Опаздывая действуй так как будто

Я сижу в туалете.
Туалет – это святое место.
Это место моей единственной постоянной работы.
Двух моих постоянных работ.
Трёх!
Но главное – это то, что я делаю не своими бронзовыми руками, и не то, что я делаю своими посеребрёнными мозгами.
Главное, это то, что я делаю своей золотой… нет скорее бриллиантовой… …ницей.
Из меня сегодня хлещет.
Хлещет так, что мало мне не кажется.
Хлещет хорошо, добротно, освежающе.
Да!
Запором такое не назовут!
Такой напор называется иначе.
И также как и два предыдущих содержит в себе «по»!!!
Но… с чем, с чем?
Просто с… без какой-либо дальнейшей детализации.
Да уж какая там еще детализация, ежели «деталь» одна и в жидком агрегатном состоянии.
Я врос в унитаз.
Слился с ним.
Спаялся.
Мои бронзовые от загара руки бессильно держат бесполезный сейчас рулончик «Зевы».
Надвигается катастрофа опоздания.
Оно – опоздание – неизбежно, как гибель мировой буржуазии.
Мы  с туалетом наслаждаемся взаимным проникновением уже двадцать одну минуту… это далеко не предел.
Зато я предел, предел и еще раз предел!
И не надо ни к селу ни к городу тасовать букоффки в слове.
Вроде ел все как обычно.
Ничто не предвещало…
Или предвещало?
А я не обратил внимания?
Восемнадцать таблеток ежедневно.
Антисахарные четыре раза в сутки каждые шесть часов!
Какие еще предвестники мне нужны?
Ампициллин – как месячные у женщин – ритмично и постоянно.
Кроверазжижающие, бляшкоудаляющие…
Форму сердца предержащие
Сложнопроизносимые, невероятно настоящие!
Мочегонные!
Калий и кальций восстанавливающие
Бэ шесть и бэ двенадцать…
Нистатин, восстанавливающий микрофлору…
Господи!
У меня всё еще есть и глаза и ноги!!!
Невероятно!
Немыслимо!
Фантастично!!!
Ложусь спать, скрещиваю руки на груди и прошу Бога не присылать госпожу судорогу.
Она приходит во сне, скручивает ногу в три узла и не дает ни сесть, ни встать, ни лечь…
Я понимаю, что это уже финальные аккорды, что это уже натиск тех, недобивших меня и недопивших меня на Колыме в 1953-ем, в январе и феврале…
Но сейчас судороги нет. Сейчас я наблюдаю извержение Везувия вниз…
Я неизбежно опоздаю…
А это грозит неприятностями… крупными… тотальными и фатальными…
Если меня уволят – меня уже точно нигде больше на работу не возьмут.
Это – последняя точка.
Ласт пункт.
И не исключено, что пора уже реально склеивать ласты.

Я слежу за собой с невероятным просто дьявольским спокойствием.
Я уже перешел в возраст, в котором мир принимаешь в его перводанности и не стремишься ни искать виновных, ни объяснять.
Опоздание неизбежно.
И в этой ситуации я точно знаю рецепт счастья.
Опаздывая надо двигаться так, словно точно никуда не опаздываешь!
И тогда порою случаются чудеса.
Понятно, что на чудо рассчитывать категорически нельзя.
Чудо происходит только тогда, когда о нём совершенно не думаешь.
Господи!
Извержение завершено?
Я опытен сверх всякой меры.
Я точно знаю, что обманчиво отсутствие позыва.
Только доверься!
Обработал себя, оделся, собрался было выходить и тут новый адский спазм!!!
Нет, нет!
Я не верю!
Мой милый животик – великий затейник!
Тот ещё плут !!!
Жду!
Через несколько минут он не выдерживает и сдаётся первым.
Я улыбаюсь!
Я никуда не спешу!
Значит первая учебная группа сегодня в пролёте!
А заведующая будет смотреть мне в глаза так, что я буду готов со стыда провалиться сквозь землю!
Но я не могу ей признаться в том, что сегодня я предел.
Предел в окрестностях «точки».
«Точкой» наши геофизики называли пункт в стиле МЕ-ЖУ объединённый.
Ну вот и пок…ал…
Я академично обрабатываю своё тело.
До второй группы есть еще минут сорок.
Если идти бодрячком – должен успеть!
Ну, с Богом!
…
Когда я прибыл, я узнал, что у первой группы сегодня своё большое мероприятие и они просто не явились ко мне!
Моё скромное опоздание никто не заметил…
Потому что я не спешил!!!