Джага или чистосердечное признание

                Джага или чистосердечное признание.

            Иногда мои близкие родственники меня спрашивают почему я ни разу не съезжу на свою малую родину. Туда где я родился.  Как уехал пацаном, так ни разу и не сьездил. А ведь там у меня осталось не мало двоюродных братьев и сестёр. 
Я всё время отшучиваюсь или ссылаюсь на большую занятость: "Некогда мол, работы много".
Но на самом деле всё обстоит не так.  Совсем не так.
Всё дело в Джаге. Вернее сказать из за неё.
          Давно это было.  Уже прошло сорок пять лет с той тихой лунной ночи, а я помню всё, как будто это случилось вчера.
Родился я в маленькой деревушке "Протасьево" Шпикуловского района ( теперь Жердевский) Тамбовской области в конце пятидесятых годов прошлого века. Это было то время когда маленькие деревушки прекращали своё существование. Люди расселялись в более крупные посёлки с более развитой инфраструктурой. Когда мне было шесть лет, наша большая семья переселилась в посёлок им. Демьяна Бедного в семи километрах от нашей деревни. Отец взял в банке беспроцентную ссуду на строительство деревянного дома. В посёлке была школа восьмилетка, клуб со спортивным залом, с широким киноэкраном, с общежитием на первом этаже, с библиотекой и с котельной в подвале. Всё это размещалось в здании бывшего монастыря из красного кирпича. Между прочим  сейчас  церковь. А когда то я будучи пионером танцевал там летку - енку на сцене.
Если ехать по федеральной трассе в сторону Москвы, то посёлок будет справа и всё отлично видно. В посёлке строились двухэтажные дома, поставили новую водонапорную башню, построили хлебопекарню, баню,  новую кирпичную большую двухэтажную школу. По улицам провели воду с водоразборными колонками и электричество.
У посёлка было ещё одно название: совхоз "Заря".
В совхоз входило  несколько близлежащих деревенек - отделений.
Но я отвлёкся от главного в этой истории, а дело было так.
Когда мне шёл четырнадцатый год, моему брату Сашке шёл шестнадцатый и надо же было ему влюбиться в свою одноклассницу. Я уже не помню как её звали, вроде бы Надя, или как то по другому.  Это была длинноногая неуклюжая девчонка. Чего он в ней нашёл? Он сам называл её Джагой. Так и говорил: "Моя Джага".
И вот однажды поздним вечером он возвращается домой, а я читал книгу. Я в школе был круглым отличником из класса в класс. Всегда  смотрел телевизор пока не зарябит экран или читал какую нибудь книгу из библиотеки.  Иногда мой отец доверял мне лошадь и я ездил за семь километров в Шпикуловку в книжный магазин, что бы купить книгу. Лермонтова, Пушкина, Есенина. Но я опять отвлёкся.
Возвращается Сашка домой и говорит мне:

               - Тихо, обувайся, пойдём со мной.

Обул я свои полукеды, погасил свет и мы вышли на улицу.
Иду я за ним, а он рассказывает:
   
                - Парень  из Хлебиновки (это соседняя деревня, километров шесть по прямой вдоль лощины) приходит и подбивает клинья к моей Джаге. У него тут родственники в её доме.
Скоро он пойдёт домой, надо его в роще перехватить и поговорить серьёзно.

Я слышал об этом парне. Его вроде бы зовут Анатолий и ему восемнадцать лет. Но старший брат сказал надо, значит надо.
Сразу за посёлком в низочке роща, на дне маленький ручеёк.
Я как то у отца на карте видел это место, ручеёк этот обозначался как речка Карачар.  Жарким летом она полностью пересыхала.
Воды редких родничков хватало только на испарение, но весной, когда таяли снега и вода аккамулировалась по лощинам и оврагам, здесь было стремительное течение. Мы в такое время катались на льдинах. Провалишься под снег в воду, зачерпнёшь полные сапоги или валенки  и быстро домой, а там мать тебя ремнём по спине - наука. 
Нашли мы с братом укромное местечко у тропинки, которая уходила дальше по лощине и притаились.
Луна светит ярко, насекомые смолкли, лишь тропинка блестит как лунная дорожка.
Через некоторое время послышался стук подкованных каблуков. Мода тогда была у пацанов на каблуки стальные подковки ставить.
А вот и сам хозяин каблуков появился. Он шёл не скорым шагом, ничего не опасаясь. Тут мы поднимаемся из  травы и ему навстречу.
               
                - А, это ты, - промолвил он, увидев Сашку, - и щенка с собой прихватил.
               
Не говоря не слова, Сашка бросился на него. Он выставил вперёд руку, Сашка отскочил назад.
Я набросился на него сбоку, пытаясь схватить за шею.
Он развернулся и отшвырнул меня. Надо сказать я в ту пору был худым и длинным. Я отлетел метра на три и грохнулся на спину, больно ударившись левой лопаткой обо что то. Это был камень.
Я взял его в правую руку, обхватил  длинными гибкими пальцами.

                - Сопляки! - кричал он, - я вас щас отделаю.
 
Я поднял голову. Сашка сцепился  с ним. Меня  охватила слепая ярость. Я вскочил на ноги, подбежал к дерущимся и широко размахнувшись нанёс удар камнем Анатолию в правый висок. 
Он как подкошенный рухнул на тропинку. Я упал на колени и продолжал бить его камнем по голове.

