В час испытаний

В час испытаний
       Драма в  двух действиях, семи сценах

I действие:
сцены 1-4; берег реки Быстрая Сосна
II действие:
сцены 5-7; крепостная стена г. Ельца

Действующие лица:
1. Князь Федор Елецкий.
2. Княгиня Аксинья.
3. Княжна Мария, их дочь.
4. Князь Василий, жених княжны.
5. Игорь, друг князя Василия.
6. Воевода Степан.
7. Старица Прасковья.
8. Тамерлан (Тимур), великий эмир.
9. Осман – старший эмир Тамерлана.
10. Чолпан Халеб – одна из жен Тамерлана.
11. Альджай – танцовщица, певица, наложница Тамерлана.
12. Еремей – сын боярина, друг князя Василия
13. Даша – дворовая девка, возлюбленная Еремея.
14. Воины; хор.





–––––––––––––––––––
 События 1395 года, нападение Тамерлана на Елец.










Действие 1
Сцена 1.
Хоровод.
Девушки поют:           Молодой, гулявой,
Что ты ходишь с булавой?
Обними – порадуй
Да пляши – не падай.
Парни поют:            Течет реченька Сосна,
И ретива, и быстра…
У дивчины нрав такой,
Что сравним с Сосной-рекой.

Девушки:                Эй-ва, эй-ва, эй-ва, эй-й-й-й
Целовать при всех не смей.

     Нарушая хоровод, стремительно пробирается Игорь, в дорожном плаще; обращаясь к молодому князю Василию (речитативом):
Василий, князь, я только что с коня!
О, дай же мне тебя обнять!   
(Князь отступает от Игоря)
Что побледнел вдруг?! Взор угас!
Не  трусь! Я выполнил наказ!

Еремей (подходит)     Дружище! Игорь! Ты откуда взялся?
                Ну наконец-то! Князь тебя заждался!

Князь Василий:           Ну говори же, Игорь, говори,
                Живого сердца даром не мори.

Игорь:                О княже, друг мой, видит Бог:
Папаша твой не так уж строг,
Тебе жениться разрешил.
Давай на радостях пляши…

Еремей:                Я за тебя так рад, Василий!
                Спеши, скажи о том Марии.

Князь Василий:            Друзья мои! Как счастлив я!
В душе я слышу трели соловья.
Уходит
Игорь:                Отдаст ли замуж Федор-князь Марию
                Вот только за него? Навряд.
                Мы с князем Фёдором о том не говорили…
                Князь Фёдор знатен – друг мой небогат.

Еремей:                Нет князя нашего мудрей,
                Ему не надо знатности и денег.
                Князь в человеке благородство ценит,
                Способность жить для дела, для людей.

 Князь Василий (спешит к княжне) Мария! Мария! Мария!
Твое вдохновенное имя!
С одним собой наедине
Я повторял не раз ночами,
Взирая жаркими очами
В небесный свод. Казалось мне:
Средь дивных звезд – душа твоя.
И к ней орлом стремился я.
Но, зная нрав крутой отца,
О счастье брачного венца
Не смел я даже и мечтать…
Но – чудо! – дал благословенье
Отец на брак! Я на коленях
Прошу женой моею стать.
(Становится на колени)

Княжна Мария:          Ну встань же, князь…
                Прилюдно! На коленях!..

Князь Василий:            Согласна ты? Скажи, скажи скорее…
(поднимаясь с колен)

Княжна Мария (задумчиво):   В Елецком княжестве не счесть
Парней и знатных и красивых,
Парней отважных…
Свое, казалось бы, все есть,
Чтоб стать счастливой,
Княгиней важной.
Увы, никто, о князь Василий,
Не тронул сердца моего…

Князь Василий (огорченно) О Боже мой! Никто… Неужто?

Княжна Мария:           Никто… Никто…
                Но вот приехал, князь, к нам ты -
И в поле скромные цветы,
Букашки…даже,  даже камни
Дороже стали…
Дороже стали и милее,
Вся зелень стала зеленее.
А люди, люди…
К простым и скромным людям нашим,
Что сеют, косят, жнут да пашут,
В душе моей любовь такая
Проснулась…
В душе моей живет любовь:
Мне человек теперь любой -
Родной, родимый.
Я жизнь за каждого отдать готова.
Все потому – тебя люблю я, князь Василий.

Князь Василий:            Ты любишь?!

Княжна Мария:           Да! И повторяю снова: люблю!

Князь Василий:          И на земле, на всей земле нет никого,
Нет никого меня счастливей,
Мария.

Княжна Мария:           И на земле, на всей земле нет никого,
                Нет никого меня счастливей,
                Мой князь Василий.

Взявшись за руки, уходят.
Хор (широкораспевно)Эх, да по славной земле, по елецкой,
Меж дремучих лесов, по лугам, по полям
Льется речка Сосна. По-над речкой парят
Сокол ясный с голубкой небесной,
Эх да сокол ясный с голубкой небесной.
Сокол взмыл высоко… высоко-высоко
И на крыльях  своих, как ковер-самолет,
Поднял к солнышку ладу-голубку…
У Ярилы в гостях, в золотистых лучах…

Солист:                В золотистых лучах, у Ярилы в гостях
                Выше всех облаков, высоко-высоко
                Сокол смелый с любимой голубкой…
                У Ярилы – глядите! – улыбка в устах!

Парни (величальная) Сокол ясный – Василий! – отважен, силен.
Он любого врага одолеет.
Богатырской душой Сокол-друг наделен,
Сердце верное, право, имеет.
Не тужите, девчата: голубку свою
Не оставит в трудах, не забудет в бою.

Девушки (величальная): И добра, и мудра, и нежна-молода,
                Как лазоревый робкий цветок…
Только горе-беда, вот ведь горе-беда –
В непогоду цветочек цветет.

Хор:                Ой да не вейте, ветры лютые,
                ветры рьяные,
Ой не губите вы цветочка синеокого.
Ой не гремите грозы грозные, грозы
                ярые,
Ой не жгите вы дубочка - то
                высокого.

Еремей:                Негоже, Дашенька, негоже
                Сердиться так уж на меня.
(пытается обнять девушку) Люблю тебя я с детства все же.

Дашенька (отстраняясь): Любил – забыл, нашел дороже,
                Взял на купчиху променял.

Еремей:                Да враки. И не мыслил сроду!
                Отец хотел сосватать мне
                Боярского как будто б роду,
                Да только кануло то в воду:
                Сказал отцу я: нет и нет.
                Сказал ему, что на тебе
                Женюсь я, что бы он ни делал.

Дашенька (иронически): Ерема! Стал зело ты смелым!
                И что тебе отец в ответ?
               
Еремей:                На чем стоит лишь только свет,
                Меня поносит он, ругает,
                Твердит: полюбится другая,
                Мол, Дашенька тебе не пара.
                Не пара, мол, гусю гагара.

Дашенька:              Вестимо, Дашенька – мужичка.

Еремей (игриво):   Так Бог ремешко вяжет с лычком.

Дашенька (серьезно): Нет-нет, постигнут беды, горе,
                Коль мы отца нарушим волю.
                Родительского нет благословенья –
                И рвутся наших уз, Ерема, звенья.

Еремей:                А жизнь свою диктует вволю часто.
                Прошу тебя: поставим перед фактом.
                Мол, ждем ребенка. Батя! Пожалей!

Дашенька:                Кривить душой, лукавить не умею,
                А принести и правда в подоле,
                Прости, мой милый, не посмею.
                Бесчестьем совести не пробудить,
(уходит плача)            Когда бы в девках и пришлось родить.

Еремей:                Не зря в народе, видно, говорят:
(один на фоне хоровода)Жениться по любви что одному…
                Что одному в сохе да с бороною
                Нетронутую степь зараз вспахать
                Да житом одному засеять.

Проходит хоровод:     Вдоль да по реченьке, вдоль да по Сосенке
                Лебедь беленький плывет,
                Вдоль да по бережку, вдоль по дороженьке
                Красна девица идет.

Князь Федор (глядя на молодых): Беспечна молодость. Поют да пляшут.
Но все ж крепка она. Во всем берет свое!
Хоть обагри, хоть опали ее,
Все отними, -
Костьми все-все полягут,
Но возродят, о жизнь, величие твое.

Воевода Степан:    Князь Федор, я тебя ищу.
Ты, как всегда, где молодые.

Князь Федор:         Вот, вольным ветром душу полощу -
На солнце плавлю мысли золотые.
(меняет тон)         Что Тамерлан?

Воевода Степан:   Все ближе, князь, и ближе,
Как Змей Горыныч, землю лижет,
Палит огнем. Безудержно жесток:
Срубает головы и с воинов, и с женщин,
                и с детей,
Кладет их в горы – пирамиды.

Князь Федор:         Нас смертью что пугать, браток?!
                Ить мы одной клюкой не резаны, не биты.
А все ж не лыком шиты. С Димитрием Москвоским
Мамая вон прогнали. Помнишь, чай?
Задали перцу Тохтамышу…

Воевода Степан:   Еще бы! Помню! Лет семь свободой дышим!
                Теперь вот Тамерлан! Не думал – а встречай!
                Ты Федор-князь, слыхал?
                Рязанский князь, смутьян,
                Злодея, мне сказали, хлебом-солью
Как гостя дорогого повстречал.
А тот, не будь дурак, распотрошил Рязань.
Пирует князь с врагом, ну а народ в слезах.

