1. 1. Довоенное детство

Жизнь с препятствиями.

- автобиографическая повесть -


Довоенное детство.

г. Ахатырка
Детдом

1.

Самые первые очень детские воспоминания-видения (как будто помню сон). Видения эти связаны только почему-то с матерью, вернее, с женщиной, а может с несколькими женщинами, так как я не уверен, что женщина была во всех случаях одна и та же. Отца совсем не помню, только запомнилось колючее волосатое тело рядом со мною в постели. Помнится, о чьей-то деревенской хате, утром, мы слезли с печи белой и кололи косточки от вишен и ели зёрна, Хорошо запомнилась (больше я такого нигде, никогда не видел, что лишний раз меня убеждает что это было на самом деле) толстая железка с ямками различного диаметра сделанных специально для различных косточек вишен, сливы, ореха и т. д. По всей вероятности, то был голодный, смертельный для Украины год. Как потом я узнал таким годом был 1933 год. На основании этого, делаю для себя вывод, что причине моего сиротства стал голод. Помню, как хозяйка, пока я и еще кто-то из детей лакомились косточками, расчесывала каштановые длинные, густые волосы на пробор и, смазав их керосином, заплела в косы и аккуратно уложила на голове. Помню, как в какой-то хате, но уже не в деревенской, а в большой комнате мне делали клизму, видимо мой живот был забит и болел, что пришлось его очищать таким образом. Помню, что я был с какой-то девочкой старше меня. Никого из взрослых почему-то в комнате не было и она учила меня играть с ней в "папу и маму”. Помню площадь в каком-то городе, на площади колёсный трактор и много народа вокруг него. Видим это было в городе Харькове, люди рассматривали один из первых харьковских тракторов. Всплывает в памяти трёхколёсный велосипед у которого два задних колеса очень большие, а переднее маленькое. Таких велосипедов я больше нигде никогда не видел, что так же подтверждает, что я это видел в действительности. Лишь спустя много лет я узнал, что такие велосипеды были ещё в начале века.

И ещё запомнились запахи” Эллады” и ещё одних духов, название
которых я до сих пор, к сожалению, не знаю это запах старинных, по всей вероятности, дорогих, солидных и очень редких духов.

За всю жизнь он (запах) встречался два или три только раза.
Последние воспоминания мои до того как я попал в приют, связаны с большим городом. Вот я с какой-то женщиной, идём по большому мосту, под мостом много железнодорожных линий, стоят поезда. Видимо это была большая станция. Думаю, все-таки, что это был Харьков.

Помню зал ожидания, в нём битком набито людей, в основном женщины и дети с мешками, узлами, сундуками, корзинами, на которых сидели и лежали дети. Запомнилась круглая, обитая железом, тёплая печка в углу помещения, возле которой мы отогревались, уже на улице. Было холодно, но снега не было, последнее, что запомнилось мне до детдомовской жизни - перрон, испуг и ужас, мной овладевшие при виде приближающегося поезда, увеличивающегося прямо на глазах, изрыгающего клубы пара, гремящего и визжащего так, что аж кровь стынула в жилах и сердце срывалось в пятки. Так впервые я испытал я эффект Доплера на практике ещё не подозревая о его существовании. С криком и плачем, до смерти перепуганный я бросился к женщине, которая в то время со мною была, в ее спасительные руки.

Далее я помню себя уже в приюте. Вот меня моют в большом круглом тазу, вечером или ночью, утром я нахожусь в чистой, белой комнате, со мной две женщины в белом, я реву задыхаясь в истерике, пытаюсь открыть дверь, тянусь до ручки. Женщины меня успокаивают, не дают мне выйти из комнаты, а я упрямо не мог успокоится. Дальше помню себя в изоляторе с одним мальчиком-рахитом, у которого была огромная голова, вернее лоб. Он всё время держал в зубах правый рукав у запястья. Разогнавшись он со всей силы головой ударял в дверь и был доволен и всё время улыбался, по-видимому не испытывая никакой боли. Таким образом я оказался в детском городке (детском доме) близ города Ахтырка (тогда харьковской области, а теперь сумской на Украине). Наш детдом тогда назывался коммуной. Располагался он в бывшем монастыре, стоящем на горе с трёх сторон омываемой рекой Ворскла. Местность исключительно живописная. Монахи знали где им строить монастырь. Если залезть на колокольню, то очень хорошо всё просматривается аж до горизонта внизу, под горой, вьется лентой тихая Ворскла, на правом её берегу луга, на которых всегда пасутся стада коров и |гусей. Недалеко на север ещё одна гора покрытая лесом: дубы, клены, липы, орешник, тёрн, глёд и другое. Всё это осенью создаёт необыкновенную красоту и гармонию разноцветья - сотни всевозможных цветов и оттенков в невероятных сочетаниях и смешении, смотришь и не насмотреться, действительно "очей очарование".

На той горе находились наши два пионерских лагеря. Один для старшеклассников, тот что на самой горе, второй для младших классов - у подножья горы, рядом с нашим садом, раскинувшемся на двух, если не больше, гектарах. С другой стороны горы, у самой Ворсклы, расположено небольшое село Доброславовка. Ещё одно большое село Черепаковка находится у горы на которой находится наш детдом.

В километрах трёх. За речкой на восток находится город Ахтырка.Туда по праздникам нас возят на машине на демонстрацию или в кино.Там всегда пахло городом: парфюмерией, духами и прочими товарами. Если посмотреть на 3апад за село Черепаховку и правее, за поля там виднеется "гулева гора", покрытая лесом. В лесу много диких груш, яблонь, орешника, много грибов. На Юге, вдоль речки, - луга сенокос и далее лес. В лесах и вообще на местности встречаются змеи, черепахи, много диких уток и лягушек. А где водятся лягушки и змеи там обитают аисты… Возле самой горы теперь проходит асфальтированное шоссе соединяющее Ахтырку с городом Лебедин. Новый железобетонный мост через реку проходит в самом широком её месте, там, где раньше мы обычно купались. Старая дорога, мощённая булыжником, как и старый деревянный мост, разрушены.

До самой войны под монастырём имелась некогда знаменитая пещера. Перед самой войной ее взорвали солдаты. Об пещере рассказывали разные истории, были и небылицы. Якобы по великим Праздникам в монастырь шли паломники чуть ли не со всей Украины отмаливать свои грехи. Говорили, что пещера проходит под Ворсклой и соединена тайным ходом с богодуховеким монастырём то ли с Мерефой, что под Харьковом. Рассказывали, что в пещере такие лабиринты и тайные хода-лазы, что запросто заблудимся. Такие случаи были в действительности. Говорили о священном колодце куда бросали прихожане свои монеты, о золотой тяжёлой шапке, применяющейся для излечения от головной боли и от других болезней. Много говорилось о том, что монастырь был очень богатым и, что во время гражданской войны монахи спрятали всё богатство: золото, алмазы, серебро и драгоценности в пещере и замаскировали место. В течение 1937-го и 1938-го годов к нам в "городок" несколько раз приезжали люди НКВД с арестованными. Ходили, копали и обратно уезжали. Не знаю находили что-либо или нет.

2.

Но вернёмся к более ранним временам, и опять же пока только смутные воспоминания без определённой последовательности во времени, помню, как мы, дети, сидим на деревянных топчанах с соломенными матрацами и подушками без наволочек, простынь и без одеял, сидим в одних длинных полотняных рубахах натянутых на согнутые колени и, раскачиваясь и закрыв глаз, жалобно, как бы жалуясь на судьбу, поём блатные песни. Особенно мне запомнилась одна начинающаяся словами "как умру я умру - похоронят меня и родные не узнают где могилка моя?!" Я не знав почему, но сколько я себя помню а детстве я нравился более старшим и меня никогда никто не обижал из ребят, Помню забавлялись, пугая меня волком, а я, понимая, что меня пугают, подыгрывал им, делая вид, что я действительно им верю, что где то прячется волк и сам скорее старался спрятаться куда-нибудь, Это их сильно забавляло, они были довольны и от души смеялись, Я уже тогда понимал примитивность. Вообще я очень рано стал понимать тонкости психологии человека, у меня, почему-то было развито чутьё и, сообразуясь с логикой и чутьём, мне легко было приноравливаться в жизни, я никогда не подхалимничал, не трусил, не раболепствовал, но и не воображал. Жил со всеми дружно, на равных, никогда никем не понукал, не верховодил, За это меня уважали все. Запомнилась зима 1934 или 1935 года, видимо потому, что была снежной и морозной. Снега выпадало та так много, что конная упряжка с деревянным огромным треугольником плугом еле управлялась расчищать снег на дорожках во дворе детдома, Я любил глядеть в окна и любоваться зимним пейзажем, золотистым закатом, сиреневым снегом на плацу и на крышах домов, на дым столбом из печных труб, на ворон и сорок, на деревья, на весёлых, неунывающих воробьёв. Помнится нас на улицу тогда не выводили, видимо из-за мороза, меня всё радовало и удивляло: деревья в инее, сосули над окном, свисающие с крыши, одинокий прохожий.

