1

1.

Желание покончить с собой отпало и ушло в прошлое. Теперь я не прибегала к реализации этих никчемных планов и дешевых мыслей.  Стремление быть обычной, похожей на других в старших классах взяло в верх. Выбрасывая медицинские справки об освобождении от уроков физкультуры, я бегала вместе со всеми полагаемые километры, сдавала нормативы по прыжкам в длину и в высь, неплохо держалась на лыжах и занималась в секции фехтования, но работала там левой рукой. Правой мне запрещалось держать рапиру, однако тренировки руки никто не отменял. Напротив появилось новое увлечение – играть гамму и разучивать несложные музыкальные мелодии непослушными пальцами на фортепьяно.
Инструмента в те годы дома не было, и после уроков я уединялась в школьном актовом зале и тихо заставляла пальцы бегать по клавишам: До, Ре, Ми… Фа, Соль…
Пальцы не слушались и запинаясь, соскальзывали с клавиш и путались. А звуки, издаваемые от моей игры, были, конечно ж, не мелодичны.  Они то замолкали, то снова появлялись, то усиливались, то были резкими, то сбивчивыми. Рванный и бессвязный ритм вряд ли у кого мог вызвать восхищение. Впрочем это волновало меня менее всего.
Инструмент стоял в глубине сцены, поэтому я не могла видеть когда кто-то входил в зал, где-то там далеко у меня за спиной. Оставалось надеяться на свой слух, который всегда улавливал скрип двери и звук шагов. Но в тот день игра увлекла меня, и я не заметила прихода нашего школьного психолога, которую ученики уже успели прозвать Утка, несмотря на то, что в школе она работала недавно и умела находить общий язык с каждым. Она, очевидно, тихо поднялась по трем ступеням сцены и подошла вплотную ко мне:
; Я тоже мечтала быть балериной…
От неожиданности я вздрогнула и обернулась.
- Но детские мечты меркнут, Анаис… - прижимая к себе классный журнал, она обошла фортепьяно и встала позади него. – Поверь…
- Я научусь, - от напряжения прикусив губы, я вновь проиграла несколько нот гаммы правой рукой, но волнение, явно подействовало на меня - пальцы абсолютно не слушались и несколько уродливых звуков не помогли взять себя в руки.
Утка жалостно смотрела на меня. Очевидно в тот миг я походила на нахохлившегося цыпленка с испуганным взглядом. Впрочем, я всегда была какой-то растрепанной и на аккуратную девочку вовсе не смахивала.
- Не дано тебе это… - психолог достала из журнала сложенный лист, и, развернув его, передала мне.
- «Выписка из Наркологического диспансера», - прочитала я, и почувствовала как мои щеки вспыхнули пурпуром. В животе забурлило, поднимая в моем сознание волну гнева и горячи, где-то в мозгах щелкнуло слово «опять…» и уже все поняв, я продолжала читать. – О том, что ученица 11-го класса А Анаис Рун должна пройти стационарное лечение от наркомании и алкоголизма.
Старалась усмехнуться, я вернула лист психологу:
- Вы ж понимаете - это бред… анонимка…
- Понимаю… - подошедшая смотрела на меня без всякого участия.  – Но этот документ дискредитирует школу…
- По-моему я здесь не причем… - нарочито с шумом я закрыла крышку фортепьяно.
- Да я знаю… - голос ее был железным. - Но меня, как психолога, попросили поговорить с тобой.
- Говорите, - с соседнего стула я взяла сумку и встала. – Вы, кажется, были у меня дома, убедились, что там нет притона, что мои родители…
- Да… Но выписка… Не будь агрессивной… Давай попробуем найти решение.