Князь Федор:         Рязанский князь – живая рана с болью.
Что от него нам ожидать?
Предатель, он страшней, чем тать.
С ордой якшался, с Тохтамышем.
Ни дать ни взять – он изувер.
Да токмо ить Господь и видит все,
                и слышит…
Осилим Тамерлана мы, поверь!

Воевода:                Осилим – нет ли, только пусть не ждет! –
(с болью)                Не встретим хлебом-солью, коль придет.
                Душою чувствую, мой князь:
                Для многих этот бой - последний.
                Времен грядущих рвется связь,
С былым, где мертв посредник.

Князь Федор:         Своих тревог, предчувствий  и печали
Нельзя нам  воинам являть.
Тебе ли, воеводе, повторять:
За ратный дух пред Богом отвечаем.
Молись! Молись! Да укрепит Господь.
Где не скудеет дух – непобедима плоть.
У нас четыре пушки . Чаешь?
Не паникуй. Ить пушки – сила.
У дикарей – мечи да стрелы.
Ты подготовь, побольше чтобы было
Взрывных горшков смолы да серы.
(Подходят князь Василий, Княжна Мария, Игорь;
Воевода Степан уходит).

Игорь:                Простите нас. Вы все о деле.
(торжественно)        А мы… Опять мы о своем:
                Дела влюбленным надоели –
Им быть так хочется вдвоём.
Красивый, стройный, белый лебедь
Могучим, ласковым крылом
Укрыл подругу лебедицу, свою подругу
                лебедицу.
Отпустим, князь, их на водицу,
А сами рядом, рядом поплывем.
Пусть вьют гнездо, пусть жизнь продляют:
Влюблённым нет сильней затей.
Любовь и полночь озаряет…
Благослови же, князь, детей.
Князь Василий и княжна Мария становятся перед князем Федором на колени.

Князь Федор:         Эх, кабы знали вы! Не время!
Вот-вот нагрянет Тамерлан.
Войны удел, не свадеб дан;
Дай Бог снести нам битвы бремя.
Но я, я вас благословляю.
Храни Господь и умножай
Любовь, и верность, и терпенье,
И православный русский род.
За этот миг, за этот миг да не
                коснется сожаленье
До ваших душ. Супруг супругу в малом
                не соврет.
Врага осилим – справим свадьбу.
Внучат увидеть я был рад бы.

Раздается пронзительный, страшный крик, длящийся, но угасающий, который сменяется стоном; все покрывает тень от черных громадных крыльев, пролетает див. И тут же в полумраке является старица Прасковья, в черном одеянии, с крестом на груди…
В это же время выходит (в тени сцены) хор.

Княжна Мария:      Папаша, милый, что есть это?
Князь Федор (медленно, задумчиво):  То порожденье тьмы и света,
                То див. Вещает нам печаль.

Старица Прасковья: К добру и к истине святой трудна и тяжела дорога…
                Грехи людей дают всегда простор вражде – огню, мечам…

Князь Василий:          Куда же смотрит око Бога?
                Бог милосерден, добр, любвеобилен.
                Да разве же от Бога Тамерлан?

Старица                Беспечность праздная, пиры, гулянья –
                Погибель наша, наше увяданье.
                Так саранча, съедая лист деревьев,
                Тем обрекает на погибель их.
                Живит наш дух и тело лишь боренье.
                Мы чище, мы сильней, чем больше рок наш лих.
                И потому, как в горне меч булатный,
                Бог закаляет нас в пожарах многократных.
                Ты прав: Господь любвеобилен
И порожденье злого духа – Тамерлан,
Но если б мы врага теперь отбили,
Окрепли б духом мы, греховность умерла б.

Игорь:                Неужто так уж нагрешили?

Старица Прасковья:  Когда б по заповедям жили.
                Народ свой избранный Бог хочет сделать мудрым, сильным,
                Чтоб жизнь творил народ по воле лишь его…
                И изольется благодать тогда Творца обильно…

Княжна Мария:     Прасковья, матушка Прасковья,
Скажи, скажи же, что вещает див?
Старица
Прасковья:             Его ответ как есть красноречив:
                От крыл затмение – печаль и скорбь,
                А крики, стоны – гибель с двух сторон.
                Полет, однако, был поспешен, скор.
                Его как если б что смело.
               
Князь Василий:       Проклятье! Рухнут все мечты!

Прасковья:             Бог любит верных, добрых и простых.

Хор:                То не месяц на дозоре,
                то не яркая звезда,
                То горит огонь разора,
                мир терзают духи зла.
                Льется кровь рекой широкой,
                глубже речки не сыскать.
                Мир двуликий, мир безокий…
                жалит мир змеей тоска.
                То не кроткая молитва,
                и сердечна, и грустна,
                То крамола, поруганье
                и проклятье на устах.

2 сцена

Войско Тамерлана на реке Сосне.
Шатер. Тамерлан и эмир Осман рассматривают Елец.

Тамерлан:               Река красива. Широка. Сильна.
                Елец же невелик, но стены крепости,
                Как вижу я, надежны.
                Что эмиссары все ж доносят нам?
                Эмир Осман? Ведь крепость брать придется.
                На милость нашу, чую, не сдадутся.
                Не вышли, как в Рязани, с хлебом-солью.
                Закрылись в крепости.

Эмир Осман:          Не привыкать! Возьмем!
                Когда не хитростью, то силой.
                Твердят лазутчики:
                Ельчане, мол, готовы смерть принять,
                Есть «тюфяки» у них, что ядрами палят.
                Разят, как молния, заряды их.

Тамерлан:              Мортиры?

Эмир Осман:         Да.

Тамерлан:              Что толку в них!
                Еще о чем узнали эмиссары?

Эмир Осман:         Темир Аксак, эмир великий,
                У князя дочь, красавица княжна.
                За князя местного просватана недавно.
                Когда б не мы, гуляли б свадьбу тут.

Тамерлан:              На свете все красивое продажно.
                Любовь же бьется, как стекло…
                Что ж, золотой браслет в рубиновых
                камнях
                С жемчужным ожерелием индийским
                княжне дарю.
                Отцу советую без крови лишней
                скорее крепость сдать.

Эмир Осман (несмело) Не слишком ли подарки дороги?

Тамерлан:              Возьмем Москву – окупим все с лихвою.
                Елец же надо взять без крови лишней.
                Пошли-ка толмачей вести переговоры.
                Да поскорей.

Эмир Осман кланяется, уходит.

                Придет же в голову подобная нелепость:
                Княжне браслет в рубинах подарить
                Да ожерелие из жемчуга с рубином.
                Того вся крепость их не стоит.
                Но что поделать – люди алчны.
                За жирный куш, за серебро, за злато
                Не только что других, живот свой продадут.
                Да вот хотя бы тот же Тохтамыш.
                Я обогрел его когда-то, приютил,
                А он убить меня, мерзавец, захотел.
                Быть Золотой Орды владыкой
                Уж Тохтамышу стало мало.
                Наместником Аллаха на земле он жаждет стать.
                А этот, этот, князь Московский –
                Сынок Димитрия, Василий, ишь, пострел –
                Ишь, взял да выступил в поддержку Тохтамыша.
                Я раздавлю Москву. Но прежде я…
                Я поражу Елец, помощника Москвы.
                Помог Елецкий князь еще совсем недавно
                Разбить Димитрию Мамая.
                Теперь же русичи в союзе с Тохтамышем
                Хотят разбить меня. Ну нет!
                Я раздавлю Москву, но прежде
                Я разорю Елец.
                Ведь говорил же Чингисхан когда-то:
                Бог Вседержитель в небесах – один,
                И на земле, на всей земле
                Властитель должен быть один.
                Им буду я. Им буду я!

Хлопает трижды в ладони, из шатра выходит наложница Альджай. Тамерлан долго смотрит на нее.

Тамерлан:              Альджай, дитя, ты знаешь, почему
                Тебя таскаю я повсюду?

Она лишь молча склоняется перед ним.

                Все потому, что я тоскую.
                Любил я первую жену, по имени Альджай.

(иронически
в сторону)             Когда б теперь мог женщин уважать,
                Как я любил Альджай когда-то…

Альджай:               Что стало с ней?

Тамерлан:              Она давно уж умерла.
                Кого, Альджай, я всей душой люблю,
                Все почему-то умирают.
                А я, а я, я от тоски сгораю.
                Шалунью дочку Султанбак-Бегум
                Убили, варварски убили…
Альджай:               Кто смел убить? За что?

Тамерлан:              Она тогда в джигита нарядилась…
                В горах, шутя, овец отару
                У чабана отбила, погнала….
                Не понял шутки он – и выстрелил в нее.

Альджай:              Мой господин! И ты его простил?

Тамерлан:              О нет! Казнил! Жестоко! Всю семью!
                И с той поры спокойно сам не сплю.
                Когда бы только дочки гибель!
                Два сына старшие ушли в загробный
                мир,
                три внука…
                А Мираншах, любимый сын
                (Его наследником мечтал я сделать),
                Сошел, бедняк, с ума, сошел с ума.
                О, лучше бы мне посох да сума…
                Ну спой же что-нибудь, Альджай,
                Ты имя женщины любимой носишь!
                Когда поешь, душой я оживаю.

Альджай (танцует, поет):

                В пустыне, алчущей воды,
                Где саксаул лишь рос колючий,
                Стоят волшебные сады,
                Фонтаны, водопадов круче.
                Мой господин, эмир великий,
                Все это дело рук твоих.
                Ну не грусти ты, не грусти ты:
                Народ тебя боготворит.
                Хвала Великому эмиру,
                Победоносному Темиру!

