Джоанна, дочь Изабеллы. Любовь и Ревность

Любовь и Ревность…
Случаи не редки,
Когда живут поблизости соседки,
Но у второй –
Весьма дурной характер:
Подобие
Психической атаки!
Ревнивые –
Страдальцы, бедолаги!
Из ревности –
Убийственные драки,
И суицид,
И нервотрёпка вкупе…
Вот… говорят:
Ревнует, значит, любит…

Замкнулся круг!?
Пожалуйте – страдать,
Души не чаять,
Слабости питать,
Любить,
Жалеть,
Боготворить,
Желать…
При этом –
Бесконечно ревновать!
    
     I

Дочь королевы Изабеллы – Жанна!
Ей – быть счастливой – по законам жанра:
Красива, горделива, импозантна,
Породиста испанская инфанта!

Но что за “яблонька”, властительная мать?
Чем государыню могу аттестовать?
Всё тем же: “Фанатичка”. Интеллект
Державный! Католичка Изабелла
Откомандировала каравеллы
Колумба Христофора в Новый Свет…

Давно “Санта – Марии”, “Ниньи” нет,
А “Пинта” ныне вовсе не корвет…
За пять веков истлели “позументы”,
Но и сегодня громким комплиментом
Звучит: “Колумб!” (ничуть не устарело),
А рядом – “Королева Изабелла!”

Так отчего же – в нарушенье жанра –
Несчастною была инфанта Жанна?

     II

– Безумною монахинею жалкой
Дочь Изабеллы (при одной служанке)
Рыдала в заточенье сорок лет…

– При чём тогда… монашеский обет?

– Его - то Жанна вовсе не давала…

– Позвольте! Как она в Сент - Клэр попала?

– Сам Фердинанд, король, её отец,
Коварный исторический подлец,
Принцессе преподнес такой “дворец”!
Там и почила Жанна, наконец…

– Похоже, Фердинанд – детоубийца:
Судьбою дочери распорядился,
Не пожалел о том… Не повинился!
Да чтоб ему! Да чтобы он…

– Умерьте пыл! Постойте! Погодите,
И с приговором вовсе не спешите:
Была одна пикантная страница:
Мать Жанны умерла. Отец женился.
Недолго горевал он у погоста.
С молоденькой супругой в Сарагосу
Отбыл… Затем в Неаполь удалился…
И вот (пока медовый месяц длился)
Единственную дочь свели с ума…

За это некого винить. Сама
Печальный путь безумной избрала
И от большой любви с ума сошла.

     III

Он был хорош собой: розовощёкий
Фламандец – двадцати неполных лет…
А взор его, живой и светлоокий,
Производил разительный эффект:
Бывалый женолюб и сердцеед,
Повеса и гурман, Филипп Красивый
Постиг один банальнейший “секрет”:
Любил пожить с неистовою силой!

Эрцгерцог куролесил пару лет
(За то прослыл веселым экстремалом),
Беспечный бабник, ловелас бывалый…
И всё бы ничего, но… этот малый
Был (так сказать) немножечко женат –
Не потому, что с детства дубоват:
Отец! почёл за истинное счастье
С короною испанской обвенчаться.

Но… Жанна крайне быстро утомила,
Хотя была неоспоримо милой…
Филипп – жестокосердный ветрогон –
Сплеча вершил супружеский закон
(Подхлёстывали удаль и проворство),
Ретиво гарцевал! Такая чёрствость
Лишила сна горячую испанку!

Отравленная ревностью монаршей,
Теряла благородную осанку,
Глотала смертный яд бездонной чашей
И бесновалась в ярости звериной…
Затем опустошённою корзиной
Валялась… А пустующее ложе
Брало реванш, ранимый ум тревожа!

Филипп – мучитель, он же и целитель!
Ведь только рядом с ним она жила,
Свой крест Его! немилости несла,
Ждала, пока суровый повелитель, –
Джоанны укротитель и гонитель, –
Уронит взор иль слова редкий звук…
Надеялась: вот снизойдёт супруг!..
Истерика, безумное злорадство:
Не нужен трон, мугущество и царства…

Когда же пробуждалась в Жанне страсть,
В рыданиях неистовых тряслась,
Вопила: “Ненавижу этот мир!”

