Ремарк. Три товарища

Ремарк, Эрих Мария. Три товарища: [роман] / Эрих Мария Ремарк; перевод с немецкого И. Шрайбера. - Москва: Астрель, 2013. - 380, [4] с. - (Зарубежная классика).


<1.> Этот роман не стареет. Слова «инфляция» и «доллар» очень популярны и сегодня: «...В 1923-м руководил отделом рекламы фабрики резиновых изделий. Тогда была инфляция. Моё месячное жалованье составляло двести миллиардов марок. Деньги выплачивали дважды в день, и после каждой выплаты предоставляли получасовой отпуск, чтобы обежать магазины и что-нибудь купить пока не вышел новый курс доллара и стоимость денег не снизилась вдвое» (с. 6).

<2.> В 1928-м, накануне Великой депрессии: «Будь у них трёхкомнатная квартира с кухней для жены да ещё ребёнок в придачу, их брак, надо думать, остался бы вполне благополучным. Но такая квартира стоила немалых денег. А заводить ребёнка в эти шаткие времена — кто себе мог это позволить...» О супругах Хассе в пансионе фрау Залевски. Мужу — 45 лет, жене — 42 года. Бездетные. Потерянное поколение Первой мировой. Роберт Локамп советует Хассе сводить истеричную жену в кино, которое обойдется не дороже кафе: «...А толку больше! Уметь забыться — вот девиз сегодняшнего дня, а бесконечные раздумья... ни к чему!» (с. 20)

<3.> «На бра были надеты прозрачные жёлтые абажуры, вырезанные из старых пергаментных географических карт и казавшиеся какими-то светящимися фрагментами нашего мира» (с. 35).

<4.> Дельный совет от Готтфрида Ленца: «...Никогда ты не окажешься смешным в глазах женщины, если сделаешь что-то ради неё. Пусть это даже будет самым дурацким фарсом. Делай всё, что хочешь, - стой на голове, неси околесицу, хвастай, как павлин, пой под её окном. Не делай лишь одного — не будь с ней рассудочным» (с. 47).

<5.> Про младенца-сосунка фрау Бендер о том, что он прелесть, Роберт Локамп отвечает фрау Залевски: «Правильно ответить на ваш вопрос можно будет только лет через двадцать — тридцать». А потом добавляет: «Бедненький... ведь совсем не представляет себе, что его ждёт. Хотел бы я знать, к какой войне он поспеет» (с. 57). В самом деле, ребёнок может оказаться будущим тираном-диктатором. Или обычным смертным, обречённым погибнуть в мясорубке очередной войны.

<6.> Альфонс. Пивная Альфонса. Свиные отбивные. Альфонс — хозяин-вышибала. Слабость — мужские хоры. Альфонс и покойная жена, которая успокаивала вспыльчивого мужа патефонными пластинками с хорами. Одиночество и тоска от мысли, что жена Альфонса умерла и теперь некому успокаивать Альфонса-гориллу, хотя Альфонс уже стар и не так горяч (с. 66).