Иногда я ловил себя на том, что неожиданно, глядя на что-нибудь, забывался, как бы уходил в себя не замечая и не видя ничего вокруг, а как бы терял сознание, в глазах темнело и постепенно темнота окрашивалась в какой-нибудь цвет, то в сиреневый, то в голубой, в оранжевый и т. д., в зависимости от того какой, в подавляющем большинстве своём меня окружает. Скажем если я находился в осеннем лесу, в период листопада, долго глядя под ноги на опавшие  листья, вдруг, всё вокруг меня озарялось жёлтым оранжевым светом.

Потом постепенно всё приходило в нормальное видение цвета и освещённости. С возрастом такие явления становились всё реже. Видно это можно объяснить ослабеванием впечатлительности. Позже в детстве я любил слушать сказки и всякие рассказы, были-небылицы и сам любил выдумывать всякие сказки и рассказывать их, по просьбе однокашников, перед сном. У нас был заведён такой, порядок – по очереди каждый перед сном рассказывает сказку. Конечно же все выдумывали на ходу. У меня видимо это получалось неплохо, поэтому меня просили чаще других рассказать что-нибудь "пострашней". Особенно любили мои выдумки про людоедов, про бандитов, про кровососов, про чертей, удавов и т.п. После таких сказок бывало такие ужасы приснятся, что вскакивает среди ночи и орёш от страха в во всё горло, вытаращив в ужасе глаза как ошалелый, а то лежит, т только закроешь глаза, а в глазах всякие животные, чудовища, черти кровопийцы и прочая гадость. Отвернёшься к стене, а на стене ползут змеи, гробаки, крокодилы, всякие звери и всякая нечисть.

Кто-нибудь тут уже предупреждает, чтобы все кто ещё не уснул, перед сном не забыли пощипать себя за волосы, чтоб не приснился страшный сон. Мне и сейчас, стоит мне вглядеться в обои на стене видятся различные рожицы, зверюшки и пр. и не только на обоях.

3.

Постепенно в детдоме жизнь налаживалась, Появились железные кровати и постельные принадлежности, мы стали лучше одеваться, нас стали выводить на прогулку, гулять во дворе. К этому времени над нашим детдомом взял шефство кавалерийский полк стоящий под Ахтыркой. Но питались мы, видимо, ещё плохо, потому что, я помню, мы залезали, во время гуляний на воздухе, в помойные ящики, стоящие у монастырской ограды и ели там застывшие куски каши, вываленных из железных мисок. Или также листья груши, паслён-траву, называемой почему-то " кашка” белая и другую траву, называемой "калачики”. Хотя, как известно, для детей то, что дают за столом кажется не вкусным, а запретный плод всегда слаще. Но уже в тот год (1937) когда я пошел в первый класс, помню, кормили и одевали нас хорошо. Нужно сказать, что сначала в детдоме было несколько сотен детей. Были три больших двух и трехэтажных здания, две школы, больница пищеблок с большой столовой. Были свои мастерские: столярная слесарная, кузнечная. Была своя электростанция, своё хозяйство: коровник с несколькими десятками коров, свинарник с двумя десятками свиней, было несколько лошадей и одна или две автомашины, было свое большое подсобное хозяйство и два фруктовых сада. Всё это нам перешло от бывшей, коммуны, которая создавалась по типу макаренковской коммуны, постепенно детей в детдоме становилось все меньше и меньше, а жизнь всё лучше и лучше, из игрушек больше всего запомнился, я его больше всего любил, конструктор. Между прочим, конструкторы хорошо развивают детей, прививают в них способность соображать, творчески мыслить, прививают усидчивость и любовь к труду, Известно, что собрать ту или иную машину или устройство по чертежам имеющимся в конструкторе, даже взрослому, не всегда удаётся просто и легко. Мне удавалось пяти-шестилетним ребенком собирать довольно сложные устройства. Это мне пригодилось в жизни, когда я работал инженером- наладчиком сложного оборудования в электронной промышленности и т.д.

С раннего возраста я полюбил на всю жизнь, игру на фортепьяно. Кроме больших монастырских корпусов, внутри двора ограждённого каменной оградой, находилось, несколько других небольших строений, в одном из таких строений (доме двухэтажном) жили несколько семей администрации, большинство сотрудников были жителями близлежащих деревень либо из города, помню от этого дома всегда пахло вкусным, чем то жаренным: луком, мясом, картошкой, яичницей или ещё чем, так что аж слюнки текли. В открытых, в летнее время, окон этого дома часто слышалась игра на фортепьяно. Чарующие звуки (как потом я узнал) Шопена, Бетховена, Чайковского и других. Композиторов завораживали, заставляли забывать про всё. Я очень любил слушать и затаив дыхание наслаждался мелодией, мысленно улетая куда-то далеко-далеко в высь. Очнувшись от оцепенения, мне казалось, что жизнь стала уже не такой простой как была раньше, а более одухотворённой, интересней и желанной. Всю жизнь мечтал научиться играть на рояле, да так ничего не вышло. Два раза приступал к этому делу и дважды пришлось бросить. В первый раз, будучи уже студентом института связи, поступил на платные курсы, но из-за нехватки денег, вынужден был бросить свою затею. Во второй раз, уже работая инженером, пришлось бросить учиться игре на Фортепьяно из-за отсутствия инструмента, изучением различных гам закончилась моя затея, а потом и время ушло - было поздно начинать. Но ничего, как известно, не проходит бесследно. Любовь к хорошей музыке, песням, романсам осталась, с детстве играл в духовом оркестре, а уйдя на пенсию, у пел в хоре ветеранов.

В дошкольном возрасте я несколько раз болел, первый раз, помню я был ещё совсем малышом, нас воспитательница за что-то наказала и несколько часов продержала в строю, стоя на морозе. Видимо я был плохо обут или ноги у меня были мокрые, что у меня отморозились пальцы на ногах. Сначала я ничего не чувствовал, потом они сильно болели и меня повезли в городскую больницу. Пальцы стали гнить. Боясь заражения крови, хотели отрезать, но всё обошлось. Пока у меня болели пальцы ног, у меня выработалась походка при которой я сначала становился на пятки, а затем переваливался осторожно на ступню. Эта походка закрепилась и даже выздоровев, я продолжал бегать по коридорам, шлёпая ступнями, как ладошками по полу, всем это нравилось и меня просили пройтись еще и еще.

С того времени как я отморозил ноги, чуть только начнет подмораживать, я сильно мёрз, ни у кого из детей ноги не мерзнут, а у меня мёрзнут да так, что трудно было сдерживаться чтобы не заплакать. Было стыдно, поэтому я отходил от всех и тихонько, чтоб никто не видел, плакал. Никто почему-то мне не верил, дразнили плаксой, а греться не пускали – приходилось убегать, чтоб погреться. Однажды, будучи уже во втором классе, поздней осенью мы пошли всем классом, в лес аж на "гулену гору”, километров пять от нашего городка если не больше. Я сильно замёрз, пришлось тайком убежать чтобы в помещении согреться, хорошо ещё кто-то из детей увидел меня убегающего, а то бы беды не миновать – меня бы искали.
Перестал я мёрзнуть как то постепенно. Странно, но уже во время войны, будучи на Урале я не помню, чтобы я тек мёрз даже в пятидесяти градусный мороз. Я очень боялся, что мёрзнуть придётся вечно и с этим уже ничего не поделаешь.

