Преступник - 3

вторая глава здесь: http://www.proza.ru/2015/10/13/576

Смешанных браков и в те времена хватало. Как же без них. Но далеко не все могли решиться пойти наперекор родителям. Особенно если зависели от них материально или воспитаны были консервативно.

Интернациональная политика партии была где-то там. В школе, техникуме, детском саду и в кафе-мороженых. Особенно она хорошо прописана была в газетах, чётко и контрастно выглядела в телевизоре и приятно звучала по радио.

Для еврейской семьи, как и для многих других, впустить в свой круг чужака было очень болезненно. Не для любящих мальчика или девочки, плохо соображающих в тот момент. Болезненно – для родителей, дедушек и бабушек, тёток и так далее, в радиусе всего населённого пункта.  И не потому, что мальчик или девочка другой национальности хуже. Все они были уверены, что брак этот, не подкреплённый национальными традициями, будет хлипким и недолговечным. И их ребёнок будет страдать, разрывая сердца предупреждавшей  его со слезами многочисленной родне!

Поэтому, как только возраст потенциального жениха или невесты достигал разрешённого законодательством рубежа, тут же подключались многочисленные связи. Бабки, тётки тщательно просеивали все близлежащие районные центры и даже соседние области. Уверяю вас, молодые ещё даже понятия не имели друг о друге, а их родители знали о кандидатах всё – родословную, материальное положение, состояние здоровья и имели несколько фотографий в разных ракурсах. Вот это маркетинг! «Автоваз» позавидует!

Любовь, говорите? Встречи под луной?

Поверьте, при таком сопровождении сделки, то есть, пардон, бракосочетания, любовь была неизбежна. По крайней мере, никто не жаловался. А смысл? Тем более, такие затраты. Никогда не забуду эти шумные еврейские свадьбы. По двести человек с каждой стороны плюс оркестр. Часто родственников не хватало, поэтому приходилось для количества брать соседей и коллег по работе. Умри, но две сотни искренне радующихся за молодых набери. Хоть и плохо знакомых. А порой и вообще выдернутых прямо с тротуара. Главное, чтобы материально уровню мероприятия соответствовали!

Одно хорошо, можно было с точностью до ста рублей заранее сосчитать, какая сумма в конвертах осядет в кармане у отца жениха. Думаете, традиция встречать каждого гостя у входа связана с законами вежливости? Не смешите мои волнистые извилины. Основная задача – чтобы ни один из вновь прибывших не просочился, по рассеянности забыв передать конвертик с дензнаками. Цветы, пакеты, коробки – это с собой. Передадите параллельно с тостами. А конвертики – сдавайте при входе. Иначе зачем столько народу приглашать и офицерскую столовую на двое суток снимать?

Забыли конверт в пальто, сдав в гардеробе? Не затруднит ли вас вернуться? Будьте добры. Нет, вы посмотрите на него. Это вам не проходная военного завода. Это еврейская свадьба. Здесь и муха на халяву не проскочит. А вы кушайте, не обращайте внимания. Вы уже заплатили. Особенно рекомендую заливной язычок.

Эти современные штучки: «Старик, прости, я без подарка. Зарплату задержали, старик. Но ты же знаешь, за мной не заржавеет», – не проканывали. Явиться на свадьбу без конверта – это было страшнее, чем сейчас задержать взнос по ипотеке.


*** 


А теперь вспомните, как женился мой дядька, Валерий Григорьевич. Найдите, как говорится, десять отличий в картинках. Этого ли хотели его родители, представляя свадьбу сына в мечтах. И деньги ведь были. Не зря же папаша его, Гриша, столько лет в столовой пахал. Рискуя свободой, нервами и несварением на этой почве желудка.

Двое старших сыновей были ему неродными. Их свадебки были скромными и малобюджетными. Сами, сами. Нечего на родителей рассчитывать. А вот родной, единственный! И такую свинью отцу подложил.

А Нелькина мамка? Про неё тоже забывать нельзя. Осталась без доченьки. Правда, по двору бегало ещё три девки. И два пацана. И отец от пьянки помер. Так что там почти и не заметили. В обед только кто-то спросил, жадно глядя:

– А кто это суп не съел, пип-пип?

– А это Нелька с явреем сбёгла, шалава, пип, пип, – ответила мать.

Суп тот, конечно, доели. И тарелку эту лишнюю больше на стол не ставили. И за дочку и сестру переживали, но не очень долго. Было там  за кого и без неё переживать.


*** 


Валерка, вернувшись в город родной, устроился на стройку водителем. Профессия в руках была. Причём, в крепких. Работал он много, халтурил часто, хотел поскорее на кооперативную квартиру накопить. Помощи ждать неоткуда было. Мама Ольга не работала почти никогда. Разве что только в молодые годы. А потом – дети. Четверо. Когда уж тут ещё и на работу ходить. А отец... Григорий с сыном и общаться-то не желал, не то, чтобы помогать.

Иногда сталкивались они во дворе. И проходили молча, будто незнакомые. Родной сын – и преступник. Потому что преступил закон. Не тот, что в уголовном кодексе прописан, а тот, что испокон века установлен. Бери невесту из своей диаспоры, и продолжай род.