Входит Чолпан Халеб, жена Тамерлана;
Альджай, поклонившись Тамерлану, уходит.

Чолпан
Халеб:                Как прославленья любишь ты, однако.

Тамерлан:              Скажи, Чолпан, меня народ
                Боготворит на самом деле?

Чолпан Халеб молчит.

Тамерлан:              Меня встречают в Самарканде так,
                Как и святых в раю никто не встретит.

Чолпан
Халеб:                Да, Самарканд живет,
                живет за счет других,
                Купаясь в роскоши, в невиданном
                богатстве.
                Ты напоил, пресытил Самарканд.
                Но чем? Потоком страшным крови.
                Полмира ты поставил на колени
                И тьмы, и тьмы, и тьмы людей казнил.
                Темира любят в Самарканде, любят
                Но Тамерлана ненавидят в мире.
                Темир! Темир! Темир! Остановись!
                Зашел ты слишком далеко.

Тамерлан:              Не говорила ты того мне раньше.
                А что же воины мои?


Чолпан
Халеб:                Гулямы? Ты им щедро платишь.
                Но и они, поверь, поверь,
                Тобой бывают часто недовольны.
                Ты не щадишь, Темир, их, не щадишь.
                Вот и теперь, прошли тьму йигачей,
                Разбита обувь, ноги стерты…
                Измучены и загнаны. И что?
                И завтра в бой?

Тамерлан:              Уйди! О женщина. Ну что ты понимаешь?
                Ты словно душу вынимаешь.

Чолпан
Халеб, (уходя:       
(горько)                И потому несчастья, гибель
                Падут – уж пали! – на детей и внуков.

Тамерлан:              Тебя одну чума лишь не берет.

Подходит
Эмир Осман:         Темир Аксак, эмир великий,
                Прости, тебя разочарую.

Тамерлан:              Никак сокровища мои княжна вернула?

Эмир Осман:          О да, эмир великий, да, вернула.
                А Федор – князь сказал гонцам, что биться
                С тобою будет он, пока в Ельце жива
                Хотя б одна душа.

Тамерлан:              Да я живьем их закопаю в землю,
                Как делал я не раз,
                когда не покорялись.
                Коран, Коран сейчас открою, гляну.
( берет Коран, открывает)
                Ну вот, как я и думал: «Бей неверных!»
                О! С нами Бог! Да! С нами Бог!
                Готовь, Осман, готовь всю армию мою.
                С рассветом – в бой.

Сначала раздается колокольный звон, потом набатный , затем свист,
ядро ухает рядом с шатром Тамерлана. Падают стрелы. Невдалеке слышны
крики, стоны, звон сабель.

Тамерлан:               Какая дерзость! Что? Откуда?
                Не долететь со стен сюда ядру.

Эмир Осман:         Палят, стреляют из дубравы.
                Несется конница – на нас.

                Ржанье коней, крики, стоны

Тамерлан:              Спалить дубраву, уничтожить.
                Его возгласы теряются в шуме боя

3 сцена

Хор:
(женские голоса)   О Русь! Как ты была доверчива,
                Казнима – мучима!
                Но супостатом опрометчивым
                Зато научена,
                уму научена.
                Закалена, как харалужный меч,
                В огне – пожарищах.
                Тебя лелеяла, растила сечь,
                Не зная жалости.

Хор:
(мужские голоса)  Взлетела вихрем, бурей грозною
                Дружина княжия.
                Стрелой несутся кони борзые
                Ко стану вражьему.
                Не счесть отеческих каленых стрел,
                Из луков пущенных.
                В защиту крепости, елецких стен,
                Поднялись русичи, поднялись русичи.

Солист:                Чу! Ядра тяжелые ухают, ухают…
                Молнией порох сжигает врага…
                Звон сабель, мечей. Ты послушай,
                послушай:
                Бьет неустанно врага булава.

Хор:                Вражеской кровью река обагрилась,
                С верху до донышка вся замутилась.

Солист:                По берегам играют вороны жадные,
                Клацают зубы зверья беспощадного.

Князь Федор:        Врага не все отряды подошли –
                Мы неожиданно со всех сторон напали.
                Из пушек порохом шатры зажгли
                Войска врага изрядно потрепали.
                Мне, воевода милый, мнится:
                В бою лишь неожиданность – царица.
                А ты не верил, сомневался. Одолеем!
                Бывало ли когда легко в бою?

Воевода
Степан:                Эх, с каждым разом тяжелее.

Князь Федор:         Пока Елец стоит – и я при нем стою.
                За Русь я голову сложу свою.

Воевода:                И я сложу.

Князь Федор:         Ну вот и поклялись.
                Скажу, Степан: я на своем веку
                Такого сильного врага еще не видел…
                Прости меня, уж если чем обидел.

Воевода:                И ты прости, прости мне, старику.
                Молча кланяются друг другу

Князь Федор:         
(воодушевляясь)    Степан! Степан! Ты даже и не знаешь,
                Какого гостя я намедни проводил.

Воевода:                Когда ты, княже, все  и успеваешь!
                Да кто же у тебя такой и был?

Князь Федор:        Представь. Поутру. Рано- рано.
                Прислал гонца рязанский князь.
                Дает совет на этот раз,
                Чтоб сдал Елец я Тамерлану.
                Мол, Тамерлан великодушен,
                С вас много дани не возьмет.
                Мол, Федор – князь, ты будь послушен.
                За нами, мол, не пропадет.
                И дела, дескать, Тамерлану
                Нет никакого до Ельца.
                Ему нужна Москва.

Воевода:                Бараны.
                Нет их безумию конца.
                Предать Москву они готовы.

                Да что мы значим без Москвы?
                Как если бы без сердца тело.

Князь Федор:         Вот – вот. Ты знаешь, что я сделал?
                Пока шел бой, гонца держал
                На крепостной стене. Стал белый,
                Весь от испуга он дрожал.
                Сказал ему я на прощанье:
                « Когда бы вкупе, как семья,
                Мы сообща врага встречали,
                Цвела бы русская земля.
                К нам шахи, ханы шли б с поклоном,
                А не с войною и разором».

Воевода:                Да, трусость, трусость – мать позора.

Князь Федор:        Теперь о главном. Сил всех не являть.
                Исподтишка их рвать на части.
                Чтоб супостат нескоро смог понять,
                Как мало нас, сражаться будем чаще.

Воевода:                Ночные вылазки, как встарь, возобновить?

Князь Федор:        Должны закрыты быть ворота!
                Один подземный ход для лучников открыть,
                Другой – для сабельной пехоты.
                Когда же приступом враги пойдут,
                Тогда положимся на Божий суд.

Воевода:                В лесу, князь, конница. Куда ее нам прятать?

Князь Федор:        Пускай из леса нападут да скачут в крепость,
                Пока врага сильнейшей конницей не смяты:
                Продлять сражение – бессмыслица, нелепость…
                Степан, Степан, и нам ведь надо в бой.
                Мы стариной должны тряхнуть с тобой:
                Чтоб войско было посмелее,
                Нам надо встать, мой друг, у войска впереди.

Воевода:                Побереги себя. Хоть чуть побереги:
                За князя драться всем милее,
                А князь погиб – и войско цепенеет.

Рядом проходит княгиня Аксинья с парнем и девушкой, о чем-то тихо беседуя. Это Еремей и Дашенька. Девушка плачет.

Князь Федор:        Что там у вас случилось, мать?
                Девичьи тайны можно ль мне узнать?

Аксинья:                Дашенька вот убивается – плачет;
                Кто ей Ерема? Жених или нет?
                Если жених, то когда будет сватать.
                Сватов-то третий годочек не шлёт.
                Батька Ерёмы, богач Федосей,
                Видеть не хочет снохою своей.

Воевода:                Ерема! Ты ль? Могучий, лепый, ладный…
                В бою – орел. А вот живешь нескладно.
                Все почему? Отец – боярин.

Девушка:               Ерема, он хороший парень.

Аксинья:                Знать, любишь. Что же делать?
                Матерь Божья!
                О, худо телу, коли нет ума.
                Его отец – боярин. Во вельможа!
                Умом раскинула б сама.
                Ты кто для них? Незнамо кто, невесть откуда.
                Ой, худо дело, девка, худо, худо.
(обращаясь к
кн. Федору)           Намедни вот с боярином беседовала я –
                Не хочет слушать.

Князь Федор:        Знать, Федосей забыл, как лаптем щи хлебал,
                То, как бояр голь-голытьба спасала.
                :         Опять весь мир залит слезами.
                И нас не минула  великая беда.
                О, жизнь, она нас всех научит
                Горбатых с нищими любить.

Еремей:                Князь Фёдор! Матушка Аксинья!
                Люблю я Дашеньку, люблю!
                Быть может, я себя тем самым погублю –
                Не отступлюсь я всё же ныне.

Князь Федор:         Да женит, женит все ж тебя отец.
                На дочке женит на купеческой,
                Аль на боярской. И любви конец.

Еремей:                Не надо мне дочек купеческих.
                С боярскими глух я и нем:
                Подарена добрым кудесником
                Простая любимая мне.
                Я знаю: отец полон гнева.
                Мне этой любви не простит…

Воевода (иронически): И ждешь ты, что звёздочка с неба
                Падёт и гордыню смягчит
                Папаши.