Второй раз я заболел скарлатиной. Утром проснувшись, я почувствовал сильную слабость, не мог встать с постели, сильно кружилась голова и открылся сильный понос, но я всё-таки встал и даже умылся. Меня осмотре наш врач, обнаружил сыпь на теле. Срочно снарядили подводу и отвезли меня в городскую больницу. Там мне сделали укол в бедро, почему-то, возле самого паха, через день привезли моего однокашника Шуру Левашова с тем же диагнозом, что и у меня. Сначала наступил кризис у меня - температура была 40 градусов по Цельсию. Меня положили одного в отдельную палату – покойницкую. В палате был неимоверный холод (дело было зимой, под Новый год) палата не отапливалась Видимо решили, что я не жилец больше на этом свете. Особенно тяжко было когда приходилось вставать, чтоб бы сесть на судно. Величайшим усилием воли, преодолевая слабость и головокружение, приходилось самому это делать. В покойницкой палате я пробыл всего одну ночь, днём когда пришел врач и убедился, что я ещё жив и даже самостоятельна вставал о постели, меня снова перевели в общую палату инфекционного отделения. Болезнь продолжалась но кризис видимо миновал, хотя была ещё повышенная температура, сильный понос и сильная слабость. Теперь в туалет приходилось ходить в общий для всех в конце коридора. Однажды, когда я пошёл в туалет, голова так закружилась, что я еле удержался, чтоб не упасть прямо в туалете. Видимо мне тогда ещё не суждено было умереть и вскоре я пошёл на поправку. А вот Шура не выдержал высокой температуры и на следующую ночь, после прибытия в больницу умер. Надо сказать, что в то время скарлатина была страшной болезнью, почти неизлечимой, ещё толком не знали, как ее лечить. От скарлатины умирал чуть ли не каждый второй. Говорили, что полные дети умирают от скарлатины. Вот и Шура, говорили все не выдержал высокой температуры оттого, что был полный.

Помню, это был упитанный, красивый, чернявый, черноглазый, как цыганёнок, мальчик, одного со мной возраста и почти одинаковой судьбы. Мы его все в нашей группе любили, потому и запомнился навсегда. Похоронили его, как и других, умерших по разным причинам детдомовцев, по-видимому, на детдомовском кладбище, в "маленьком" саду, в самом дальнем правом углу, если смотреть с горы. На похоронах я не был, был ещё в больнице, но знав это место так как на этом кладбище, будучи уже в первом классе, мы хоронили другого своего товарища, утонувшего в реке.

Ещё раз, и опять зимой, попал в эту же ахтырскую больницу со свинкой. Лежал я с какой-то болезнью в детдомовском лазарете, захотелось пить, увидел за окном висящие сосули с крыши, открыл форточку, отломал одну и с стел грызть как леденцы. К вечеру поднялась температура, а на следующий день болело горло, ухо, появилась сильная опухоль под левой скулой. Увезли в город, где через пару дней, ночью нарыв лопнул и я стал поправляться. С тех пор остался под левой скулой шрам на память. Как говорится, нет худа без добра, будучи в больнице я впервые в жизни ел мандарины, присланные в наборных подарках наверное с детдома. На все время нахождения моего в больнице, я многому научился от других городских ребят, некоторые из них были старше меня. Например, научился из листа бумаги делать различные штучки: кошельки складные, всевозможные пароходики, кораблики, стол, петушков т.д. Научился с рук напарника переснимать верёвочку так, что получался новый рисунок. Научился делать из спичечной коробки трещотку, играть пуговицей на ниточке. Ниточку как бы растягиваешь, а она вертится то в одну сторону то в другую и, при этом, жужжит. Научился играть в фантики. Фантики сворачивают в квадратики, делят на всех играющих, поровну и по порядку бросают ударяя ладошкой, на которой ложится фантик, о край стола снизу, на стол, стараясь при этом накрыть к какой-нибудь фантик на столе, тот фантик-который будет хоть немного накрыт забирается, как выигранный вместе со своим и он же бросает дальше, до тех пор пока не промажет, после чего бросать должен друге по очереди. Выигрывает тот, у кого остаётся больше фантиков если игру прекращают преждевременно или тот кто выиграет все фантики. Надо сказать, что если на столе много набросан но фантиков, а накрывается только один всё равно забирается всё, что в этот момент находится на столе. В ахтырской больнице я в общей сложности провёл месяца два наверное и научился там многому. В больнице я впервые услышал и тут ж запомнил новые песни того времени: "Каховка", "Полюшко-поле" и другие. Лишь примерно через полгода после того, как я вернулся из больницы в детдом я услышал игру на рояле знакомую мелодию, играли "Каховку".  Она только теперь дошла до детдома, находящегося всего в пяти километрах от города. В то время радио у нас не было. Открыв дверь в комнату, где разучивали песню, я стал напевать. Знание мною совершенно новой для них песни, всех удивило, пришлось объяснить где я их выучил.

4.

Из сказанного следует, что в детстве я был болезненным, но не хилым. Во всех наших детских состязаниях со мной редко кто справлялся. Недавно заметил, что побеждает не всегда тот, кто кажется сильным, если он не обладает другими качествами, например, ловкостью, быстротой реакции, сообразительностью и т.д. Футболисту, например, нужно не только умение хорошо владеть техникой обвода, держания мяча, чувство мяча, видение партнёра, поля, владения мячом, но и быстро бегать не выдыхаясь, обладать интуицией, реакцией, быть смелым и решительным, настойчивым и активным, не пасовать и не робеть перед авторитетами, быть волевым, а главное разумным, уметь соизмерять и контролировать удар владеть координацией движения своего тела, обладать сильным и точным ударом и быть выносливым. Я был худеньким, но физически сильным, всегда старался преодолевать страх, хотя никогда не считал, что любой риск оправдан.

Вспоминается такой случай, мы вдвоём по дереву залезли на монастырскую ограду, хоть это категорически нам запрещалось делать. Ограда местами была невысокой, метра два-три, а местами высота её доходила метров до пяти. По ограде мы, дрожа в коленках и от напряжения и от страха, дошли до угловой башни где было самое высокое место в ограде и тут мы услышали строгий голос воспитательницы, спрашивающей у детей внизу, куда мы девались.

Мой напарник, испугавшись и не решившийся прыгать, поковылял, вернее полез на четвереньках по острой вершине ограды обратно к дереву, чтобы по нему слезть, но был замечен и наказан. Я понял, что и меня ждёт тоже самое и решил прыгать, повис на руках, глянул вниз, а земля далеко под ногами, страшно стало, но деваться некуда - обратно уже не вылезти, пришлось придать. Не помню, кажется немного ушибся, но обошлось без наказания зато. Вообще ребенком я наверное был балованным хоть этого и не замечал во всяком случае все что я делал, я делал без злого умысла, скорей из интереса.

Помню и такой случай. На вершине горы, где у нас были пионерлагеря, напротив села Доброславовка, находится песчаный карьер, возле него на зеленой лужайке мы гуляли, ото было когда я был совсем еще маленьким. Там, в этом карьере я впервые испытал себя, прыгнув вниз метров с пяти навесное. Было больно ступням, приземление было жёстким, но обошлось без переломов. Что я был непослушным ребенком свидетельствует тот факт, что на лето 1937 года меня послали в пионерлагерь для старших где были дети школьного возраста, над которыми была меньше опекали было больше свободы, они не группой с воспитателем гуляли в округе, а могли гулять сами по себе. Это меня устраивало, это лето я научился плавать. А произошло это после такого случая. Несколько человек ив моей старшей группы собрались на речку купаться я попросился взять и меня с собою. Меня спросили умею ли я плавать и я сказал, что умею, опасаясь, что если я признаюсь, что не умею плавать, то меня на речку не возьмут. Меня взяли. Когда пришли на место, ребята быстро разделись и один за другим попрыгали с обрыва в воду, один я остался сидеть одетым сидеть на берегу. Место где ребята купались было обрывистое, сразу у берега глубина с головой уйдёт прежде чем достанет дна.

