Письмо из ниоткуда

    Пуля снайпера пробила титановую сферу у него на голове… Кровь горячим ручьем залила лицо, и он внезапно почувствовал страшную слабость во всем теле. Еще сопротивляясь, Степан сделал два шага вперед, и упал на колени. Смок подхватил его за плечевой ремень разгрузки и утащил с линии огня.

     Сознание приходило к нему ненадолго, урывками. И тогда он видел белый потолок над головой и штатив с какими-то приборами слева от себя. Потом его мозг снова погружался в мрак. Эти путешествия сознания туда и обратно изводили его. Степан силился вспомнить что-то очень важное, но перерывы в сознании не давали ему сосредоточиться. Каким-то краем мозга он понимал, что все больше и больше времени проводит на той, другой стороне, и это пугало его, - Степан опасался, что однажды может просто не вернуться в светлый мир … И он так и не вспомнит то, о чем должен был помнить всегда.

     Приходили люди в белых халатах, что-то делали с его головой, а Степан безучастно смотрел на них, ибо они не могли ему помочь вспомнить. После их ухода он некоторое время созерцал бездушный потолок, а потом снова накатывалась мгла.

     Но однажды пришла Она – его Настя, и он сразу же все вспомнил. Ей разрешили побыть рядом с ним всего лишь несколько мгновений. Настя что-то щебетала, но Степан не слышал ее, - его мозг не воспринимал звуки. Он мог только видеть, и во все глаза смотрел на свою любимую.

     Ей разрешили навещать его. Их свидания длились пару минут, и он многое хотел бы сказать Насте, но язык отказывался повиноваться, и Степан только мычал… А она порхала вокруг его койки, что-то поправляя, поглаживая его лицо, полускрытое бинтами, ласковыми, теплыми прикосновениями.

      В какой-то момент он вдруг осознал, что его правая рука шевелится. Степан сжал и разжал пальцы…  Сомнений не было, - рука работала! Утром он жестами показал медсестре, что хочет писать, и она принесла лист бумаги, прикрепленный к картонке, и ручку.

     Сестра держала картонку перед его глазами, и, обливаясь потом, Степан корявыми буквами писал:

«Настенька, я восхищаюсь твоей силой духа и ценю твои усилия быть рядом со мной, попытки сделать меня счастливым, несмотря ни на что».

     Написав две строки, Степан совсем обессилел. Он уронил ручку, и рукой показал сестре, что больше не может писать. Медсестра понимающе кивнула и, улыбнувшись, убрала листок в тумбочку.

     Вечером пришла другая сестра. Ей, видимо, передали по смене, что он хочет писать, и она достала листок из тумбочки, вопросительно заглядывая в его глаза. Степан глазами же выказал свою готовность.

«Любимая, я понимаю, что однажды могу уйти безвозвратно в черную пустоту, которая так часто поглощает меня. Я бесконечно благодарен тебе за все, что ты сейчас делаешь для меня. Если завтра я уйду, Настенька, и не буду в состоянии сказать, хотя бы в последний раз, что я люблю тебя…»

     На глаза Степана вдруг упала какая-то пелена, и лист бумаги поплыл перед глазами. Он не сразу понял, что это слезы…

     Медсестра промокнула глаза Степана салфеткой и убрала письмо. Степан в знак благодарности прикрыл глаза веками.

     Потом Степану стало хуже, и он уже знал, чем это закончится…  Настя приходила, что-то рассказывала ему, а он смотрел на ее губы и тщетно силился понять, что же такое она ему говорит. Его переполняли чувства, но выразить их, кроме как слабым пожатием руки, когда девушка вкладывала в нее свою ладонь, он не мог.

      Вечерняя медсестра держала перед его взором письмо, которое он никак не мог дописать, и дрожащая рука Степана выводила букву за буквой:

«Я прошу у Господа только одного: чтобы ты была счастлива, чтобы все, о чем ты мечтаешь, стало реальностью, и, хотя со временем ты меня забудешь, хочу, чтобы однажды ты поняла, как сильно я тебя любил…»

Степан уронил ручку и закрыл глаза…