Аксинья:                Страданье смягчит.

Князь Федор:        Что не мягчит добро, смягчает часто зло.
                А зла как раз с лихвой к нам нанесло.

Воевода:                В каком отряде ты?
                Когда ты в бой идешь?

Еремей:                На крепостной стене я лучник и пушкарь.

Воевода:                Смотри врага до стен не допускай.

Еремей:                Не бойся ты, дядь Стёп, со мной не пропадешь.

Дашенька:              Он у меня храбрец, за то его люблю.

Князь Федор:         Я, Еремей, любовь твою пред батей отстою.


                Сводит руки Еремея и Дашеньки,
                благословляет
                А ты, родной, постой за родину свою.
                Постой в кровавом, тягостном бою.
                Дает знак рукой: воевода, Еремей и Дашенька уходят.

Князь Федор:         Наивны как! А безрассудны как!
                Как груднички за пазухой у мамы.
                Идут, не видя ни бугра, ни ямы…
                Когда бы знали, завтра что случится!

Аксинья:                Мякина свеется – останется пшеница.
                Мы тоже были молодыми.

Князь Федор:         Да  разве ж были мы такими.
                Не до того, Аксиньюшка, родная.
                Теперь все силы – на спасенье края.
                Доносят мне сторожевые:
                Войска текут рекою к Тамерлану.

Аксинья:                Сам говорил: осилим.  К атаману…
                Как бишь его…за помощью послал.

Князь Федор:         И где она?

Аксинья:                Семь лет назад отбили ж Тохтамыша.
                Сам говорил: смекалка нас спасла.
                Твердишь, что мы и Тамерлана одолеем.

Князь Федор:         Да, говорил, что одолеем. Говорю.
                От воинов – и тех! – я истину таю,
                Чтоб не отчаялись: где паника – там
                всем погибель.
                Но ты должна знать правду,
                быть готовой.

Аксинья:
(после паузы)         Да я давно готова. Пожила.
                К чему гневить мне Бога?
                Ни к чему.
                Тебя любила я – любимою была.
                Все было мило сердцу моему.
                Просила Господа, чтоб ума побольше,
                Чтоб жизнь людей не сделать прежней
                горше,
                А хоть немножко слаще, чем была,
                И, слава Богу, мудрою слыла.

Князь Федор:       Прости, быть может, резок был когда.

Аксинья:               Я ненароком коль – прости! – обидела тебя.
Князь Федор:       Я счастлив был с тобой!

Аксинья:                И я, и я, мой лада дорогой!
(кланяются в пояс друг другу)
Аксинья:              Скорбит душа: что делать, Фёдор, с молодыми?
                Быть может, вывести ходами потайными?
Князь Федор:     А кто же будет воевать, когда не молодые?
                А если вывести не всех, а лишь своих, родных,
                То как глядеть потом в глаза… в глаза людей простых?
                А там? Потом? Глаз не поднять на  Господа  на Бога.
                Нет, видно, всем одна… одна… одна на всех дорога.
                Определит пусть сам Господь того, кто будет жить.
                И вот еще о чем тебя я попрошу, жена:
                Ты сделай все, чтоб устояла елецкая стена,
                Как с Тохтамышем в битве славной,
О чем ты вспомнила недавно.
Всех подними: и женщин, и детей.
В отряды их по сто разбей;
И с гончаров, и со дворов
Корчаги, кринки и горшки –
Под смесь смолы и серы;
Ухватов, вил и топоров –
Без счета и без меры.
Всё по окружности стены
Распределите. И чаны,
Чаны, котлы – везде – вдоль стен,
Чтоб враг в смоле, в огне горел,
Был кипятком ошпарен,
Когда на штурм пойдет.
Стрелки-то наши, пушкари
Никак не справятся одни,
Когда враги, как пауки,
Со всех щелей полезут.
Вот где ты нам полезна.
Иди!
(Князь Федор остается один. Медленно приближается старица Пра
сковья)
Прасковья:         Печален князь и хмур, как не был сроду,
                А только что ты был победе рад
                И убеждал Степана-воеводу,
                Что будет сломлен супостат.

Князь Федор:     Прасковья, матушка Прасковья!
Как я страдаю!
Знает только Бог!
Я никому сказать того, Прасковья, не могу.
Но Бог тебя послал, чтоб разрешить сомненья.
И потому тебе я все скажу,
Тебе одной скажу.
Когда б я крепость сдал без боя,
Мы б стали нищими. И только!
Пусть даже в рабство увели б людей.
Но вот теперь…
Людей теперь погибнет столько –
И воинов, и женщин, и детей! –
Что и не счесть.
И крепость, град падут…
И стоит ли тогда того
Елецких руссов честь и князя честь?
Имею ли я право
На верную погибель всех призвать?
Старица Прасковья: Победе радоваться рано.
Сам разумеешь это, князь.
Залижет аспид лютый рану
И вепрем кинется на нас.
На всех наводит лютый страх
И повергает в пепел, в прах
Мир красный, целые народы.
Кровь льется многие уж годы,
Бог допустил, а для чего –
Неведом промысел его.
Мне судеб мира не постичь,
Я стерегу лишь руссов жито.
Но кое-что мне все ж открыто.
Когда б не встал, князь, супротив
Ты Тамерлана,
То Тамерлан Москву, Москву
Смертельно б ранил
Не поднялась бы уж Москва
До новых, близких испытаний.
А никому, но только лишь Москве,
Одной Москве
Дано стать сердцем русского народа.
На многи лета, многи-многи годы.
А вот Ельцу дано своим щитом
Закрыть Москву по воле Бога.
Пусть враг силён –
Ему при всем при том
Не перейти елецкого порога.
О, укрепи сердца ельчан, Господь;
Своим святым и вездесущим духом
Ты укрепи их немощную плоть.
Тебе, князь Федор, чашу крестных мук,
Страданья чашу из Христовых рук
Дано испить со всеми вместе в битве.
За вас за всех я буду – на молитве.
О исполать тебе, Феодор, светлый князь.
О исполать вам всем, ельчане православные.
(Кланяется)

Князь Федор:     Благодарю тебя, Прасковья.
Ты разрешила все мои сомненья.
И укрепила душу словом Божьим.
(уходят, входят князь Василий с княжной Марией. У князя Василия повязка на голове)
Княжна Мария: Ты ранен, ранен, ранен? Да?
(касается легко и нежно повязки)
Князь Василий: Легко-легко. Ну, ерунда. 
                Все заживет до свадьбы нашей.
                Не будет в мире свадьбы краше.
Княжна Мария, тревожно: Мы победим его, Василий?
                Скажи мне правду, не щади.
Князь Василий, уже серьезно: Конечно, враг коварный,  в силе.
                Но мы отпор ему дадим.
Княжна Мария: На сердце, милый, так тревожно.
Душа томится. Я впотьмах.
Ты, ради Бога, осторожней:
Судачат люди (все возможно!),
Что Тамерлан в сплошных когтях.
Князь Василий:  Не верь ты выдумкам, родная.
В когтях сплошных его душа.
И потому он сам страдает,
Не видит он того, не знает
Как  жизнь на свете хороша.
Княжна Мария:Душа томится и страдает.
Впотьмах молюсь, всего боюсь.
К тебе я в мыслях улетаю,
Голубкой на плечо сажусь.
Ты, ради Бога, осторожней:
Судачат люди (все возможно!),
Что о семи он головах.
Князь Василий:  Не верь ты выдумкам, родная.
Он просто злобный человек.
Кто зол – ты знаешь! – сам страдает,
Страдает страшно весь свой век.
Княжна Мария: Черные тучи, зловещие тучи
Солнце закрыли от нас,
Тропочка к счастью все уже и круче,
Радости лучик погас.
Князь Василий:Лада родная, сквозь тучи зловещие
Все же пробьется заря.
Сердце мое удивительно вещее.
Верь мне, родная моя.
Мария Княжна: Мы победим, скажи, Василий?
                Неужто нам не хватит силы?
Князь Василий:  Враги, как комары, назойливы
И кровожадны.
Как саранча, они прожорливы
И беспощадны.
Они идут на нас лавиной.
Не видно им конца и края.
Мы бьем их. Смотрим – половина.
А половина отступает.
Мы победим их, победим.
О, дай прижму тебя к груди,
Любимая моя Мария.
Я буду жив – молись и верь.
Меня ты счастьем одарила,
                В рай на земле открыла дверь.


