Сказка Подснежника

"Его словам веришь еще до того, как он их произносит.
Поэтому хорошо, что говорит он мало,
ведь от по-настоящему честных слов как-то устаешь." (с)

Этот мальчик появился на свет не сразу, а если и появился, то как-то неправильно. Сначала он успел умереть, не родившись. Точно когда подоспела пора появиться, он припозднился. Или что-то помешало ему явиться на свет вовремя. Не успев, он умер, но потом явился снова. Теперь уже всё было в порядке.
Его ничто не отличало от сверстников, с которыми он ходил в детский сад, а потом в школу. Он был дружелюбен и открыт, любил писать стихи и рассказы, любил музыку и природу, легко заводил друзей и старался найти подход к каждому и с каждым сблизиться. Разумеется, в настоящей жизни так не бывает, поэтому иногда мальчик терпел поражения. Но не отчаивался. Даже тогда, когда предательства ранили чаще и больнее, злые руки недостойных дружбы царапали глаза, а мальчик продолжал слепо верить. Он не понимал, как вредит ему его собственная открытость. Но не смог с ней ничего поделать. Улыбка на его лице становилась всё более натянутой, а тело истощалось.
Но мальчик всё равно верил.
Свою первую кличку он получил тоже неправильно. Как и родился. Злые языки назвали его Крысой. Хотя он всё никак не мог понять, за что. Он не был на неё похож ни разу, даже не вредничал, но то, как обижался - забавляло остальных. Потому его продолжали настойчиво звать Крысой.
Мальчик плакал, иногда злился, но мог только замахнуться рукой. Не ударить.
Он рисовал. Уроки рисования были одними из самых любимых после литературы, музыки, русского и иностранного языка. Тогда ему нравилось всё, что могло изменяться по его велению. Узоры, линии, слова и переносимый ими смысл. Математика не нравилась ему потому, что числа не хотели превращаться в то, что ему было нужно тогда, когда он захочет. Поэтому он не любил точные науки, хотя и общался с ними вежливо. Как учили родители.
Его Крёстной стала первая учительница. Она назвала мальчика Голубым Подснежником за красивые и необычные глаза. Кто-то смеялся над новой кличкой, потому что она казалась им девчачьей, но Подснежник не обижался. Всяко лучше, чем быть Крысой. Да и само по себе это имя звучало приятно и ласково.
Подснежник рос и раскрывался. Он был тем, кого назвали Лирическим героем класса. Тем, кто всегда готов помочь ближнему своему. Прекрасным составляющим крепкого коллектива. Все эти солнечные дни, из которых маленький цветок черпал силы, когда-то закончились.
Весна миновала.
Прожить лето оказалось сложнее. Всё стало как-то неправильно.
Подснежник начал замечать, что его большая и дружная семья на самом деле не такая уж и дружная. С возрастом он стал видеть больше и начал откровенно жалеть, что растёт. Пытался меньше пить и есть, не смотрел на солнце, но с ужасом замечал, что немного поблёкший стебель всё равно тянется ввысь.
- Куда же, куда же ты? - говорил он сам себе и тут же замолкал. Ему было неприятно осознавать, что он растёт. А лепестки продолжают раскрываться, подставляясь под удары.
Подснежник становился всё более бледным и невзрачным. Глаза его серели и больше не поражали окружающих, хотя он очень пытался быть более тёплым, более весенним. Но от этой натянутости уставал и сам, безвольно повиснув на тонком стебельке.
Лето прошло. Наступила осень. Тогда Подснежник перестал любить дожди, чей успокаивающий гул когда-то радовал его и гнал быстрее устроиться у окна с чашкой чего-нибудь тёплого. Капли становились тяжелее и больно били по лепесткам, смывая последнюю жизненную краску. Подснежнику казалось, что он уже мёртв. Он пытался реагировать, тянуться вверх, но с каждой новой попыткой становилось всё больнее и тяжелее. Он перестал рисовать и писать. Перестал мыслить.
- Я умру с зимой, - решил он для себя.
- Когда выпадет первый снег - он засыплет меня ещё до дня рождения. Я усну под белым покрывалом и не проснусь следующей весной, - это было так неизбежно, что Подснежник смирился. Смирился и перестал замечать, как и куда течёт время.
Капли становились всё тяжелее, под их весом кренило ближе к холодной земле, но и этого он больше не замечал, смиренно ожидая своей участи и принимая всё, что на него сбрасывалось.