Вот только не мог понять Валерка, почему он свой род не мог с Нелькой продолжать. Она ведь и фамилию его без слов взяла, и даже это своё «пип-пип» не сказала. Всплакнула только. Ну, это и не удивительно. Девчонка совсем.

В редко выдававшиеся выходные мой дядька, когда позволяла погода, спускался с женой к речке. У него прямо напротив дома лодка своя была, и причал. Ну, обычные деревянные мостки и небольшой навес в берегу. Под этот навес Валерка затаскивал лодку на зимовку и притягивал её цепью с замком.

В солнечные деньки они с Нелькой катались на лодке. Валера грёб, неспешно и умело, а жена сидела, подняв лицо вверх. Жмурясь от яркого света и удовольствия. Жаль только, что деньков таких мало выдавалось. Прежде всего была работа.

Соня с детьми уехала в отпуск, к морю. Там, в Одессе, у неё жила подруга. И Нелька совсем заскучала. Она возненавидела свою комнатку. А во двор выйти лишний раз боялась, чтобы не встретиться с родителями Валерки. Но туалет-то общий был. Хочешь – не хочешь, а изредка выползать приходилось.

И вот как-то столкнулась она с Григорием. Буквально живот к животу. У неё уже срок к шести месяцам близился, а папаша Валеркин давно уже носил своё брюхо, гордо показывая всем, что не зря столько лет трудился  в общепите. Он из туалета вышел и стоял, загораживая вход.

– Захомутала парня? – строго сказал папаша.

– Пройти дайте, – ответила Нелька.

– Всё равно он тебя бросит, – как-то по-детски пообещал Григорий.

– Пройти дайте, – гордо ответила девчонка.

– И поедешь со своим выродком домой, – пригрозил добрый тесть.

– Щас описаюсь, – пообещала в ответ невестка.

– Твоё дело, – пожал плечами Гриша.

– Уйди по-хорошему, – чуть не всхлипнула Нелька.

– Мне и здесь неплохо, – ухмыльнулся папаша.

– Ну и пип с тобой, – сказала девчонка, прошла в глубь двора и присела между забором и кустом смородины. Через пару минут она вернулась в комнату, гордо пройдя мимо остолбеневшего тестя.

Григорий вошёл в дом, сел за стол и сказал жене:

– Никакой культуры! И с этой босячкой живёт мой сын! Оля, налей водки!


***


Как-то приехал домой Валерка. Весь пыльный, грязный после работы. Голодный как – даже сравнения не подобрать. А в комнатке на столе в глубокой тарелке три картофелины варёные и две котлетины. Дядька мой быстренько это дело опустошил и тарелку поднял, в раковину отнести. А под тарелкой записка.

«Я взяла из коробочки деньги на дорогу и уехала домой. Неля».

И никаких пип-пип, и никаких объяснений.

Валерка умылся и лёг спать. Ему завтра вставать  надо было очень рано. Он только утром осознал произошедшее. Что-то такое пробормотал в сердцах и отправился на работу. Прошло несколько дней. Задумываться некогда было. Дядька мой вставал в пять утра, возвращался в десять вечера. Ел где-то на ходу, спал мало. И мать с отцом не знали ничего. А то б порадовались за сына.

«Привёз девчонку, бросил одну в незнакомом городе. Только ночевать прихожу, – злился на себя Валерка. – Ну ничего, пусть у матери поживёт. Морской климат в её положении полезен».

Но скрывать происшедшее от родителей  долго не удалось. Мать несколько раз пыталась зайти, посмотреть, как живут молодые, продуктов подбросить, но постоянно наталкивалась на закрытую дверь. А тут удачно так вышло, Валерка спал в редкий выходной день. Осмотрелась Ольга Семёновна, сразу определила, что женской руки не чувствуется. И сына рукой тронула:

– Где Нелли?

– Уехала, – буркнул Валерка. – Дай поспать.

Ну, мать, конечно, к мужу с радостной новостью тут же и поспешила.

– Что ж ты, – засиял Григорий. – Зови сына на обед. Обсудим.

Через час мой дядька, умытый и причёсанный, переступил порог дома. Стол был накрыт, как для самого дорогого гостя. Впрочем, так оно и было.

– Наконец-то, – сказал папаша, разливая по стопкам коньяк. – Сообразил, что не пара она тебе.

А мама радостно подкладывала сыну лучшие кусочки.

– Давайте не будем на эту тему, – вздохнул Валерка.

– Ну и правильно, – согласился Григорий. – Ещё развестись надо. Дело не быстрое. Всё, молчу. Выпьем? За твоё будущее счастье, сынок!

А дядька мой и не возражал. Вот построит кооператив, переедут с Нелькой и ребёнком в новую квартиру, и будет счастье. Если, конечно, она вернётся.


***


– И чего припёрлась брюхатая, пип? – поинтересовалась мать у Нельки. – Уехал один рот, а вернулось два?

А старший Нелькин брат стукнул кулаком по столу и заявил:

– Пип! Пусть твой яврей только сунется! Морду расквашу, пип!

В ответ на это Нелька показала ему маленький, но твёрдый кулачок, попила воды и пошла спать.


(продолжение http://www.proza.ru/2015/10/15/574)