4 сцена
У шатра Тамерлана

Тамерлан:         Мы понесли немалые потери,
А крепость все стоит.
Мы разучились воевать, Осман?
Эмир Осман:     Я, повелитель, возразить хочу:
                Мы сохранили каждый из туменов.
Тамерлан:         Но половина в двух из них – убитых.
Один из лучших темников погиб.
Кем заменить его ты мыслишь?
Эмир Осман:     Ахмедом-Кыш. Он перерос давно,
Чтоб править тысячей, как прежде.
Силен и смел.
С горячим сердцем, как и должно быть,
С холодной, мудрой головой.
Тамерлан:          Да уж расчетлив. Чересчур расчетлив.
Расчетлив так, что просчитал, подлец,
Как опозорить самого меня.
Эмир Осман:     Эмир великий, повелитель,
                Я не могу понять, на что ты намекаешь.
Тамерлан (после паузы): Мне донесли: жена моя Чолпан
Мне неверна.
Она встречается как будто б
С одним из воинов моих,
Ахмедом-Кыш.
Эмир Осман:     Я не слыхал и сам того не видел.
Не верю я. Наветы это.
Напротив, мне всегда казалось:
Чолпан безмерно влюблена
В тебя.
Тамерлан:          Мне самому казалось так всегда.
                И вот…
Эмир Осман:     Да выкинь ты, светлейший, из ума
Коварных злопыхателей наветы.
Верна тебе Чолпан, верна, верна.
Тамерлан:          Ну, я, конечно же, проверю.
И если это правда…  если так,
То бледен, словно мел, и холоден, как снег,
Ахмед коварный будет:
                Я прикажу засечь его плетьми.
А вслед за ним отправлю и Чолпан.
(нервно передергивает саблю в ножнах)
Эмир Осман:     Устал, устал, устал, светлейший, ты:
Все снаряженья, переходы, битвы.
Хотя зовут тебя железным,
Но и железному порой
Ну хоть немножко, хоть чуть-чуть,
Хотя бы малость отдохнуть полезно.
Тамерлан:           С лица земли Елец сотру,
Москву возьму – и отдохну.
Давай, Осман, поговорим о деле.
Почти вся конница у руссов полегла,
Стрельцов отряды поредели сильно.
И вот уж третий день они
В открытый бой вступить не смеют.
Закрылись в крепости, затихли.
Пришла пора нам крепость штурмом брать.
Эмир Осман:     Быть может, крепость проще взять измором?
Запасы пищи велик навряд ли.
Стоит жара.
В колодцах, думаю, воды не хватит:
Когда бы только для людей,
Поить придется и коней.
Тамерлан:          Коней порежут – вот им и еда.
Возможно, есть к реке  подземные ходы.
Аллах не ведает куда ведут они!
Сидеть нет времени под стенами Ельца.
Уж осень на носу, нам брать Москву.
Готовь стрельцов. Они со всех сторон
Должны обрушиться на крепость
Лавиной стрел.
Эмир Осман:     Быть может, стрел горящих?
Тамерлан:          Нет-нет! Сожжем когда весь город,
Что будет взять?
Тогда уйдем ни с чем.
Особо тех поставь, кто метко и прицельно
Скосить способен всех защитников
И крепостной стены, и башен.
А стенолазы чтоб ужами
Ползли со всех сторон.
Крюки, веревки, клинья, топоры
И подвесные лестницы проверь.
Надежда вся на стенолазов.
Эмир Осман:      Поставлю конницу напротив двух ворот.
Когда откроют вдруг ворота стенолазы,
Ворвались  всадники чтоб  враз.
Тамерлан:          Да только конницу лихую не сгуби.
Когда управишься, зайдешь. Иди.
А на совет мне приведи вечерний
Эмиров, темников и сотенных толковых.
(Эмир Осман уходит, Тамерлан некоторое время сидит в задумчивости, потом хлопает в ладони – из шатра выходит Альджай)
Тамерлан:          Альджай, скажи, хотела б ты
                Быть не наложницей, законною женой?
Альджай:          О господин! Не смею мыслить даже.
Я не достойна этой чести.
Тамерлан:           Но все ж скажи, скажи.
Альджай:           Жена Чолпан Халеб, - к примеру, -
Мудра. Она ну как орлица.
Предвидит все, что вдруг случится.
И даст совет. Не струсит и сразиться.
А я – лишь петь да танцевать.
Чуть-чуть обучена любви.
Тамерлан:           Скажи, Альджай, а ты меня
                На самом деле любишь или…
Альджай:           Нет, не любила раньше. Это так. 
Потом привыкла, привязалась как-то.
А полюбила позже, вот недавно.
Тамерлан:          За что?
Альджай:           Мой господин, прости,  не за подарки.
Тамерлан:         Однако с радостью брала всегда.
Альджай:          Все потому, Темир, что с радостью дарил.
Но что в них? Все пустое.
Куда мне в этих украшеньях?
Тамерлан:          За что ж меня ты полюбила?
Альджай:          О, я любила с детства всех несчастных.
Быть может, это потому,
Что и сама всегда несчастною была.
Тамерлан:           А я, по-твоему, несчастный?
Альджай:           Да, очень, очень господин.
(Входит Чолпан Халеб)
Чолпан Халеб:    Вот и жену себе уже сосватал.
(Альджай поспешно уходит) Наверно, стала я стара?
                Умней тебе бы стать пора.
Тамерлан:           Как смеешь ты?
Чолпан Халеб:   О мой Аллах, кому была верна!
Тамерлан:          Верна? Я слышал, изменяла.
Чолпан Халеб:   Могла бы!
                Но никогда. Ты слышишь?
Тамерлан:          А с тысячным, Ахмедом-Кыш?
Чолпан Халеб:   Ахмед. Ахмед! Его я с детства знаю.
Он благороден и умен.
Душою чуткой наделен.
Да, с детства он в меня влюблен.
Но для меня он был лишь только другом.
Все годы был лишь только другом.
Я знаю, что тебе он служит,
Чтоб видеть лишь меня.
И защитить, когда в беду я попаду.

Тамерлан:          Чтоб видеть лишь тебя? Да я казню его!

Чолпан Халеб:    Темир! Темир! Да ты сошел с ума.
Твой ум покрыл туман.
Когда таких казнить ты будешь,
Свою  головушку  погубишь.
Тамерлан:          Побереги-ка лучше ты свою.
                Я головы лишусь уж если, то в бою.
Чолпан Халеб:  Я берегла всегда лишь только честь
Не только что свою, Великого эмира,
                Хотя тебя и не любила.
Тамерлан:          Дерзка! Дерзка-то как она!
                Да разве быть такой должна жена!
Чолпан Халеб:  За дерзость и правдивость,
За дерзость и правдивость
Темир любил меня.
Тамерлан:          За дерзость и правдивость,
За дерзость и правдивость –
О да! – любил тебя.
Пойди ко мне. Пойди.
                Я обниму тебя.
Чолпан Халеб:   Быть лучше нищенкой.
                С клюкой бродить по свету,
                Чем быть, Темир, твоей женой.
(уходит, Тамерлан долго сидит молча)
Тамерлан:           О как я одинок! О как я одинок!
Я покорил и Запад и Восток.
Не раз цари и шахи
Мне целовали ноги.
Казалось, мне завидовали боги.
Я тьмы и тьмы людей принес им в жертву:
                Луне кровавой – кровь,
А дух смятенный – ветру,
И жертвовал собой,
И ждал вознагражденья,
И вот оно пришло,
Пришло… мое паденье.
Я одинок, о как я одинок.
Голос Османа:  Эмир великий, о светлейший
Эмир Осман:     Эмир великий, что с тобой?
                Тебя зову я – ты не слышишь.
Тамерлан:          В душе шуршат, скребутся мыши.
Застряла в сердце саблей боль.
С Чолпан всю-всю мы съели соль,
как видно.
Но почему-то горько и обидно.
Эмир Осман:    Чолпан? Сейчас я видел этими глазами:
                Чолпан с Ахмедом на конях бежали.
Тамерлан:         Бежали? Как?
Эмир Осман:    Из стана… вихрем… навсегда…
                Сказала так Чолпан сама.
Тамерлан:         Остановить! Поймать! Казнить!
Эмир Осман:    Их кони-вихри. Не догнать.
Тамерлан:         Как смеешь ты перечить мне?
                Догнать!
                Действие II
5 сцена.
Крепостная стена.

Звуки боя. Пальба из пушек. Летящие стрелы, факелы, военные с луками, арбалетами. Мирные жители – вдоль стены – с факелами, кринками, горшками…