- Решение? – гнев возрастал во мне, но я вновь усмехнулась, хотя в голосе уже звучала дрожь. – Вы только первый год в нашей школе, и много не знаете… Вы не в курсе, что даже в первом классе я была пьяницей… Потом наркошей, алкоголиком… И я устала, устала доказывать, что это не так… Что мне не нужны транквилизаторы, спиртные напитки, сигареты, уколы… Мне ничего не нужно… Я хочу стать просто обычным человеком…
Слезы уже душили меня, но стараясь сдержать их, я быстро сбежала по лестнице и стремглав вышла из зала, услышав все-таки вслед назидание:
- Доказывать придется всю жизнь, поэтому выкинь иллюзии и смирись со своей судьбой, выбирай путь попроще…
Во мне все бушевало, кипело, и я не помню, как промчалась по длинному коридору школы, вероятно, как всегда в такие моменты с опущенной головой и обтирая стены, сбежала на первый этаж, и , взяв пальто, все же постаралась улыбнуться доброй бабушке гардеробщице… Она не хуже директора знала о каждом из нас, замечала, когда что-то не так, подбадривала, но в тот день лишь покачала головой.
Столкнувшись с добром моя обида чуть утихла, успокоилась, и к выходу из школы я шла в настроении куда лучше, чем несколько минут назад.
- Идет… - первое, что я услышала, выйдя из дверей школы.
Это был голос долговязого Мезона, моего одноклассника. Мне показалось, он наблюдал за мной в окно, стоя на карнизе. Оттуда Мезон спрыгнул буквально после того, как я появилась на крыльце.
Здесь же были и его приятели: прыщавый Артем и толстый Швед, который первый обратился ко мне.
- О, Бухалова, компанию не составишь?
- Мы как-то на троих не хотим… - поддержал друга Мезон.
- Да пошли вы, - я огрызнулась с усмешкой, но у самой лестницы остановилась и, обернувшись, протянула руку, - А впрочем давай…
Пацаны недоуменно засмеялись, но подошли ближе.
- Ну давай, где твоя бутылка? – голос мой приобретал уверенность и насмешку. – Что пить будем? Джин? Виски? Коньяк?
- Пацаны, да она уже… - заметил Артем.  – У ней вон в сумке арсенал, на всех хватит…
- Может поделишься? - Мезон выхватил у меня сумку и вытряхнул на крыльцо ее содержимое: учебники, тетради, ручки, записки-карикатуры, на которых  я изображена с бутылкой в руках.
- Да она на колеса перешла, - заносчиво заметил один из них.
По ступенькам покатился резиновый эспандер для разминки руки. Артем не упустил этого:
- Качается…
- Ну и что?… - зажав губы, я присела возле разбросанных вещей, не заметив как из школы выбежали двоя мальчишек младших классов и чуть не налетели на меня.
- Пьяница, пьяница, - отскочили мальчишки в последний момент в сторону. – За бутылкой тянется…
Они ловко сбежали с лестницы и умчались своей дорогой.
Не в силах сдержать слезы, я продолжила собирать вещи. Но Мезон успел выхватить записку с карикатурой на меня, где я изображена с бутылкой.
- Классно тебя упаковали… Это мазила из десятого?
Пацаны засмеялись.
Собрав вещи в сумку, я сбежала с лестницы, а через пару шагов о мою голову ударился и отскочил резиновый эспандер.
- Придурки… - я наклонилась и подняла свой маленький тренажер.
И вновь возле меня оказались пацаны. Мезон тут же толкнул меня в сторону Артема, тот, в свою очередь, подтолкнул меня в сторону Мезона. Мезон вновь в сторону Артема.
- Достали… Отвали… - я летала, как пинпонговый мяч, при этом ударами сумки, колошмача пацанов, то одного, то другого, то воздух, а то себя. Надрыв в голосе перерос в плачь.
- Жил трест, - окликнул сторонившегося Шведа Мезон…
Тот включился в игру и толканил меня так, что я упала навзничь и разрыдалась…
- Ой-е-е-ей, мы еще плакать умеем, - только услышала я, и голоса моих обидчиков стали удаляться…