Глава 12

Она просто не могла в это поверить. Жизнь, которая так сильно хотела объятий человека теперь мертва. И больше никто не сможет вылечить её лапку. Никто не сможет приютить её к себе. Она не сможет снова ощутить человеческие ласки. Она не сможет иметь потомство.
У неё были дети? Была ли она их носителем?
Это уже совсем неважно. Теперь она отправится в собачий рай, где возможно ей будет намного лучше.
Розмари не могла пошевелиться. У неё на глазах только что сбили, возможно, её будущую собаку. А ведь она так сильно любит собак.
- Давай, Роза. Вставай, - послышался знакомый голос. Он взял её за плечи. – Ты не можешь сидеть здесь всю ночь.
Розмари шмыгнула носом и убрала передний пряди волос за уши. Конечно, она поняла, кто это был.
- Уходи, - холодно ответила она, даже не повернувшись. Роза закрыла лицо руками. – Лучше бы меня сбила машина.
- Хорошо. Я же всего лишь спас тебя! – разозлился Генри и развернулся к ней спиной.
Розмари повернулась к нему. Асфальт был тёплым – он ещё не успел сильно остыть. Она сидела и смотрела на его спину, и не могла понять, что сейчас вообще чувствует. Пережить то, что она только что увидела было не легко. Ей и вправду вдруг захотелось отдать свою жизнь за собаку. Или просто отдать жизнь.
Желание смерти вдруг стало таким явным и неожиданным, что Розмари просто не могла ухватиться за это чувство. Оно будто ускользало от неё и снова возвращалось. Это приводило Розу в гнев, и она не уже не могла сосредоточиться на одной это мысли.
Генри уходил всё дальше и дальше. И сейчас, Розмари хотела закричать, но не знала что именно. Нерешимость останавливала её, поэтому она путалась в своих мыслях и не думала разумно.
«Кричи!»
«Нет, стой!»
Это разрывало Розмари.
- Генри, стой! – наконец выкрикнула она и встала.
А сейчас главное не нервничать.
Генри остановился и повернул голову к ней, дожидаясь, когда она сама подойдёт к нему. Розмари медленно шла.
- Генри, что с тобой?
- Ты о чём?
- О тебе. О нас. Что случилось?
- Что случилось?! – Генри вдруг резко повернулся к ней и посмотрел в глаза. – Я даже не знаю тебя. Я не знаю кто ты. Не знаю что ты. Возможно, ты та самая девушка, которая отвергает всех, но хочет любви. А может ты просто ненормальная девушка...
- Да! Я – ненормальная! Мне всегда казалось, что это не так, но это так! – закричала Розмари.
- Почему? Что с тобой не так?
- Потому что вы все – люди! Вы все самые обычные люди, которые ждут от жизни всего, чего они хотят! Они просто не думают! Ты когда-нибудь думал, Генри? Думал? По-настоящему? Задумывался кто ты, и что вообще творится вокруг? Нет. Потому что вы уже привыкли к этому течению жизни. Вы слишком зациклены на своём будущем! Но вы даже не знаете, что оно вообще собой представляет!
- Да, все люди такие. Мы все такие. И ты тоже такая!
- Нет. Я хороший человек, а вы все ужасны! Вы ужаснее того, что делаю я!
- Да?! И что же ты делаешь?!
Генри подошёл к ней слишком близко.
- Я пытаюсь истребить вас.
- Розмари, ты ужасна! Нормальные люди должны жить так, как должны, а не так, как хотят! Нормальные люди умеют любит, а ты не умеешь!
- Ты не имеешь права говорить так!
- Тебя никто никогда не полюбит, Розмари Гудман! Потому что ты сумасшедшая!
Розмари была на пределе. Но вместо гнева, вдруг появилась слабость, которая несла за собой слёзы. Ей ничто не оставалось, как опустить голову, что он не увидел её слёз.
- Я знаю это... – сказала Розмари.
Генри ничего не мог ответить. Розмари говорила очень тихо, но он понял её слова. Её голос дрожал, как дрожал голос любого человека, который едва сдерживался от слёз. Но этот звук был самым ужасным звуком, который он когда-либо слышал. Ужасным в хорошем плане. У него дрогнуло сердце. Она растрогала его до того, что он хотел просто обнять её. Но знал, что не мог.