Голос 1-й:         На стену лезут слева, справа…
                Лей вар на них, скорей, скорей!
Голос 2-й:         Смотри-ка, лестницу уж правят.
                Огнем на лестницу полей!
(факелом зажигают горшки со смолой и серой, бросают)
Голос 3-й:        Еще! Еще! Бросай скорей!
(Среди всех княжна Мария, в светлой яркой одежде, княжеской)
Голос 4-й:           Княжна! Ушла б ты со стены.
Неровен час – стрелой пронзят.
Капот, кокошник -  за версту видны.
Тебе такой тут быть нельзя.
Голос 5-й:           Вон важный всадник смотри на тебя.
Княжна Мария: Я там, где все! Все в руце Божьей.
(на стене в нескольких местах показываются головы врагов)
                Дубиной их по головам!
(бьют дубинами, льют вар)
Голос 1-й:           Коли! Лей вар!
Голос 2-й:           Негоже их жалеть! Негоже!
Голос 3-й:           На головы! На головы!
                Кипящее им олово!
(постоянно кто-нибудь из защитников крепости падает, сраженный стрелой)
Голос в вещальную трубу из-за стены:
                Сдавайтесь! Русичи! Сдавайтесь!
Не то уморим голодом!
Сожжем ваш город, так и знайте!
 (над головами защитников летят зажженные стрелы. Все движутся с еще большим азартом)
Голос 1-й:       Грозят, грозят, а отступают.
                Дружней, стрелки! Громи их, пушкари!
Голос 2-й:       Кричат нам что-то, как шакалы, лают.
                Вот дикари – ну что ни говори!
Голос 3-й:      Ура! Ребята! Враг бежит, глядите!
Мы победили в этой битве!
Защитники, все вместе: Не раз, не раз пытали басурманы
Огнем, мечом и голодом Елец;
Не раз, не раз вещали басурманы
Ельцу многострадальному конец.
Но он вставал из пепла и руин.
Израненный, он все ж врага рубил
И силой духа был непобедим.
Старица Прасковья (медленно и тихо):
                Да, вы, ельчане, тяжкодавней,
Горькострадальческой судьбой
Закалены.
Нести сподобились от Божьего венца
Страданий груз и бед –
Русь охранять, стеречь.
(кланяется всем)
Да только вы не обольщайтесь.
Нет, Тамерлан не отступил,
Он просто жало с ядом затаил.
(пауза)
Господь же выверит его коварством
Сильнейших, лучших  из достойных.
Елец их душами из пепла и восстанет.
(уходит, князь Федор и воевода Степан проходят вдоль стены)
Воевода Степан: Что вдруг случилось? Не могу понять.
Одолевал – и отступил.
Ты видел всадников на кипенных  конях?
Сам Тамерлан в их гуще был.
Из-под руки он все смотрел на стену.
Еще часок - гулямы бы смели
Нас просто с крепостной стены.
И вдруг – такие перемены!
Князь Федор:         Он отступил. Но по всему видать:
(по-прежнему слышны  Готовы быть  должны мы опять мы к штурму.
возгласы радости,          Его коварства нам не разгадать,
крики «ура»)                А значит, ни к чему так много шуму.
    Открыть запасники! Готовить порох, стрелы!
Настал, настал час испытанья веры!
(воевода отходит, в стороне отдает распоряжения, подходит Аксинья с княжной Марией)
Князь Федор:     Что скажешь, мать? Какие вести?
Княгиня Аксинья: На крепостной стене со всеми вместе
                Мария вот была.
Князь Федор:     Похвально. Только почему в таком наряде?
Княжна Мария: Сюда бежала в чем была.
                Сражалась с матушкой в одном отряде.
Князь Федор (задумчиво, в сторону)
                Его внимание привлек ее наряд?
                Остановил он штурм из-за нее? Нет! Вряд!
Княжна Мария: Отец, скажи, он отступил?
                Теперь оружие он сложит?
Аксинья:             Да что ты! Кровосос! Упырь!
                Без крови жить он разве сможет?
Князь Федор:     Чтоб зло снести хватило сил,
Ты вспомни, дочь, как я учил:
Все лучшее само придет от Бога,
А ты готовься к худшему всегда,
Подругой станет пусть беда;
                К себе вот только будь ты строгой.
(подходит князь Василий с другом Игорем, князь Василий преклоняет голову, Игорь поясно кланяется)
Князь Василий:  Князь Федор, может, нам самим
                Пойти в атаку, коли враг бежит?
Игорь:                Не время ли врага добить,
                Пока его потери так свежи?
(подходят люди, несут на стену кто что, готовятся к следующей атаке врага. Среди них Даша)
Даша (со счастливой улыбкой, кланяясь):
Князь Федор! Матушка! И что случилось?!
Замешен мир и вправду на крови!
Отец Еремы гнев сменил на милость -
Сказал, что нас благословит,
Как Тамерлана только одолеем.
А одолеть-то мы его сумеем!
Князь Федор:    Зело мы рады за тебя.
                Дай Бог, чтоб жили все любя.
 Аксинья:            Ты веселее стала.
Даша:                Сбылось, о чем мечтала.
                Слыхали, как Ерема мой из пушки-то палит?
                Враг-басурман ну как в аду, ну как в аду горит.
Князь Федор (Василию и Игорю): Вы в заблужденье, молодые люди.
Победы скорой над врагом –
Не ждите вы! - Не будет.
Не сбить пожара батогом.
А то, орлы,  что отступил, – коварный это трюк.
Готовит, думаю, нам ныне
Он бездну страшных мук.
Любовь к родной земле да не остынет!
(за стеной раздается бой барабанов и призывный зов труб)
Воевода Степан (сбивчиво, тревожно):
Князь Федор! Федор! Скачут там
Гонцы… гонцы… от Тамерлана
Со свитком. Слышишь шум и гам?
Для всех читать хотят посланье.
Князь Федор (остается на месте, когда все приходят в движение, но вскоре все замирают): Читают пусть.
Воевода (гонцам): Ну что вы там хотели?
Даша (тревожно): Теперь, гляди, молчат как онемели.
Аксинья:             Душа трепещет, вон из тела норовит.
А сердце, сердце – серым волком воет
Такая боль, больней, чем перед боем.
Даша:                Смеются? Боже мой! А по уши в крови!
Голос в вещальную трубу:
Эмир великий наш во время боя
На крепостной стене увидел вдруг княжну -
И бой остановил! И нет ему покоя.
Эмир недавно потерял жену.
Он просит князя крепости Елецкой
Отдать ему княжну.
Женой законною ее готов он сделать
И меч сложить,
И в мире с князем жить.
«Не то, - эмир сказал, - взорву я стену,
Сожгу весь город, потоплю в крови».
Отдайте, князь, великому Темиру,
Добром отдайте лучше уж княжну.
Ответ должны вы дать не позже,
Чем солнце завтра в свой зенит войдет.
(все в оцепенении)
Даша:                Да никогда!
Вот что удумал лиходей.
Ах, басурман.
(грозится)          Ужо тебе! Гляди-ка и отдали!
                Какие прыткие! Видали? (показывает кукиш).
Аксинья (тихо-тихо): Беда! Беда!
Чего, однако ж, захотел заклятый!
 С ума, знать, спятил.
Мария:                О Боже мой! Что слышу я!
Василий:             Да я убью его!
Игорь:                Злодей! Коварный искуситель!
(Мужчины и женщины сходят с крепостной стены. Некоторые окидывают прощальным взглядом княжну, другие ей молча кланяются. Уходят)
Аксинья:             О Матерь Божия! О русские святые!
                Спасите Марьюшку, спасите!
Воевода:            Авось, врага мы одолеем, князь!?
Князь Федор (медленно): Степан, Степан… Не одолеем.
                Не одолел его никто еще ни разу.
Мария:              Его никто не одолел ни разу?
Воевода:           Что ж, будем биться до отказу.
Князь Федор:    Подумать надо, не даваться в раж,
                К спасенью чтобы вывел выбор наш.
Аксинья:           Пойду я кинусь в ноги палачу.
Князь Федор:   Поставь ты лучше всем святым свечу.
Мария:              Батяня, милый, ты сказал:
                «Его никто не одолел ни разу».
В моей душе пожар, пожар.
Горят мечты, все будущее сразу.
Сгорает все дотла, дотла.
Я во спасенье всех должна
Собой пожертвовать. Должна!
И стать наложницей врага, эмира.
Прощай, прощай, Василий, мой любимый.
Князь Василий:  Собой пожертвовать…Ну что ты говоришь?
                Ты просто бредишь, бредишь… вся огнём горишь…
Аксинья:            Никто тебя на это не неволит.
                Когда откажешься – никто и не осудит.
                Без сердца, звери нешто люди…
Князь Василий: Я не отдам тебя, любимая, в неволю!
Игорь:                Не пожелал бы и врагу я этой доли.
Аксинья:            Не отдадим!
Воевода:            Не отдадим, княжна, ну нет! Не отдадим!
Княжна Мария: Все люди слышали посланье Тамерлана,
Все наши люди.
И только Дашенька одна возмущена, удручена.
А все – так мимо шли, со мной прощаясь
Кто взглядом, кто поклоном.
Князь Василий (воздев руки к небу):
О Боже, Боже! Ну скажи: да кто он,
Чтоб судьбы всех решать?
Ты разве дал ему на это право?
И разве не в твоих руках
Пресечь эмира произвол?
О помоги мне, помоги
Эмира планы все смешать.
                Скажи, о Господи, на чём стоит
Непобедимости его держава?
Открой, где спрятана его погибель, где?
Душа в смятении моя, в огне.
Я силу чувствую в своих руках…
Дай, Боже, мне убить его!
Княжна Мария (низким голосом, тихо, тяжело):
Быть может, мне дано убить его.
Игорь:                Забудь! Забудь!
                Тебя за это растерзают просто.
Аксинья:             О матерь Божия!
Ее ли это путь?