 - А ты почему не купается, боишься? - спрашивают меня ребята. Чтобы не показаться трусом и не уронить достоинство я вынужден был держать форс до конца. Будь, что будет, быстро разделся и нырнул в воду. Вынырнул, а плыть не могу, меня чую тянет на дно ничуть не испугавшись почему то, я набрав в легкие воздуха, нырнул вновь и вынырнул у самого берега. Всё это происходило на виду ребят, которые так ничего и не догадались.

Я вылез из воды, сказав, что купаться не хочется, мол, я лучше посижу погреюсь на солнышке. Увидев, что я лихо так сигаю с обрыва и ныряю они ничего не заподозрили, что я впервые в жизни нырнул на глубоком месте, что я не умею плавать и мог запросто утонуть, потом я признался, что не умею плавать и начал учиться постепенно увеличивая радиус, проплываемых по "собачьи”, полукругов. Зачинал с того, что зайдя в речку по горло плыл к берегу.

К концу лета уже заплывал на середину Ворсклы в самом широком месте, а в следующее лето решился переплыть её полностью туда и обратно, с нетерпением я ждал следующего лета. Какая большая радость для ребёнка научиться плавать. Трудно себе представить полноценным детство без купания в речке, в любом естественном водоёме, без умения плавать. Большую часть своего времени летом в хорошую погоду мы проводили на речке, у воды. Тут и играли, и загорали, и купались, и ловили рыбу. Переплывал я Ворсклу примерно в том месте, где сейчас построили новый железобетонный мост.

Правый берег, где мы в основном купались и загорали, был песчаным, без особых зарослей и водорослей, чего не скажет о противоположном левом береге. Надо сказать, что я хоть и научился плавать, но страшно боялся плавать там, где растут водоросли. И сейчас ещё меня охватывает ужас когда я заплываю в водоросли, цепляющиеся за руки и мешающие плыть. Дело в том, что у нас были случаи когда гибли люди заплывая в водоросли, особенно опасно нырять в таких местах и плавать под водой. Чуть не каждое лето были такие случаи. Глядя с правого берега на левый, казалось, что кроме лебеды на его берегу ничего такого нет, но когда я стал подплывать то, уже метров за десять от берега, почувствовал, как моё тело что то задело, в следующий момент моя правая рука, опустившись вниз, зацепилась за водоросли. Я понял, что оставшийся отрезок вода мне придётся преодолевать через заросли водорослей. Возвращаться назад было рискованно и плыть к своей цел ли опасно, что делать? Меня охватила на мгновение паника. Я интуитивно понял, что поворачивать назад теперь когда осталось совсем немного и я у цели, бессмысленно - наверняка не хватило бы с сил. Оставалось одно, плыть вперёд с надеждой на благополучный и исход. Волевым усилием успокоил себя и, вглядываясь в воду перед собой (благо день был солнечным и вода была прозрачна), потихоньку поплыл к заветному берегу, стараясь не загребать в глубь и не опускать глубоко ноги. В прозрачной воде хорошо просматривались "ёлочки" куширей, как мы их называли, слегка колыхающиеся от слабого подводного течения и косячки маленьких верховодиков, снующих между ними. Интересно отметить, что как только я стал видеть, что твориться под водой, страх мой, как рукой сняло и я благополучно, правда через силу, доплыл до берега.

На берег я не выходил, а выползал на четвереньках. Выходить было тяжелей чем плыть. Дно было глинистым, скользким. От усталости меня шатало и казалось, что речка пытается тебя снова затянуть в глубину, Водоросли цеплялись за руки и ноги как бы не желая выпускать жертву из воды, Затем я долго лежал отдыхая на лугу и с гордостью поглядывал на тот берег, где купались мои однокашники-однокашники, которые не решились плыть со мной до конца, а повернули с полпути. Мне хотелось крикнуть им дескать, эх вы трусишки, но устал так, что первое время не мог кричать я лишь нехотя помахал рукой. Ребята всё это время не спускали с меня глаз, они что-то кричали, каждый своё, поэтому не понять было, что кто кричал, Потому как махая им руками, можно было догадаться, что просили плыть обратно, видимо, нужно уже было идти в лагерь ка обед. Но одно дело переплыть реку в одну сторону - другое переплыть туда и обратно, сил совершенно казалось, не осталось, а бежать вокруг через мост слишком далеко, да и гордость не позволяет - скажут струсил и уважать перестанут. Пришлось плыть обратно. В то время я, кажется, ещё не у умел плавать на спине, а то бы непременно этим воспользовался и так бы не устал как теперь, скорее, я научился плавать и на спине, и "по-матросски”, и "на размашку" (вольным стилем) и на боку. Особым шиком считалось у нас плавать так, чтобы, во-первых, как можно меньше брызг летело при выходе рук из воды, во-вторых, чтобы руки были прямыми, вытянутыми и входили в воду с хлопком, без брызг, немного вогнутой ладонью, в третьих, и главное, чтоб бы во время гребка из воды выходила, как можно большая часть, спины - считалось что так плавают моряки, в-четвёртых, плыть как можно быстрей, но не суетясь, с достоинством, вертеть головой и переваливаться с боку на бок не допускалось$ считалось плохим плаванием. Голова должна удерживаться прямо, смотреть необходимо только вперёд. Этот "стиль” плавания сохранился на в всю жизнь, привычка закрепилась, помимо желания, в сознании.

Я и теперь (в семьдесят с гаком лет) всегда первые 15-30 метров, как только вхожу в воду, проплываю именно так, а затем могу и подурачиться, и понырять, и в основном плаваю на боку, для меня плавать на боку наименее утомительно, и тот вид плавания полюбил и как наиболее быстрый и легкий - не нужно выгибать позвоночник, вытягивать шею - греби руками под себя и дрыгай ногами. Легко, не устаёшь, так как плывёшь полулёжа, значительно меньшая вероятность того, что глотнёт воды и т.д. Единственный недостаток плавания на боку - приходится периодически поглядывать куда плывёшь. Здесь необходимо отметить большую ползу плавания для человека. Свободное плавание, особенно в морской воде, на свежем воздухе, для меня предпочтительней других самых признанных оздоровительных мероприятий, таких как, например, туризм или катание на лыжах. Ну, во-первых, здесь активно движение, работа, буквально, всех мышц и суставов, без перегрузок, вплоть до сердечной мышце. Далее, развиваются лёгкие, кровь насыщается озоном, особенно при волнении моря, во всю происходит окислительный процесс, теряется лишний вес, появляется лёгкость и стройность в теле, улучшается аппетит, чувствует себя бодрым и становится более энергичным. Организм постепенно закаляется, мышцы становятся более эластичными, округляются и сам ты, как бы, наливается соком, обретаешь молодость. Всё это я не однажды испытал на себе. С детства предпочитаю отдых на воде, у воды, всем другим отдыхам. Однако вернёмся в детство.

5.

За всю свою жизнь мне довелось повидать много разных рек и речушек, полноводных с сильным течением и совсем мелких горных и тихих со спокойной водой, но из всех их милей и краше, чем Ворскла под Ахтыркой я не встречал. Кажется, где то на Ворскле, под Ахтыркой, написал свою знаменитую "Алёнушку" художник М. Васнецов, на реке Ворскла под Полтавой Пётр первый разбил шведов. Но не тем, что на её берегах происходила полтавская битва, славится Ворскла, а своей живописностью. Ворскла местами узкая с сильным течением, а местами широкая с почти не подвижной водой, местами мелкая, уровень воды достигает едва по пояс, а местами глубокая, с глубиной до 80 метров. Берега исключительно живописные, местами с песчаными пляжами, причём, песок чистый, белый, местами берега заросшие плакучей ивой, вербой, лозой склонёнными над водой. Вдоль берегов на воде кувшинки, со дна растут водоросли. В реке много рыбы, водятся раки, можно встретить черепаху плывущую под водой. Помню мы ловили пескарей обыкновенной бутылкой с вогнутым донышком. Осторожно в вершине конуса пробивали отверстиев в дне, затыкали горлушко пробкой, крошили хлеба в бутылку, привязывали её за верёвку и бросали на мелкое место, не далеко от берега, чтобы можно было наблюдать. Через минуту другую в бутылке уже шныряло несколько пескарей, занятых крошками. Оставалось тихонько вытащить бутылку из воды, вытащить пробку и готов улов. Но были свидетелями уловов и покрупнее.