Пронзительно сознание затмив,
Звала: “Филипп! Мой принц! Тобой одним
Заполнена Земля! Я только с ним
Живу!” И вот несчастная принцесса –
Бездушное слепое существо –
Выкидывала разные эксцессы…
А юный муж (отъявленный повеса)
Бежал жены, не трогавшей его!

     IV

Ревнивица, влюблённая без меры,
Лелеяла безумия химеры…
И вот однажды, потеряв терпенье,
Решилась к переходу в наступленье!

В покоях мужа нежилась открыто
Соперница… Она должна быть бита!

Прекрасная фламандка пышных форм,
Весёлая, без всех на это норм!

Принцесса приказала как - то в среду
Доставить фаворитку на беседу!

Вошла… Великолепное творенье:
Венец тяжёлых кос, в глазах сомненье…

Но держится старательно свободно,
(Она ведь только Жанне неугодна)!
Сам принц великолепный – без ума!
Вот явится с охоты… И она…
Поведает ему о том, о сём…
Любовники останутся вдвоём
И похохочут над безумной Жанной!

Вам памятно существование нормы –
Контраста содержания и формы?
Фламандка исключенья не являла
(На этом курицей во щи попала)!
Прелестница – премилое созданье,
Подобна Галатеи изваянью,
“Весна” с картины Сандро Боттичелли:
Какая поступь, жест – не передать!
Осанка, подобающая стать…

Когда розовощёкое лицо
Присело в реверансе пред принцессой
(Не ожидая пагубных эксцессов),
Молчание повисло над простушкой:
И эту пасторальную пастушку
Посмел Филипп на ложе возложить?
Как жалко, что её нельзя убить!

Но, совладав собой, инфанта знаком
Зовёт цирюльника… Единым ахом
Острижена красотка и обрита!
Скоропостижно кислотой умыта…
И на её немыслимые вопли –
Молчание. Как будто все усопли.

Ну! Разве красота не скоротечна?
Она, как жизнь, увы, не безупречна,
Чертовски уязвима… Фаворитку
(Отныне и довеку – инвалидку)
Мгновенно удалили от двора…

Но началась побочная игра:
Филипп вспылил, и в настроенье жутком
Кнутом, как площадную проститутку,
Для памяти, в связи… и от души
Всё тело благоверной искрошил!

Да так, что был испуган несказанно:
А вдруг испустит дух супруга Жанна?
Палач в тревоге вымолил прощенье,
Лишив её малейшего общенья…
Держал под стражей. Строго надзирал.
А разум Бесноватой угасал.

Как вдруг (случилось это в одночасье)!
Джоанне суждено было несчастье:
Филипп, однажды воротясь с охоты,
Болезненно - дождливою погодой
Забылся в жесточайшей лихорадке.
И за семь дней подобного порядка
Не проронил в беспамятстве ни слова.

Его, неизлечимого больного,
Выхаживала Жанна. За неделю
Ни разу не уснула. От постели
Возлюбленного мужа не ушла.
Не плакала. Надеждою жила…

Душа её до срока умерла
И захоронена в одном гробу с Филиппом.

Беды не показала даже всхлипом.

Ждала неделю мрачным изваяньем.
Затем бежала к мужу на свиданье
И отдавала слугам приказанье…
Откроют гроб – любовные лобзанья –
Могильный трепет, разум холодящий:
В объятиях – покойник настоящий,
Покорный, верный (не сопротивлялся)!

Весь этот ужас снова повторялся
Ровнёхонько единожды в неделю…

Но вот, боясь очередной разлуки,
(Архиепископ мог отнять супруга)
Решается безумная матрона
Повторные устроить похороны:
Гранаду избирает новым склепом,
Чтобы покоить под родимым небом
Супруга (рядом с матерью своею)!
Недолго думая и вовсе не лелея
Ужасную монаршую идею,
В день Рождества пятьсот шестого года
Означила исход того похода.

