72 процента несовместимости

Интродукция.

Я стоял невдалеке.
Справа, скромной рекой, совсем не величавой Невой, а её забытым отростком, нёс своё ежедневное, путь из Варяг в Греки.
По состоянию души, я внутренне, пел совсем не эти песни. Сама атмосфера Охтинского кладбища: эти бесконечные кресты до горизонта, эта тишина, в которой много шорохов от тополей, без конца укладывающих листья; сама земля, где, в бесполезных пытках человеческой души, сделана ни одна попытка в конструкции бетона и камня воспроизвести понятие - скорбь. Всё и вокруг, сродни священному артефакту, давало возможность говорить с ушедшими.  Достаточно было приложить ладонь к земле или стене и ты слышал. Ты имел возможность говорить. Наверно затем меня и занесло сегодня сюда.
У человека часто возникает необходимость поговорить с теми, кто уже там.
Неся цветы и хвойные ветки сюда, я знал, что сам процесс украшательства памяти тех кто тебя покинул нужен только мне. Это чистое и моё. Если хотите - ритуал вхождения в контакт. Им - это не нужно, им нужна моя рука приложенная к могиле. И всё...
За несколько дней до того как уйти ты вдруг неожиданно спросила:
- Как ты будешь жить без меня?
А я тогда понёс какую-то пургу, про то, что буду жить на автомате.
Что буду просто механически воспроизводить бесконечные копии прошлого.
Дурак.
Надо было сказать:
- Никак.
Но…

Рука сама сжала 24 грани Мухиной, в стакане лежал кусочек свинцово серого Ленинградского неба. Вздохнув, я принял...И небо, и землю, и этот бесконечный тупик.
Пришло время менять. Прости, но я пока живой.
Ты улыбнулась, сказала:
- Живи!

Часть 1

Время. Это река. Река которая если не следить, быстро и много унесёт от тебя. Вдруг, однажды, глядя утром в зеркало, ты спросишь:
- Кто Вы?
И ответишь сам:
- Я.

Недопустимость одиночества станет ломать твою природу и ты первым прохожим сядешь в троллейбус под номером «Удача» и поедешь на сайт знакомств.
Не всегда, но иногда, если ты напишешь женщине:

Ну спи,
моё увы,
поспи.
Я не смогу всё изменить
 себя и тишину,
просто,
по утру
ни разу не сломав ни ветки,
ни разу я на них не наступлю.
Запросто уплыву,
как ангел твой и над землёй,
весь в венчике и крыльях,
порхну на небо,
с этой былью.
и ты очнувшись,
признавая это,
по женски станешь ждать,
когда опять,
все 25 ть,
ни разу не сломают веток.

Как не смешно, но она откликнется всерьёз. Будут эти Мяу и прочее. Только не стоит вспоминать о прошлом, ведь это твоя и нынешняя. Шаг. Звук. Чуть. В ответ симпатичный смех. Такой свой, некий набор колокольчиков, любовь. Многорядность перезвона.
Я ухожу опять в свои 25-ть, там всё проще.
Тело к телу, делай дело.
Как?
Как сейчас?
Тело знакомо.
Дело понятно.
Что зажигать?
Пепел, пепел что ещё не остыл, это пока сам ещё не холоден,
Не превратился в лёд постоянства обороны от нашествия внешних причин?
Заяц мой, заяц, плачь.
Когда ты разуверился в том, что возможно говорить, иди на сайт знакомств и пиши
Буквами, почти забыв слоги и слова.
Тело наполнил стон, было лето, был комп и был сайт.
Я набрал регистрацию .
За чертой окна жила синь.
Она имела черту, ту черту, где сотни слов слились в одно и целое – полёта ворона,
криков журавля и бесконечную импровизацию соловья.