Князь Федор:      Кто знает.
                Степан, пойди скажи, чтоб в колокол звонили.
Людей – всех – в церковь на молебен.
Скажи, отпели чтоб, кого теперь убили.
(Воевода Степан уходит)
Князь Федор:     Пойдемте в храм и мы… и мы молиться.
По воле Божьей чтоб! Не так, как мы хотели б,
Пусть все как есть произойдет.
(Все уходят, кроме князя Василия и Игоря, они о чем-то говорят, старица входит, останавливается поодаль)
Старица Прасковья:Молитесь! Молитесь! Молитесь!
                Ничто от людей – все от Бога.
В канун потрясений великих
По воле спасительной Бога
В скале проступает дорога.
Игорь:                Княжны решение не сдвинешь ты и с места:
                Во имя жизни всех она к нему уйдет.
Князь Василий: Помолвлен я с княжной, она моя невеста.
А Тамерлан умрет, умрет, умрет.
На поединок Тамерлана вызвать надо
И отрубить башку у гада.
Игорь:                Наивный! Он силен, силен неимоверно,
Но не захочет драться он с тобой наверно;
                Пошлет сразиться, конечно же, любого силача –
Себя ты попусту погубишь сгоряча.
Князь Василий: Не знаю, что я делать стану, 
                Но не отдам княжны я Тамерлану.
(Приближается старица Прасковья)
Старица Прасковья: Христос за мир,
За всех, за всех людей
Отдал свою земную жизнь,
И каждый, кто, как он,
Положит жизнь за всех –
Тот будет, будет возвеличен.
Князь Василий (Игорю): Откуда? Кто она, безумная старуха?
Игорь:                Не знаю, кто она. Не ведаю, откуда.
                Но говорит, мой друг, нам истину она.
Князь Василий:  Мне дела нет до всех.
Нужна одна княжна.
Жить без нее я не смогу и дня.
Старица Прасковья: О Боже мой. Прости его, прости.
Любовь к княжне затмила ум его.
Дай силы, Господи, ему печаль снести.
Князь Василий:  Мне дела нет до всех.
Падет пусть крепость. Пусть погибнут все.
Со всеми вместе пусть погибну я,
Но чтоб жила любимая моя.
Игорь (отшатываясь): Опомнись! Что ты, князь Василий!
                Авось, да мы врага осилим!
Старица Прасковья: О, не внемли, Господь, Василия словам.
Добра его душа, но нищенски слаба,
У сильной страсти жалкая раба.
(Уходят)
Молебен, слышны молитвы:
Восхваляя, призовем Господа
И от враг наших спасемся.
Жив Господь, и благословен Бог,
И да вознесется Бог отмщения нашего.
От восстающих на нас избави, Господи,
И пожени враги наши,
И нас препояшь, Господи, силою на брань.
Всемощная заступнице, Царица небесная,
Молим тя, сокруши, Владычице,
Силы супостата лукавого.
Обрати беззакония его на главу его.
Сохрани град сей и предстоящая рабы твоя
И всю землю Русскую
От нашествия иноплеменного.
Рассей, яко прах, яко дым,
Нечестивых врагов наших.
Сокруши полчища их.
И запрети им.
Спаси рабы твоя, Богородице,
Яко по Бозе к тебе прибегаем.
Выходят князь Федор, княгиня Аксинья, княжна Мария.
Аксинья:              Опомнись, дочка, я прошу , опомнись!
                Не отпущу тебя я к Тамерлану.
Княжна Мария: Что жизнь моя?
                В степи былинки цвет.
Меня не станет – город будет жить.
И люди. Люди будут живы все.
И каждый вспомнит только лишь добром.
Не то – погибнет все,
Что есть вокруг,
Погибнут люди, несть числа людей.
А те, кто будет жить,
Меня ну просто презирать начнут.
Аксинья:            Что, князь-отец, молчишь?
                Как будем жить потом,
Когда родную дочь
На поруганье
Псу–лиходею отдадим?
Князь Федор:     Не о своём, не о себе пекусь.
                Жизнь князя вся лишь для народа только.
Утрату вынесу я эту вряд ли.
И все ж решение ее я одобряю,
Ее тому всю жизнь учил.
В глаза людей смотреть не стыдно будет
Аксинья, нам с тобой.
Мария:               Спасибо, батюшка. Меня
                Ты понимал всегда…
(Подходит князь Василий)
Мария:               Родные: батюшка, мамаша.
                Оставьте с князем нас одних.               
(Князь и княгиня уходят)
Князь Василий:  Мария, я у ног твоих.
                Как можешь ты так безрассудно
Все взять решить за нас двоих?
Бежишь молвы ты слуг своих?
                Князей решенья неподсудны.
Княжна Мария:А для меня, любимый мой,
Весомо мнение людское.
Сказала мне сейчас Прасковья:
Угоден Богу выбор мой.
Князь Василий:  Угоден Богу, но не мне.
                За что – не знаю Божий гнев.
Княжна Мария: Помимо, князь, суда людского
Есть чести, совести есть суд.
Как тяжело его несут,
Когда бегут суда людского.
Князь Василий:  Не знаю, что и делать я.
В клещах, в огне душа моя.
А сердце, сердце в страшных ранах.
Княжня Мария: Смирись, любимый, знать, судьба.
Князь Василий:  Судьба коварна и упряма.
Княжна Мария: Пока жива, в неволе-яме
Молиться буду за тебя.
Даст Бог, другую встретишь ты.
Князь Василий: Погибли все мои мечты.
(Уходит, не простившись с Марией, она молча смотрит ему вслед)
Мария (одна):   Прощай, прощай, река Сосна.
Прощай, зеленая дубрава.
Прощайте, вы,  степные травы.
Когда придет в цветах весна –
Младой души моей отрада –
Ей передайте мой привет
(Ее я трепетно любила!)
Весны чарующая сила,
Что дарит всем любовь и свет,
Да оживит – прошу! – Василия!

Княгиня АксиньяДонюшка милая,
(причитая)         Донюшка славная.
Я ль не любила тебя!?
В порушку черную,
В порушку грозную
Не сберегала ль тебя?
Вот и взрастила, взлелеяла
Для лиходея неверного.
Княжна Мария: Матушка милая,
Матушка добрая,
Знала бы, как дорога!
                Как ты желанна мне,
Как ты отрадна мне,
Кабы да не ураган.
Гнет да ломит ураган березоньку –
Каплют жемчугом горьки слезоньки…
И душа горит в огне.
Помолитесь обо мне.
Князь Федор:     Вы здесь? Я вас искал. И вот…
                Какие новости, однако…
Княжна Мария: Какие, батюшка, какие?
Князь Федор:     Ушел, сказали мне, Василий
                В стан Тамерлана.
Аксинья:             Для чего?
Князь Федор:     Не знаю толком ничего.
Сказали, будто б вызвать хочет
На поединок Тамерлана.
Княжна Мария:Ножом как если б в сердце ранил
Княгиня Аксинья: Один ушел?
Князь Федор:     С ним будто б Игорь и Ерема.
                Быть может, кто ещё и кроме.
Княжна Мария (в сторону): Спасти он думает меня.
                Погибнет он – зачахну я.
Аксинья:             Ну где же молния без грома?
Где князь, там Игорь и Ерема.
Спаси их, Боже, сохрани!
Князь Федор:     Как безрассудны все ж они.

6 сцена
Стан Тамерлана


Тамерлан:         День догорает. Так и жизнь…
Мал жизни срок, что нам дает Создатель…
Пока что в силе, но уже
Все чаще чувствую недомоганье.
Что принесет мне завтрашнее утро?
Придет ли непокорная княжна?
Себя, она – ха! -  мыслит героиней,
Со всеми вместе крепость защищает,
А если так – придет.
Захочет всех спасти.
Но ты меня, княжна, прости:
Я в Самарканд тебя отправлю,
Ваш городишко разорю, сожгу…
А хороша собой княжна:
Глаза, как угли, жаром пышут;
В устах пожар.
В объятьях я такую не держал.
(Входит эмир Осман, кланяется)
Эмир Осман:     Я задержался, повелитель.
                Важней одно другого шли дела.
Тамерлан:           Какие же?
Эмир Осман:      Темир Аксак, поймали беглецов
Тамерлан:          Жену неверную с Ахмедом?
(Эмир Осман склоняет голову, подтверждая)
Обоих в цепи заковать.
Достойно, чтоб колесовать.
Елец возьмем – тогда казним.
Два зла сразим мечом одним.
Хочу: пускай Чолпан взглянет
Ну хоть разочек на княжну.
Глядишь, от ревности умрет.
Завел, скажу, огонь–жену.
Ну а еще случилось что?
Свистят все новости, как кнут,
А режут часто, как ножом.
Эмир Осман:     Пришел жених княжны Марии
С дружиной малой.
Он оскорблен.
На поединок он тебя, Темир Великий,  вызывает.
Тамерлан (сначала долго смеется): Как мыслишь? Их убить?
                Не затевают ли они коварства?
Быть может, в цепи заковать и в рабство?
Но все же что он говорит?
Эмир Осман:     Он как помешанный твердит:
                За честь княжны пришел с тобой сразиться.
Дрожит от зла, лицо ну как горчица.
Тамерлан (опять смеется):Да, задал ты, Осман, задачу:
Смеюсь, от смеха чуть не плачу.
Давай-ка сделаем мы так…
Скажи-ка ты ему, слепому жениху:
Коль одолеет он джигита моего,
Я отступлю от стен Ельца.
Ему, ему оставлю я княжну.
Эмир Осман:      Аллах с тобой, эмир великий!
                А вдруг и правда победит!
Тамерлан (сурово, медленно): Убить, как только верх возьмёт.
Эмир Осман:    А кто сразится с ним?
Тамерлан:         Беглец Ахмед. Кому и быть другому.
Скажи Ахмеду – победит,
Прощенье, может быть, заслужит.
Эмир Осман:      Он изнурен, к тому ж – избит.
Тамерлан (грозно):Тебе он нужен?
(Эмир Осман молча склоняется перед Тамерланом)
Тамерлан:          Да! Приведи ко мне Чолпан. В цепях.
                На поединок вместе с ней взгляну я .
                Проверю, любит ли она Ахмеда.
                И помни: нам нужна победа.
(Эмир Осман, поклонившись, уходит, Тамерлан хлопает в ладоши, входит Альджай, кланяется)
Тамерлан:          Альджай, скажи, хотела б видеть ты,
                Как женихи сейчас сражаться будут?
Альджай:          Мой повелитель! Нет!
                Ты знаешь: крови я боюсь.
Тамерлан (довольный):Ну хорошо, моя стрекозка.
Когда начнется, ты уйдешь.
Ну а пока ты спой мне о любви
И потанцуй. Развей, развей мою усталость.
А большей радости уж мне и не осталось.
(Альджай танцует, поет, в это время выстраиваются воины, готовится поединок)
Альджай (поет):Перлы дождя, словно жемчуг, застыли
В сказочно-дивном саду.
Лилии томные стан мой обвили.
Жду тебя, милый мой. жду.
Уста мои – пламенный лал,
Глаза мои – омут бездонный,
И кудри бегут по плечам, как човган.
Приди же, джигит мой влюбленный.
Ласки любимой нежны и отрадны,
Так, что и молвить нельзя.
Ласки любимой врачуют и раны,
Словно китайский бальзам.
(Во время ее пения к Тамерлану приводят Чолпан Халеб, закованную в цепи. Выстраиваются воины; князь Василий и Ахмед-Кыш  с мечами друг против друга)
Тамерлан (обращаясь к Чолпан):В каком ты ожерелье, дорогая!
                И злато просто меркнет перед ним.
Чолпан Халеб:    С тобой жила и в злате я – нагая;
                Одеть способен, только кто любим.
Тамерлан:           Любимый, кто? Ахмед?
Чолпан Халеб:    Он лучший друг, всего лишь.
Любимый был. Давно в земле сырой.
Приснился ныне утренней порой,
Когда вздремнула чуть на зорьке.
К нему спешила я –
Навстречу он  бежал.
Тамерлан:           За мой позор тебя, Чолпан, казню.
Ахмеду жизнь, пожалуй, сохраню.
Убил бы только в поединке князя.
Как часто я бываю словом связан.
Чолпан Халеб:   Не верю я твоим словам.
Коварством сам себя сломал.
И потому нет счастья на земле
Тебе и всей твоей большой семье.
(Барабанный бой, клич трубы, Тамерлан машет платком. Начинается поединок. Во время поединка перевес то на одной стороне, то на другой. И вдруг князь Василий поражает Ахмеда, тот падает бездыханный)
Крик Чолпан:    Мой добрый друг, прощай!
                Приду вот-вот – встречай!
(Движением руки эмир Осман приказывает казнить князя Василия. Один из воинов, стоящих на страже во время поединка, зарубает Василия. И тогда Ерема стрелой из короткого лука поражает эмира Османа. Ерему тут же убивают. Между стражниками – дружинами – начинается бой. Игорь с немногими уцелевшими уходит)
Тамерлан (сразу после гибели эмира Османа):
Убили старшего… Османа-хана.
Да я вас, русичи, всех-всех
Живьем сожгу.
Эмиров, темников теперь же на совет!
                На штурм Ельца!
Дурак! Княжну, княжну хотел заполучить.
Она такая ж, как Чолпан:
                Всю жизнь ей будет мил
Вот этот мертвый князь.
Чолпан Халеб (потрясая цепями во время слов Тамерлана):
Ты весь в крови, Темир!
Вот-вот в крови утонешь!
Я вижу – рухнул мир  -
Ты в страшных муках, стонешь.
(мертвых уносят, Чолпан уводят стражники)