Был случай когда, по дороге на речку, нам повстречались двое мужчин, несущих, положенную на плечи оглоблю, на которой висела нанизанная под жабры огромная щука, хвост которой волочился по земле, а оглобля прогибалась под её тяжестью.

Не однажды приходилось видеть и слышать о поимке сомов огромных размеров, а щук, карасей краснопёрок, вьюнов и прочей рыбы сами ловили прямо у берега, в прибрежных куширях, в заводях с помощью плетённых корзин, у которой одна сторона плоская при ловле рыбы плотно устанавливается на дно. Два человека, держа корзину за верх устанавливают её у самого берега, остальные участники рыбалки, обычно человек пять, но не меньше трёх, заходят с двух сторон осторожно чтоб прежде временно не распугать рыбу, заходят в воду до глубины по грудь распределяясь равномерно, образовав полукруг. По команде все начинают, сильно меся ногами, сходиться к корзине. В момент, когда до корзины остаётся несколько шагов, держащие корзину резко её переворачивают и, вместе с остальными вытаскивают из воды на берег. Тем содержимое корзины высыпается, чего только не увидишь здесь и пиявки, речного клеща, и всевозможных жуков-плавунов, и пауков водяных, но главное конечно это рыба. Бывало за один такой улов целая низка рыбы, порой за полтора-два часа налавливая и рыбы на всю группу из тридцати человек.

Сдавали её на кухню и намнем дополнительно к меню жарки к обеду, но чаще всего к ужину. Много в реке было и раков особенно в многочисленных ее разветвлениях и протоках, под обрывистыми берегами, под корнями деревьев. Но однажды мы наблюдали ловлю раков чуть ли не на середине реки, как раз напротив нашей купальни. Двое мужчин, спортивного вида, купались рядом с нами, один из них увидел выходящие из глубины воздушные пузырьки, как потом мы узнали, это говорило о том, что на глубине был рак. Он нырнул, его долго, как нам показалось не было, но вот он шнырнул, в руке он держал, огромных размеров, синего рака, Таких раков нам ещё не приходилось видеть, а теперь могу сказать, за всю свою жизнь. Размер рака раза в три превосходил самого большого нормального рака, которых мы ловили в норах. Через некоторое время картина с пузырьками повторилась. Нырнул второй мужчина и тоже вынырнул с немного меньшим раком в руке, из рассказа мужчин мы узнали, что на глубине на глиняном дне множество нор, в которых обитают раки-гиганты, достать которых не каждый сможет, нужно быть отличным ныряльщиком. В прибрежной густой траве часто можно встретить след черепахи либо саму черепаху идущую в реку либо из неё, а то плывущую под водой. Часто черепахи, большие и маленькие попадаются при ловле рыбы, их тут же мы выпускали.

Как я уже говорил, в этих местах (где змей много и лягушек) водится много аистов, любимой пищей которых является змеи и лягушки. Гнезда этих больших белых с черными крыльями и длинным клювом и длинными ногами птиц можно видеть в каждом селе по несколько штук. Неподалёку от нашей школы на деревьях было два гнезда. Чтобы на хате или на дереве возле хаты твоей поселились аисты, достаточно на хате или дереве укрепить тележное колесо в горизонтальной плоскости. В первую же весну на колесе устраивает гнездо молодая пара аистов, прилетают аисты ночью, вечером нет, а утром, посмотришь, уже там на своём месте, в гнезде стучат клювами, радуются, что наконец то они дома. А вот перед тем каким улететь осенью, они собираются в стаи, в каждой стае аисты с одной местности и прежде чем податься в долгий, далёкий путь, долго плавно кружат над родными местами высоко в небе, как бы прощаясь с рекой, слугами, заводями, с сёлами, с людьми - со всем тем что им близко и родное с момента их рождения и знакомое до каждого кустика. Красивое грустное, печальное до слёз зрелище. Только когда солнце зайдет за горизонт и быстро наступают сумерки, птицы устремляются на Юг, по им только известным приметам, с тем чтобы весной снова прилететь на свою родину, в свои родные, самими по строенные гнёзда. В детском возрасте мы уже много слышали и от взрослых и друг от друга о жизни аистов, о их легендарной преданности друг другу, о их супружеской любви и трудолюбии их, о их пользе для людей и природы, мы постоянно наблюдали за их жизнью, любовались их красотой и размерами, удивлялись их привязанности к людскому жилью и, близости к людям и по настоящему любили их. Не было ни одного случая, чтобы кто-нибудь из детей бросил бы палку или камень в них, даже мыслей таких не было чтоб хоть как то обидеть и не за страх, а по любви к ним, Любовь к аистам их охрана не требуют ни пропаганды, ни агитации это приходит само собой из поколения в поколение. На Украине, знаю и в Белоруссии птицу аист признали святой, считается, что там, где селятся аисты, там никогда не пустеют села, всегда много детей, радости, счастья и, наоборот, не дай бог, аисты улетят навсегда.

На лугах, вдоль всей реки, в районе Ахтырки, много больших и малых болот и заводей заросших, трёхметровым камышом и ряской, это любимые места для уток, черепах. В таких болотах много болотной рыбы: ершей, карасей, вьюнов и других. Болотца связаны между собой, как правило, протоками, некоторые протоки имеют выход к реке. Весной в половодье река выходит из берегов и затопляет все окрестные луга и низменности. Естественно, из реки о водой входит рыба, а когда река снова возвращается в свои берега, то часть рыбы остаётся даже в небольших впадинах и ложбинках, где её можно ловить, что называется, голыми руками. Весной особенно при подрыве льда перед мостом, гибнет много рыбы, помню мы плавали на льдинах, как на плотах, и после каждого такого взрыва, собирали оглушенную рыбу, которой было очень много.

Каждое лето в наши места наведывались цыгане. Они (мне кажется, одни и те же) приезжали целым табором до пяти кибиток порой и располагались под горой, где у нас были пионерлагеря, там никогда не бывало росы, а сушняка для костра добыть легче, благо лес рядом прямо на склонах горы растут вековые деревья. Под горой сразу огромный луга, а дальше речка, так что и коней есть где пасти и поить, и купать, место лучше не надо, (почти каждый вечер), особенно если вечер выдавался тёплый, после тёплого солнечного дня, когда и душа поёт, над всей долиной звучали весёлые задорные, а чаще грустные, цыганские песни под звонкую гитару, после отбоя воспитательницы, уложив нас в постели и таким образом, закончив свой рабочий день, уходили по своим домам, а мы каждый по своему, слушали, доносящиеся откуда то из далека, снизу, то звучащие отчётливо, то затихающие, почти совсем, становясь неслышными, цыганские песни. Большинство из нас тут же засыпало убаюканные мелодиями необычных цыганских песен, но что примечательно, редко кто в такие вечера разговаривал между собой лёжа в постели, как это бывало обычно, а тем более не бесились, не баловались. Я о особо любил такие вечера. В павильоне, после захода солнца, становилось сумрачно и очень быстро темнело. После того как за день набегаешься, накупаешься, лежать в постели, лежать особенно приятно и уютно, скоро все затихают только слышно пение цикад, с клумб доносится запах цветов табака, над которыми вечно, как только зайдёт солнце, снуют ночные бабочки, а иногда в кустах, за спальным павильоном всполошится, кем то разбуженная птица, ты лежишь и слушает пока незаметно для себя тебя не поглощает сон.

