей приняла такие пошлые формы и снизошла просто до какого-то житейского удобства, до маленького развлечения
(А. И. Куприн)

Темнел очередной тёплый краснодарский денёк. Яркое прежде солнце, уже не пригревало так сильно. Появлялся робкий прохладный ветер, так легко и непосредственно гоняющий по асфальту жёлтые опавшие листья, неумолимо напоминающие о наступлении осени. Он также тревожил уже редеющих, в силу сезона, обладательниц юбок, длинных волос и всего прочего, что можно было развевать и спутывать. Медленно зажигались огоньки ресторанчиков и кафе справа и слева от гуляющих по Красной. Включалась приятная подсветка, город, однако же, тонул в полумраке, и весь воздух пропитывался романтикой вечера.

Встречаться в это время для нас уже стало привычкой, впрочем, негласной, как, наверное, и бывает у малознакомых ещё людей. Просто так получалось. Или, возможно, иначе не могло быть. Кто знает? Мы были довольны этой традицией, не замечая ни прилива людей в это время, ни шумную обстановку вокруг. Ничто не отвлекало нас от нашего вечера в наше время.

Тот день не был исключением. Я, как и случалось каждый раз, оказался на месте чуть раньше назначенного времени. Я бросал взгляд на часы, оглядывался по сторонам и принимался терпеливо ждать, размышляя о чём-то отдаленном. В эти моменты окружающая меня пёстрая толпа исчезала, таяла ровно так же, как и всё прочее окружение: деревья, тронутые золотом осени, деревянные почти все занятые лавочки, дорожки и всё остальное. Всё исчезало, а я представлял себя в космосе. Где-то очень далеко от земли, где вокруг одна лишь пустота, холодная тишина и никакой жизни. Просто висишь в этой бесконечности, а над тобой только звёзды в мрачной темноте. И под тобой. И слева, и справа. Везде.

А через несколько минут, в этот огромный пустой мир вторгался кто-то ещё. Она старалась подкрасться тихо, и у неё почти всегда удавалось. Ладошки её закрывали мне глаза, а голос, звучащий так близко, тихонько вопрошал:

- Скучал?

Естественно я скучал, однако, ещё не полностью избавившись от окружающей меня пустоты, не мог этого выразить словами. В безмолвии я разворачивался, обнимал её и целовал.
Скучал.

Затем вечер стремительно набирал обороты. Мы отправлялись ужинать, я расспрашивал её о прошедшем дне, о всяких мелочах важных и неважных. Затем она интересовалась моими делами, успехами, неудачами. Это тоже была негласная традиция, но приятная, также как наш вечер. Мы дорожили друг другом, держались друг за друга. Это сближало. Мы понимали друг друга.

После этого разговор мог пойти в любом направлении. Мы вспоминали что-то. Делились этим друг с другом, обсуждали и смеялись. Иногда переходили на какие-либо вечные темы, рассуждали, будто два философа, а затем снова смеялись.
Иногда мы шли в кино, иногда просто гуляли, наслаждаясь друг другом. Она очень часто рассказывала о камнях, которые коллекционирует. Я старался запоминать, а затем радовать её какими-нибудь редкими экземплярами. Часто ошибался, но она всё равно принимала их в коллекцию. Во вторую, особую.

В тот день глаза её были радостны и тихи. Она была в отличном настроение, буквально сияла изнутри. Я не мог этому не радоваться, и вечер проходил наилучшим образом. По крайней мере, какое-то время. До определенного момента.

Я увидел их сразу. Не знаю, возможно, это следует назвать интуицией, но я просто знал, что это они. Ещё по далёким силуэтам, ещё, наверное, даже раньше. Я знал, что это когда-нибудь произойдёт. Краснодар – большая деревня, и встретить кого-то знакомого не так уж и сложно. Встретил я тогда своего давнего друга. Если быть точнее, подругу. Если быть предельно точным, первую настоящую любовь.

Ещё издалека я увидел этот жест, отличающий её от любой другой знакомой мне девушки. Её фирменный жест, можно сказать. У неё были длинные русые волосы, очень часто путавшиеся, а тем более при наличие ветра. Это её раздражало. Она терпеть не могла, когда что-то не так. Она резко наклонялась вперёд, свешивая к земле волосы, поправляла их каким-то магическим образом, а затем резко возвращалась в исходное положение. Не знаю какой эффект это производило на волосы, но меня всегда он умилял.