     V

Дуют ветры плоскогорий.
Жанна – в трауре и горе!

Обезумев безвозвратно,
Поступила безоглядно:
В день святого Рождества
(Рассвело едва - едва) –
Начинает страшный путь…
(Следует упомянуть:
В целом свете нет примера
Святотатства этой меры!)
На печальной колеснице –
Гроб! Невидимый возница
Погоняет лошадей!
У испуганных людей
Ужасом одеты лица:
Черно - белой вереницей –
Подневольные монахи –
Молятся, объяты страхом…
Свита съёженных придворных
Движется во тьме покорно!

День за днём –
От ночи – к ночи –
Просто королева хочет
Прочь Филиппа увезти!
Ужас этого пути:
Ночь – бесчувственным покровом,
Вдоль дороги – тени строем…
Распеваются псалмы!
Холодеют на морозе…
В этом сумрачном извозе,
От кургана – до кургана,
Истуканом правит Жанна!
Солнце – кровью за пригорок
Вытекает… Вдоль задворок
Городов и деревень
Движется, за тенью – тень,
Этот траурный кортеж…
А в уме Джоанны – брешь!

Сквозь неё последний разум,
Проблистав туманно стразом,
Уходил… Тем больше сил
Обретала одержимость
И упорная решимость.

Чёрный, чёрный, чёрный взгляд
Чёрной, чёрной королевы!
Смерть – в почётном карауле
Высится на чёрном муле…
В страхе ёжится земля:
Ящик с телом короля –
Не в Её распоряженье!

Перепуганы крестьяне,
Глядя вслед безумной Жанне!
Вдоль дорог – немые сёла…
Маловат ума осколок…

Но не требуется – лишку,
Чтобы сделать передышку!

Только оснащён бивак –
Жанна сумеречно – бряк:
“Гроб откройте!”

С отвращением понятным
Открывают многократно…
И опять – одно и то же,
Словно бы на брачном ложе,
Жанна к телу припадает,
С упоением ласкает:
Вот теперь ты только мой!
Только мой! Никто иной
Отнимать твою любовь
Не посмеет! Милый, милый!
Разлучить никто не в силах!

Этот бешеный восторг
Вызывал понятный шок:
Стоило вот так влюбиться?!

Весть летела чёрной птицей…
Ночь. И снова королева
Отдаёт приказ: “На север!”
В путь – под ветром и в тумане,
В свете факелов, с псалмами –
Эта страшная колонна
Движется от склона к склону!
На заре – всё тот же вой:
«Не расстанемся с тобой
Больше, милый, никогда!
Ну, ответь, любимый, “да”!»
И при том – бесценный гроб
Ночью рядом с Жанной чтоб…
На рассвете – вновь дорога:
Чёрных, белых ряс тревога,
Похоронных песнопений,
Призрачных передвижений,
Одержимость герцогини
И… селения – пустыней!

Лишь однажды в городке
(Под названьем Торквемада)
Жанна свиту задержала,
Так как дочь тогда рожала…
А бесценнейший супруг
(То, что от него осталось)
Поджидал в покоях верно,
Издавая запах скверный.
День и ночь придворным – честь:
Быть в почётном карауле…
Копоть факелов, свечей,
Подданных умы свихнулись:
По три раза в день – у гроба
Службы траурные правят!
А ночами – святотатство:
Жанна – к мужу обниматься!

Оценив такое рвенье,
Вспыхнула с остервененьем,
Трупы множа и безумье,
Чёрная чума… Рисуя
Пира смертного картины!

     VI

Так! по дорогам Кастилии
Неутомимо бродили
Женщины чёрная бредь
И… очень чёрная смерть –
Две неразлучных подруги!

Чумные чертятся круги…
В центре подобных фигур
Даже старик Эпикур
Съедет с катушек свободно…

Так и угасла бесплодно
Мысль королевы… Почётный
Титул ума не сберёг:
Полная личных тревог,
Бедная Жанна – безумна!
Требует властно и шумно
В яростно - царственном всхлипе
К бренным останкам Филиппа
Женщин не допускать!
Смерти грозится придать
Неосторожных ослушниц,
Даже монахинь - послушниц,
Словно безумная рысь,
Жанна готова загрызть!

