Попытка поправить

Я тороплюсь с работы.
Сиделка с недовольным видом собирает хозяйственную сумку и поверх очков говорит:
- Плюс пятьдесят крон.
Я отсчитываю деньги, проверяю малышку - она спит. Рядом бутылочка смеси, тёплая, завёрнутая в байковое одеяло.
Малышка укутана в другое байковое одеяло, очень аккуратно - мне никогда так не укутать, хотя я пытался; всё равно торчит уголок или морщит конверт - как у малограмотной женщины получаются такие ровные линии, хватает терпения и сил на малышку, почему она у неё спит спокойно, а когда мы вместе дома приходится половину ночи носить её на руках, чтобы хоть немного тишины?
Я осторожно ступаю по полу, хотя знаю, что даже громкая музыка малышку не разбудит, а вот вибрация от сабвуфера может.
В отличие от малышкиной смеси тушёные овощи холодные и имеют подозрительный запах.
Знаю, что кофейная турка не может испортиться за день в мойке, но всё равно брезгливо мою её от утреннего осадка. Надорванный пакет сливок не там, где я его обычно оставляю, а в дверце холодильника, рядом с таблетками, микстурой и двумя бутылочками с непонятной надписью на китайском.
В ванной сушатся двое моих носков, шорты, майка; а всё остальное её трусы.
Полагается восторгаться кружевом женских трусов, но меня это раздражает - ты это делаешь для себя? Заведи себе сушилку; Радовать откровенностью окружающих - не делись этим со мной. Для меня? вряд ли. Мне эти кружева, ты знаешь, только дань рекламным проспектам, и мне нравишься без них, этих глупых рюшек и вышивки.
Я, напротив, презираю этот камуфляж (а как ещё его воспринимать?), не люблю твои пудры, тени, кремы - но уважаю твоё право чувствовать себя уверенно со всем этим на лице; по утрам ты стесняешься своего естественного заспанного вида, хотя нет ничего прекраснее проснувшегося лица, со следами подушки, наивными складками, тенями, неподведёными глазами - это откровение только для одного человека - меня; и я ценю эту откровенность больше, чем твой вид на корпоративной вечеринке, где на одну причёску ты потратила 500, и ещё половину на макияж.
это голубое платье тебе не идёт, ты из него торчишь незащищённой, болезненной, закомплексованной, одинокой, несвободной - но оно модное, стильное, вместо выделяющейся тебя делающее тебя одной из них - чтобы не отличаться.
Зелёное почти такое же, и даже безшовное бельё в нём видно, ты поправляешь, крутишься у зеркала, не можешь решить, надо тебе это или нет
Единственный, кто поймёт и оценит тебя правильно - это я, я же знаю, что все эти шорты, трусы и платья не будут иметь смысла, и самое красивое - это ты без всех этих глупых рюшек, подвязок, каблуков (они самое страшное - и сама страдаешь, стирая пальцы, и ходишь с трудом, и удлинённые ноги только твои комплексы - кому это интересно?);
думаю, если бы ты без косметики, в обрезанных джинсах и клетчатой рубашке с закатаными рукавами появилась - вся вечеринка переключилась бы на тебя.
В противном случае пышная юбка, блузка белого атласа, ярко-красное что-нибудь в правой петлице, гольфы, алые лакированные туфли на среднем каблуке...
Но у тебя свой взгляд на себя, на меня, на вечеринку, на прошлое, будущее, развитие событий, воспитание малышки, посудомоечную машину, раз-в-месяц-поездки-к-маме, цветы в горшках, расстояние до телевизора, скидки на мойку машины.
Стефани приезжает раздражённой, поздно, ничего не объясняя, долго торчит в ванной, отворачивается.
На её курсы ходят уставшие и недовольные бизнесмены, некоторые из спортивных залов, выпотрошенные собственными жёнами, трезвеющие на тренажёрах и верящие, что есть настоящие женщины, которым не интересен их кошелёк а душа - какая у этих бизнесменов душа? Её хватает на пару часов откровения, а потом снова надо перезаключать контракты, быть в форме - это для них делает Стефани.