«Никто, кроме меня», - чуть не вырвалось у него.
Розмари развернулась и направилась к дороге. Только теперь на чувствовала страха перед ней. Скорее всего, она чувствовала боль в груди. С этого момента она себя ужасно возненавидела.
- Спасибо, - пробормотала Роза, не надеясь, что Генри её сможет услышать.
Но он услышал.
- За что спасибо? – мрачно спросил Генри, медленно двигаюсь к ней. – Я всего лишь потянул тебя за руку.
- Нет, - возразила Розмари. – Я просто говорю тебе «спасибо». За это.
Потом они вместе перешли дорогу, стараясь держаться друг от друга как можно дальше, что ничего не говорить. Так Розмари и Генри разошлись по домам, и кто-то из них – придя домой – заплакал.
Она больше не хотела смотреть на себя в зеркало. Но знала, что это не возможно.
«Ты сумасшедшая!» - доносился чей-то крик.
«Психопатка!» - кричали другие.
«Уходи обратно, в свою психушку!»
«Не возвращайся!»
«Тебя никто никогда не полюбит, Розмари Гудман! Потому что ты сумасшедшая!»
От последних слов Розмари просто не смогла сдерживать себя. Горячи слёзы струились по её холодным от ветра щекам, и на сердце становилось всё тяжелей и тяжелей. Было чувство, что она никому не нужна. Это очень досадное чувство.
Но она не сумасшедшая. Она верила в это до последнего по момента. И сейчас старается удержать свою веру в это. И, казалось, что то, во что она верит перестаёт быть правдой. Пусть, они все видят в ней психа, пусть они насмехаются на ней. Но если ты веришь в себя и в то, что ты не такой – это самое главное, а значит правда ты не такой.
А может ли быть это правдой? В её случае?
Вскоре Розмари успокоилась. В голове играла какая-то старая колыбельная, которую она, наверное, никогда не слышала. А может быть и слышала. Темнота усыпляла её, нашёптывая какие-то приятные звуки, от которых Розмари не хотела открывать глаза. И она медленно-медленно засыпала.
Мелодия становилась всё громче и громче, и уже было понятно, что это за мелодия. Это была сюита для виолончели №1. По спине пробежали мурашки. Это мелодия вдруг стала такой родной для неё.
Маленькие ножки, обутые в вязаные носочки бегут по скользкому паркету. Трудно удержать равновесие, но она ещё ни разу не упала. Длинные каштановые волосы лезут в глаза. Они явно начинают её раздражать.
Её тоненькие ручонки крепко держатся за край стола, чтобы удержаться на стуле.
«Почему на столе так грязно?» - пробежала мысль в её головке.
Кажется, мама в спешке забыла прибраться на столе. Но няня, конечно, не будет этого делать. Она следит за маленькой девочкой, что сейчас лежит в колыбельной, и ни за что не выйдет из детской комнаты. А всё потому, что там кресло, на котором хорошо сидеть и читать, очень мягкое.
Нет, так не пойдёт. Нельзя разрешать ей прикасаться к малышке. Она не тот человек, которому это дозволено.
Как сейчас, Розмари чувствует, как страх медленно пытается переубедить девочку делать это, когда несправедливость по отношению к ней и ненависть на эту женщину заставляют её лезть дальше.
«Мне страшно!» - жалуется кто-то в голове.
Этот писк, вдруг, будто пробуждает. Но она лезет дальше, не обращая внимания. И вот, сейчас она смотрит на вещь, за которой лезла на стол. Маленькая девочка поднимает глаза и вздрагивает. Перед ней стоит девочка с чёрными, как смоль глазами и густыми бровями. Алые щёчки надуты из-за обиды. Но в глазах таится страх. Страх из-за чего? Может из-за испуга?
Ручка тянется за подставкой для кухонных ножей. Какой же выбрать? Все маленькие дети выбирают всё самое большое. Но этот мясной нож слишком большой и тяжёлый. Так и самому себе палец немудрено отрезать.
Она ощущает эту тяжесть ножа, который не самый большой, но и не самый маленький. Маленький нож ей сейчас ни к чему.
Главное, чтобы малышка не услышала...