     VI

Боже! Весь этот кошмар,
Словно вселенский угар!
Весть о печальном кортеже
Всеужасала! Понеже
На половине дороги
Чернопогостные дроги,
Жанной настырной ведомые,
(К дому, родимому дому!)
Сам Фердинанд не настиг:

– Дочь моя! Что Вы хотите?
   Мне, старику, объясните!
   Вместе в пути веселее,
   Ну, говорите скорее!

– Едемте! Едем в Гранаду!
   Вижу лишь в этом отраду:
   Чтобы Филипп дорогой
   Был только мой! Только мой!
   Там – избавленье! Поверьте:
   Нет преждевременной смерти!

– Что же, – ответил король,
   Страшную выполнив роль, –
   Путь на Гранаду открыт!

– Едем! И темью покрыто,
   Тайной монаршею скрыто:
   Как (в нарушение жанра)
   Люди расправились с Жанной.

     VIII

Бесприютный, блуждающий разум
Непроглядную ночь дикобразом
Пересёк, ковылял бесстрастно,
И ушёл, не прощаясь, бессвязно!

Вероломный отец удружил:
Самовластно Её заточил
На бессрочный период – пока
Упадёт неживою рука,
Остановится взгляд просветлённо,
Жанна вспомнит Филиппа, корону…
Лишь на миг уходящая жизнь
Скажет: «Жанна, покойно молись!
Страстотерпица! Это – конец!
Вот – примерь панихидный венец…
Это – всё! Отдыхай! Неподсудны
Те, что столь “возлюбили” прилюдно.

Это чувство – антик, апогей,
Всех закатов Земли багровей!

Аномально, абсурдно любя,
Я прощаю… Его и Тебя…»

     IX

И упала звезда… Бездыханна,
Сумасшедшая фурия Жанна.
В двух шагах от церковной ограды
Ввечеру схоронили… И рады:
Упокой её душу грешную,
Что жила безудержно бешено!
Чей кошмарный удел завершён –
В назиданье бунтующих жён,
Что живут ожиданьем бессмысленным,
Избегая банальной истины:
Можно быть добровольно несчастной,
Словно Жанна! Или – безучастной…
Амулеты немые алькова
Пересчитывать снова, и снова,
А любовную архитектуру
Перестраивать, полною дурой!

     X

В монастырскую землю Кларисс
Захоронена Жанна. “Нарцисс”
(То есть муж, ненаглядный, отрада)
Упокоился в землях Гранады.
Два десятка томительных вёсен
Был безумицы холмик заброшен,
Одинок, презираем, уныл…

Наконец, справедливости для,
Королеву вблизи короля
Положили… Теперь неразлучны.
Вот такой исторический случай.

     XI

Единственная дочь особы славной
Запомнилась Безумною Джоанной.
 
     XII

Можно маяться ревности вздором,
Затухать унывающим взором…

Выбирай! Нет в любви “панацеи”:
“Вам – хомут или камень на шею?..”

О Джоанне твержу не напрасно:
Быть безумно влюблённой – ужасно!
Годы Жанниных вольных бесчинств –
Обвиненье неверных мужчин:
Осторожнее! Это опасно!
Ведь любовь не бывает бесстрастной!

Ну, а Ревности вашей агрехи –
Кривотолки пикантной потехи,
Столбовые дороги любви,
Превращённые в годы борьбы.

Этот смерч закружит в одночасье!
Вам навяжет бесстыдно всевластье…

Что же делать, Безумцу от ревности,
С этим чувством, архивной древности?

Вот ответ: в подтверждение жанра
Вспоминайте испанку Джоанну.

Отшельница, забытая полвека,
Жила несчастным получеловеком.
При том же – шестерых потомков мать:
Принцесс и королей пришлось рожать…
Но умерла Безумною Джоанной –
Дочь Изабеллы Католички славной!

Так что же? Ревновать и унывать?
Решайте. Каждый волен выбирать.