В один из таких вечеров, сговорившись, мы в твоём решили, как только воспитательница уйдёт, убежать к цыганам, посмотреть и послушать как они пляшут и поют. Мы подобрались совсем близко, к табору и наблюдали из-за кустов. Зрелище было впечатляющее. Все или почти все цыгане собрались в одном месте, в середине табора где стояла самая большая и красивая кибитка. Про себя мы решили, что это кибитка вожака. Возле остальных кибиток никого не было, только одна больная или очень старая цыганка сидела возле одно ной из них. Цыгане сидели и стояли кольцом вокруг большого костра, свет от которого озарял весь табор. В нескольких казанах, больших и малых одновременно варился ночной ужин, видимо варили в всё что у кого нашлось, кто чего сумел достать за день - каждая с семья в отдельности. A дети не сидели без дела, они носили дрова сухие ветки - из запасенной впрок большой кучи и бросали в костёр им помогали молодые цыганки. Дым от костра широким шлейфом тянулся в луга и там стелился низко над самой землёй. Воздух ка как бы замер местами, бы удушливо тёплым, а то, вдруг, тебя окутывал местами холодный воздух. Но вот, наконец, ужин позади, старый цыган, взяв гитару, начал тихо как бы исподволь напевать, к нему постепенно присоединились еще несколько цыган и цыганок, вскоре уже пел весь табор. Слушая, затаив дыхание, мы забыли про всё и про страх сидеть в полной темноте, в лесу возле семи цыган, которые, как нам говорили, крадут детей и продают, а то могут и зарезать - глазом не моргнув, вообще надо сказать мы цыган очень боялись. Пение цыган нас заворожило, мы слушали не обращая внимание на комариные укусы, которых была тьма-тьмущая. Постепенно цыгане начали расходиться, а песня, также постепенно, как и началась, стала замирать, пока вовсе не замерла и наступила тишина. Выйдя из оцепенения мы тихонько возвратились в лагерь, но ещё долго не могли уснуть, каждый думая о своём. С тех пор я замираю как только за звучит где цыганская песня и всегда готов слушать её без конца.

В такие минуты я всегда вспоминаю тот памятный вечер. Несколько раз, при встречах с цыганками, которые часто отдыхали на лугу у речки одни, без мужчин, с малыми детьми цыганки почему-то обращал ли особое внимание на меня, я им нравился больше всех, видимо потому, что я был беленький и голова моя была белой. Как бы там ни было, но просили подойти к ним именно меня - "беленького, я стеснялся (не скажу, что боялся - нет) от такого особого внимания к моей персоне и не подходил к ним. Но однажды я задержался с одеванием после купания в речке, группа, ушла без меня, с расчетом что я догоню. По дороге мне навстречу шли цыганки, они меня остановили, стали расспрашивать как мне живётся в детдоме, не обижают ли меня, жалели и гладили по голове. На прощанье дали черешни, семечек тыквенных, пирожки с фасолью, с полным подолом я побежал догонять своих. У меня всегда спрашивался (и сам признаться об этом думал) - странно почему у тебя фамилия Черненко от слова "чёрный", а ты сам беленький? - что ответить я не знал. Нет-нет да и возникнет мысль, а не цыганской ли я крови и тут же сомневаюсь. Плохо человеку, незнающему своих корней.


6.

С некоторых пор я панически стал бояться машин, а случилось это так. Наша группа, как всегда держась за руки, шла парами в лагерь по шоссе возле самой обочины. Вдруг, воспитательница вспомнила, что она что-то забыла и, не заметив, что по дороге сзади идёт машина, послала одну из девочек принести, то что забыла, и та сразу же, тоже не видя машины, побежала, И тут все увидели машину, девочка тоже, она остановилась на мгновение, а потом видимо решив, что успеет перебежать дорогу, побежала и попала под машину. Удар был сильный, её отбросило в сторону и оторвало пятку. Правда недели через две она была уже с нами жива и здорова только прихрамывала немного. Но трагедия, которая произошла на моих глазах произвела на меня ужасное впечатление и внедрила в мою душу страх перед машиной на долгие годы. Особенно опасна машина там - я в этом убеждён - где меньше всего ожидает. Лет до десяти я прежде чем перейти любую дорогу, по которой может проехать машина, десять раз посмотрю в обе стороны и даже если дорог га пустая, перебегая её во всю прыть. Со временем страх перед любым видом транспорта исчез и я стал себя чувствовать на дорогах спокойно и уверенно, Даже теперь, в свои семьдесят с "гаком" лет я свободно, без страха и паники, перехожу улицы с сильным движением если нет светофора, не боясь угодить под машину, главное для меня, её видеть и быть уверенным и спокойным – это чувствует водитель и тоже спокоен, не паникует - идет прямо.

Обычно утром после завтрака, воспитательница выстраивала группу и спрашивала куда мы хотим пойти, чем заняться и предлагала несколько вариантов: на речку купаться, в лес по грибы или ягоды, или просто гулять где-либо на поляне - если позволяла погода, Однажды большинство почему-то захотели, не купаться как обычно, а идти в поход, на гулеву гору, интересно было узнать, что же это такое "гулева гора”. Нам её только показывали вдали на гори зонте. Пошли пешком. Туда шли довольно быстро, все были все были возбуждены, довольны, тем более, что разрешили идти не строем, а свободно, громко переговариваясь норовили перегнать друг друга. На обратном пути картина резко изменилась. Так далеко мы ещё никогда не ходили да ещё в такую жару, так устали, что еле ползли, то и дело останавливаясь отдохнуть и подождать отставших. Девчонки ревели, отказывались идти, время перевалило далеко за полдень, солнце палило нещадно, пыль клубами летела на нас из под колёс проезжающих машин. Мы сильно опаздывали на обед, воспитательница нервничала так как за нарушение распорядка дня их наказы вали. Распорядок дня как закон, должен был неукоснительно выполняться. Группа стала неуправляема, растянулась на сотню метров, кто сел, кто вообще улёгся отдыхая в тени под деревом придорожным, все больше всего на свете хотят пить, воспитательница растерялась совсем, не знает, что делать, такого она не ожидала. Одним словом, кое-как доползли до лагеря и первым делом выстроились в очередь у колодца, чтобы напиться, некоторые не могли стоять и сидели тут же на траве. Пили прямо из ведра. Когда подошла моя очередь пить, я не мог никак напиться, пил и пил до тех по пор пока на меня не зашумели, а надо сказать вода была очень холодна и могло всё это плохо кончиться. Когда я, наконец, оторвался от ведра мне стало дурно, думал мне хана, помру. Лёг в холодочек, в тени и еле отошел, но мне был урок на всю жизнь. Позже, уже после войны, летом когда был аналогичный случай – один мужчина испытывая жажду, дорвался до холодной, колодезной воды и сердце не выдержало - он умер тут же у колодца. Но об этом, я над деюсь, ещё поподробней расскажу. Будучи уже взрослым я узнал из газет, что Ахтырка и весь этот район славится своими сильнейшими грозами. Действительно это так - таких гроз как в этих места я ещё не встречал нигде, правда более грозную и более страшную грозу я испытал, будучи в горах Урала, но об этом подробней рассказ впереди.

На Украине, как известно, ночи очень тёмные поэте поэтому когда вспыхивает молния, кажется, что вспыхивает всё вокруг ярким пламенем, что ты находится в горящем аду. Молнии полыхают, во-первых, непрерывно то в одном месте неба, то в другом - полыхание зарниц продолжается всю ночь, во-вторых, так ярко, что после вспышки несколько секунд ничего не видит – слепнет. Ну, а что касается грома, с яростью грохочущего, с треском, кажется, разрывающего небо прямо над головой, то он такого страха нагоняет, что кажется настало светопреставление, ещё момент и голова расколется на мелкие части. В такие минуты испытываешь чувство сравнимое, разве только с ужасом, который испытывает во врем бомбёжки, когда бомбы рвутся совсем рядом. Что такое ток и действие электричества на организм человека мы испытали на себе уже в детстве, когда ещё не умели ни читать, ни писать. У нас в пионерлагере в павильонах был земляной пол, кровати были железные, ходили мы босиком. Хоть мы и знали, что во время грозы нельзя прикасаться к кровати, тем более держаться за неё стоя на полу во время разряда молнии, всё же, из любопытства, это делали, иногда по неосторожности. Бывало так тряхнёт, что аж, звёзды из глаз посыпятся, тут не до телячьего восторга становится. Дети, как известно любят грозу, тем более если дождь тёплый - о радиоактивности тогда ещё и понятия не было. С криками радости и восторга мы носились в одних трусиках под дождем, разбрызгивая лужи или купались под струями водосточных труб. Особенно хорошо становится на душе когда ты лежит в сухой, тёплой постели, а за окнами павильона бушует гроза: гремят раскаты грома, темнота кромешная сменяется ослепительной вспышкой молнии, а по крыше стучат крупные капли дождя, переходящего в сплошной шумящий поток, в ливень. Минуту другую ты, зачарованный, слушает грозовую симфонию и, внезапно, засыпаешь и спишь крепким, здоровым сном. Трудно переоценить значение сна на свежем воздухе, лесу да ещё во время грозы, когда воздух насыщен целебным озоном, для здоровья, особенно растущего организма. Мне приходилось сталкиваться с людьми, для которых гроза это что то страшное, её боятся хуже огня. Для меня же гроз за и теперь настоящий праздник, приходящий из моего далёкого, незабываемого детства грозу и радуюсь ей всегда - она для меня  не враг, а друг, солнце, воздух и вода постепенно сделали своё дело, закалили мой организм, сделали его более здоровым и сильным, а главное подготовили к школе.