Выпал снег. Пушистые белые хлопья падали на землю тихо и беззвучно. В морозном небе сияло солнце, но радоваться ему не хотелось. Подснежник не умирал и это его злило. Он уже не мог дождаться. Он кусал себя, рвал на себе кожу, но был то ли слишком слаб, то ли труслив, чтобы покончить с собой раньше, чем это сделает снег. Но тот падал нарочито медленно, точно издевался. И Подснежник невзлюбил снег.
В один из дней, когда он упёрто рвал на себе волосы, но не мог сделать ничего более стоящего, к нему пришёл гость.
Что за день был тогда - Подснежник уже никогда не вспомнит. То ли это был вечер, то ли ясный день. Одно он помнит точно - волосы гостя горели ярким рыжим огнём. Они освещали бледное пространство жгучим пламенем своим коротких и растрёпанных огоньков. Но снег вокруг не таял. И вообще казалось, что это пламя как никогда зимнее. Подснежнику захотелось коснуться незнакомца. Протянув руку, он дотронулся до его щеки. Она была холодной, как лёд. Но волосы на голову всё равно горели. В них была сила, уверенность, решительность и напор, яркая вспышка, стремительный нрав. А в глазах была молчаливость. Тишина и усталость. В них была только полу-жизнь, если не меньше. Незнакомец выглядел молодым, но Подснежнику показалось, что он тоже когда-то умирал. Или был близок к этому. Рыжий выглядел уставшим, но по-другому. Как будто он устал давно и от всего, но это ему не мешало. Он перемещался, словно призрак. Легко и неуловимо. Только огненные волосы мешали ему казаться настоящим привидением. И очень внимательный взгляд. Такой, с каким обычно заглядывают в душу. Видят и понимают.
Подснежнику это понравилось и он подумал, что они могли бы подружиться. И незнакомец остался.
Они не говорили друг с другом никогда. Они понимали друг друга без слов. Им не требовалось здороваться или прощаться - они просто знали, что всегда есть друг для друга. Временами они даже забывали, что есть. Это чувство было таким привычным и естественным, что не хотелось обращать внимания на всё то, что приносило с собой это знакомство.
Подснежник переживал ночные кошмары и дневные видения, которые новый друг принёс за собой. Но он не злился на него за это, потому что тот, в свою очередь, помогал ему справиться с любой жизненной проблемой. Маленькой или большой - он всегда готов был прийти и молча показать, как надо. Подснежник учился у него, никогда не задавал вопросов и просто наблюдал, отмечая для себя важные нюансы.
Он назвал рыжего Книжником. Потому что тот очень любил книги. Он мог даже не читать их - просто держать в руках и гладить страницы. Он мог даже неожиданно захлопывать их и долго смотреть перед собой. Подснежник тоже брал эти книги и пытался понять, что такого там находил его друг, что вгоняло его в подобную задумчивость, но никак не мог найти. Он не видел. Пока ещё не научился.
Они никогда не разговаривали друг с другом, но Подснежник знал, что Книжник очень любит снег и проливные дожди. Ему нравится утопать в сугробах или мокнуть под ливнем. Что он любит кофе и не может жить без сладостей. Подснежник тоже любил чай и кофе, но не так, как Книжник. И уж конечно не мог питаться одними только сладостями, как это делал второй. Честно говоря, его даже иногда от них воротило, что вовсе не смущало рыжего. Его вообще ничего не смущало.
В какой-то момент Подснежник начал замечать, что друг куда-то пропадает. Вместе с этим из его собственной памяти стали исчезать какие-то важные фрагменты, а после он обнаруживал, что окружающие могли упрекать его в том, чего он не делал. Что вокруг происходило что-то, в чём он не участвовал, но почему-то всё всегда указывало на него. Подснежник не доверял своих немых тайн никому, кроме Книжника. И поняв, что тот временами выдаёт себя за него, очень разозлился. Ему так это не понравилось, что он заговорил с ним. Даже не заговорил, а закричал.
Тогда Подснежник узнал, каким злым может быть его друг. Какими горячими могут быть его волосы и болезненными прикосновения. И сколько ненависти тот прячет за, как кажется, спокойным и ровным взглядом. Лёд его глаз треснул и наружу рванулся хищный пламенный зверь. Волосы Подснежника обгорели и тоже стали рыжими. Ненадолго, но он помнил это. Как горячо и невыносимо тогда стучало в висках. Как он сам рычал и метал, не похожий на себя привычного.