Сцена 7-я

Княгиня Аксинья: За жизнь свою уж пятый раз
                Врага нашествие переживаю.
От смерти на волос была не раз,
Но никогда так страшно не бывало.
Не за себя,
Не за себя боюсь. –
Перед врагом не струшу я,
Врагу не покорюсь.
Но страшно, больно, горько мне теперь
Лишь за детей.
О Матерь Божия! Ну кто поднимет жизнь,
Когда изгибнут молодые?!
(Подходит старица Прасковья)
Старица Прасковья: Что ты печальна так, Аксиньюшка, княгиня?
                На Бога даже ропщешь ныне?
Аксинья:             Прасковья, милая, какая боль!
Погиб с друзьями князь Василий.
Живым вернулся – чудом! – Игорь.
Идет в неволю дочь.
А как ее остаться я просила!
Сама давно я умереть не прочь –
Была бы жизнь детей хоть чуточку счастливой.
Василий-князь мне зятем мог бы быть.
Красивый, сильный.
Кому, как не ему, Елецким князем быть,
Увы, Прасковьюшка,– убит.
Вот потому я и ропщу на Бога.
За что карает он так строго?
Старица Прасковья:Не видишь истины, не знаешь – не суди.
Не вынес князь Василий испытаний:
                Любовь к княжне возвысил до небес.
Он счастье личное поставил выше – слышишь? –
Простого счастья русского народа.
Господь же мир творит не для отдельных –
Для всех!
Дыханье всякое да хвалит Бога.
Молитвы ваши, боль и скорбь
Бог слышит, видит.
Княгиньюшка, все в рученьке Творца –
Не бойтесь, не оставит Бог Ельца!
Спеши домой. Пусть Федор-князь
Скорее войско собирает.
На стены крепости грядет
Ужасной бурей нападенье…
Не за горами Тамерланово паденье.
Да только мы его уж не увидим.
Аксинья:             Спасибо, матушка Прасковья!
                Чуть замигунило на сердце у меня.
(Кланяется, уходит)
Княжна Мария: Какое утро! Розовый рассвет,
На удивленье тихий, кроткий.
В душе, напротив, - черный свет.
Вцепились в душу Тамерлана когти.
Их ощущаю с каждым  часом все сильнее,
И умереть мне было бы милее,
Чем быть женой убийцы.
Но я должна решиться –
Во имя всех.
И, как на грех,
Не возвращается Василий.
Что с ним?
А Игорь мне сказал,
Что не был с ним.
Молчат, кого б я ни спросила.
Отца пытала – бесполезно.
«Не знаю ничего», - твердит.
Отец, всегда он был железным,
Теперь и вовсе как гранит.
О где ты, где ты, милый мой?
С тобой проститься я б желала.
Вернись домой, мой славный лада.
Мне в стан врага идти уж надо.
Прощай, любимый мой Елец,
Родная матушка, отец!
Вы, люди добрые, прощайте.
(На крепостную стену спешат воины, тянут пушки, несут факелы, топоры, вилы, кринки с горючей смесью и т.д. Начинается штурм крепости. Летят горящие стрелы, слышны взрывы)
Крики:                Взорвали стену! Все пропало!
(Воины Тамерлана рубят, бьют)
Княжна Мария:
                О ужас! Ужас! Он обманщик.
Коварный, подлый Тамерлан.
Как хорошо: уйти я не успела.
Он погубил бы и меня, и город.
А если так – меня ты не возьмешь.
Я буду мстить тебе живой и мертвой.
Вот только бы Василия найти.
(исчезает)
(Постепенно все стихает)
Тамерлан:          Мне князя Федора скорее приведите!
                Княжну, княжну, княжну найдите!
(Воины Тамерлана ведут к нему, сидящему на троне среди убитых и раненых, старицу Прасковью, в руках у старицы икона Елецкой Божьей Матери)
Воин 1-й:            Она погибель всем нам предрекает.
Воин 2-й:            Твердит, что Бог за русских отомстит.
                Всех к покаянью призывает.
Воин 1-й:            Святой иконою грозит.
(Тамерлан делает жест, воины отступают от Прасковьи)
Тамерлан:          Ты кто и что в твоих руках?
Старица Прасковья: Сказал в Евангелье Божественный Спаситель,
Что искушеньям должно в мир  прийти,
Да только горе человеку,
Через которого они приходят,
Сгубил ты душеньку свою, Тимур.
Ты в мир привел тьму искушений страшных.
В руках моих – киот, Небесная Царица!
Она заступница всех добрых христиан.
Ее страшись!
Ей ключ от мира дан.
Пред ней трепещут силы ада!
Тамерлан:           Свинцом расплавленным ей рот залить.
                Я слышать больше не могу её!
(Старицу Прасковью тащат в сторону, заливают рот свинцом, она в мучениях умирает. Подводят князя Федора и княгиню Аксинью)
Воин:                Князь Федор и княгиня вот.
Тамерлан:          Как ты посмел не покориться мне?
Князь Федор:    Всегда покорен был лишь Богу Иисусу,
                Пречистой матери его, Марии Деве.
Тамерлан:          Казню тебя.
Князь Федор:    Я не боюсь...
Прости мне, Господи, грехи мои от века.
(Князя Федора отводят, казнят, к Тамерлану подводят Аксинью)
Аксинья:             Будь проклят ты, злодей, губитель человеков.
(Тамерлан машет платком, ее отводят, казнят)
(Свистит стрела, вонзается в грудь Тамерлана)
Тамерлан, вынимая стрелу:  Кто там стрелял?
                Не рассчитал, что я в кольчуге.
Крики воинов:    Эмир великий, вот он! Мы схватили!
(ведут к Тамерлану Игоря)
Крики воинов с другой стороны: Эмир великий, пред тобой княжна Мария.
Вот только что вот этой саблей
Юсупа-темника она –
Аллах-свидетель – зарубила.
Тамерлан (выхватывает из ножен саблю): Юсупа-темника?
                Каз-нить ее! Казнить!
(Голос Тамерлана обрывается, так как среди ясного неба сверкает молния и гремит гром. С неба движется прямо на Тамерлана Божья Матерь, в багряных ризах, с мечом в руке. По обе стороны – небесное воинство в доспехах, с мечами)
Тамерлан:         О ужас! Ужас! Мы уходим!
(Войско во главе с Тамерланом в панике бежит, Игоря и княжну Марию оставляют среди немногочисленных защитников крепости).