Знак согласия

Молодой подающий надежды журналист, совсем еще мальчишка, гордость института, как все говорили, был направлен в больницу с тем, чтобы взять интервью у какого-то врача. "Какого-то врача" - это не мои слова, это слова того самоуверенного парнишки, который решил, что брать интервью у врача, который работает в старенькой больнице Богом забытого города, это ниже его достоинства.
"На что уходит мой талант?" - с такой мыслью отправился юный журналист на свое первое задание.

Что ж, он и вправду был неплох: он знал много сложных, заумных слов, за изысканностью которых мастерски прятал полное отсутствие каких-либо чувств и эмоций. Все считали, что он подает надежды, а на самом деле он эту надежду терял; терял надежду на нормальную жизнь, потому что в погоне за красным словцом и сенсацией, более высоким статусом и карьерным ростом он с бешеной скоростью терял все то доброе и бескорыстное, что тщетно пытались привить ему родители, он терял свою душу. И знаете, его это особо не беспокоило. Каждый раз, чувствуя немой укор совести, который, кстати сказать, с каждым разом становился все слабее, он сваливал все на недосып и плохое питание.
Но мой рассказ не о нем.И слава Богу!

А рассказ мой пойдет о том самом враче, что работает в Богом забытом месте. Он был хорошим врачом, но, в первую очередь, он был прекрасным человеком, настоящим человеком. Он работал в ведущих больницах столицы, но, как только оказалось, что спасать богатых дамочек в депрессии, страдающих от хронического избытка денег, важнее, чем по-настоящему больных детей, у которых ни копейки за душой, но зато душа есть, уехал, уехал навсегда. Уехал сюда в это захолустье, чтобы помогать тем, кто действительно нуждается в его помощи, в его даре врачевания. Уехал, чтобы найти покой, чтобы научится жить в ладу со своей совестью, чтобы понять, что его жизнь что-то значит, что его старания не напрасны, что его труд приносит пользу, а не вред. Он уехал тихо, одним прекрасным утром столица проснулась и недосчиталась одного прекрасного врача... До сих пор никто не знал, куда делся это врач. До сих пор... Здесь его все зовут просто Доктор, а настоящее его имя уже никто не помнит, он и сам уже начал его забывать.

Сейчас. Сейчас, когда этот журналист входит в кабинет, когда он включает диктофон, когда вспоминает все каверзные вопросы, которые придумал по пути сюда, когда готовится задавить Доктора своим остроумием и поразить "знанием" своего дела... Сейчас все может изменится.

Я не буду пересказывать все интервью. Оно не имеет значения, значение имеет вот что...

Когда парнишка, явно довольный своей работой, мысленно готовящийся принимать похвалу от преподавателей и деньги от столичных газет, сочиняющий кричащие заголовки для своей статьи, уже собирался покинуть кабинет нашего Доктора... Он уже было натянул свою рабочую улыбку для прощания, как Доктор сказал:

- Иногда я спрашиваю себя: мог ли я сделать для безнадежно больного пациента, пациента, которого уже ничем не спасти, пациента, которого я потерял... - голос его надорвался - мог ли я сделать больше, что-то еще? Спросите у любого, в таких случаях не выживают, каждый скажет, что ему нечем было помочь, каждый подтвердит, что я сделал все, что мог... Но я не перестаю спрашивать свою совесть: мог ли я? - голос его совсем сошел на нет.

Парень задержался в дверях и смотрел на Доктора непонимающими стеклянными глазами. Неужели он, не понимая ничего, наконец-то начал что-то понимать, что-то чувствовать?

Он проглотил ком хлынувших в горло эмоций, преодолел себя и спросил; он задал единственный вопрос, который интересовал его на тот момент, и казалось, если он не узнает ответ, он не сможет спать, он не сможет жить:
- И что она отвечает, ваша совесть? - неужели в этом почти сформировавшемся бесчувственном меркантильном журналюге на мгновение проснулся маленький мальчик, тот мальчик с добрым сердцем и чистыми помыслами, которым он когда-то был?

- Она молчит. - только сказал Доктор и отвернулся.

Мальчик в журналисте мгновенно заснул, заснул навсегда, теперь точно навсегда. Ему было мало этого ответа, он его не понял и махнул на Доктора рукой, он решил, что тот совсем выжил из ума. С тем подающий надежды журналист и уехал.

Он не понял. Он не вспомнил простую вещь, которую так любят, дурачась, говорить дети: Silentium videtur confessio.

Молчание - знак согласия...