В тот вечер она повторила эту манипуляцию, но никаких положительных чувств у меня это не вызвало. Я просто заметил. Через огромную толпу. За много-много метров. Почему я не повернул в сторону, не отвёл опасность, не предотвратил столь нежелательную встречу? Да потому что я именно так всё всегда и делал. Вместо того чтобы с честью принять испытания, увиливал и хитрил. В тот день я не был намерен это делать. Я сделал вид, будто и не заметил её сразу, и мы направились прямо. Прямо к ним.

Выражение её лица в момент, когда наши взгляды встретились, сложно передать словами, да и стоит ли? Помню, что сперва она удивилась, затем немного помрачнела, всего на секунду, заметив чужую руку в моей руке. Но вскоре на лице её засияла улыбка, скрывшая от меня многие другие её эмоции.

Мы подошли друг к другу, представили своих спутников. Я, скрипя сердцем и натужно улыбаясь, пожал руку её парню, делая вид, будто не знаю его, будто никогда не видел и для меня это неожиданность. Приятная, конечно.

Дальше следовал обмен любезностями. Или что-то похожее на это. Мы разговорились. Точнее разговорила всех моя спутница, оставшаяся в счастливом неведение относительно того, кого я встретил.

- Друг, хорошая знакомая, - коротко тогда соврал я.

Или не соврал? В любом случае, я чувствовал возрастающее к себе отвращение. Мало того, что на душе скреблись кошки, так они, походу, ещё там и нагадили. Скреблись и гадили, скреблись и гадили.

- Так вы просто гуляете? Может тогда и мы с вами? – моя нынешняя возлюбленная, протянула руку бывшей. Та мельком взглянула на меня, будто извиняясь за неприятную для меня компанию, а затем протянула руку в ответ. Так мы и пошли дальше. Девушки – под локоть друг с другом, будто лучшие подружки, а парни, то бишь я и высокий брюнет с толстыми бровями - по сторонам от них. По разным сторонам. Мы всегда будем по разным сторонам.

Я не заметил, когда уже основательно стемнело. Небо потеряло всякие краски, будто отражая моё настроение, а вскоре и вовсе затянулось тучами. Как символично, однако. Стало зябко, но девушки этого будто не замечали. Они о чём-то оживленно болтали: оба это дело любили и, находя себе подобную – любили вдвойне. Я же начинал потихоньку выходить из себя. Старался, конечно, этого не показывать, но и держать в себе не было сил. Я отвлек девушек от беседы.

- Как с учебой? Не жалеешь о выборе? – спросил я у «друга», подразумевая, конечно выбор специальности, но отметив также и наличие второго смысла. Отметила и она. Зелёные её глазки сверкнули чем-то похожим на закипающую внутри меня злость.

- Нисколько, всё отлично, - и она улыбнулась, подкрепляя улыбкой слова.

Естественно. Мы оба никогда не сказали бы того, что думаем на самом деле. Возможно потому, что не хотим открытой ссоры, возможно потому, что никогда так и не делали: никогда не говорили о собственных чувствах в открытую. Всё возможно.

- Кстати, на днях же фестиваль красок. Вы идёте?

Мы собирались пойти. Но в тот конкретный момент я уже проклинал и фестиваль, и вечер. Конечно, возможно за этот вечер ничего плохого могло и не произойти, но неприятные ощущения, воспоминания уже всколыхнулись. Предчувствием чего-то неприятного впереди, они лишь укрепились.

- Конечно идём! Вы тоже? Так может вместе? – мгновенно отозвалась моя девушка и тут же повернулась ко мне, будто в поиски поддержки. Я нехотя, но всё же кивнул.

- Прекрасная идея.

Наконец пошли разговоры о завершении прогулки. Мы прошли почти всю улицу и теперь стояли возле фонтанов, подсвечиваемых разными цветами. Наши новые «вторые половинки» разошлись в разные стороны, даруя нам время поговорить без лишних ушей. Она что-то проверяла в телефоне в стороне, он отвернулся и смотрел на дорогу. Я вздохнул.

- Если ты не хочешь видеть нас на фестивале, так и скажи. Я придумаю, как его пропустить, - тихо вдруг произнёс мой якобы друг.