<7.> Герои книги, «потерянное поколение», много пьют ром. Выпивка для них — образ жизни. Пиво — лучшее средство для утоления жажды. Не могу с этим согласиться, так как подобный образ жизни ведёт к хроническому алкоголизму. Вот острые моменты, которыми я был возмущён, но закрыл на них глаза после гибели Ленца и смерти Пат:
<7а.> уборщица автомастерской «Аврема» Матильда Штосс, «грациозная как бегемот», выпила бутылку коньяка (с. 3);
<7б.> «А заставлять дарителей подыхать от жажды, по-твоему, красиво? - ответил Ленц и откупорил бутылку» (с. 8). Речь идёт о бутылке рома (одна из шести), которую Отто Кестер подарил Роберту Локампу на день рождения;
<7в.> в воскресенье Роберт Локамп пошёл в кафе «Интернациональ» и заказал себе «как обычно»: «бокал портвейна пополам с ромом» (с. 23). Любимый коктейль Локампа «Порто-Ронко»;
<7г.> во вторник утром три товарища угощают страхового агента Барзига рюмкой вермута. Друзья ловят для любителя-энтомолога бабочек и мотыльков, чтобы тот подкидывал им заказы на ремонт битых машин. Барзиг сказал, что его «железный принцип» - не пить до вечера. На что Ленц ответил: «От принципов необходимо иногда отступать, иначе они не доставляют радости» (с. 30);
<7д.> первая встреча Локампа с Патрицией Хольман. Девушка назначила свидание в кафе-кондитерской, «типичной дамской кондитерской». Локамп, от имени которого ведётся повествование, презрительно высказывается о любителях выпить кофе: заказал кельнеру двойной коньяк, а кельнер «заодно приволок группу любительниц кофе» (с. 32). После «кондитерской» Локамп и Патриция перебрались к кельнеру Фреду. Патриция пьёт мартини, а Локамп — ром. Локамп рассказывает девушке о своём «друге»: «Это уже не просто напиток, а, так сказать, друг. Друг, с которым всё становится легче. Друг, изменяющий мир. Поэтому, собственно, и пьют...» (с. 37) В итоге Локамп «пересаживает» Патрицию с мартини на ром. В тот вечер, проводив Патрицию до дома, Локамп «напился до зелёных чёртиков» (с. 39);
<7е.> вечером три товарища ужинают в мастерской: «...сыр, хлеб, твёрдокаменная копчённая колбаса и шпроты. Всё это мы запивали отлично охлаждённым пивом». Потом два часа «купали в масле» «Карла» и снова пили: «Давайте отметим «Праздник цветущего дерева» (накануне расцвела старая слива во дворе мастерской)! Я поставил на стол коньяк, джин...» (с. 46);
<7ё.> на втором свидании Локамп и Патриция у Альфонса пьют водку (с.64). Дальше сигареты. Робби: «Американские сигареты. Они вам нравятся?» Пат: «Да, больше других» (с. 68). После водки они поехали кататься на «кадиллаке». Локамп учит Патрицию водить машину. Вдоволь накатавшись, Локамп предложил Патриции выпить: «...Теперь мы имеем полное право опрокинуть по рюмочке» (с. 70);
<7ж.> «Лина заявила, что пиво хорошо утоляет жажду», - говорит кухарка с «задом, как у ломовой лошади», с которой Готтфрид Ленц катался на «чёртовом колесе» (с. 72);
<7з.> Локамп продает «кадиллак» Блюменталю, хозяину трикотажной фабрики, и, пока ждёт его возвращения из квартиры с женой, разговаривает с «кадиллаком»: «...клянусь тебе, мой дорогой толстяк: если я уступлю этому потомку строптивого Иуды Маккавая ещё хоть одну сотню марок, то в жизни не притронусь больше к водке» (с. 80). Робби проспорил «кадиллаку»: уступил не на сотню марок, а на полторы тысячи. Но трезвенником не стал;
<7и.> третье свидание Локампа и Патриции. За час до свидания, которое Локамп назначил в своей комнате в пансионе фрау Залевски, он зашёл в «Интернациональ» и заказал Алоису тройную порцию рома: «хочу немного разрядиться» (с. 88);
<7й.> Робби работает таксистом. Робби, Густав, с которым Робби подрался, Томми-актёр и ещё трое таксистов зашли в пивную. Между заказами они пьют как минимум две рюмки (с. 136). И это таксисты, которые водят машину и развозят пассажиров!

<8.> Бережливый Блюменталь даёт дельный совет Локампу: «...в наши дни лучший признак солидности — потрёпанный костюм и поездки в автобусе, вот это реклама!» (с. 80)

<9.> Локамп говорит справедливые слова: «Женщина — это вам не металлическая мебель; она — цветок. Она не хочет деловитости. Ей нужны солнечные, милые слова. Лучше говорить ей каждый день что-нибудь приятное, чем всю жизнь с угрюмым остревенением работать на неё» (с. 81).