7.

Хорошо запомнилось лето и конец лета 1937 года. Конечно о бурных событиях, происходящих в стране нам не рассказывали, радио и газет не было, но кое о чём слухи доходили, нам до политики не было дела, у нас были свои заботы. Помню мы проходили по липовой аллее, где на липах вдоль аллеи, с двух сторон, висели портреты политбюро и правительства, кто то заметил, что портрет Ежова сменили на портрет Берия. Мы узнали, что Ежова объявили врагом народа, как и многих других: Постышева, Якира, Тухачевского, Блюхера и много других. Много арестов было в нашей местности. Так были арестованы: командир Ахтырского кавполка Пастернак, директор нашего детдома и др. Незаметно лето кончилось и перешло в бабье лето. В тот год, помню, сентябрь был как никогда тёплым.

Мы продолжали, почти весь месяц, ещё жить в пионерлагере и ходить в школу через луг к горе где находился наш детдом, так как в наших зимних спальнях продолжался ремонт. Хоть по ночам было уже холодно спать, а по утрам на траве искрилась холодная роса, днём было ещё довольно тепло и можно было ходить свободно по саду, выискивая затерявшееся в листьях, не сорванное яблоко или одиноко висящую грушу, благо сторожа нет, всё собрано. До самых заморозков мы продолжали ходить босяком - обувь берегли для худших времён. Кстати, как только растает снег и чуточку подсохнет земля мы снимали обувь и сдавали в кладовку до холодов, таким образом, мы ходили босяком почти шесть месяцев в году.

С середины апреля по середину сентября так это точно, ходили босиком за это время ноги наши так привыкали, что нипочём было пройти по стерне, по камушкам и даже по битому стеклу. Думаю, что хождение летом босиком приносит не только экономию обуви, но главное приносит огромную пользу для здоровья.

Как я уже говорил мы были озорные дети, далёкие от идеала. Частенько мы "лазили” в сад воровать яблоки. Чаще всего это проделывалось во время "мёртвого часа" если была гроза. Мы знали где, на какой яблоне растут хорошие яблоки: "пепин" и "белый налив" - любимые больше других. Пользуясь случаем, что сторож от дождя спрятался в шалаше, несколько человек самых озорных из нас пробирались в сад и взбирались на яблони, одного оставляли с следить за обстановкой и за сторожем, в случае чего чтоб дал сигнал опасности. Ждали, как только гром загремит - трясли яблони, а потом спрыгивали и собирали яблоки в пазуху. Чаще всего это нам сходило с рук и тогда мы, принеся яблоки в павильон, делились с остальными и наедались в волю. Но бывало всякое и неприятное в том числе, дважды, во попреки ожиданиям, сторож оказался на высоте, в грозу не спрятался в шалаше, а захватил нас с поличным когда мы сидели на яблонях. Как назло, он оказался рядом с яблоней на которой сидел я. Все попрыгали с яблонь и кинулись в рас сыпную бежать. Я несколько замешкался, пока соображал, что же мне делать: оставаться на дереве с полной пазухой яблок или бежать как все. Решил, что ив двух зол лучше бежать, авось не поймает. Теперь все внимание сторожа было сосредоточено на моей только персоне, он кричал, размахивая клюкой. Предварительно высыпав яблоки из пазухи, я прыгнул с ветки на землю, упал, но быстро вскочил и кинулся было бежать. Сторож видимо не ожидал от меня такой прыти и на мгновение растерялся. Теперь ему ничего не оставалось как бросить в меня палкой. Палка угодила по ногам моим было больно, но это всё же лучше, чем если бы сторож меня поймал и отвел бы в лагерь воспитателю или, ещё хуже, к директору, па этот раз, слава богу, всё обошлось - сторож жаловаться на нас никуда не ходил, видимо сам испугался когда увидел, что я бежал с сильно прихрамывая - бить палкой ребёнка видимо было категорически запрещено. Когда у меня воспитательница спросила почему я прихрамываю я соврал, сказав, что ударился об кровать и что ничего серьёзного нет.

8.

Кто имеет свой сад знают, как бывает грустно когда сад опустеет, ещё листья зелёные и опадать не думают, а лето уже кончилось, купаться нельзя - вода в реке холодная, Илья пророк на своей колеснице прокатил по небу, улетели ласточки, а за ними и аисты двинулись на юг. Вскоре, где-то в конце сентября или начале октября, опустел и пионерлагерь, мы перебрались жить в детдом правда не в то здание для детей дошкольного возраста, одно из нескольких на горе, а в новое одноэтажное здание под горой, отремонтированное к учебным занятиям где мы жили и учились - стол левая и кухня были рядом в другом здании. Как нас принимали в первый класс я признаться, не помню, видимо никаких особых торжеств по этому поводу не было. Знаменательно то, что наша группа - первоклашек, почему-то стала в детдоме на особом положении, буквально мы были отделены от остальных детдомовцев и по жилью и по учебе, нам выдали всё новенькое, начиная с ученических принадлежностей и кончая одеждой и постельными принадлежностями. Парты были новенькие, всё покрашено, чистота и полный уют, пахло масляной краской. Кормили нас как никогда раньше, хорошо, как на убой. Каждый день перед обедом давали по столовой ложке рыбьего жира, часто на второе блюдо давали жаренную свинину. Кормили четыре раза в день: завтрак, обед, полдник и ужин. Впервые мы не чувствовали себя голодными. Многие почему то не любили рыбий жир и отказывались его пить, я же пил с удовольствием, иногда даже просил налить себе в борщ или в кашу. Чем объяснить такую привилегию для нашей группы я до сих пор не могу объяснить со сто проценты ной уверенностью. Объясняю тем, во-первых, что к этому времени детдом наш окреп, разбогател. У нас к этому времени было огромное свое хозяйство, да и наши шефы неверно помогали хорошо, а детей в детдоме с каждым годом становилось всё меньше - каждый год, окончившие семь классов школы покидали детдом, уезжали в различные ремесленные училища или ФЗУ. Во-вторых, можно объяснить улучшение резкое в жизни детдомовцев тем, что сменился директор и другие люди в детдоме и в городе. Конечно обеспечить всем необходимым одну группу в тридцать человек было значительно проще. Как бы там ни было, нам повезло.

Уверен, что отделение младших - первых четырёх - классов от остальных не только желательно, но и необходимо, и во всех отношениях, полезное для эффективного воспитания, в нужном направлении, в морально-этическом, нравственном, гуманитарном и т.п. Необходимо дать окрепнуть душе чистой, ничем ещё не запятнанной, закрепить на всю жизнь нравственный стереотип, который в дальнейшем не легко можно будет расшатать различным обстоятельствам жизни. Нужно им именно в эти годы, вместе со знаниями, закладывались чтобы в человеке вера в добро, в справедливость, честность, совестливость и другие лучшие качества и, наоборот всячески способствовать тому чтобы ко всем плохому отношение было неприемлемо-негативное. Изолировав нас от влияния старших - пагубного влияния - тем самим, видимо хотели из нас сделать людей новой формации - поколение коммунистического будущего и, надо сказать, они во многом преуспели - я и до сих пор верю в идеалы добра и справедливости. Как бы жизнь меня не била, не крутила вера моя не сокрушима, мои убеждения осмыслены и остаются со мной навсегда, хоть, в идеале, в коммунизм я не верю, как в любую другую религию - это тоже опиум для народа, но стимулирующий без особого вреда для здоровья, не отрывающий человека от реальности, от земли.

