Беглецы - 2

2. ДОРОГА В НЕВЕДОМОЕ
Первую деревню мы обошли стороной, как разведчики в тылу врага – пока ещё воспринимая наше предприятие, как игру в войнушки. Кроме того, школьники из этой деревни учились в нашей школе и встреча с ними была нежелательна.
До следующей деревни дорога шла лесом, было сумрачно, лыжи на укатанной дороге разъезжались, а идти обочиной мешали пеньки и кусты подлеска.

Начала сказываться усталость, разговаривать не хотелось. Пытались идти без лыж, но без скольжения и опоры на палки показалось ещё хуже.  Всё чаще стали делать остановки, отдыхая на, довольно часто встречающихся обочь* дороги, пеньках.

К очередной деревне вышли уже в сумерки, когда в некоторых домах уже светили керосинки, или каганцы*.  Хорошо, что у Юрки в этой деревне оказались знакомые, к которым они с отцом заезжали по дороге в с. Красное. Он вспомнил, как их тогда угощали и начал расписывать передо мной как нас сейчас накормят и уложат спать на тёплую печку. В животе урчало, текли слюни, а он никак не мог вспомнить нужный дом потому, что тогда было лето и картина отличалась неузнаваемо. Наконец он догадался спросить у пробегавшей мимо девчонки- где живёт мельник и оказалось, что мы стоим как раз напротив его дома.

Окна этого дома светились ярче соседних, несмотря на то, что были закрыты плотными занавесками – роскошь не привычная для деревень в нашей местности. Воткнув лыжи в снег возле приступок , мы погремели кольцом на двери, вошли в холодный коридор, впотьмах нашарили дверь, обитую войлоком, открыли её и оказались в большой комнате с русской печью посредине.

Сняв шапки и поздоровавшись в разнобой замерли возле порога, не зная с чего начать разговор. Хозяин – обросший мужик с нечёсаной шевелюрой тоже не спешил с расспросами. Очевидно он крошил на столе табак – самосад – в комнате стоял плотный табачный запах и ещё какие-то кислые ароматы никогда не проветриваемого помещения. На широкой лавке возле стены пожилая женщина, в валенках с обрезанными голенищами, чесала щётками овечью шерсть. Вероятно, от неё и веяло ароматом конюшни. Кроме широкой деревянной кровати, большого сундука, накрытого самотканой дерюжкой и нескольких полок с разномастной посудой в комнате ничего не было – обычная обстановка деревенской избы того времени в нашей местности.
Наконец хозяин обратился к нам:
- Ну и кто же вы будете, чьего рода-племени –
что-то не признаю; откуда и куда путь держите, по какой надобности ко мне завернули?
- Вы что меня не узнали? Я Юрка Малышев.
Мы с отцом как-то летом у вас гостили. А это мой товарищ Женька. Мы идём в Кошелёво в гости к моему деду, да припозднились. Нам бы переночевать только, а утром мы раненько уйдём.
Мне не понравился жалобный просящий Юркин тон, но и оказаться на улице ночью не хотелось. Поэтому я молча ждал продолжения переговоров.
- И что же отец отпустил вас пешком на ночь глядя, не мог отвезти, если была надобность? – Мужик явно не поверил ни одному Юркиному слову.
- Папки нет дома – в район уехал, а мама нас отпустила, - Юрка врал не моргнув глазом.
- Ну…да, ну да – баба дура – волос длинный, ум короткий, отец бы не отпустил. Что с вами делать – ночуйте, как говорится- утро вечера мудренее. Разболокайтесь и устраивайтесь вон в закутке за печкой. Матрёна, дай им какую- нето лопотину*подослать на пол.
Хозяйка молча поднялась, стащила с печки
какую-то дерюжку, вконец изношенный полушубок и бросила на пол. Мы у порога
стащили с ног валенки, поставили их на припечек и босыми, не раздеваясь, прихватив подстилку, прошли за печку.