<10.> Роза «Железная Кобыла», вспоминая своего Артура-сутенера, отца своей дочери, говорит о любви: «...Человеческая жизнь тянется слишком долго для одной любви. <...> Любовь чудесна. Но кому-то из двух всегда становится скучно. А другой остается ни с чем» (с. 88).

<11.> Фрау Залевски Локампу: «...Где у других людей сердце, у вас бутылка со шнапсом» (с. 95).

<12.> Художник Фердинанд Грау и Роберт Локамп. Грау старше Локампа на 10 лет. Локамп 1898 года рождения, Грау — 1888. Грау заявляет Локампу, что они относятся к разному поколению, несмотря на небольшую разницу в возрасте. Грау: «В наши дни это и составляет разницу в поколение... Разницу в целую жизнь, в тысячелетие. Что знаете вы, ребята, о бытии! Ведь вы боитесь собственных чувств. Вы не пишете писем — вы звоните по телефону; вы больше не мечтаете — вы выезжаете за город с субботы на воскресенье; вы разумны в любви и неразумны в политике — жалкое племя!» Эти слова не устарели и сегодня, в век Homo Buttons, когда люди уже не пишут электронных писем, а звонят по мобильному телефону.

 <13.> После встречи с Пат у неё дома Робби вернулся в пансион фрау Залевски, разговаривал с «личной» секретаршей Эрн Бениг о трудоустройстве  красивой Пат. Потом, когда Робби надоело одиночество в своей комнате, он ушёл в бар «Фреди». С Фредом Робби смотрел на небо, слушал гром и видел молнии, а параллельно пил крепкие напитки: «Было тепло, и время от времени раздавались раскаты грома. — Раз так, значит, можно выпить ещё по одной...» Фред говорил о своей невесте, дочери владельца ресторана-автомата, о том, что, пока жив будущий тесть, он не может на ней жениться, иначе папаша-самадур завещает ресторан общине методистской церкви. Фредди надеется, что отец девушки может умереть от гриппа, так как накануне простудился. На это Робби отвечал: «...Для алкоголиков грипп, к сожалению, сущие пустяки; больше того, настоящие пропойцы иной раз начинают буквально расцветать и даже жиреть от гриппа» (с. 132). Робби — ханжа!
Когда пришли Кестер и Ленц, Робби говорил Отто: «...Я слегка наклюкался, но от радости, а не от горя» (с. 133).
После одиннадцати часов вечера, когда Робби «был снова трезв как стёклышко», он позвонил Пат и они встретились в парадной: «Она хотела что-то сказать, но я не дал ей и слова вымолвить. Я поцеловал её, мы побежали вдвоём вдоль улицы, пока не нашли такси» (с. 133). А как же винный перегар? Или перегар тоже был «трезв как стёклышко»? Или у немецких пьяниц не бывает перегара? Или Пат так сильно влюблена в Робби, что не замечает перегара?
«Всё было чудесно — дождь, город, хмель. Всё было так огромно и прекрасно! Я был в том бодром, светлом настроении, какое испытываешь, когда выпил и уже преодолел хмель» (с. 134).

<14.> Афоризм Ленца: «Такт — это неписаное соглашение не замечать чужих ошибок и не заниматься их исправлением. То есть жалкий компромисс» (с. 138).

<15.> с.121, 139: Фердинанд Грау — философ-меланхолик. Готтфрид Ленц — пьяница-циник.

<16.> Фрау Залевски Локампу: «До чего же теперешние молодые люди все странные. Прошлое вы ненавидите, настоящие презираете, а будущее вам безразлично» (с. 147). И она права!

<17.> Робби и Пат говорят о деньгах. Робби: «...Деньги, правда, не приносят счастья, но действуют чрезвычайно успокаивающе». Пат: «Они дают независимость, мой милый, а это ещё больше» (с. 148). С этим я согласен.