- Делай, как хочешь.

- Ты до сих пор дуешься?

- А ты бы не дулась?

Мы молчали. Время, как обычно, стремительно утекало. Нам всегда было его мало. Мы никогда не успевали говорить о важных вещах, говорить о нас. Или я не успевал?

- Ладно, если вдруг захочешь – пиши.

Её лицо подсвечивалось вместе с фонтанами. Сначала красным, затем каким-то загадочным, мне неизвестным цветом, странно и плавно перетекающим в оранжевый. Затем жёлтым, зелёным, синим, и всё заново. А вокруг шумели люди, вода, весь город. Он жил вокруг нас, а мы – нет. Мы безмолвно смотрели друг на друга, думали каждый о своём, возможно, мысленно ругали друг друга, возможно, наоборот ждали чего-то. Ждали и как обычно не дожидались. Тик-так. Тик-так.

Я вновь вздохнул, и хотел было уже оборачиваться и уходить, как вдруг в голове что-то щёлкнуло. Замерев, я ещё несколько секунд решался, а затем, понял, что сегодня сдерживать себя уже нет смысла.

- Прошёл целый год. А мы с тобой как обычно.

- Что «как обычно»? – удивилась она, уже повернувшись вполоборота – тоже собиралась уходить.

- Ведём себя – как обычно. Почему нельзя просто поговорить? Почему нельзя было просто поговорить?

В этот момент, видимо, и она почувствовал волну негодования и тот самый щелчок в голове. В всегда добрых, светлых глазах, сейчас виделись совсем недоброжелательный искорки.

- О, мы говорили. Говорили! Очень много говорили. Только лишь и говорили.

Я почувствовал укор в свой адрес и спешил ответить:

- Конечно, пока мы говорили, ты действовала, - и я махнул рукой в сторону её парня, уже с некоторым недоумением посматривающего на часы.

Лицо её скривилось, мне на долю секунды показалось, что вот-вот и она заплачет. Но я ошибся. Оно скривилась в презрении. Что-то новенькое.

- Ты нисколько не изменился!

- Зато изменилась ты!

Мы перешли на крик. Очень глупо, конечно, но говорить вполголоса о таких вещах не было возможности. Мы оба сдерживались целый год. Или только я сдерживался? Ведь она, кажется, совершенно не заботила себя мыслями о расставании. Куда уж ей, когда новый парень на горизонте. Это раздражало больше всего. И уязвляло.

- Ты хоть сожалеешь? – едва слышно прошипел я и пристально взглянул ей в глаза. В тот момент я осознал, как это, когда секунды текут как часы, а минуты – как года. Я ощутил и прилив надежды, чему очень удивился. Я всё ещё надеялся?

- Нет!

И лезвие гильотины опустилось.

Я знал, что в нас обоих говорит злость и обида. Я знал, что мы оба растормошили для обоих неприятное прошлое. Но как иначе? Как иначе завершить, наконец, этот разговор, который должен был состояться год назад. Как выразить всё, что копилось целый год? Говорить о чувствах? Что ж, получите – распишитесь.

- Видеть тебя не хочу. Ни тебя, ни эту твою улыбку фальшивую, ни прихвостня твоего. Прочь! Ненавижу тебя, слышишь? Не-на-ви-жу!

Звонкая пощечина остановила меня от дальнейшей речи. Но, как я секундой позже понял, слишком поздно. Крупные капли слёз уже текли у неё по щекам. И я не чувствовал себя в этом виноватым. При другой обстановке, возможно бы извинился, что-нибудь бы сказал, успокаивающее. Но не в тот день. Тогда я одарил её самым жестким взглядом, на какой был способен и начал уходить. Но, сделав два шага и почувствовав чью-то руку на своём плече, обернулся.

- Не надо! – услышал я крик, а затем только осознал что происходит. В тот же момент кулак её парня врезался мне в щеку, выводя из равновесия. В глазах погасло ещё до столкновение с землей.
Ненавижу.

…

Год назад мы с ней расстались очень смазано, спешно. Не успели поговорить. Не успели что-либо сделать. Это случилось когда-то осенью. Если вспоминать точнее, кажется, что в октябре. Или ноябре. В любом случае официально друг друга мы стали ненавидеть лишь в декабре, и здесь очень символичным выглядят времена года. Прямо как у великих русских классиков. Осень – сход на нет, падение, подготовка к чему-то страшному и неминуемому – к зиме. А зима, собственно, конец отношений, пути нашего общего, всего связывающего нас.