                - Петька, Петька, хватит, стой! - кричал мой брат.

Он схватил меня за руки и оттащил в сторону.

                - Ты чего?

                - А он чего? Тварь!

Потом Сашка подошёл к лежавшему и вернулся ко мне.
 
                - Не дышит. Мы его убили.

Я стал приходить в себя.

                - Надо труп спрятать. Давай оттащим его к пруду и утопим, - предложил я ( слева метрах в ста выше тропинки была плотина деревенского пруда).

                - Всплывёт или ещё раньше найдут. 
               
                - Надо груз привязать, - согласился я.
               
И тут я вспомнил. Немного выше по лощине, метрах в двухстах, в роще есть старая разрушенная бетонная плотина, а практически под нею глубокий, диаметром метров двадцать пять омут. Чёрный омут. Говорили что там глубина метров пятнадцать.  В нём даже лягушки не водились. Некоторые близко живущие односельчане сбрасывали туда хлам и даже дохлую скотину. Труднопроходимые заросли окружали его с одной стороны и высокий крутой склон со стороны плотины с другой.
С неделю назад взрослые пацаны хотели утопить в нём бродячую собаку. Сначала они привязали ей к хвосту пустые консервные банки и  гоняли её по посёлку. Затем кто то предложил утопить её в омуте. Притащили её к омуту, привязали верёвками резиновый скат от ГАЗона и бросили в воду. Но каким то чудом верёвка развязалась (возможно кто завязывал сделал так специально, потому что картина эта была ещё та, за всё время мучений собака только выла и тихо скулила, она даже не сопротивлялась) и собака вырвалась. Она переплыла омут и скрылась в зарослях. Мы, пацаны помладше, наблюдали всё это. Мне даже стало жалко собаку.
Там есть верёвка и проволока с того раза и старые шины.
Так и сделали. Измучились мы, пока тащили труп к омуту.
Потом набили старую ГАЗоновскую шину камнями и вместе с трупом сбросили в омут. Практически в полуметре от берега.
Молча, не говоря ни слова мы отправились домой и тут вспомнили про камень, которым я его убил. Вернулись назад на место убийства. Обшарили всё руками в радиусе пятидесяти метров, но не нашли его. 
Я всю ночь не спал. В сотый раз прокручивал в голове все события прошедшего дня. Уже думал про колонию для
несовершеннолетних. 
Но не зря ночью стояла тишина. Ближе к утру небо заволокло. Луна спряталась за тучи и пролился летний ливень.  Утро настало серое, дождь с перерывами шёл весь день.
         Через два дня его начали искать. Прочесали всю округу, проверили все водоёмы. Плавали на лодке по пруду и баграми шарили по дну. В чёрном омуте тоже искали. Длинными баграми чего только оттуда не вытащили. Но его не нашли. Наверное потому что искали на глубине.
Его родственники рассказали про Джагу и Сашку допрашивал следователь из районной прокуратуры. Брат сказал, что ничего не знает и вообще он после кинофильма ушёл домой. Все местные пацаны  и девчонки тоже: "ничего не видели, ничего не знаем".
Через неделю меня в сопровождении завуча школы возили в Жердевку на допрос. Следователь интересовался во сколько мой брат пришёл домой? Не уходил ли он ночью?
Сорок пять лет прошло. А как будто вчера это было.
          Закончив восемь классов на отлично, я уехал в Волгоград учиться в техникуме.
Через полгода, продав дом в посёлке, в город Волжский (это в пяти километрах от Волгограда) переехали мои родители.
К тому времени здесь работали и жили в общежитиях мои старшие сёстры.
С тех пор я в своём родном посёлке не разу не был. Только один раз можно сказать проездом. После Ельцинского переворота в девяностые ( я тогда работал механиком участка на трубном заводе) заехал как то ко мне Сашка на жигулёнке и предложил сеъздить в Жердевку на сахарный завод за сахаром. У него в Жердевке был друг лейтенант милиции. В то время с сахаром была напряжёнка.
Зарядили мы двустволку, положили на заднее сидение и махнули в ночь по трассе. Только перед Волжской ГЭС на посту ДПС офицер спросил куда мы и пожелал удачи.  Под утро мы веъхали в свой родной посёлок, заехали к тётке и сразу в Жердевку.  Вечером поехали в посёлок на сахарный завод , мужик нам принёс два мешка сахара по цене бутылки водки и в ночь мы назад, в свой город.
          Когда мы проезжали свой посёлок, я обратил внимание на то что там многое изменилось. Нет той рощи и того омута. На их месте насыпана высокая плотина пруда накопителя. По этой плотине выходит дорога из посёлка на автотрассу  Москва  - Волгоград.      
Сорок пять лет назад трассы ещё не было. Её только начинали прокладывать.
         Сорок пять лет прошло. В архивах уже наверное все документы тех лет уничтожены. Всякое было в моей жизни, и плохое, и хорошее и эта тайна. Работа и спиртное помогали мне забывать её на время.
От рабочего до начальника цеха. Всегда я старался изо всех сил быть хорошим человеком. Вот уже и брата нет. Остался я один на один со своей тайной. Говорят что  тайное всегда становится явным.
Видно пришло время мне снять со своей души тяжёлый камень далёкого прошлого.
Считайте это моим чистосердечным признанием.  Осталось только выложить в интернет и отправить электронной почтой в следственный комитет.

                Конец.