Помоги, друг!

  После неудачной попытки поступить в пединститут на филологический факультет я отнес документы  в автошколу, чтобы получить профессию шофера. Мои одногрупники  мне страшно  не нравились. Это были люди грубые, невежественные. Во время переменок они громко гоготали, матерились. Я же  в то время тянулся к культурным, интеллигентным людям.  Когда я приходил на занятия в автошколу, меня душила тоска и скука. Как только занятия заканчивались, я спешил домой, чтобы погрузиться в чтение "Поэзии и правды" Гете. В выходные ездил в Старый Дол  к Макарову - своему старшему товарищу, чтобы отвести душу в разговорах о литературе и о женщинах. 
  В группе у нас учился Толя Сидоров. Это был странный паренек: маленького роста, с короткой стрижкой,  заунывным голосом и с тусклыми глазами. Несмотря на то, что он регулярно ходил на занятия и старательно изучал устройство автомобиля и  правила дорожного движения, он производил впечатление умственно отсталого. Очень скоро он стал изгоем. Над ним издевались все, кроме меня. Сначала его дразнили, оскорбляли словесно, называя дебилом и дегенератом. Затем перешли к физическому истязанию. Мне больно было смотреть, как мучают паренька, но довольно долго я не ввязывался в конфликт. Ведь я не отличался ни силой,  ни ловкостью, ни авторитетом. Я не был героем, способным раскидать всех здоровяков группы. Но  как-то во время переменки  произошел  случай, который переполнил чашу моего терпения.
    Сидоров  шел по классу. Топоров, ироничный парень, с высоким лбом, толкнул его в плечо. Затем его толкнул Воронов, высокий, чернявый, затем Виктор, носивший фуражку, похожую на фуражку кавалергарда. Его толкали все.  Толя летал от одного здоровяка  к другому.  Я не выдержал.
  - Ну хватит вам над человеком издеваться! - крикнул  я. - Что он вам сделал!
  Мои слова пронзили душу Сидорова.   
  - Друг! Помоги! - крикнул он  мне в отчаянии. Слезы брызнули у него из глаз.
    - Да у тебя защитник нашелся!  Друг! -  захохотали ребята.
     Я испытывал двойственное чувство. С одной стороны, мне хотелось защитить паренька. С другой стороны,  мне было неловко оттого, что я  взял под защиту изгоя и сам рисковал стать изгоем. 
   После этого эпизода Толя потянулся ко мне, но я не мог стать его защитником, его другом. Говорить с ним мне было не о чем, он  действительно несколько отставал в развитии.
   После моего заступничества толкать Сидорова  перестали, но продолжали его травить.
  В автошколу приехал отец Сидорова  -  вполне нормальный, солидный   мужчина лет сорока пяти. Толя  на него совершенно не был похож. Он поговорил  с ребятами, просил их не обижать его сына. Затем  пошел к  Зайцеву - нашему куратору - мужчине лет сорока пяти, с редкими зубами, довольно добродушному. Зайцев принял сторону ребят, которые настроили его против Сидорова.
     Вскоре Сидоров перестал ходить на занятия. Я узнал, что он бросил автошколу.