Есть множество умных книжек, статей, размышлений на тему отношений и разрыва оных. После нашего расставания я немного подсел на них и, чего уж, они мне даже помогали. По крайней мере, пока не начинали бесить. Бесили они меня тем, что почему-то принято считать (кем? понятия не имею. принято же), что в неудавшихся отношениях есть человек, который вкладывает в эти самые отношения больше, и человек, который вкладывает меньше или совсем ничего. Я с этим согласился.

Действительно, примеров таких односторонних отношений существует сотни тысяч. Океан неоцененных порывов души, бездарно потраченного времени, сил, эмоций. И я согласен, что это ужасно. Любовь в одни ворота никогда не станет счастливой. Можно долго биться об стенку, долго ждать, долго терпеть, но предел есть у всего.
В ней говорилось и о том, что вышеупомянутому «мало вкладывающему» человеку перенести тягости разрыва легче. Что ж ему? Он ведь не тратил силы, не вкладывал душу в отношения, ни о чём не заботился и сейчас не станет. Ему пофиг. Немного не в тему вспомнились пингвины из Мадагаскара:

«— Ну и как вы его почините?
— Крякнем, плюнем и надежно склеим скотчем!»

И, что удивительно, я согласился и с этим, хотя и скрипя сердцем, ведь в моё случае, ни кряк, ни плевок, ни скотч не помогли. Кряк, видимо, тихий слишком вышел, плевок – слабым, а скотч – некачественным. Однако пережил, а значит, статья говорит правду. Согласен.

Но есть вещи, с которым соглашаться невозможно. Есть утверждения, с которыми я никогда не соглашусь. Любовь далеко не всегда лёгкая и безмятежная. Я не соглашусь с тем, что при первых же препятствиях нужно забить. Утратил комфорт – уходи. Тебя не понимают – уходи. Любое маломальское препятствие – решение одно – уходи. Помните, я говорил о сотнях тысячах примерах неудачной любви? Так вот, я уверен, что есть сотни тысяч примеров, когда настойчивость и вера спасла любовь людей. Я верю, что всё можно исправить. Что можно поговорить, выяснить всё тревожащее и мешающее. В конце концов, для этого и дана людям способность понимать друг друга. Войны предотвращаются дипломатией, разрывы – разговором наедине. И если в этом разговоре есть взаимопонимание, любого «не вкладывающего», любого «пофигиста» можно вытянуть.

Я не говорю о вышеописанных «глухих» ситуациях. В конце концов, не все войны были предотвращены дипломатией, не все разрывы – разговорами. Но есть та грань, золотая середина, которой и нужно держаться. Любовь действительно не игра, как говорилось в статье. Это даже не поединок и не способ себя реализовать – автор статьи был прав и в этом. Но любовь – это борьба. Борьба за личное счастье, за человека, который дорог, за то, что между вами было или будет. Любовь – это не просто время, проведённое вместе, это нечто большее. То, за что действительно стоит бороться, ожесточённо и беззаветно. Ведь это и есть суть любви, высказанная всё теми же русскими классиками. Не бывает лёгкой любви. Бывает огромный труд обоих влюблённых. И преданность. И надежда.

Что же до меня? Почему я, зная все эти «истины», не удержал свою любовь? Где же моё стремление, желание всё исправить?

Хорошие вопросы, но ответов у меня нет.

Я знаю, что рано или поздно всё нормализуется, что одни люди уйдут, придут другие. Сменятся декорации, листы в календаре. Многое изменится. А потом, возможно, одним жарким июльским вечером вы забредёте, возможно, в кафе. И встретить кого-то близкого, родного. Потом, возможно, уже осенью, возможно, в сентябре, вы будете, возможно, лежать на тротуаре, возможно, с разбитым лицом, а этот кто-то родной и близкий будет возле вас, поддерживая и оберегая. Возможно, будут ещё люди, возможно, даже врачи. Кровь, возможно, запачкает тротуарную плитку. В глазах у вас, возможно, будет двоиться, голова, возможно, гудеть. Но будет нужный человек. Любящий вас и дорожащий вами.

И без всяких «возможно».