Мелкая моторика. Продолжение

 
  Бабушка объявляла:
   -Завтри в лес за дровами поедем!
  С вечера она варила картошку в "мундире" и яйца, собирала котомку с провизией: бутыль квасу, огурцы, хлеб, соль. Проверялась исправность коляски( двухколёсной повозки с длинными оглоблями, связанными впереди поперечиной).Смазывались дёгтем оси колёс.

  Спать ложились рано. Вставали на рассвете, чтобы  по холодку добраться до леса. Укладывали на повозку провизию, рогожку, верёвки, топор; впрягались в коляску и ехали в сторону "беленькой дорожки". Километрах в трёх от "выселок",где жила бабушка, на отлогой гряде, тянувшейся вдоль поймы Барыша,и находился лес, снабжавший нас сушняком для топки печей. Дорога, ведущая туда, называлась "беленькой", потому что проходила по обнажённому взлобку горы и припудривала путников белёсой пылью.

  По ровной дороге и налегке везти коляску нетрудно. Утренняя прохлада бодрит, мы весело шагаем и о чём-нибудь калякаем. Но вот начинается подъём по "беленькой дорожке".Коляска тянет назад, пыль лезет в нос, пот заливает глаза, а вытереть нельзя - руки вцепились в перекладину коляски. Тяжело дышит бабушка, я соплю и чихаю; останавливаться, чтобы передохнуть и обтереть лицо, нельзя - коляска тянет назад, вниз.Того и гляди не совладаешь с ней да кубарем покатишься под гору  вслед за коляской. Поэтому надо было "одним дыхом",как говорила бабушка, преодолеть гору. Этот "дых" у нас длился минут пятнадцать и стоил нам немалых усилий.

  Зато, достигнув леса, мы бывали вознаграждены сторицей. Лесные запахи, прохлада, блаженство отдыха, сознание победы над горой - и усталости как не бывало.Бабушка выбирала место в лесу, где было побольше сушняка: сучьев, упавших с сосен, сухостоя - и мы устанавливали коляску "по ходу"(то есть оглоблями  в сторону обратного пути). Расстилали рогожку и садились завтракать.

  Потом мы приступали к работе. Подтаскивали валежник к коляске. Старались найти сучья потолще. "От чапыжника в пиче фук один",-объясняла бабушка. Чапыжником она называла тонкие ветки и сучья. которые старательно обрубала или обламывала. Я укладывала дрова на коляску, причём бабушка сама припрятывала несколько толстеньких плашек, за которые "палешшик"(лесник) мог оштрафовать. Их маскировали горой сучьев и "чапыжника". Всё это надо было крепко увязать и утянуть верёвками, чтобы на тряской дороге поклажа не развалилась. Сделав главное дело, мы собирали ягоды и грибы и отдыхали перед обратной дорогой.

  В лесу бабушка становилась веселее и добрее. Рассказывала разные бывальщины, шутила, смеялась. Однажды в такую минуту я и решилась  спросить о фотографии...

  Фотографию эту , на жёсткой картонке, бабушка достала из "шкапа" с грудой бумаг. Пока она искала какой-то документ, перебирая листы, я взяла фотографию. На жёлто-коричневом фото я увидела двух женщин. Одна круглолицая, с короткими, чуть ниже мочек ушей, волосами и кокетливой чёлкой, смотрит на меня и улыбается.Вторая, в пальто с большим, во всю ширину плеч, воротником-шалькой, с зачёсанными назад волосами, вьющимися непослушными колечками на лбу и на висках,-смотрит куда-то мимо меня. Первая женщина сидит на стуле, скрестив руки на груди, а вторая стоит рядом, положив руку на спинку стула.

 Женщина с кудряшками мне понравилась больше, хоть и не улыбалась.
   -Какая красивая! - сказала я.
   -Кто? - рассеянно откликнулась бабушка, роясь в бумагах.
   - Вот эта тётенька,которая стоит.
  Бабушка глянула на фотографию, лицо у неё как-то передёрнулось, она выхватила у меня карточку и сунула в кипу бумаг. Очень сердито она бросила мне:
   -Дозебрилась!- Я поняла, что сделала что-то очень плохое, и больше не спрашивала о тётеньке с фотографии...

  И вот сейчас, в лесу. решила расспросить бабушку.
   -Мам,не будешь ругать, если я спрошу?
   -Про что это? - улыбнулась она.
   - Про тётеньку с фотокарточки.
  Она сразу поняла, о чём речь,посерьёзнела, заправила прядки волос, выбившиеся из-под платка. порассматривала меня, потом тихонько сказала:
   -Это я, дочка. Я в молодости.
  Я не поверила. Бабушкино лицо ничем не напоминало лицо на карточке. У той красивые светлые глаза, правильный овал лица и нормальный рот. У бабушки же рот сдвинут на сторону, на правой щеке страшный шрам, на котором словно нарочно прилеплен клок кожи. Бабушкино лицо я никогда не воспринимала как уродливое - просто у моей бабушки такое лицо и всё.Маленькая, я любила целовать её именно в этот шрам и гладить скошенный набок рот.
   -Не похожа? - спросила бабушка, лицо её сморщилось и скошенный рот задрожал. Я подвинулась к ней( мы сидели на рогожке под сосной),молча обхватила её за шею и прижалась лицом к её щеке. У меня закапали слёзы, и я боялась, что бабушка,как всегда, скажет:"Чего разрюнилась?"Она сама никогда прилюдно не плакала и сердилась, если я "распускаю нюни". Но сейчас плакала и она. Никаких ласковых слов, никаких нежностей нами не было сказано, только я чувствовала,то мы  очень любим друг друга.
  Тогда и рассказала бабушка, как в 33 года из красавицы превратилась в "уродину", как она выразилась.

               Продолжение следует.   
.