Экстремальные виды любви 29. Черное время

http://www.proza.ru/2015/10/14/2103

Он терпел. Но в их отношениях ничего не менялось. Когда терпеть уже не оставалось сил – уходил. Потом возвращался. Уходил и возвращался. Уходил и возвращался. Месяц, другой, третий. Настал день, когда Артём обернулся от двери и сказал:

– Может быть тебе и правда одной лучше. Я не знаю. Но так жить я больше не могу. Я не вернусь.
– И уходи! Уходи! Не хочу видеть тебя! Мне никто не нужен! – всё ещё кричала Ася, когда дверь за ним уже закрылась. Потом рухнула ничком на диван и плакала долго, взахлёб, пока не обессилела и не уснула.

Артём не вернулся. Асе даже легче стало как будто. Но теперь она ушла в горе ещё глубже, всеми мыслями, всеми чувствами погружаясь в чёрноту и боль.

Ася остро переживала чувство вины перед сыном. Главная вина была в том, что она продолжает жить, а его нет. Почему в тот день она сама не пошла забрать Илюшу из детского сада?! Чем таким страшно важным была занята?! Отторгая реальность, сознание Аси постоянно соскальзывало в прошлое и снова проживало события, связанные с Ильей, окрашивало их в иные краски, чем прежде. Вспоминала какие–то Илюшкины просьбы, желания, которые они оставили без внимания... Эти воспоминания теперь отзывались чувством мучительного сожаления. Вспоминала редкие случаи, когда он был за что–то наказан, или когда они, родители, были не правы, но всё же настояли на своём. Как горько было думать об этом, и раскаиваться, и страстно хотеть, чтоб этого не было, и знать – поздно... Непоправимо поздно... Каждая такая мысль мучительной болью переполняла всё её существо, и Ася опять начинала плакать – это было всё, что она могла сделать.

Она никак не хотела смириться с постигшей их бедой. «Почему это случилось с нами? Почему её сыну досталась такая коротенькая, крохотная жизнь? Почему его отняли у неё? Почему именно он? Почему он, а не я?» – спрашивала Ася снова и снова.

Чувством вины Ася заслонялась от необходимости принять свершившееся и признать свою беспомощность в этой ситуации. Из–за несогласия с тем, что случилось, она в сотый раз возвращалась к событиям рокового дня и мысленно прокручивала, перестраивала их, думала, как всё изменилось бы, если бы только в какой–то момент она поступила иначе. Не проходило навязчивое желание найти тот момент, с которого всё пошло не так.

Если бы кто–то мог заглянуть, какими мыслями жила Ася, понял бы, что у неё развивается психическое расстройство, настолько иррациональными были холодные, липкие, мутные мысли, заполнявшие её мозг. Они выстраивались в замкнутый круг, разорвать который было невозможно. Ася становились рабой этих мыслей.
Потом пришло время осознания, что прошлого не вернуть. Прошлое безвозвратно утрачено. Настоящее ужасно и невыносимо, будущее – невозможно. Вместе с Ильей ушёл смысл жизни. Потеряв ребенка, Ася потеряла себя. У неё не осталось ничего, кроме ощущения опустошенности, беспомощности, потерянности. Однако она по–прежнему не хотела никого видеть, не хотела ни с кем говорить. Да ей просто трудно было общаться с людьми. Ася не могла сосредоточиться, мысли терялись, как в тумане, разбегались, терялись и путались.

Сильно ухудшилась память. Нарушился сон. С наступлением ночи к Асе приходил страх. Чего именно она боится, Ася не смогла бы сказать. Страх был многоликий.

Это был период максимальной душевной боли, которая порой казалась невыносимой. Она накатывалась волнами. Временами чуточку стихала... Но передышку давала лишь для того, чтобы нахлынуть вновь с такой силой, что хотелось выть и кататься по полу.

Ася не хотела, чтобы её жалели. Её бесили слова, что жизнь не кончена, и надо жить. А она знала – ей нечем жить! Ей говорили: «Ты ещё такая молодая, Асенька. У тебя ещё будет ребенок, а то и два или три». Эти слова приводили Асю в бешенство. Неужели они не понимают – это будет другой ребёнок! Разве он заменит её солнечного мальчика? И легче никогда не станет. Никогда не будет радости в её жизни. Она НЕ ХОЧЕТ испытывать радость! Эти боль и страдание – на всю жизнь. Она ни в чём и ни в ком не найдёт утешения и никогда не найдёт замены сыну. Зачем они так говорят?! Зачем думают, что эти слова могут её утешить?! Они думают, что их слова – целебный пластырь на её раны и не понимают, что лишь снова и снова ранят бедное сердце.

Ася была права. Счастливы те, кого судьба уберегла от такого горя. Потеря ребёнка – самая тяжёлая утрата из всех, какие могут выпасть на долю человека. Осиротевшие матери и отцы скорбят и через пять, и через десять лет, и до конца жизни мысль об умершем ребёнке отзывается болью сердца.

Детские голоса, доносившиеся со двора, заставляли её наглухо закрывать окна и зажимать уши. Ася к тому времени уволилась с работы, не представляя, как сможет работать с детьми, лечить, делая их будущее более благополучным, и всё время помнить, что у её сына будущего нет. Однако избавившись от работы, Ася окончательно лишилась жизненного тонуса. Ни к чему было вовремя просыпаться, делать лицо, прилично одеваться. Подруги обнаружили, что Ася стала жить на диване, Лёлька тогда практически переселилась к ней, уходила только на работу. Она заставляла Асю просыпаться, умываться, переодеваться, усаживала с собой завтракать. Лёлька знала, что Ася ждёт не дождётся, когда она уйдёт на работу, но это её не волновало. Хоть не выгоняет из квартиры, и то хорошо.

http://www.proza.ru/2015/10/15/639