Вспоминаю что группа наша была отделена от остальных детдомовцев с самого начала, с самых малых лет. В дошкольном возрасте мы жили в отдельном здании даже пионерлагерь у нас был отдельный и вот теперь живём и учимся в отдельном здании и даже питаемся отдельно. В первом классе нам разрешили носить длинные брюки и выдали новые длинные штаны. Для нас это была мечта, было п почётно и престижно, был настоящий праздник, все ходили важно, засунув руки в карманы и ощущая себя взрослыми. Помню, что когда я учился в первом классе произошли изменения и в учебном процессе - вместо шестидневки стала пятидневка, но уроков прибавилось.

Школа, в которой учились все остальные классы была двухэтажной большой. Находилась она метрах в 150-200 от нашей школы. В большую переменку (перерыв) ребята с той школы, в основном это были второклассники, прибегали к нам драться, нас они почему-то не любили. Обычно они вооружившись камнями и палками, с криками "пацюки", что значит - крысы, устремлялись на нас, забрасывая нас камнями, мы пытались отбиваться, но силы были не равные и нам приходилось ретироваться под защиту своих учителей, благо школа была рядом. В одной из таких битв кирпичина, брошенная противником, угодила мне в голову, сантиметра два выше правого виска, оставив шрам на всю жизнь. В санчасти, куда меня привели залитого кровью уже находился тоже с разбитой головой один из наших противников как я потом узнал, Лобанов, с которым мне суждено было жить вместе с тридцать девятого по сорок первый год. Гадюками мы дразнили старшеклассников за их крысиные набеги на нас.
Первая моя учительница Дарья Ивановна проучила нас не полный год и скоропостижно скончалась почему-то. Как я помню она была еще довольно молода и мне казалось очень красива. Вся группа полюбила свою учительницу за её доброе отношение к нам она была для нас, как мать, поэтому все старались не огорчать ее и учиться как можно лучше.


9.

С первых дней учёбы в группе выделились несколько человек: Алёша Залавский, Коля Невидомый, Дима Тимошенко и я, а из девочек - Валя Гребешкова, Надя Пархоменко. Названные деда с первого и до пятого класса (до самой войны) учились в основном отлично и закончили все четыре класса с похвальными грамотами. Интересно отметить, что обычно зимы запоминаются меньше, чем скажем лето, но один зимний вечер почему-то запомнился на всю жизнь. Помню был золотой закат, небо в багряных прожилках, мороз ни ветерка и тишина. Вдруг, на фоне этого прекрасного пейзажа, послышалось пение, сначала тихое, далёкое затем песня зазвучала всё громче, ее подхватывали все новые голоса. Пели в Черепаховке женщины видимо, идущие с работы. До войны и сразу после войны в украинских селах любили петь особенно по вечерам. На каждой улице организовывались стихийно посиделки, на которых молодежь проводила время: танцевали, шутили, но больше всего любили петь. Пели в основном протяжные, грустные народные украинские песни про несчастливую любовь. Это пение всегда меня завораживало своей мелодичностью, бегущей за душу, волнующие. Можно сказать, что песни поющиеся в народе это и есть народные песни независимо от того, что имеется у них автор или нет и только такие песни ценны, их принял народ.

Осенью, во время перемен, мы выскакивали играть на улицу перед школой. Я любил залезать в неглубокий карьер и долбить железкой кирпич, вкрапленный в стенках. Любил наблюдать за "божьими коровками" и за коровками - это плоские, оранжевые с пятнышками жучки. Они очень мирные, и очень любят солнышко. Нужно видимо рассказывать всё что помнится. Так вот, со мной произошел, как впрочем и со многими наверняка в таком возрасте происходит, казус, Буквально перед концом урока захотелось по большому в туалет. По заведённому правилу, я поднял руку в надежде, что учительница заметит и отпустит, но, или из-за того что я с сидел на последней парте, или от того что скоро должен был кончиться урок, учительница моей руки не замечала. В результате я не выдержал и навалил в штаны. А тут зазвенел звонок на перемену. Как же мне быть - уйти с уроков, а как я объясню свой самовольный уход учительнице, что скажу одноклассникам? Все быстро выбежали из класса, остался один дежурный проветривать класс. Вышел и я тихонечко, чтобы никто ничего не заметил ушел в сад за школой, куда обычно мало кто забегал в перерыв. Там я снял штаны как следует травой всё вытер, но от сильного запаха избавиться п полностью не удалось все же. А тут мне пришла мысль как спасти репутацию свою перед учительницей и перед девчонками, чтоб меня не дразнили соответственно. Дело в том, что-рядом с садом был большой вспаханный массив залитый содержимым уборных (в то время минеральными удобрениями пользовались мало, чаще пользовались натуральными, благо их у нас хватало). Перед этим несколько наших пацанов, играя, случайно забежали туда и об этом все прекрасно знали. Для подтверждения своего алиби я немного запачкал ботинки этой жиже, как ни в чём не бывало пришел на следующий урок с небольшим опозданием. Все обошлось как нельзя лучше, правда с урока пришлось уйти в умывальник. Находчивость, вообще говоря, великая вещь, она не раз в жизни мне помогала и выручала, тогда я усвоил что говорить правду не всегда обязательно, иногда она может лишь навредить несправедливо и может быть бессмысленной, никому не нужной. Насколько мне помниться, до войны общая культура вообще и у нас у детей в частности, была очень низкая,. если можно предъявлять в этом отношении какие-то требования к детям, а тем более, к детдомовцам, где сильное влияние беспризорщины, уголовного элемента, где идёт сильный обмен знаний влияние и подражание. Так вот почему-то у нас сильно было укорено негативное отношение и предубеждение к еврейской нации. Завидя где-нибудь еврея, мы бежали за ним скандируя: "бей жидов - спасай Россию" или "жид пархатый гимном напхатый, килечном придытый - шоб не був сердитый".

Любили напевать вульгарные песенки, в искаженном виде типа "во саду ли в огороде впоймали китайца" и т.д. Часто в разговорную речь вплетали блатные слова иногда не понимая их смысла, половое воспитание происходило семо собой, о половых связях мы догадывались и знали понаслышке друг от друга. Помню, что перед тем как идти в первый класс все девочки проходили медкомиссию на предмет девственности. Оказалось, что две или три девочки у уже занимались "глупостями". Летом же, после первого класса, я узнал, что и среди мальчиков имеются такие, годовые занимаются глупостями. Один из мальчишек (фамилию, к сожалению, не помню, помню только, что он страдал недержанием мочи по ночам) предлагал мне однажды "потыркаться " за спальным павильоном в пионерлагере. Я был смущён и ещё больше поражен, смутно догадываясь о чём идёт речь и наотрез отказался, но, правда, побожился о его предложении мне, никому не говорить. Слово, данное ему, я сдержал. Но искусственное форсирование их, мне кажется, кроме вреда ничего хорошего не даёт. Помню ещё в первом классе, когда я ходил с пробито той головой на перевязки, в санчасти доктор ругал девчонку с то треть его или четвёртого класса за то, что занималась "глупостями" сломала морковку - конец морковки пришлось ему вынимать из влагалища. "Лучше б ты съела эту морковку, больше б было пользы" - ругал он ее в сердцах. Припомнился ещё один случай, который произошел уже когда мы находились в другом детском доме, именно в г. Лебёдине, куда переправили нашу группу осенью 1939 года. Там несколько девочек забрались под сцену в клубе и с помощью карандашей занимались "глупостями". Директор детдома зашел в пустой к клуб и услышал хихиканье девчонок, обнаружил их под сценой. Девчонки вынуждены были во всём сознаться. Может это покажется странным, но у нас мальчишки были сами по себе, а девочки сами по себе между собой не дружили, но и не дрались.