Посланец из Эдема. Гл. 2-24. Чудесное выздоровлени

   

      Ухаживать за больной женой Симон попросил  мать. Сусанна  охотно  согласилась и делала все, как  назначил врач. Мария  взяла на себя заботу о ребенке, а Софья  занялась, как обычно, делами по дому.  Приходили  узнавать о здоровье  молодой хозяйки и соседи.
     Больной  давали отвары лекарственных трав, клали на лоб компрессы от жара, но это оказывало только временное облегчение.

      Болезнь сильно отразилась на внешнем облике Стефании. За неделю  она похудела, лицо ее пылало, глаза воспалились и  лихорадочно блестели, губы потрескались от сухости. Старый Давид, глядя  на дочь,  плакал:
      - Доченька моя, почему  же  так у тебя получилось? За что Господь  так  на нас прогневался? Забрал жену и старшую дочь, - неужели этого  мало? Господь, возьми лучше меня, а ее оставь. Мне уже  ничего не нужно на этом свете. Я  свое уже отжил...

      Симон почти не отходил от жены и постоянно пребывал в молитве за нее. Он   потерял  покой  и аппетит и не понимал, почему ей не становится лучше, а день ото дня – все хуже и хуже.   К ночи у нее поднималась температура, а к утру  немного спадала, и  днем ей становилось несколько  лучше. Как-то раз она  попросила  горничную принести зеркало, чтобы посмотреть на себя. Увидев свое отражение, расстроилась:
       - Какая я  стала страшная! И меня такой видит  муж и другие люди? - бедняжка  заплакала  и  впервые не захотела, чтобы к ней кто-нибудь пришел.
       - Что ты, доченька, - стала успокаивать свекровь. - О красоте ли  тебе сейчас думать? Мы тебя всякую любим. Вот  поправишься, и вернется твоя красота, станешь еще красивей.

       Больная  немного успокоилась, но попросила свою добрую свекровушку  принести  расческу и гусиный жир, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Та с радостью исполнила ее просьбу, считая это хорошим знаком.
      Причесывая   волосы невестке, Сусанна заметила у нее много седых волос и подумала:«Такая молодая, а уже столько седины!»  Свои потрескавшиеся  губы Стефания  смазала  гусиным жиром.  Ей хотелось улучшить свой вид перед людьми, навещающими ее, но особенно перед  мужем.

       Когда Симон явился, она спросила:
       - Скажи правду, милый, я сильно стала некрасивой? 
       - Ты ведь знаешь, что для меня ты всегда прекрасна, а сейчас ты  еще лучше, еще дороже стала, - ответил он и с нежностью поцеловал ее  горячую руку,  лежащую поверх одеяла.
       Она немного помолчала, а затем  заговорила тихим, срывающимся голосом:
       - Спасибо, родной! Я знаю, что ты много молишься за меня, но, видно, Богу угодно, чтобы  я... покинула этот мир, - она с трудом выговорила это слово. - Мне так кажется.  И сны плохие снятся. Сегодня мне приснился сон, будто стою я у входа в царство небесное, и там мать  моя и сестра. Они зовут меня,  мне хочется за ними идти, но не могу с места сдвинуться...

       Симон стал  гладить ее руку  успокаивая:
       - Голубушка моя, этот сон хороший: ты непременно поправишься, - но вызвал у неё только печальную улыбку:
      - Ты всегда находишь для меня  утешительные слова, за что  я очень тебя люблю. Как я благодарна Богу, что Он подарил мне  тебя. С тобой я узнала настоящее счастье, жаль, что оно оказалось таким коротким для меня, как летняя ночь. Почему, скажи мне, когда люди найдут свою любовь, свою половинку, их судьба непременно разлучает, как нас?
       - Кто тебе такое  сказал? Никто нас не разлучает. Это временное испытание, и мы его выдержим.

      Но она обреченно покачала головой:
      - Я уже смирилась со своей участью, и мне  почти не страшно уходить из этого мира. Об одном только прошу: береги  сына. В нем есть частица моя. Когда меня не будет, женись, но только не сразу... Я хочу, чтобы у моего сына была хорошая мать, которая сумеет меня заменить...  Я старалась быть тебе хорошей женой. Прости, если было что-то не так. Я и на том свете буду тебя любить. А теперь  хочу, чтобы ты показал мне сыночка.

       - Не говори так, милая. Ты не умрешь! А сына сейчас тебе принесу,- он  вышел из спальни и вскоре вернулся  с ребенком, завернутым в кружевную пеленку. Следом за ним вошли мать его и внучка Давида, которая украдкой утирала глаза  платком. Симон поднес спящего ребенка к жене, и она, с любовью и печалью  посмотрев на его красненькое, сморщенное личико с полузакрытыми глазенками, взяла на руки и просила:
       - У него есть имя?
       - Нет еще. Дай сама ему имя.

