Солженицын о рассказе Чехова Попрыгунья

 В 1998 году в журнале "Новый мир" были опубликованы записки Александра Солженицына "Окунаясь в Чехова" с подзаголовком "Из "Литературной коллекции"". Комментарий Солженицына к рассказу "Попрыгунья" вызвал вопросы. Приведем отрывок из этих записок: "А великодушное терпение Дымова и услужливость его к гадким ничтожным гостям - уже немо кричит нам, так что нельзя читать без возмущения: да когда же он, наконец, взорвётся? И находка автора, что - никогда, так никогда и не взорвётся. Где край этому неправдоподобному терпению? Объяснить его безмерной любовью к жене? - так нет этой любви. А есть - непомерное, невообразимое благородство". В силах писателя в литературном произведении построить любые конструкции, придать сюжету любое направление. Весь вопрос в том, насколько жизненны те или иные поступки героев. В данном случае Солженицын считает, что терпение Дымова к "гадким и ничтожным гостям" объясняется не безмерной любовью к жене, а "непомерным, невообразимым благородством". Внешне Дымов не вступает в конфликт ни с друзьями жены, ни с ней самой, внешне это выглядит благородно. Но есть ли чувства внутри Дымова, соответствующие его внешнему поведению? Ответ на этот вопрос может дать анализ текста: "По-видимому, с середины зимы Дымов стал догадываться, что его обманывают. Он, как будто у него была совесть нечиста, не мог уже смотреть жене прямо в глаза, не улыбался радостно при встрече с нею и, чтобы меньше оставаться с нею наедине, часто приводил к себе обедать своего товарища Коростелева...". "Видно было по его блаженному, сияющему лицу, что если бы Ольга Ивановна разделила с ним его радость и торжество, то он простил бы ей всё, и настоящее и будущее, и всё бы забыл, но она не понимала, что значит приват-доцентура и общая патология, к тому же боялась опоздать в театр и ничего не сказала". Из приведенных отрывков видно, что Дымов тяжело переживал измену своей жены и не простил ей ее прегрешения. Какое уж тут внутреннее благородство. Мы видим вполне естественные переживания обманутого мужа, и в этом состоит мастерство и психологическая тонкость Чехова-прозаика. По-видимому, отмечая благородство Дымова, Солженицын не стал углубляться в детали этой черты. Скорее всего, записки "Окунаясь в Чехова" не предназначались для публикации и не представляли собой развернутого анализа текста рассказов Чехова.