Посидев на разостланном на полу полушубке, догадавшись, что ужина нам не предвидится, пристроив пальтишки и шапки в изголовье, мы
без разговоров улеглись, прикрыв ноги дерюжкой.
Юрка заснул быстро – организму требовалось восстановление от напряжённого состояния его с раннего утра до вечера. Меня сон не брал – я слышал, как хозяева выходили и входили, вероятно, убирая скотину, как гремели посудой. Меня беспокоили слова хозяина о том, что утро вечера мудренее. Может он собирается сдать нас милиции, или как пленных под конвоем отправит обратно – явь и игра  переплетались во сне.

На удивление я проснулся раньше хозяев, видно они зимой не встают затемно, не то, что летом. Сновидения не давали покоя и я растолкал Юрку.
Знаками показал ему, чтобы молчал и одевался.
За время совместных игр мы научились хорошо понимать друг- друга. На цыпочках, надев валенки мы осторожно вышли на улицу. Мороз был небольшой, но со сна мы сразу продрогли. Прихватив лыжи, мы трусцой побежали по дороге.
За деревней лыжи надели и некоторое время бежали со всей силы, на какую были способны не успевшие отдохнуть за ночь ноги. Наконец Юрка, бежавший впереди, остановился.
- Ты чего всполошился и завтрака не подождал? – Это он так пытался юморить.
Я поделился с ним своими подозрениями. Он согласился со мной и сплюнув голодную слюну обрушил на мельника своё возмущение:
- Я и подумать не мог, что они такие жадобы. Отца видно боятся потому и угощали нас, как дорогих гостей.

Мы не разбирались в человеческой психологии
и, впервые столкнувшись с равнодушием, поняли только, что ждать добра от таких людей не приходится. Но мы и предположить не могли, что мельнику до нас было наплевать и растереть. Обнаружив утром, что мы ушли ничего не украв, он просто-напросто забыл про нас, пробормотав:
- Баба с возу – кобыле легче.

А дома наш побег вызвал страшный переполох. Мать, набегавшись до полной темноты по берегу по колено в снегу, слегла, вообразив, что мы непременно утонули. Она почернела лицом, а в голове добавился не один седой волос. Такой стресс она перенесла только в 43- ем, когда получили похоронку на отца. Отец Юрки после бесполезных расспросов Генки, тот пока держал слово, собирал поисковые группы из подростков и женщин, координировал направление их движения. С наступлением темноты поиски пришлось прекратить. Спать не ложились. Юркина мать непрерывно плакала, и Генка не выдержал.
- Хватит реветь, живой твой Юрочка. Они
с Женькой убежали в Кошелёво к деду, а от него уедут на фронт. Отец, не слушая жену, которая бестолково суетилась и причитала:
- Как убежали, куда убежали…какой фронт…?! – больно схватил Генку за плечи и заорал:
- Рассказывай всё…подробно – как ушли – пешком, или на лыжах, когда ушли?
Генка добросовестно рассказал со всеми подробностями почему они убежали и даже то, что он дал честное октябрятское молчать.
- А сейчас из-за вас они меня прибьют и играть со мной не будут, - и на всякий случай собрался заплакать, но заметив, что отец спешно одевается, передумал – порки пока не будет.
- Я в сельсовет – звонить в Кошелёво, а вы бегом к Женькиной матери и в школу сообщите.

До с. Красное мы без приключений дошли к обеду, быстро нашли дом Хутчевых. Накормленные и слегка отдохнувшие, не стали задерживаться и отправились дальше. Дорогой обсуждали какими словами будем объяснять наше неожиданное появление, чтобы говорить одно и то же. О том, что нас там с нетерпением ждут с самого утра, мы не могли и предположить потому, что совершенно забыли про телефон. Дед даже собирался ехать на санях нам навстречу, но решили, что не стоит портить радость встречи – не так часто внуки навещают. Бабка готовила угощение, а дед возился на дворе, то и дело поглядывая на солнышко. Бабка предлагала заморить червячка, но дед только отмахивался…

*Обочь – обочина – узкая полоса сбоку вдоль дороги \Даль\
* Каганец – приспособление для крепления в нём лучины, которую жгли из-за отсутствия керосина\авт.\


Продолжение – Беглецы - 3