       - Назовите его Давидом. Пусть он носит имя деда, а сам будет похож на тебя. Такое мое желание. Жаль, что мне не придется его видеть большим. Да благословит тебя Господь, сыночек! - она поцеловала ребенка в головку и вернула мужу,  а тот передал маленького Давида  Марии, и та унесла  младенца.
       - Стефания, дочка, - вдруг обратилась к ней свекровь, - мне надо срочно  выйти во двор.  По-моему, кто-то пришел. Я скоро вернусь.
       Оставшись наедине с мужем, Стефания попросила, чтобы он ее поцеловал. Симон обнял ее горячее тело  и стал  целовать.
       - Чувствую, у меня снова начинается жар!   Боюсь, больше этого не перенесу, - в голосе её было отчаяние.
       - Нет,  ты  сильная, ты все выдержишь,  Господь не оставит тебя, вот увидишь, - взволнованно  произнес он, приложив ее горячую руку к щеке.
       - Я не могу  больше, силы покидают меня! - и сквозь слезы заговорила с чувством, полным горечи и тоски. -  Неужели я скоро умру? Боже, зачем ты меня покинул? - но тут все ее  существо  запротестовало: - Нет, я не хочу умирать!..   Я сама хочу вырастить сына...Я еще молодая. Господи, спаси меня! Спаси, если хочешь, ради Иисуса Христа! Да минет меня сия чаша! Впрочем, на все воля Твоя! - и силы оставили её.

       Симон, сам не свой, подхватил жену на руки, как ребенка, и стал ходить по комнате. За время  болезни она сильно похудела, и он  почти не чувствовал ее веса. 
      - Я люблю тебя! Ты будешь жить!  Господь многих спасал и тебя спасет, любовь моя! Ты еще  меня  переживешь, вот увидишь.
      Умирающей жене  было хорошо и спокойно на руках у мужа,  и  она впала в полузабытье.

                ***

      Тут дверь резко отворилась, и в спальню вбежала  запыхавшаяся  мать Симона, крепко прижимавшая к груди маленький флакончик, словно боясь выронить его. За  ней  поспешно вошли  Давид и Софья. Увидев больную в без сознании на руках  сына, она  сильно испугалась:
      - Что с ней? Она жива?
      - Жива-жива, успокойся! Ей так лучше!
      - Слава Богу, успела! Надо срочно  дать ей этой водицы, -  Сусанна подбежала к столику, отлила из бутылочки  четверть стакана и поднесла снадобье к губам больной. 
 
      - Пей, пей, милая! Это тебе от Бога. Ты будешь  жить! - и стала помаленьку вливать  очнувшейся больной  в  рот, придерживая ее голову, и та, делая слабые глотки, с трудом выпила все.  Симон осторожно   уложил жену  на постель и укрыл ее.
       - Теперь выйдем все отсюда и предадим  ее в  руки Господа, -  обратилась Сусанна к родным, и все  потихоньку  покинули спальню, а сама она вышла последней, плотно прикрыв за собой дверь.

       - Мама, что  за водицу ты ей дала?
       - Уж не знаю, что это было... В общем, в то время, когда ты, Симон, сидел у постели Стефании и уверял, что Господь ее спасет, мне как будто кто-то  сказал на ухо, чтобы  я  быстро шла во двор и  взяла то, что даст мне Божий человек. Когда я вышла, как раз в калитку кто-то постучал. Открываю ее, а там стоит какой-то  седовласый  старичок с посохом. Он спросил: "Здесь умирает молодая женщина от родовой горячки?"
       Меня будто молнией ударило, но быстро пришла в себя и говорю: "Да, это моя невестка." Он, не мешкая, достает из своей  котомки  этот флакончик и говорит: «Ваши молитвы Бог услышал. В этой бутылочке вода, но не простая, а целебная. Дай три раза этой воды  больной, и она быстро выздоровеет, только поспеши!» - От радости  я   даже спасибо ему не сказала, да простит меня Бог. Схватила  бутылочку и  побежала, чтобы не опоздать.
       - Теперь она  обязательно  поправится! - уверенно сказал  Симон,  поняв, почему Бог медлил с выздоровлением жены.  Господь хотел исцелить ее через его мать, ибо ему самому не пришло еще время   прославиться как  исцелителю.   
       - А когда можно будет к  ней заглянуть? – спросила Софья.
       - Думаю, часа через  три, не раньше. Сейчас  бедная наша страдалица уснула, - ответила Сусанна.

      Вода, которую дал неведомый старик, оказалась, действительно, целительной.  Больная, всем на радость, стала быстро выздоравливать. Она проспала до восьми часов вечера и попросила есть. На второй день она уже встала на ноги. Когда приехал врач и увидел умирающую больную на ногах, то был крайне удивлен:
       - Признаться, я боялся ехать к вам.  Я потрясен! Это чудо!
       - Сами знаем, что  чудо.  Бог меня спас вот этим, -  Стефания дала ему в руки бутылочку, в которой было еще целебное  средство.
       Врач понюхал содержимое бутылочки и сказал:
       - Запах  незнакомый, но приятный. А можно мне несколько капель  для исследования? Узнав состав этого лекарства, я смогу делать подобное, чтобы спасать больных.
       - Да, конечно! - и ради такого доброго  дела отлила ему немного.
      На третий день она чувствовала себя совершенно здоровой и уже кое-что делала по дому.   Сусанна и Давид с внучкой могли уже отправляться по домам. Мария хотела остаться за няньку  к своему маленькому братику, но тетушка, поблагодарив племянницу, сказала, что справится сама.

                продолжение http://proza.ru/2015/10/16/654