И он прогнал его.
Книжник ушёл. Он ушёл молча и даже не взял ничего из своих вещей, как будто намеревался вернуться. Но не возвращался.
Подснежник пытался его забыть. Но чувство, будто его бросил любимый человек, не покидало его. И это было самым невыносимым. Он понимал, что единственную возможность поговорить он потратил на скандал и истерику. И что он никогда не сможет теперь найти своего друга. Потому что по-настоящему тот рождается зимой, а не весной. А Подснежнику выбраться в это время из под белого покрывала практически невозможно. А потом... потом уже будет слишком поздно.
Шло время. Подснежник смирился со своей утратой, хотя иногда и вспоминал о Книжнике с печалью и тоской. Но продолжал жить и пользоваться тем, чему тот успел его научить. Совсем не многим.
- Если бы у нас было больше времени. Если бы я не накричал на него... - думал он, заваривая кофе и с горестью понимая, что на этот раз ему снова придётся сделать одну чашку, а не две. И что некому опустошить вазу с конфетами. Некому покупать леденцы и мармелад. И уж тем более никто не будет кидать по четыре ложки сахара в чашку с чаем. Подснежник хотел переучить его хотя бы на три, но теперь не было ни возможности, ни смысла.
Прошло ещё одно тяжёлое лето. Оно напоминало та злосчастное, когда Подснежник терял свои силы. После пришла дождливая, мерзкая и мокрая осень. Грязная и невоспитанная, она натоптала прямо на пороге, прошлась по комнатам и, будто бы не найдя ничего интересного, ушла, даже не извинившись.
Подснежник вздыхал. Он ждал зиму для того, чтобы уснуть и больше не проснуться. Очень ждал.
Зима была мокрой. Снег падал и тут же таял. Иногда он превращался в дождь, а после снова в хлопья. Но в очень неправдоподобные.
Отсрочка.
Смирившись и с этим, перестав толком общаться с другими, Подснежник гулял по улицам в одиночестве и даже не пытался прятаться от грязи и влаги. Он не пытался заболеть, но был бы не против.
Когда Подснежник пробует вспомнить, что случилось через несколько дней, он обречённо разводит руками и улыбается. Потому что не помнит. То ли день был солнечным и светлым. То ли это вообще был вечер. Шёл ли снег или лил дождь, а может с небес не падало вообще ничего. Только столкнувшись со случайным прохожим, он вдруг понял, кто перед ним.
Сначала Подснежник почувствовал себя ужасно. Мокрый и мрачный, Книжник не выглядел таким огненным и уж тем более не источал уверенность. Он был больше похож на питомца, которого вышвырнули за дверь. Или ещё хуже - так как друзья вовсе не бывают питомцами. Тем не менее, всё это время он верно дожидался. У него была возможность уйти куда угодно и быть с тем, с кем он пожелает. Но он был здесь. Совсем рядом с его домом. Он был во дворах и кофейнях, в парках и на деревьях, в окнах никогда не посещаемых домов и в отражениях луж. Он всегда был здесь и просто ждал, когда ему протянут руку. Хотя бы для того, чтобы он снова мог показать, как правильно варить кофе. Можно даже без благодарностей.
Подснежник испугался. Он не понял, чего именно он тогда боялся. Книжника, кошмаров, которые он носит с собой в чернильном флаконе или же... себя самого? Но что бы это ни было, он твёрдо решил побороть свой страх и заговорил.
Кто бы мог подумать, сколько всего можно понять, если только сесть и обсудить всё, что когда-то вызывало в тебе гнев. Выслушав друга, Подснежник понял, что он был глуп и не прав. Что ему стоило узнать все подробности, прежде чем делать поспешные выводы. Он был обижен на себя и впервые понял, почему Книжник называл его несамостоятельным ребёнком. Он не говорил этого вслух, но это читалось в его взгляде. Подснежник обижался, но не мог сделать этого теперь, осознавая, что действительно вёл себя как ребёнок. И потратил столько времени на то, чтобы просто понять это.
- Я тебя больше никогда и никуда не отпущу и буду рядом, - обнимая его и жалобно всхлипывая, произнёс цветок.
- Нет. Это я буду рядом, - тихо ответил ему рыжий и нежно улыбнулся.
Оказывается, Книжник умел улыбаться. И эта улыбка была в нём прекраснее всего.
- А ещё... теперь он кладёт в чай две ложки сахара. Хоть и с горочкой, но всё же две.