Ты написала:
- Мне нравится ваш слог.
Я приободрился.
Оказалось три года не мимо.
Кому-то нравится.
Дальше стандарт.
Свидание.
Это было не первым, но если подумать - необычно.
Ты не стала кокетничать, просто прижалась, я повёл.
Обычно вроде в этот момент осознаёшь, что уже за кого-то, отвечаешь.
Кто-то вошёл и доверился.
Эхо в снеге.
Красным на белом заливаются до последней попойки - снегири.
И я тоже!
Прости бог, выдал в эфир.
Проще некуда.
Снял с себя всё, выдал.

Часть 2

Небо пило нас. Нас двух, умов лишённых, обнявшихся всем до….  Своим,
 на встречу другим временным временам.
Ночи лились сами из тел сплошным запоем,
всё хмелело в темноте и просыпалось новизной по нутру,
утру.
Мы плыли в некуда.
Но знали что найдём место на карте где был рай.
Хотя, где он?
Ведь я просто подошла и попросила воды.
Ну и слёзы как-то сами градом выпали на холостые берега.
А ты не особо отойдя от водки предложил выпить.
И я пила.
И не была.
И ты не был.
И это кладбище потерь звенело всем гранитом прошлого из лета,
И все кто были нам сказали, что надо полюбить.
И было принято.
Вся иссечённая потерей тысячей дат,
И всей судьбой, что на Земле жила,
Я приняла.

Сначала было эхо.
Я ожила.
Потом провал.
Затем сон.
Пробуждение.
Калейдоскоп осознания.
А ты всё рядом.
Ты тут.
И вопрос
- Это ты?
Ответ
- Я
Потом слова как начало,
потом поцелуи,
потом тихо,
блажь,
ага уже не одна.
Дикий запах сирени в окна и пробуждение.

Как и положено половине нас я занялась завтраком,
а ты зарядкой.
Всё что я смогла это сварить овсянку пятиминутку,
ты пришёл понюхал…. И…..
заулыбался.
А я засмущалась.
Банально и просто.

Сто слов,
Сложенные вдвое слёзы,
Понимание  что тут где никогда.
И точка больше чем звезда.

Если клюнул петух и хочется поджариться.
Идите к лешему смело и прямо.
Забудьте вы обо всём, что было запретом.
Прыгайте, перелетайте, подкапывайтесь,
но летите,
ползите или пробирайтесь.
Кубик рубика как-то ,
на да,
но один раз сложится
и каждая грань будет иметь свой цвет.

Редко, наверно, не правильно редко, мужчина не плачет, а из каждой болинки души, как из капельки яда, которым все артерии наделила жизнь, умело варит безопасные отвары, пряча их в своих закоулках, в защите из ледяного стекла, в виде немногих ампул, которые однажды станут содержанием именно его мира, который поразит мозг одной и единицы, в этой очуменной хаотичности.

Евгений, 27, Донецк
как-как: слева дикая пустошь, справа анклав, в центре - совок 80-х

Андрей, 55, Санкт-Петербург
А с заду?

Евгений, 27, Донецк
а с заду лужа почему-то именуемая морем.

Андрей, 55, Санкт-Петербург
А где мы?

Евгений, 27, Донецк
справа. двухглавый Оруэлл 

Андрей, 55, Санкт-Петербург
Ну то же не хреново! Согласись?
Жаль что наш Оруэл так долго разогревается для полёта.)

…………………………………


Часть 3

Я не смогу.

Я не смогу.
Я не смогу.
Пройти весь ад из ожиданий.
Я может быть сгорю.
Так не сумев,
дождаться пламя.
Которое и кольцами
и пониманьем
целуется навеки,
на неушедших берегах
из моего
лишь одному
сознанья.

Дуракам обычно осенью не спится.
И не спиться и не забыться.

Теряя блудни своих мыслей, они сгорают по ночам.
А утром падают душой с осенней желтизной и краснотой.
Однажды.
Навсегда.

Необходима женщина имеющая родство с Луной.