<18.> «Давно уже я не был в театре. Я бы и не пошёл туда, если бы не Пат. Театры, концерты, книги — я почти утратил вкус ко всем этим буржуазным привычкам», - примерно так можно сказать и про меня в отношении Натальи С. (за исключением книг), а дальше: «Политика была сама по себе в достаточной мере театром, ежевечерняя стрельба заменяла концерты, а огромная книга людской нужды убеждала больше целых библиотек» (с. 149).

<19.> «...Я ненавидел... телячье тяготение друг к другу... я ненавидел маслянистые расплывчатые взгляды влюблённых, эти туповатые блаженные прижимания, это непристойное баранье счастье... я ненавидел эту болтовню о слиянии воедино влюблённых душ, ибо считал, что... надо возможно чаще разлучаться, чтобы ценить новые встречи» (с. 150). Здесь я с Робби согласен. Его цинизм мне понятен.

<20.> О танцевальном клубе «Каскад»: «Это был весьма элегантный дансинг с отличным оркестром» (с. 151).

<21.> После театра, танцевального клуба «Каскад» и ресторанов с Пат в обществе аристократа Бройера Робби побывал в трёх кабаках: у Фреда, где выиграл в покер, в «Интернационале» и у Альфонса. Робби опять напился «до зелёных чёртиков» (с. 160). При этом он рассуждает, что театры, концерты и книги - «буржуазные привычки»; жалеет нищих, продающих на аукционе книги, табуретки, шкафы, и даже не догадывается, что из тех денег, которые он безбожно пропивает в кабаках, можно было бы сделать состояние.

<22.> Прочитал 40% книги. До сих пор глаза на сухом месте. Мне Патрицию искренне жалко: зачем ей нужен этот хронический алкоголик, неудачник, эта флегма!?

<23.> Неисправимый алкоголик: «...Я выиграл кучу денег в покер. Сегодня вечером мы на них покутим ещё разок, хорошо? Только как следует, без чужих людей», - говорит  Робби Патриции на следующий после театра день (с. 163). А можно было бы на эти деньги купить б/у автомобиль, починить его и продать дороже или купить другое б/у такси и таксовать. Нет, Робби думает только о выпивке!

<24.> Робби завидует Бройеру, ведь Бройер — архитектор, аристократ, а Робби всего лишь механик в автомастерской и таксист по совместительству («всего лишь шофёр такси»), хронический алкоголик. Но Пат его любит: «Ты мой самый любимый, ты воруешь булочки и хлещешь ром. Ты прелесть!» За что? Это не любовь, это благотворительность!

<25.> Блюменталь и Локамп. Блюменталь говорит, что яблоки продлевают жизнь, а сигареты — укорачивают: «Надо всё уравновешивать — вот в чём весь секрет жизни» (с. 167). Я бы добавил, что надо усредняться.

<26.> Блюменталь: «Просто суеверие... я совершаю любую сделку, при которой что-то заработаю. <...> Чтобы не было неудачи в других делах. Упустить в наши дни выгодную сделку — значит бросить вызов судьбе» (с. 168). Блюменталь купил у Робби «кадиллак» за 5500 марок, сторговав себе скидку в 1500 марок. Теперь Робби предлагает Блюменталю 6000 марок за «кадиллак» при условии, что продаст его булочнику за 7000 марок. Блюменталь как истовый спекулянт, в хорошем смысле слова, решил заработать 500 марок.

<27.> Фердинанд Грау, Локамп и булочник. Картина покойной жены булочника. Булочник плачет. Грау говорит Локампу: «Вот уж чего никак не ожидал... скидка подействовала на него. Он рыдает...» Локамп: «Всякого может задеть за живое... но с ним это случилось слишком поздно...» Художник: «Слишком поздно... всегда всё слишком поздно. Так уж повелось в жизни, Робби» (с. 170). Ср. Бернхард Шлинк, «Чтец». Момент, когда Ханна повесилась, а Михаэль не успел её простить.

