Бегство из Рая

          
           ( продолжение следует «БЕГСТВО ИЗ РАЯ»)

  Первая правительница столицы крещеных калмыков Анна Тайшина скоропостижно скончалась в 1742 году. Ее смерти предшествовал конфликт между княгиней и новой царицей  Елизаветой Петровной. Анна Тайшина попросила подарить ей Самарскую  Луку вместе со всеми белыми рабами. (Самарская летопись. Книга 1. Самара 1993г.,с.67-68). Возмущенная императрица ответила, что Тайшины могут править калмыками, но ни как не русскими людьми. Более того, считать православных христиан рабами – оскорбление. Для  хозяйки степей подобная   отповедь была как пощечина. Она заболела и скоро преставилась. По легенде Анна Тайшина пророчески  сказала умирая. Через 100 лет на этой земле калмыкам не жить. Кстати в этом же году умер и первый комендант, основоположник Ставропольской крепости Андрей Змеев… 
 Официальные ставропольские власти регулярно уведомляли правительство об успехах христианизации калмыков и привыканию последних к оседлому образу жизни. На деле все складывалось не столь безоблачно. Большинство простых калмыков не готовы были заниматься хлебопашеством. Они кочевали со своими стадами овец по всему  Ставропольскому уезду. Их многочисленные отары, охраняемые злобными пастушечьими собаками меделянами, доходили до поймы реки Сок, Царева кургана. Здесь свое село Царевщина основал  наследник касимовских татар  Иван Васильевич, перейдя со всеми своими подданными также  в православие. Касимовцы, приехавшие на Волгу из-под Рязани, порой, вступали в конфликт с калмыками. Татар, привыкших к земледелию и ремесленничеству, раздражало соседство с кочевниками, отличавшимися дикими степными нравами. Бывало, злобные пастушечьи собаки до смерти загрызали одиноких путников. Эта недобрая память сохранилась в волжских деревнях в качестве ругательства «меделянская сука». Так называют по сей день скандальных  женщин с неуравновешенных характером. Калмыки также привнесли в местное население традицию использовать  дурманящие наркотические вещества. Они заваривали маковые зерна и пили так называемый кумар, кроме того, они варили в козьем молоке  степную коноплю и также употребляли этот пьянящий напиток. В то же  время, калмыки оказывались все более зажатыми среди земледельческого населения. Их кочевые угодья с каждым годом уменьшались. Неприспособившиеся к новой жизни кочевники бежали в низовья Волги, присоединяясь к своим некрещеным собратьям, бродившим по бескрайним просторам прикаспийских степей. Правительство ловило беглецов и возвращало назад на Среднюю Волгу. Последнее большое переселение калмыков численностью в  три тысячи человек в Ставропольский уезд произошло в  1772 году. За четыре года до этого события Екатерина 11 передала Самарскую Луку  « со всеми дворовыми и ясачными крестьянами»  графу Григорию Орлову.  (  Преображенский П.А. Очерки истории Самарского края. Самара, 1919.)  На этот лакомый кусочек претендовала калмыцкая знать,  и вот в 1768 году их надежды рухнули окончательно. Это вызвало большое раздражение среди ставропольских калмыков. Ситуация обострялась тем, что новоявленный магнат, любимчик императрицы вместе со своими братьями в мгновение ока также ставшими олигархами,  начали захват и непосредственно калмыцких земель. Поводом служило то, что калмыки слабо  развивали земледелие, а практиковали  зачастую аренду. Крепостные крестьяне на временных условиях брали калмыцкую землю в обработку, а потом она автоматически переходила в собственность  помещиков Орловых-Давыдовых. Эти острые противоречия до  определенной  поры скрытно зрели внутри ставропольского общества. Однако конфликт должен был выплеснуться наружу, и это случилось благодаря  Пугачевскому восстанию.
Когда лже Петр 111 со своим войском  появился на Средней Волге, Екатерина 11 направила против него большой вооруженный калмыцкий отряд во главе с авторитетным атаманом  и родовитым тайшой Федором Ивановичем Дербетовым. Однако, как известно, восток дело тонкое, хитрое. Дербетов перешел на сторону восставших вместе со всеми воинами и оружием. Кроме того, от своего имени он разослал гонцов по улусам с призывом принять сторону  Петра 111,  как честного благородного мужа, обманутого  неверной женой и немецкой блудницей. Получив такую крепкую военную помощь, пугачевцы пошли на решительный штурм ставропольской крепости в ночь с 19 на 20 января 1774 года. Вот как это описал солдат правительственных войск, оказавшийся в это время в центре событий: « Приблизительно в пятом часу утра я подошел к окну караульного помещения, чтобы позвать на смену себе товарища. Когда вернулся, то неведомо откуда ворвались калмыки и атаковали комендантский дом и артиллерию. Все было настолько неожиданно, что я не успел сообразить что к чему, был сбит с ног, обезоружен и связан». (Овсянников В.А.  Ставрополь-Тольятти. 1996г, с.25) Ставрополь  недолго был в руках бунтовщиков.  Опасаясь контрудара со стороны приближавшейся армии  Муффеля, калмыки, взяв в плен несколько дворян и купцов вместе с комендантом крепости фон Фегезаком  отступили к  Пескалам, а затем ушли в Новый Буян. Возле этого села пленные были казнены. А.С. Пушкин, исследовавший историю Пугачевского бунта, писал, что в Ставрополе калмыки убили 47 сторонников правительства, ограбили купеческие дома Кривошеева и других.