Часть 4

Как бы не клял я себя, но все понятия при мне.
Хотелось что-то такое выдать,
Выдать то, что совсем не понравится Бархударову.
Многие из наших, тени неудавшихся войн.
Но это не война.
Это потеря и смена оболочки.
Когда русские пьют до пузырей.
А кто не понял тот не наш.

Первая оболочка слезала,
Вторая не народилась.
Я жил с мясом,
боящимся кислотных дождей современности.

Когда докатился до части из того,что было мною,
Взвыл.
Выл так, как никому не снилось. Ветер ломал всё и вся.
Период буйства сменял штиль равный смерти,
Но мозг упрямо шёл по своей тропе, он искал. Что и как не знал ни кто.
Шла опять война. Без всего ,
на выживание.

Я шёл на вершину.
С тысячи попыток я просто съехал вниз обледенелыми портками по камням.
Ни что не предвещало весны.
И ни какой инвентарь не спасал.
Я приготовился к смерти.

Завещание написать не сложно. Бумажка А4.
Сложнее не испугаться.
Не того что завтра , а то что и кто потом.

Пустыня.
Пустая поверхность и поющий песок,
Здесь нет ничего.


Я погасил свет.
За окном брякнулась о подоконник последняя птица счастья.
Заскрипел паркет,
но скрипел ни на раз- два- три,
а на раз и-и-и два.
Ты достигла рубежа.
Я возбудился.
В горячке я обнял любимое тело и сорвал к чёрту твой протез.

Дурацкое небытьё.
И настолько близкое.
Каждый хочет быть пацанкой и мальчишкою.
В стране где снег.
*
Я сейчас покажу вам себя.
Это будет достаточно странно.
Возможно всё будет в начале не понято.
Но на то Вы и читатель.
*
Жестоко сопротивлялись вагонные рессоры.
Обычное дело на этой шестой части суши.
Тут без фантазий. И точно без надежд.
Куда не поедь, всё кое-как.
И лупит по органике эта объективная реальность,
в этой до дикого скачке ты уже не думаешь о том что на верхних планах.
Тут без нирванны.
Не до молчания буддистов.
Тут твою мать...
Да и планов по сути нет.
Главное выжить.
Всячески, по любому изгибаясь воздействию внутри и вне.
Вот такая тут экстремальная суть.
Которая рождается раньше тебя,
и такой путь.
И это называется жить в России.
Тут нет билетов и нет купе,
а те кто пытаются ехать в купе очень скоро окажутся на дне Финского залива
в замурованной барже.
Это страна революций, тут либо хватай и заряжай,
либо усни и молчи ,сжав зубы трясись, в гробу, ощущая телом что близка топка.
Дым и мешочек пепла.
Вот всё, что от тебя останется. А ещё бог.
Такой заправдашний житейский скажет суду:
- 60 лет на вселенской каторге,
он мне кажется искупил грехи.
Логика морали сложна. Порою не понимая зачем совершаешь преступление,
а потом кричишь:
- Заберите тело!
А тело никто не забирает и наступает вечность до без берегов вины
и ты там тонешь.
А потом говорят коридор, камера, решётка, суд.

Часть 5.

Болело внутри,
Болела болью,
часть себя.
Как сокамерник, она была приемлима ,
Но как извечный спутник, абсолютно глуха.
*
Небо клонилось ближе к холодам.
Я одел всё чёрное.
Куртка и рубашка, вздёрнутый воротник,
Возможное и отрицаемое,
говорили что готов.
К чему?
К отказу?
К вечному флуду женщин?
Нет, скорее нет,
Не готов.
*
Готов к пониманию.
Где нет ничего кроме 72-двух невосприятий.

Часть 6.

Небо болело закатом,
На мониторе рождалось всё то что я не ожидал из фракталов,
Твой голос создавал зримое и образное,
Было всё по себе и хорошо.

Да, мы, превзошли 72 процента,
Но покусаться не против,
А ещё поцелуи,
А в конце понимания взаимная жажда,
вечно недопитая любовь,
и надломленный хрусталь на 72-и грани взаимности и небытья.

2015