<28.> Грау и Локамп играют в шахматы. Художник быстро выиграл, «не трогая королевы, действуя ладьёй и слоном». Локамп: «Здорово!.. Вид у тебя такой, будто ты не спал три дня, а играешь, как морской разбойник» (с. 171). 18 января я сказал Наталье Симоновой, что играю в шахматы, как ребёнок — в том смысле, что очень слабо. А Наташа подумала, что я закатываю истерику каждый раз когда проигрываю партию. Наверно, я привёл неудачное сравнение.

<29.> Ленц и Локамп в соборе. Ленц показывает Робби, где брать розы для Пат. Они солидарны в том, что цветы можно воровать. У Ленца даже есть на этот счёт принцип: «Никогда не покупать цветы». Дальше речь зашла о пчёлах, которые роем кружили над розами. Робби удивился, откуда в центре города пчёлы. Ленц ответил, что у пчёл есть цель: «Просто они хорошо знают свой путь». И в самом деле, английское слово «beeline» переводится как «прямая линия». Ленц говорит о цели: «Когда есть цель, жизнь становится мещанской, ограниченной» (с. 226). Не согласен! Лучше жить по-пчелиному, по-мещанскому, чем как Ленц и Робби коптить небо!

<30.> Ха-ха-ха! Робби насмешил! :)))
Локамп и Густав пришли в зоомагазин. Робби хочет купить Пат собаку, чтобы Пат не скучала и не завела себе любовника от скуки как фрау Хассе. Робби описывает хозяина магазина с русским именем Антон: «К нам вышел маленький кривоногий человек в коричневом вязанной жилете. Водянистые глаза,  выцветшее лицо и какой-то светильник вместо носа. Словом, большой любитель пива» (с. 228) Робби — ханжа! И отнюдь не патриотизм говорит во мне, а справедливость.
Потом, когда Робби пришёл забирать щенка ирландского терьера, снова: «Антон сидел в глубине помещения на походной койке. Он держал в руке бутылку. От него несло, как из винной бочки» (с. 235). Ханжа!
А дальше, когда Робби привел терьера домой и Пат спросила как зовут щенка, спокойно ответил: «Понятия не имею. Судя по-прежнему владельцу, Коньяк, или Виски, или что-нибудь в этом роде» (с. 237). Ханжа!

<31.> Пат поощряет Робби в воровстве цветов. Ворованные розы доставляют Пат удовольствие: «Ведь ты добыл их, подвергая себя опасности!» (с. 260)

<32.> Бережливый бухгалтер Хассе, бездетный, имеющий сбережения на книжке, получивший повышение по службе и прибавку к жалованию 50 марок, не устоял перед страхом быть уволенным и одиночеством, вызванным уходом жены к другому, и повесился на шёлковом шнурке от халата жены. Так, наверно, поступают только экономные, дальновидные люди, да белки, которые вместе с орехами запасают в норе рогатину, на которой и удавятся, если припасы закончатся.
Люди, которые живут одним днём, обычно травятся бытовым газом, целым семейством: «Почти все из-за безработицы. Два семейства. В одном было трое детей. Газом, разумеется. Семьи почти всегда отравляются газом» (с. 273).

<33.> Пат курит (с. 279). У неё туберкулёз, ей противопоказано курение. Почему доктор Феликс Жаффе не говорит об этом Пат. Пат, как и Робби, легкомысленна.

<34.> Фрау Залевски провожает Пат в санаторий «Лесной покой», из которого больные туберкулёзом возвращаются либо здоровыми, либо в цинковом гробу. Как точно фрау Залевски охарактеризовала Робби-пьяницу: «Фрейлейн Хольман, вам кажется, что этот молодой человек — сосуд из чистого золота, а на самом деле он, в лучшем случае, позолоченная водочная бутылка» (с. 280)!