    Жестокая смерть коменданта Ставропольской крепости   спасла  лицо города. После разгрома Пугачевского восстания несколько месяцев  на Средней Волге действовала  следственная  комиссия, которая пришла к выводу, что ставропольцы не столь предательски вели себя по отношению к императрице, чем самарцы. Напомним, что комендант Самары  И. Балахонцев с отрядом дворян трусливо бежал из самарской крепости при появлении у ее стен  первых казачьи разъездов Пугачева.  Только 15  солдат Ставропольского батальона предприняли безуспешную попытку организовать оборону Самары.   ( ЦГАДА, ф. 1274,оп.1,д.173, л30-32).  По распоряжению следственной комиссии статус Самары понизили до уровня  слободы и   подчинили ее уездному городу Ставрополю. Ставрополец по происхождению Гаврила Романович Державин осуществил в Самаре карательную операцию. По его приказу  были арестованы все жители, что с хлебом и солью встретили Пугачева. Виновных наказали плетьми на центральной площади. Жестоким репрессиям подверглись также бунтовавшие ставропольские калмыки и их руководители.
  В очередной раз свой воинственный дух проявили волжские калмыки  уже в следующем столетии во время  Отечественной войны 1812 года. На этот раз они действовали на благо Российской короны.   Перед самым вторжением Наполеона в Ставрополе был сформирован калмыцкий казачий полк, получивший специальное вооружение в виде ружей, пистолетов и сабель в подарок от тульских оружейников. Калмыцкий полк проследовал  пешим строем до западных рубежей империи. Интересно, что позади гнали стада  быков и овец для прокорма воинов. Калмыцкий полк участвовал во всех крупных сражениях с французами под Смоленском, в Бородино на самом трудном участке, защищая батарею Раевского. Во время наступления ставропольский полк бился под Тильзитом, Данцигом, Берлином, Дрезденом. Весной 1814 года ставропольцы  вошли в  Париж,  водрузив над побежденной столицей Бонапартовской империи  среди многих русских знамен и флаг собственного города со скромным гербом – на голубом фоне дикая белая коза, внизу пирамида крепости, в центре которой на золотом поле выделялся черный крест… Калмыцкие казаки вернулись в город победителями. Многие были награждены Георгиевскими крестами за мужество. На  полях сражений погибла треть личного состава.
    После победы над Наполеоном в Европе усилилось влияние России. Для нее открылись европейские товарные рынки. Западная Европа стала главным потребителем русского зерна. Почувствовав выгоды от развития земледелия, помещики стали увеличивать запашку под товарную пшеницу, которую в Поволжье называли  живым янтарем. Начали быстро развиваться капиталистические отношения в сельском хозяйстве. На место старорежимных екатерининских  дворян пришел новый хозяин – пионер, цель которого не соблюдать любой ценой дворянские традиции, а получать как можно большую прибыль. Такие пионеры, конечно же, обратили внимание на пустующие или слабообрабатываемые калмыцкие земли.
     Вот как описывает в XIX веке освоение Среднего Поволжья литератор Николай Васильевич Шелгунов: «Самарские степи были только что отняты от калмыков. Край был широкий, раздольный, первобытно-степной, в котором жилось свободно. Это значит, что всякий, кто мог, забирал чужое... Пионер начал с того, что познакомил калмыка с благами русской цивилизации. «Что обскачет твой конь в день, то и бери», - говорил калмык пионеру, получая от него штоф водки. Потом калмык стал умнее и начал сдавать землю по контракту, но и пионер знал цену денег. Сдавалось за десять копеек, по двадцатипятилетним контрактам, то, что стоило рубля. Потом калмыков с их родных ставропольских и самарских степей прогнали в Азию, земли их сделали казенными оброчными статьями, и статьи эти захватил тот же пионер, тот же жадный до наживы (мужик), умный, ловкий и смелый...»
     Последнюю точку в истории   поволжских калмыков поставил император Николай 1 в 1842 году. Он подписал указ о переселении ставропольских калмыков  на юго- восток, в  Оренбургские степи.  200 тысяч десятин пахотной земли  перешли в удельное ведомство.
О том, как произошло очередное переселение калмыков мы можем прочитать в записях Шелгунова : « …калмыцкая орда тронулась в путь, но, отъехав с полверсты от Ставропольского бора( небольшой лесок под городом, тоже принадлежавший калмыкам), остановилась. Калмыки сошли с лошадей, упали ничком на землю и начали ее целовать. Но скоро они кончили прощание с родной землей, на которой родились они, их деды и прадеды. Но вот, наконец, сели на коней, и орда двинулась в степь похоронным шагом. Только четыре человека, отделившись от орды, заскакали в бор, с четырех сторон подожгли его и так же быстро, точно боясь погони, ускакали».
  Калмыки ушли из Ставрополя, и первая страница истории этого города закрылась, началась другая рыночная, капиталистическая.  Вторая половина  Х1Х  века принесла Ставрополю подъем экономики и культуры, укрепились глубокие и серьезные связи с Самарой, ставшей губернским центром. Ставропольский уезд открывал для губернии все новые имена предпринимателей и политиков и деятелей  культуры.