Пустяковое дело

Иван Петрович пользовался в деревне Квашёнки большим уважением. Мастером был отменным. «Золотые руки» - так говорили про него в деревне. Какое бы затруднение ни случалось у жителей Квашёнок, все бежали к Петровичу. «Помоги, мол». И он не отказывал. Ведро в колодец упадёт, с цепи сорвавшись – к Петровичу. Тот руки вытрет тряпочкой, в сарае верёвочку с крюком достанет, и к колодцу. Поглядит вглубь, да произнесёт своё: «Пустяковое дело!». И достанет ведро. Трубу печную прочистить – к Петровичу. Да и саму печь поправить – «Пустяковое дело» - скажет, да и поправит. Удочку мальчишкам смастерить – пожалуйста! Корзину бабам под грибы сплести – любо-дорого! Век прослужит. Забор кому починить – с топориком придёт: «Пустяковое дело!» Бывало: корова на сносях, а до ветеринара сорок вёрст. Да дождь и слякоть. Ни пройти, ни проехать. Опять к Ивану Петровичу. Спасай! Придёт, да всё аккуратненько сделает. Телёночка примет, помоет, полотенчиком оботрёт. Пустяковое дело.
А было тогда Ивану Петровичу чуть за шестьдесят. Жил бобылём. С войны вернулся инвалидом – осколком жилу на ноге порвало. Так и ходил, приволакивая правую ногу. В колхозной конторе счетоводом устроился. Дом справный был, чистый. Уж сколько вдов деревенских на него поглядывало в желаниях тайных – хоть и хром, да мужик хоть куда! А он всё один да один.
И вот однажды, в начале осени это было, слух по деревне прокатился. Даже громыхнул, как гром с ясного неба: жениться решил Иван Петрович! Да и на ком!? (Тут гром ещё сильнее громыхнул, да с молнией).  На доярке Прошиной! Уж сварливей бабы в деревне и не найти было. Заголосили, запричитали бабы деревенские: «Уж на что ты нас покидаешь?» Словно Петрович помирать собрался. Ходили к нему старики мудрые, отговаривали. А тот всё одно: «Пустяковое дело!»
На Покров в район съездили, расписались. В избе свадьбу справили. Ну, как справили? Пришли соседи, самогону попили, да разошлись в сумерках. Даже песен не попели. Перебралась новоиспечённая супруга в дом к Петровичу.
Прошёл месяц, возможно медовый. Иван с зарёй в контору, жена – на ферму. Вечерами в доме тихо было. Соседи часто видели, как Петрович в темени зимней у калитки с папироской стоял. Вроде живой, здоровый.
В свободное время, как и прежде, помогал односельчанам Петрович, чем мог. Кому дров наколоть, кому дорожку в снегу лопатой прочистить. И, вроде бы, всё ничего. Соседи радовались – усмирилась, мол, баба. Да не тут-то было. Однажды, уж под Новый год было, как-то вечером  тишину деревни крик бабий нарушил. И шёл он из избы Ивана Петровича. Ближайшие соседи из домов повыскакивали. И услышали: «Ты куда с ведром ходил?.. Ты где с топором шатался?..» И так далее. На следующий вечер – тоже. Потом притихло. Неделя прошла, и опять: «Ты куда…, ты с кем…, ты зачем?» И вот так до весны.
Пасха в тот год поздняя была. Уже листочки на берёзках липкие потянулись. И вот в один из тёплых, ясных весенних дней, жители Квашёнок увидали, как по улице идёт Иван Петрович, крепко держа за руку супругу. Та что-то монотонно говорила, свободной рукой махала. Двигалась пара в направление автобусной остановки.
Вечером в доме у Петровича было тихо. А на следующее утро вся деревня с облегчением узнала, что Иван развёлся. А что? Пустяковое дело.