<35.> На ром Робби денег не жалеет, а на билет в спальном купе для себя пожалел. Разве не глупо? Можно было бы всю дорогу ехать вместе (с. 284).

<36.> Тост художника Грау: «Только несчастный знает, что такое счастье. Счастливец ощущает радость жизни не более, чем манекен: он только демонстрирует эту радость, но она ему не дана. Свет не светит, когда светло. Он светит во тьме. Выпьем за тьму!..» (с. 296) Булгаков сказал короче, но ёмко: «Счастье как здоровье — когда оно налицо, его не замечаешь».

<37.> Алоизиус Поттер из общества содействия кремации (с. 307). Поттер встречается также у Марка Твена в «Приключении Тома Сойера» (Мефф Поттер) и у Джоанн Роулинг.

<38.> Убили Ленца (с. 318). Ленц ходил на политические собрания. Острый момент. Острое чувство одиночества и пустоты. Убили одного из двух друзей Робби. Робби осиротел. Теперь вся тяжесть дружбы ложится на плечи одного Кестера. Ленц больше не подорвётся среди ночи и не поможет Робби в беде. От этих мыслей очень жалко Робби.

<39.> Хоронили Ленца: «Это было непостижимо» (с. 324).

<40.> Робби завидует здоровым людям, злорадствует больной старухе (с. 343).

<41.> Кестер и Робби приехали в «Лесной покой» на «Карле». Накануне Пат прислала телеграмму «Робби, приезжай скорее...» (с. 335). Втроём сидят в баре. Робби заказал для Пат мартини: «Кельнер принёс очень холодное мартини» (с. 345). Пат нельзя простужаться. Кривая температуры у Пат характеризовалась высокой «волатильностью». Ангина или воспаление лёгких могли породить для Пат летальный исход. О чём думал Робби, так мучительно переживавший болезнь Пат?!

<42.> Если бы Робби не стал встречаться с Пат, возможно, что Пат ушла бы незаметно, как Хельга Гутман: «Уехала» (с. 343).

<43.> О том, что Пат больна туберкулёзом, можно было понять в начале книги по косвенным признакам: «Где-то в беседке Ленц и Биндинг пели песню про Аргоннский лес. А рядом со мной слышались слова незнакомой девушки. Она говорила тихо и медленно своим низким, будоражащим и чуть хриповатым голосом» (с. 17).

<44.> После часа катания на лыжах Робби и Антонио пошли «к Фостеру — опрокинуть по рюмочке «Дюбоне» (с. 356).

<45.> Робби и Рот. Рот выздоровел, но растранжирил весь капитал. В отличие от Робби, у Рота не было настоящих друзей. «Друзья» Рота любили его деньги. А в стране безработица, канун Великой депрессии. Теперь ему придётся либо умереть от голода, либо пустить себе пулю в голову. Ирония судьбы. Когда человек живёт одним днём, не думая о будущей пенсии, он, как назло, проживает до восьмидесяти лет. См. Наталья Смирнова, финансовый консультант.

<46.> Никелированное зеркальце, сумочка, Билли и другие вещи, в том числе чайный столик, меховой жакет — это всё, что осталось от Пат (с. 381)! «Это было непостижимо». Ещё осталось серебряное платье, которое порвалось (с. 369). Одиночество и пустота.

<47.> Робби и Антонио катаются на лыжах: «...За нами, неистово тявкая и повизгивая, утопая по грудь в снегу, красно-коричневым шариком нёсся Билли. Он снова привык ко мне, хотя в пути частенько поворачивал обратно и с развивающимися ушами летел напрямик к санаторию» (с. 364). Скоро Билли привыкнет к Робби и совсем забудет Пат.

<48.> Один мой знакомый нашёл эту книгу в букинистическом магазине, всю затрёпанную. На заднем форзаце карандашом написано два слова: «Пат умерла...»

Февраль 2015